Lodestar / Полярная звезда

— Я не должна с тобой разговаривать, — сказала Панацея. И нахмурилась. — У меня и так достаточно неприятностей. Мама говорит, мне очень повезло, что я сейчас не в тюрьме. — И тот факт, что ты единственная, кто способен обратить вспять физически все эти изменения, полагаю, никак не повлиял на это решение, — сухо сказала я. Зал ожидания был наполнен теми, кого раньше бы назвали Случаями 53. По крайней мере двадцать из них точно. Некоторые выглядели просто ужасно. У одного человека кожа, казалось, постоянно сползала на пол. Ещё один человек горел словно факел, и я задавалась вопросом, как Панацея вообще собирается прикоснуться к нему, чтобы исцелить. — Понадобится не меньше года, чтобы помочь каждому из пострадавших, — сказала она. — И я не всегда смогу помочь. Особенно если я не буду знать, как они выглядели изначально. Вот почему я прошу их приносить фотографии того, как они выглядели раньше. Меня заставляют работать сначала с самыми худшими случаями. Горящий человек принёс с собой складной металлический стул. Несмотря на это, кафель на полу под ним плавился, и несколько медсестёр явно колебались, не зная, как на это реагировать. — Я не понимаю, почему ты не должна со мной разговаривать, — сказала я. — Я не участвовала во всём этом дерьмовом исследовании. — Это ты уговорила меня работать с твоим дедушкой, — ответила она. — Кэрол считает, что ты плохо на меня влияешь. — Я была не совсем в себе, — сказала я, оглядываясь вокруг. — Может, поговорим во время твоего обеденного перерыва? — Какой перерыв? — фыркнула она. — Люди сейчас не особенно мне сочувствуют. Вчера мне в голову бросили бутылку из-под газировки. Ты же знаешь, я не могу исцелять сама себя. — Как ты собираешься лечить огненного парня? — спросила я.  — Не знаю, — дёрнула она головой. — Но если мы ничего не предпримем, он запустит систему пожарной безопасности. — Может быть, я смогу помочь, — сказала я. — Каким это образом? — с подозрением спросила она. — В последний раз, когда я согласилась принять твою помощь, я попала в список наблюдения Протектората и под домашний арест на следующие два года. — Огню для горения нужен кислород, верно? — спросила я. — У меня есть силовые поля, и я могу их использовать, чтобы отрезать доступ кислорода к какому-нибудь небольшому участку его кожи. Если это сработает, может, мы сможем подвести его достаточно близко к тебе, чтобы ты могла к нему прикоснуться. Она смерила меня пристальным взглядом, и кивнула. — Ты! Спичка! Вставай! Мужчина встал и подхватил стул. Он старался держаться подальше от стен. Панацея провела нас в боковую комнату, и через несколько секунд мужчина снова сел. — Если ты ничего не сделаешь, я в конце концов причиню кому-нибудь боль, — тихо сказал он. — Мы попытаемся, — сказала Панацея. — Больше я ничего не могу пообещать. Мой послужной список до всего этого был… не особо разнообразный. Мужчина что-то пробормотал, и Панацея уставилась на него прищуренным взглядом. — Я могу попросить одного своего приятеля бросить тебя в Залив, — сказала она. — Это поможет тебе охладиться. Он быстро успокоился. — Ты разрешаешь мне лечить тебя? — спросила она. Он коротко кивнул. Мне потребовалось немного времени, чтобы правильно подобрать силовое поле, но в конце концов у меня получилось заставить его руку перестать гореть, как только внутри поля был израсходован весь кислород. Панацея взглянула на меня, и я окружила её руку силовым полем, достаточно плотным, чтобы она могла его увидеть сама. Соединить их так, чтобы туда не попала новая порция кислорода, было немного сложно, но секунду спустя рука Панацеи коснулась руки пациента. Она закрыла глаза, и всё вдруг стало очень скучным. В отличии от многих других кейпов, сила Панацеи не имела никакого внешнего проявления, по крайней мере, если лечение, которым она занималась, касалось