Корона Дракона

Женщину мы проводили до деревне. На дорогу туда, у нас ушло чуть больше трех часов. Мы дважды останавливались на привал за это время, но этого все равно было недостаточно. Мы сильно устали, а посетить деревню не могли. От нашей спутницы мы много узнали. По факту, она здорово нам помогла. В пакете у нее была одежда, я оказался прав. Одежда особого кроя, которую тут носят все. Здесь не продают брендовых шмоток. Не встретишь на местных рынках и адекватной цены, хоть на что-нибудь. Все, начиная от еды и заканчивая партийной литературой, стоит баснословных денег. Местные, за редким исключением, не позволяют себе такой роскоши, как покупка, ибо на нее требуются деньги. Свет отключают ровно в девять вечера. Поэтому даже в больших городах, кроме Пхеньяна, ночью такой же мрак. Спутницу нашу звали Сон Хе, она рассказала, как жила до того, как выбралась из страны. Пока отец был жив, их семья, по здешним меркам, жила хорошо. У них была квартира и им было разрешено иметь маленький огород. На огород здесь, как выяснилось, тоже требуется разрешение. Но однажды, в их доме случился пожар. Тогда отец бросился выносить портреты вождей, давая своей семье спастись, но сам он не спасся, так и почил, не вынеся последнего портрета. Вот тут и обернулось все плохо, для этой женщины. А дальше граница, лагерь и прочее… У нас не было местной одежды. А это значит, что дальше леса мы не уйдем. Там нас запросто схватят, а Юн не распространяет действие гипноза на массы, соответственно, надо придерживаться чащи. Проводив спутницу, мы еще полчаса шли в молчании. Затем устроили привал и, подпирая деревья спинами, стали рассуждать.    — Интересно получается. Значит, вот какое это место. Разительно отличается от того, что мы видели и где были. — Произнес Юн и придвинулся ближе ко мне, потому, что Огнеслав стал отбирать у Черного Дракона кусочки шоколада. Я со своей стороны тоже не оставил в покое свою любимую сладость, но со мной Юн делился охотнее.    — Да, уж. Даже я такого не ожидал, хотя и живу поблизости с этим местом. — Шин тяжело вздохнул и вытянул ноги на траве. — Я помню эту часть страны в процветающем свете. Уж не думал, что здесь так плохо, но может эта женщина из глубинки? В этом причина? Знаете ли, у нас в прибрежных районах тоже нищие да несчастные найдутся. Без них никуда. Но, конечно, напускает страху только то, что страна закрыта для всех. Чего не знаешь, того боишься. Скажи, Мэтью, почему так получилось?    — Я? Откуда я знаю? — Я застыл с куском шоколада у губ. Почему Шин спрашивает об этом меня? — Ты же, вроде, в ногу со временем шел. Тебе должно быть виднее.    — Ты не прав. Ты никогда не посмотришь на мир глазами дракона, а я не посмотрю на мир глазами человека. Мы с Ваном никогда не лезли в политические вопросы. Это запретная грань, если вмешаемся в политику нас обнаружат боги. Мы не очень-то этого и хотим. Нас всего двое и войну против пантеона мы не потянем. А вообще, было бы здорово, если бы мы сами стали богами и помогали людям. Вы странные существа, взять хотя бы эту женщину. Она столько всего пережила, а ребенка оставила, может, дочь ее и вовсе уже забыла. А она думает о квартире в которой будет растить малышку. У нас драконов все не так. Здесь мы схожи больше с животными. Родители с нами до определенного времени, в основном отцы. Самки дракона это вообще тема отдельного рассмотрения.    — Кстати, кого бы мы не встретили, все драконы последние в роду и мужчины. Это даже напрягает, ни одной женщины. — Я насупился и все же загрыз свою реплику шоколадом, чувствуя, что Юн рядом начинает копошиться, как курица на насесте.    — Потому, что выжить самке сложнее. У них, еще на моей памяти, нрав всегда был колючий. Запретов не терпят, на одном месте сидеть не любят, чуть что, сразу грудью в бой. Если и остался кто, так это будет большая удача, если мы ее найдем. Наша мать была исключением только из-за гермафродитной породы. Она и женщиной была лишь наполовину. Поэтому и осталась Богом плодородия в этих краях. А нрав и характер был под стать мужику. Но, знаешь, я говорю обобщая, конечно. Может и были другие, которые, как и человеческие особи, растили свое потомство веками, а затем продолжали жить на одном месте. Но таких точно не осталось. — Шин замолчал на некоторое время и подложил под голову рюкзак, в котором были его вещи. Не знаю почему, но кроме одной булки и пакета сока, этот дракон больше ничего не взял из еды. Я затарился поосновательней, прекрасно зная, что Юн и не почешется купить еды. Но он почесался и приобрел на внушительную сумму сухих пайков, которые берут в походы. То что вычитал в интернете. Так что, с едой проблем у нас не возникнет, даже если будем путешествовать по лесу. Корейский дракон еще в автобусе сменил дорогой костюм на не менее дорогой камуфляж, поэтому чувствовал себя более чем комфортно в лесной глуши. — Мы с Ваном поначалу проводили исследовательскую работу. Чем люди отличаются от нас, почему происходят те или иные отличия? Почему вы так просто относитесь к непродолжительности жизни? Почему стараетесь сделать жизнь другого хуже и сложнее? У драконов проще, не нравиться тебе дракон — убей, тут уже выбор падает на судьбу. Фартануло тебе и ты сильнее — молодец, живи дальше, не фартануло, ну, что поделать и такое случается. Но мы не пытаемся сделать хуже жизнь собрата. Невзирая на это, Огнеслав пережил и похуже людской жестокости, но…    — Эй, Шин, а скажи пожалуйста, ты не знаешь ничего о многоголовых драконах? — Перебил корейца Огнеслав и тяжело задышал, похоже они с Юном за что-то боролись.    — Почему не знаю? Я много о них знаю. Я вообще знаю много о драконах и, как мне кажется, о людях тоже.    — Просто я хотел бы знать, откуда появился тогда Горыныч? Почему у него было двенадцать голов? Это же много. Я и со своими-то, едва уживался, а там в три раза больше бы… Да етить… Отдай уже мне кусочек, больно… — Огнеслав заскулил и тут же умолк, а мы услышали чавканье. Юн отдал ему тот самый кусочек, который так просил русский дракон.    — Горыныч? — По голосу Шина было понятно, что он улыбается. — Ну, за него конкретно не скажу. Но многоголовых всегда было много. Взять хотя бы Японию, там дедушка Ямато очень хотел стать самым могущественным драконом, он же и изобрел эту многоголовую магию. Объединил в себе сто других. Действительно силен был и непобедим, но сам же наступил на свою силу пяткой в прямом смысле слова. В форме дракона запутался в своих шеях, наступил ногой на одну из них и убил залпом половину сородичей, проиграв схватку. Тогда же и был уничтожен.    — Ого, самый могущественный дракон? — Я посмотрел в темноту под тихое шуршание рядом и все равно ничего не увидел.    — Нет, дедушка Ямато не был самым могущественным драконом. Он был просто родоначальником практики скрещивать тела. А самый могущественный дракон, вроде как уничтожен. Как бы парадоксально это не звучало. Я помню, что отец часто упоминал Великого. Кто он такой, мы с братом не знали, отец не говорил его имени. Но он всегда рассказывал, что в водах Скандинавии, где все не похожи на здешних, живет Великий Дракон, который опасен всему на земле лишь своим существованием. Когда я стал учиться в институте, то вычитал из литературы, что это за дракон. Великий змей Ёрмунганд. Ему и правда не было равных. Но убил его Тор, во время Рагнарека. И сам умер, от яда змея, который