Сон накануне зимы

      Утро неслышно ступало по верхушкам сосен, постепенно озаряя белоснежные просторы. Снег, выпавший за ночь, укрыл землю, деревья. На речке еще были видны темные провалы незамерзшей воды, но скоро она полностью покроется толстым льдом. Владимир сидел на постели, упершись спиной о стойку балдахина и рассматривая Анну. Она совсем не выглядела больной, казалось, что она сейчас откроет глаза и, как это бывало каждое их утро, сквозь улыбку скажет «доброе утро» и потянется за поцелуем. Каждое утро…       Уже который день он не слышит ее голоса, не видит синеву ее глаз, не чувствует ее ладошек на своем лице, живет без ее нежных губ и тягучих признаний. А если его сны - это предупреждение, что ему, грешнику, не дано испытать человеческое счастье, что все, чем Господь его наградил, он уже прожил? Как он будет без нее? И будет ли? Сможет ли? Без нее и их ребенка…       Анна пошевелилась, тихо застонала и открыла глаза. Медленно обвела комнату и обожгла Владимира глубиной и синевой взгляда. Несмело улыбнулась и опять сомкнула веки. Владимир придвинулся ближе, охватывая Анну за плечи и упираясь на локти. Невесомо провел губами по лбу, спустился вниз и прикоснулся к губам.       - Анечка, любимая, как ты? У тебя что-то болит, малышка?       Аня открыла глаза и улыбнулась, поерзала головой на подушке, сглотнула и тихо прошептала:       - Володя, я пить хочу.       Корф соскочил с постели, бросился к двери и на весь дом закричал:       - Варя, воды!       Потом испуганно повернулся и виновато посмотрел на Анну:       - Прости, я напугал тебя?       Анна мотнула головой и опять с трудом сглотнула, закрывая глаза от слабости, и тихо прошептала:       - Володя, милый, вода на столике в графине.       Владимир растерянно пожал плечами, приблизился к постели, немного приподнял жену выше на подушки, сел и уставился на нее, не веря, что Анна вернулась, что она здесь с ним.       Она устала, произнесла несколько слов и уже устала. Хотела поднять руку и погладить Владимира по щеке, но рука казалась неподъемной, тяжелой, пальцы отказывались подчиняться, даже веки отяжелели под весом длинных ресниц.       Владимир очнулся, вскочил, заметался по комнате, подскочил к столику, непонимающе уставился на графин с водой, обшарил комнату глазами в поисках стакана. И в этот драматичный момент его бессилия и растерянности дверь отворилась, и в комнату быстро вошла Варвара. Владимир смотрел на нее умоляющими глазами, пытаясь молча рассказать ей о своих мытарствах, и просил помощи.       Варвара усадила его в кресло у окна, широко улыбаясь, не делая никаких лишних движений и не замолкая ни на минуту, поправила подушку и одеяло, напоила Анну водой из мигом нашедшегося стакана, распустила и заново заплела ее косу, мимоходом погладила ее животик, успокаивая малыша, поставила на место стулья и кресло, в котором провел утро Владимир, ласково коснулась его головы, проходя мимо. Потом замолчала на секунду, кивнула головой и выскочила из комнаты. Владимир слышал, как заскрипели под тяжестью ее тела ступеньки на лестнице, ее охи и ахи, тихие команды, которые она раздавала по пути всем домашним, потом огляделся вокруг и поразился переменам в комнате. Все чисто, уютно, тихо, как будто теплый летний ветер пронесся мимо и пригладил все вокруг, исправляя людские ошибки и давая надежду на будущее.       Он поднялся с кресла, подошел к постели. Анна уже спала. Тихо и спокойно. Те несколько минут, что провела в комнате Варвара, лишили ее последних сил. Малыш тоже успокоился и спал вместе с мамой. Анна лежала полубоком, положив одну руку себе на живот, вытянув другую поверх одеяла. Владимир лег рядом и тоже незаметно провалился в сон.       Когда через несколько минут в комнату заглянула Варвара, она увидела дивную картину: Анна крепко спала, вытянув руку к Владимиру, который лежал у нее в ногах, накрыв ее пальчики своей ладонью. Даже во сне эти двое тянулись друг к другу, касаясь ладонями, переплетая пальцы и делясь своими снами. Варвара долго смотрела на них, качая головой и улыбаясь, и тихо прошептала:       - Дети, дети, когда же бедам вашим конец-то придет? Когда ж вы успокоитесь и заживете счастливо и радостно? - с этими мыслями она вышла, притворила дверь и отправилась на кухню готовить что-нибудь вкусненькое для своих любимцев. А то Анечка проснется и покушать захочет, а им с малышом всего вдвойне надо, и Володю, барина нашего, соколика ясного, откормить надо. Отощал ведь за время Анечкиной болезни. А еще надо воды согреть и лохань приготовить, Анечке помыться надо, в баню-то ей нельзя, о-хо-хо, горюшко-горе, такая хворь приключилась с ней. Так и ребеночка, не приведи Господь… тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Варвара бегала по кухне, мыла, резала, взбивала, а мысли ее крутились вокруг Анны и Владимира, которые наконец сладко и спокойно заснули впервые за последнюю неделю.