внутренних проблем организма. Спустя пять минут я уже копалась в своём смартфоне, проверяя сводки на наличие каких-либо новых новостей. Средства массовой информации в основном шли на поводу дедушки, хотя всякие консерваторы, казалось, придерживались точки зрения, что виноваты были одинаково обе стороны. Удивительно, но я, вроде как, была согласна с этой точкой зрения. Меня немного потрясло то, что он фактически искалечил тысячи людей, то есть сделал нечто такое, что заставило правительство выписать ордер на убийство Нилбогу, а дедушке каким-то образом всё произошедшее сошло с рук. В молодости он не был таким изворотливым. В прошлом он был склонен к мнению, что сила — самый убедительный аргумент в споре. Я видела достаточно образов из его прошлого, чтобы знать, что когда-то он был террористом, склонным к построению грандиозных планов, которые ему никогда не удавалось привести в действие, отчасти потому, что вместо этого он упорно продолжал бороться с величайшим в мире телепатом. И я действительно не понимала одержимость жителей его мира Нью-Йорком. В моём мире такого скопления паралюдей не было нигде, но и окажись вы в любой точке мира, вы наверняка могли сказать, что в ближайшей сотне миль обязательно найдётся парачеловек, если вы, конечно, не были где-нибудь в Арктике, Антарктике или в месте типа этого. При этом в их мире было немного больше паралюдей, чем в нашем, по крайней мере, если считать паралюдьми всех тех чудиков, которые рядились в костюмы и вступали в драки. Но все паралюди, казалось, отправлялись в Нью-Йорк — единственное место, где паралюдей можно было найти на каждом углу. Если бы я была суперзлодеем в их мире, то я бы отправилась в один из городов, где не было других обладателей суперспособностей, и обладала бы гораздо большей свободой действий. Пламя мужчины внезапно погасло. — Часть твоего мозга, которая контролировала эту силу, была повреждена, — сказала она. — Я привела её в порядок. Мужчина уставился на свои руки и вдруг заплакал. — Если захочешь, сможешь снова себя поджечь, но лично я бы на твоём месте просто вернулась к обычной жизни. Он встал и быстро вышел из комнаты, даже не поблагодарив её. — Я думала, ты мозгами не занимаешься. — Я просто не хотела это делать, — призналась она. — Потому что если я напортачу с рукой, я всегда могу вырастить новую руку. А если я напортачу с чьими-то мозгами, то они больше не будут собой. — Так почему сейчас ты?.. — Я причинила боль многим людям, — сказала она. — Кроме того, твой дедушка много рассказывал мне о тех частях мозга, которые управляют процессами мутаций… Чем бы они ни были и что бы мы ни создали. Я стараюсь больше ничего другого не трогать. Люди подписывают формы отказов, прежде чем прийти сюда, на случай, если я сделаю что-то необратимое. — Сомневаюсь, что этот парень мог что-то подписать, — заметила я. Он даже не потрудился забрать с собой свой стул. — Для этого и существуют законы о чрезвычайных ситуациях, — пояснила она. — Устного согласия достаточно в том случае, когда кто-то не может дать его в письменном виде. Я молча кивнула. Скорее всего, парень просто бы сжигал все бумаги, которые ему могли дать. Протекторат оплачивал все медицинские счета, вероятно, в попытках уменьшить количество исков, которые, в конечном счёте, могли бы дойти до суда. Все знали, что у Панацеи не было денег, и, вероятно, поэтому никто её ни в чём не обвинял. Зато на моего дедушку повесили несколько исков, но только та часть людей, которая судилась с Протекторатом, потому что они не знали, насколько велики его финансы. Однако судя по тому, что я слышала, его адвокаты полагали, что у него были хорошие шансы выкрутиться из большинства дел. — Если ты серьёзно хочешь помочь, то есть ещё несколько пациентов, до которых я не могу дотронуться. Я молча кивнула. Следующие три часа были просто ужасны. Я и не