вырвался из раны. Не знаю, насколько правдива эта легенда, но судя по всему, Великого Дракона больше не существует… Я вздохнул. Это интересно, но куда ни ткни палкой, все уже поиздохли. А ведь это же Великие Драконы, как они вообще могли фактически исчезнуть? Невзирая на это, слушаю я с удовольствием. Шин продолжил рассказывать и мы его около часа слушали. Он знал существенно больше, чем мы втроем. Но вот он утомился, мы тоже. Огнеслав зевнул и растянулся на траве. Драконам не холодно, а вот мне сидеть на сырой земле стало некомфортно. Поэтому я придвинулся к Юну и тут же был заключен в объятья. Нет, это точно не по-дружески. Но под утро становится холодно и, что мне еще остается делать? Я прижался к крепкой груди, обтянутой тонкой тканью. Уткнулся носом и прикрыл глаза. Как бы то ни было, спасибо тебе, Юн… *** Когда я проснулся, то первое, что увидел, опять была мужская грудь. К этому и привыкнуть недолго. Небо просвечивало сквозь кроны деревьев смутно и здесь по прежнему было темно, но не так сильно, как ночью. Я вполне мог всех рассмотреть. Огнеслав спал на траве, подложив под голову ногу Юна. Черный Дракон опирался спиной на дерево и сопел. Шин повернулся к нам пятой точкой и, с рюкзаком под головой, тоже плющил харю. У меня же все затекло, хотя спать было тепло, жопа-то на земле была, поэтому я ее практически не чувствовал. Надо скорее подняться, что я и сделал незамедлительно. Аккуратно отодвинув руку Юна, чтобы не разбудить. Достал из рюкзака бутылку воды и покрутил головой. В таком свете, я отчетливо видел, что деревья здесь практически без коры на стволе, она отсутствовала на участках, размером вровень моего роста. Взгляд мой упал на кружок света. Яркий до невозможного в такой темноте. Там был выход куда-то. Не знаю, чем я думал, наверное, отмороженной жопкой, потому что именно туда я и пошел. Мне было интересно взглянуть на место, где мы оказались, при солнечном свете. Идти было недалеко и через десять минут я взглянул на полянку, залитую солнечным светом. Нет, это не город и не деревня. Просто лесная полянка. А я рассчитывал увидеть обнищавший городишко. Однако, на противоположном конце кто-то был. Девушка, или женщина, уже не возьмусь определять навскидку, пыталась забраться на дерево и довольно удачно. Я прикусил губу и собирался уже идти обратно, но сделав шаг, под ногой моей громогласно хрустнула ветка. Я сглотнул, а девушка молниеносно спрыгнула с дерева и уставилась в просвет между деревьями, как раз туда, где я стоял. На ней было коричневое, плотное платье, растрепанные черные волосы, а в руках она держала маленький нож.    — Кто там? Это мое дерево, — громко крикнула девушка. Мне же с трудом удалось перевести, потому что я выучил несколько слов и смутно ее понял, поэтому вполне мог понять ее неправильно. Я не решился идти обратно. Чего доброго пойдет следом и увидит всю компанию на отдыхе.    — Дерево? Да, мне оно не нужно, я его и не унесу, — сдавлено произнес я, выступая из тени. Девушка окинула меня быстрым взглядом и развернувшись, полезла обратно на дерево. — А что ты делаешь? Она была молодая. Возможно лет восемнадцать или двадцать. Она похоже не узрела во мне опасность. Но мне было интересно, что это милое создание забыло утром в лесу и зачем лезет на СВОЕ дерево.    — Как что? Еду ищу, — ответила девушка и, ловким движением оторвала ножом кусочек коры, размером с мизинец. — Ты здесь разве не за этим?    — Д… Да именно за этим, ты меня просто опередила. Я отвел взгляд от девушки, так как прекрасно видел с такого ракурса ее нижнее белье. И вопреки всему, меня это не смущало, не радовало, а вызывало отвращение. Потому что я видел то, о чем старался никогда не думать. Я всегда потешался над Джеком и его любовью к чистоте. Он иногда смахивал на параноика, со своим постоянным мытьем рук и вечным посещением ванной комнаты. Доводил квартиру до невообразимой чистоты и прочее, в том же духе. Я не неряха, но и понятие чистоты у меня менее идеалистичные. Когда я встретил Юна от него воняло, сильно воняло. И несмотря на то, что у него была уважительная причина, мне это не нравилось. Но даже так, он не вызывал во мне отвращения. Здесь похожая ситуация, скорее всего, у этой девушки есть обстоятельства, чтобы так… Ну… В общем, обстоятельства так сложились, но до чего же противно. Даже стыдно от этого чувства. Я видел ее тощие ноги, с серыми пятнами грязи, видел, уже отжившее свой срок, нижнее белье, которое, по задумке дизайнера было когда-то белым. Теперь оно было далеко не белым, даже не серым, а черным… Она продолжала отрывать кору от дерева маленькими кусочками и едва не падала с ветки, которая не выдержала бы моего веса. Я больше не хочу видеть город в этой стране. Ни город, ни село, ни деревушку. Ничего не хочу тут видеть. Если здесь все так живут, то… То это кошмар. Это ужасно. Мне жаль их всех, но чем помочь? Всем я уж точно не помогу, но хотя бы одному человеку. Хоть что-то...    — Перестань! — Я посмотрел вверх и сжал в руке бутылку. — Я сейчас вернусь и дам тебе еды. А ты забудешь про меня, идет?    — В смысле? — Девушка посмотрела вниз, роняя изо рта драгоценные кусочки коры, она их не ела, а держала в зубах.    — В прямом. Я не местный. Накормлю тебя, а ты про меня никому не расскажешь, идет?    — Ладно. Ты же никому плохо делать не будешь?    — Нет, конечно. А что, можно сделать еще хуже? Что вообще можно сделать, чтобы это было хуже, чем есть у нее? Убить? Так она и так умирает, только медленно и болезненно. Убивать я, конечно, никого не буду, это всего лишь фигурально сказано. Я вернулся к нашему месту отдыха и взял из рюкзака Юна пару сухих пайков. Когда я вернулся, девушка стояла у дерева, но нож не спрятала. Опасалась, что я вернусь не с едой, а с чем-то угрожающим ее жизни. Даже в таком состоянии все хотят жить. Никто не хочет умирать, как бы плохо или хорошо тебе не было. Существуют и самоубийцы, никуда не денешься, это отдельные случаи и рассматривать их я не хочу. Мы с ней не из них, это ясно, как божий день. Я протянул ей две металлических коробочки и она тут же забрала их у меня. Но бежать никуда не спешила. Посмотрела на одну из них и, без затруднений, прочла надпись. К слову, я только сейчас понял, что языкового барьера у нас нет. Она говорит на английском. Это меня удивило.  — А откуда ты английский знаешь?    — Ну, у меня дедушка знает его и учит меня, только об этом никто не знает. Об этом нельзя говорить никому, но ты же и сам прячешься, так что, какая разница. — Девушка пожала плечами и открыла упаковку, даже не парясь над тем, что ее содержимое, стоило бы сначала погреть. Тут же запустив грязные пальцы в контейнер, она зачерпнула кусочки мяса с бульоном и отправила в рот, продолжая говорить коверкая слова, так как жевала. — Тут можешь ходить и не бояться, что тебя увидят. Даже патрульные это место стороной обходят. Только местные иногда бывают, но очень редко.    — Почему? Это особенное место? — Я почесал голову и постарался не смотреть на незнакомку.    — Ага, оно давно таким стало. Сюда предпочитают не соваться. Говорят, в этой части леса живет чудовище, которое пришло из Южной Кореи. Великий вождь говорит, что не раз изгонял его, но проклятые корейцы, каждый раз новое присылают. История выглядит глупо, но даже дедушка советует сюда не ходить. Он думает, что после войны оно сюда пришло. В то, что его корейцы послали, дедушка мало верит, да и в то, что вождь его побеждал, тоже не очень. Но в его существовании он уверен. Потому как тут часто находят куски одежды пропавших людей. В основном тут дети пропадают, но и взрослые тоже. — Она опять зачерпнула мясо, отправила в рот и засмеялась. — Знаешь, а ты вполне можешь оказаться этим чудовищем, как раз из Южной Кореи, судя по написанному на этих коробочках.    — Нет, я не чудовище. — А мне вот совсем не смешно. Наверняка, эту байку придумали местные, про тех, кто покинул эту страну по запретному, подкупив пограничника. Надо ведь как-то оправдываться. — А зачем ты сюда пришла, если тут так опасно?    — Так ведь еды больше нигде не осталось. Мы все объели. Выбора не было, тем более я с ножом, не страшно мне чудовище.    — Почему ты продолжаешь тут жить, а не уедешь? — Я спросил быстрее, чем подумал. Она перестала жевать и посмотрела на меня очень серьезно.    — Ты о чем вообще? Куда я уеду? Я тут живу. Тут мои родители, мой дедушка. В столицу учиться ехать? Так ведь не пустят, мои родители врачи, а не партийные работники. Мне туда дорога закрыта. А если ты говоришь о том, чтобы поехать в твою страну, то нам нельзя так. Это вообще-то предательство вождя. А я его предавать не собираюсь, не помышляю даже. — Отчеканила она и продолжила кушать. Какая самоотверженность, даже драконы от такого глаза округлят. Жить в таких условиях, питаться корой с деревьев, существовать без света, в полном мраке, и все еще верить в вождя. Охренеть просто, до чего люди бывают туповатыми в своей вере. Однако, она сказала это с таким вожделением, что я понял, мои попытки убедить ее уехать не приведут ни к чему. Надо ей еды побольше натаскать.    — Погоди, я тебе еще принесу еды.    — Правда?! — Она отвлеклась от своего занятия и благодарно на меня посмотрела, а у меня под ложечкой засосало. От нее исходил неприятный запах, но мне больше не было противно.    — Да, сейчас вернусь. Я развернулся и направился по полянке. Но я не сделал и пяти шагов, когда услышал сзади копошение и истошный женский крик. Мгновенно обернувшись, я тут же пожалел об этом. Эта картина навсегда останется в моей памяти, картина, которая навеки пошатнула мою психику. Между деревьями, скользила огромная, длинная змея. Голова змеи была гораздо больше, чем тело. Массивные челюсти сжимали голову моей незнакомки и по шеи и платью стекала струями кровь. Она все еще держала в руках коробочки с едой, но руки медленно расслаблялись и из них выпадало содержимое. Я в ужасе смотрел, как существо с головой размерами со старый, черно-белый телевизор, пожирает девушку по частям, сначала откусив, без каких-либо трудностей, всё до ключицы. Зубы, без проблем, прокусили кости и позвоночник, только нитки мышц вытянулись и их пришлось перекусывать второй раз. Я не могу двинуться. Не могу пошевелиться. Крик застрял в горле и я даже звука произнести не могу. Чувствую, как дрожат мои губы, как начинают гореть легкие, от нехватки дыхания, и как мне на лицо брызгает горячая кровь из пасти зверя. Тело падает, но существо больше не заинтересовано в том, чтобы обращать на это внимание. Доесть то, что уже не убежит всегда успеется, а вот у него есть еще добыча, которая в теории может смыться. Только вот смыться я не могу, по прежнему не двинуться. Однако, я так потрясен увиденным, меня затошнило от осознания, что с этим бездыханным телом, с виднеющимися от укуса внутренностями, я разговаривал всего несколько секунд назад.    — НЕЕЕТ! — Я закричал так громко, что даже в ушах заложило. Нет, я не хочу этого понимать. Неважно что это, уже все неважно, меня сожрут так же как и эту девчушку, но лучше бы он первым сожрал меня…