подозревала, что существует так много способов исказить человеческий вид. У этих людей не было никаких суперсил. А ещё были те, у кого они были. Это были люди, жизнь которых пошла под откос после того, что с ними случилось, и больше не могли жить обычной жизнью. У одного человека по всему телу росли жгутики, которые отравляли всех, кто до них дотронется, смертельным ядом. Я использовала свои способности для того, чтобы перегреть лезвие, которым уже смогла их сбрить, но даже так Панацею подстраховывала медицинская команда, ожидавшая результатов лечения на случай, если она всё-таки будет отравлена. Другой человек испускал неконтролируемые импульсы гравитации, смертельные для всех, кто пытался к нему приблизиться. Всё в его палате было буквальным образом прибито к полу, а то, что к нему приближалось, начинало корёжиться, искажая собственные формы. Для меня подобраться к нему стало на самом деле интересной и сложной задачкой. У меня не было большого опыта в управлении силами гравитации, и тот факт, что импульсы не были постоянными, заставил меня пытаться их предвидеть. У третьего человека всё тело было просто покрыто ртами с постоянно щёлкающими зубами. Он не мог их контролировать, и именно поэтому Панацея не могла нормально коснуться его так, чтобы начать лечение. Удерживать его рты закрытыми для того, чтобы Панацея смогла дотронуться до его губ, было достаточно легко. И это были не единичные случаи, хотя все описанные и были самыми тяжёлыми. Панацея могла лечить и более простые случаи — человек с головой лягушки, женщина, которая внезапно отрастила себе бороду. Тем не менее, медицинский персонал предварительно делал оценку всех присутствующих пациентов и направлял к Панацее сначала самые тяжёлые случаи. Это означало, что человеку со слоновьим хоботом придётся долго ждать своей очереди на лечение. Большинство пациентов, что собрались здесь, были из тех, кто получил мутации внешнего вида или силы, которые не мог контролировать. Вероятно, были люди, которые даже не утруждали себя с посещением Панацеи — те из них, кто просто получил в качестве мутации странный цвет волос или глаз, или которые получили настолько незначительные способности, что едва ли могли кому-то навредить. Я слышала об одном человеке, которые получил настолько слабый телекинез, что его было достаточно только для того, чтобы подправлять полёт кубика, чтобы тот выпал на нужную грань. К несчастью для него, Лас-Вегас был полон умников, которые вели непрерывную войну против любых способов обмана, способных разорить казино. Кроме жульничества в азартных играх его способности были практически бесполезны. Он даже не мог с их помощью достать себе пиво из холодильника. Другие обладали способностями, которые были лишь немногим более полезными. Была женщина, которая умела нагревать металл — она использовала свою способности для приготовления пищи, потому что на большее, чем на сковородку, её сил не хватало. Другой человек мог удвоить скорость всего, что он бросал. Однако он не был особенно хорош в метании предметов, и вряд ли когда-нибудь сможет использовать эти силы для чего-то полезного. Никто из них не собирался облачаться в костюмы и пытаться бороться в преступностью. Мир, вероятно, мог вздохнуть спокойно от таких новостей. Никому не хотелось, чтобы женщина-сковорода вышла на улицы и начала калечить преступников. К концу дня я была измотана больше морально, чем физически. Полностью излечить Панацея смогла только половину из них, хотя у остальных ей удалось несколько улучшить их состояние. Человек с многочисленными ртами теперь мог их контролировать. Панацея считала, что сможет полностью его вылечить, но это будет нелёгкий и небыстрый процесс. Когда мы наконец-то остались наедине, она призналась мне, что было бы проще ампутировать ему конечности и воссоздать новые, хотя и сомневалась в том, что пациент согласится на это. Тем не менее, я помогла многим людям и заставила её выслушать меня. В перерыв, который получилось урвать, мы отправились на больничную крышу. Я уставилась на Панацею, когда она вытащила сигареты. Её руки дрожали. — Человеком, который убедил тебя работать с моим дедушкой, была не я, — сказала я. — Это не та тема, про которую я люблю говорить, но я была одержима дедушкой какой-то время. — Одержима дедушкой? — скептически переспросила она. — А как, по-твоему, его разум переселился из старого тела в новое? Он забрал моё тело. — В Лас-Вегасе есть кейп, у которого такие же силы, но маловероятно, чтобы у одного кейпа было так много суперсил, — сказала она. — Кейпы, умеющие захватывать тела, обычно очень слабы. — А что на счёт меня? Я могу управлять электричеством, гравитацией, магнетизмом и другими вещами, о которых я обычно не говорю? — Это другое, — сказала она. — Думаю, это всё грани одной силы. Самое странное, что у тебя, кажется, нет никаких ограничений, которые есть у большинства кейпов. Ограничений, которые Сын и его напарник ввели намеренно. Я не сказала этого вслух, потому что она не была частью мироспасительного заговора. Если болтать об этом налево и направо, то новость вызовет панику и, возможно, насторожит Сына, ускорив наступление конца света. Я потянулась к ней разумом. Практика облегчала задачу, хотя я сомневалась, что когда-нибудь смогу сравниться с кем-либо из телепатов из воспоминаний дедушки. То, что я там увидела, было шокирующим, но я тщательно контролировала выражение лица. Подойдя к ней ближе, я наклонилась к её уху. Она покраснела и попыталась отодвинуться, но позади неё была стена. — Он телепат, — прошептала я. — Что? — переспросила она. — Нет. Телепатов не существует. — Если не существует, то откуда я могла узнать, как ты относишься к своей сестре? Её лицо побелело. — Я тоже телепат, — тихо сказала я. — Я ещё не очень в этом хороша, но травмирующие или постыдные вещи я вижу легко. — Ты… ты сама не знаешь, о чём говоришь, — пробормотала она. — Я всё понимаю, — сказала я. — На самом деле она не твоя родная сестра, и тебе нравятся девочки. То, что на тебя постоянно воздействует её аура, видимо, особо не помогает. — Я невосприимчива к её ауре, — сказала она. — А так ли это на самом деле? Или ты просто так долго находилась рядом с ней, что перестала замечать, как она на тебя действует? Она молча уставилась на меня. — Ты пытаешься меня шантажировать? — Ты знаешь обо мне секрет, про который я не хочу, чтобы его кто-то знал, — сказала я. — То же самое и с тем, что я знаю о тебе. Как думаешь, что бы почувствовали окружающие, если бы узнали, что я могу делать? — Но это же не одно и то же? — Разве? Я могу читать мысли каждого коррумпированного политика, узнать о каждом грязном секрете Протектората. Я могу раскрыть супружескую измену и любой ужасный секрет, который хранит любой из нас. Кто бы захотел быть рядом со мной, если бы знал, на что я способна? — Я не хочу быть рядом с тобой, — сказала Панацея. Она смотрела на меня так, словно я была коброй, которая вот-вот на неё бросится. — Я уже знаю твой большой секрет, — сказала я. — Что ещё я могу такого страшного узнать, кроме того, что ты обожаешь любовные романы? — Не лезь мне в голову! — прикрикнула она. — Наши с дедушкой силы не подчиняются тем же правилам, что и все остальные, — сказала я. — Ты только что провела день, пытаясь излечить людей с такими же способностями, как и у нас. Есть ли у них вообще те структуры мозга, которые есть у каждого обычного кейпа? — Не у всех паралюдей Корона Поллентия находится на одном и том же месте, — возразила она. — У некоторых Случаев 53 на самом деле задействован весь мозг. — Наша сила исходит из иного, чем у всех остальных, источника, потому что мой дедушка не отсюда, — сказала я. — В своём родном мире он был одним из трёх самых знаменитых мировых злодеев. Разумеется, я не брала в расчёт инопланетян. Для меня было очевидно, что его родной мир подвергался инопланетному вторжению по меньшей мере раз в месяц, и, вероятно, именно поэтому герои там были такими могущественными. У наших героев и злодеев были долгие периоды перемирия, и только время от времени устраивались ожесточённые сражения. Герои его мира, казалось, сражались постоянно, еженедельно устраивая крупные битвы, которые разрушали Нью-Йорк снова и снова. Она в ужасе уставилась на меня. Я успела мельком увидеть её семейную жизнь, и для меня было ясно, что её приёмная мать была особенно сурова по отношению к злодеям. Она провела большую часть жизни, убеждая Эми в том, что злодеи — ужасны и ничтожны, и существуют только для того, чтобы герои могли с ними бороться. — Иногда он вставал на сторону добра, — признала я. — Но во всех остальных случаях он обычно считался кем-то вроде террориста. Она оглянулась на дверь больницы. — Это должно было помочь людям. Это должно было помочь в битве с Губителями. — И это всё ещё так, — сказала я. — Просто будет ошибкой доверять моему дедушке. — Неужели он не узнает всё, о чём ты мне сейчас рассказываешь? — вдруг спросила она. — Если он умеет читать мысли, я имею в виду. Я отрицательно помотала головой. — Он не любит использовать большую часть своих способностей, не то что я. Он обычно не утруждает себя тем, чтобы заглядывать в чьи-то головы, пока не заподозрит неладное. Конечно, ещё он очень хорошо читает язык тела, поэтому я бы советовала всё равно держаться от него подальше. — Кэрол уже сказала мне, что я не должна с ним видеться, — сказала она. — И с тобой тоже. — Ты действительно хочешь загладить свою вину? — спросила я. Она согласно кивнула. — Возможно, наступит момент, когда тебе придётся противостоять матери. Если дойдёт до того, что твоя жизнь дома станет невыносимой, я могу создать трастовый фонд, которым будет управлять тот, кто будет к тебе прислушиваться. Этого будет недостаточно, чтобы сделать тебя миллионером, но денег будет хватать на то, чтобы у тебя была возможность жить самостоятельно. — Значит, ты хочешь получить мою помощь, шантажируя и подкупая меня? — Ага, — согласилась я. — Я не такая скользкая и харизматичная, как мой дедушка, и я действительно не знаю, как правильно вести себя с людьми. Но я точно знаю, что дедушка способен стать самой большой угрозой миру со времён появления Губителей. Но может и не стать. Он может выбрать роль героя, и тогда мне ничего не придётся предпринимать. Я сделала глубокий вдох. — Но если он планирует что-то, я должна быть к этому готова. Никто другой не сможет сражаться с ним на равных, и даже в этом случае у него будет преимущество в виде опыта. Это означает, что мне нужны будут люди, готовые выступить на моей стороне, и которым я смогу доверять. Панацея молчала несколько секунд, после чего заговорила. — Что я должна буду для тебя сделать? — Может быть создать что-то типа усыпляющих вирусов. Или другие нелетальные биологические вещи. Всё, что ты сможешь придумать, на самом деле. Она глубоко вздохнула. — Это я смогу сделать. Я чувствовала себя отлично с тех пор, как начала работать с твоим дедушкой. Как будто моя сила хочет, чтобы я использовала её для создания разных штук. — Ещё я хочу, чтобы ты сходила к психотерапевту с историей про тебя и твою сестру, — добавила я. Она нахмурилась. — Из всех паралюдей в мире ты единственная, кто может причинить больше вреда, чем я или мой дедушка. Ты могла бы создать болезни, которые убьют всех на планете, если бы захотела. Что произойдёт, если ты продолжишь быть психически неустойчивой из-за всей этой ситуации? — На меня выпишут ордер на убийство, — тихо сказала она. — Ты слишком нужна этому миру, чтобы позволить этому случиться, — сказала я. Она кивнула. — Добро пожаловать в команду, — сказала я.