- "А мы идём на север!"

      — Я больше не играю со своей душой.       Какая есть, кому-нибудь сгодится.       Но медь — не золото и твой герой —       Последний, кем бы ты могла гордиться.       Остаться в живых!       Отча-ааянный пси-их       Ни свой, ни чужо-ооой,       После-еедний геро-ооой…*       Когда над ухом так завывают, восстанет и мёртвый. Матвей открыл глаза и огляделся: — «Ну конечно, как я сразу не догадался!»       — БАЮ-ууН!..       Кот-FM, развалился на травке неподалёку… «На травке?!» и с усмешкой глядя на него перекатывал в зубах былинку.        — Башка и так гудит! Не мог бы ты…       — О-ооо! Наконец-то наш дорогой Спайдермэн очнулся-ааа!..       — Голова-аа…       — Голова, голова,        Умная головка!        А к хорошей голове да ещё сноровка —        Всё получится на свете хорошо и ловко! **       — Ну да… О-ох! Я уже и забыл какой ты зануда!       — Я?.. Я-ааа?! Зану-уууда?! Ах ты… «волшебник-недоучка»! Что, мишке сделать хотел «козу», а получил — грозу? Тебе, олух, сколько раз надо объяснять принцип магического действия некоторых явлений, о которых мы сейчас, по понятным причинам, вслух распространяться не станем, что-бы до твоей деревянной, непрошибаемой башки наконец-то дошло…       — Ой… ё-ооо… Не зуди так… мохнатый шмель! Задрал уже…       — Что-ооо?! — огромный кот мгновенно выпустил здоровенные, алмазные когти и блеснул одним из них, назидательно поднятым вверх: — Запомни человечек, я, если пожелаю задрать — задеру так, что твой давешний медведь покажется нежным массажистом! Я опасный! Я…       — Потрясный…       — Да!.. Что?!       —  Я проникся, ты самый драгоценный кот в мире!       — Во всех мирах!       — Да без базара! Лучше скажи — где мы?       — В СЛАВИ.       — ГДЕ?!       — Вот, теперь вижу, что проникся.       — А почему ни чер…       — Т-щщщ…       — …Ничего не видно?       — «Туман войны».       — Как в играх, что-ли?       — Хм… Как. «Как» — было раньше! Для тебя, по крайней мере. Теперь: Игра — это твоя реальность.       — Типа: «Что наша жи-ииизнь? Игра!»?       — Ур-мм…молодец, чувствую споёмся! Вижу, пришёл в себя. Кстати, — добавил БАЮН, любуясь игрой света на острых гранях алмазного когтя: — Тебя желают лицезреть.       — Кто?       — Как это — «кто»? — указав когтем в небо, котэ заговорщически шепнул: — ОНИ!       — Что значит ОНИ? «Они» бывают разные! — Горыныч посмотрел на верх и, тоже шёпотом, спросил: — Тайное мировое правительство?..       Прищурившись, кот внимательно смотрел на человека, пытаясь понять — не валяет-ли тот дурака?       — …Спецслужбы?.. Соседи сверху?.. Братья по разуму?.. Команда МКС?.. Перелётные птицы?..       — Ну, хватит! Забавные, конечно, сопоставления, особенно если знать — о ком речь, но… «Братья по разуму» — говоришь?.. Х-ха! Фейспалм! — БАЮН уткнул морду в лапу: — И это после того, что ты только-что сотворил?!       — Я?!       — Ну-ну, не скромничай… Я кого предохраняться инструктировал? Я кому презер… э-эээ… магическую защиту на руку натянул? Ты на… зачем её снял?! Какого… ты полез РОДовым знаком к чужеРОДному магическому предмету?! Благо мы — мирно бух… сидели на рыбалке и напряжение меж нами было практически нулевое! И то — «бумкнуло» так, что нам всем икнулось! А если б это были полные антагонисты? Плюс — на минус… смекаешь, «электроник»? Бац! И… ага!       — Чего «ага»?       — Инфаркт-микарда, вот такой рубец! — жестом, известным каждому рыболову, показал кот «величину трагедии» — Да там бы камня на камне не осталось от пещеры, со всем содержимым! Так что, — покачал перед мордой своим дорогим «стеклорезом» котэ: — Как сказал классик: «Ты, Каштанка, насекомое существо и больше ничего. Супротив человека ты всё равно, что плотник супротив столяра…». И БОГАМ ты, никакой не собрат, тем более — по разуму!       — Вон оно как?! То-то меня контузило…  БОГИ, говоришь? Снова-здорово! Опять сон? Или… — Матвей с тревогой глянул в хитро сверкнувшие глаза собеседника: — Моя встреча с медведем… закончилась печалькой, да, БАЮН?       — Да. Хи-хи-хи… Ты прав — всё закончилось печалькой! — и наглый котяра закатился таким смехом, что казалось — его вот-вот «хватит кондратий».       —  «Вот падла! Смешно ему.» — Горыныч поднялся и подошёл к бьющемуся в приступе внезапного веселья коту:       — Весело? — в ответ тот лишь судорожно покивал башкой и подёргал хвостом.       — Взять бы тебя за шкирку, да наизнанку вывернуть!       — И что-же мешает?       — Ну… ты ж — опасный! Царапаться ещё начнёшь…       — А как же! — БАЮН тоже встал и скорчив жалобную мордаху, вдруг спросил: — Что, неужто поднялась бы рука на ма-ааленького, бедного котика?       — На маленького?.. Нет, рука б не поднялась… Нога, разве что. Нагибаться то — не охота, знаешь ли!       — Нет, не знаю! Я песню знаю — жалисную:       У ко-ооошки че-тыре ноги,       Позади-иии у не-ё длинный хвост.       Но тро-огать её не моги-ии,       За её-ё малый рост, малый рост…***       — Всё-всё, пристыдил…       — Но тро-огать её не моги-ии,       За её-ё малый ро-ост, малый рост.       — Может, пошли уже, нехорошо заставлять БОГОВ долго ждать.       — П-фф… Подумаешь! Подождут. Тем кто в вечности — куда спешить? Минута, год, век… — какая разница?! А впрочем… пошли, твоя правда — чего тут высиживать? — Кот махнул хвостом, призывая следовать за ним и они двинулись сквозь расступающийся туман. — По пути поговорим, споём…       — Обязательно… и споём и спляшем…       — Ну, а чего? Надо будет — спляшем! Между прочим, кое-кого не мешало бы помянуть зажигательной джигой! А лучше задать трепака! А, Матвей?       — Что? — задумчиво спросил тот, отрываясь от своих невесёлых дум.       — Я говорю: К Трепаку — как относишься?       — Отрицательно!       — Чего так? Между прочим — древнейшая вешь. Ещё с наших, Языческих времён…       — Кто бы сомневался! И вообще, к чему это? Что, вдруг за тема такая… нездоровая?       — Тема как тема: танцы-шманцы… Гопаки-Трепаки.       — А… — Матвей порадовался что идёт позади и ему не придётся прятать неловкий взгляд. — Танцы. Танцы — это да. Они такие. Древние…       — А то! Ты слыхал о Вещем Олеге?       — Угу, с детства — стараниями Александр Сергеича и Владимир Семёныча.       — М-мм… это где — волхвы, щиты на вратах и змеюка? Хе-хе… Так вот, кстати: после того самого, эпичного приколачивания средств индивидуальной защиты над входными проёмами вражеских объектов, он, вернувшись домой, устроил грандиозный пир, на котором я лично отплясывал Трепака среди группы переодетых в медведей скоморохов. А их медведи плясали рядом — переодетые в людей, представляешь потеху?       Матвей скептически оглядел болтливого попутчика: — Ты? Плясал? Ага! Когда это было, напомни?       — Дак, в шесть тысяч четыреста пятнадцатом от сотворения Мира, — ответил тот, ни капли ни смутившись: — аккурат в лето огненной белки.       — Э-эээ… дружок, сдаётся мне: у тебя самого — «белка»!       — Темнота-ааа! На пять с половиной тысяч лет отсталая темнота! Пользуетесь чуждыми установками и чужими тотемными знаками когда свои есть!       — Чем же это, «чужим», я пользуюсь? — удивился Горыныч.       — Да много чем, хотя порой — вряд-ли это осознаёшь. — ответил БАЮН и, немного помолчав, добавил: — Конечно, для начала не мешало бы знать своё и понимать, что многое из обыденного — чужое, но это ж надо — ЗАХОТЕТЬ! А разве ж кто хочет? И чего вообще все хочут?       Матвей зевнул: — И чаво все хочут?       — Ясно чего. — скривился кот — Потреблять!       — Не ругайся! И вообще, «Урал» — глуши свой отечественный «грузовик»! Наше — не наше… Не до того мне нынче, знаешь ли…       — А ты не грузись, всё нормально будет! — уверенно заявил БАЮН:       — Надо только выучиться ждать,       Надо быть спокойным и упрямым…*`       — Чтоб порой от жизни получать? — улыбнулся Горыныч.       — Радости скупые телеграммы… — назидательно закончил котэ и положив лапу ему на плечо, слегка царапнул, привлекая внимание:       — Эй, Матвей — держи хвост бодрей! Ну-ка, кто тут давеча подпевать грозился?       Если ты не тормоз…       — Если ты не облом…       — Держи хвост пистолетом!       — А грудь держи колесом! **`       Удивительное дело — туман стал рассеиваться вокруг них гораздо дальше и воодушевлённый дуэт продолжил с ещё большим энтузиазмом:       Под колёсами любви.       Под колёсами любви.       Под колёсами любви.       Под колёсами…       Постепенно, словно — находящаяся под запотевшим стеклом, по которому водят пальцем, открывалась картина мира: наполненные сочными красками живописные пейзажи, яркими кусками выглядывали из белёсой пелены, побуждая подробнее исследовать этот диковинный мир.       Утром и вечером, ночью и днём,       По дороге с работы, по пути в гастроном.       Если ты не кондуктор,       Если ты не рулевой,       Тебя догонят колёса       И ты уже никакой…       — Как писала Каренина в письме к Мерелин:       «Колёса любви расплющат нас в блин…» — насмешливо раздался вдруг совсем рядом мелодичный женский голос.       Компаньоны, враз остановившись, завертели головами и услышав звонкий смех задрали их кверху, с удивлением увидев в воздухе над собой прекрасную женщину в колеснице, запряжённой двумя большими, грациозными кошками, с кисточками на ушах.       — Блин… Накликали. — пробормотал кот, не отрывая взора от двух самок медового окраса.       — Кого накликали? — спросил Матвей, разглядывая наездницу.       — Любовь… — как-то обречённо промямлил БАЮН, нервно подёргивая хвостом.       — Ты о чём? — с улыбкой посмотрел на него Горыныч: — Или о ком?       — Это БИГУЛЬ и ТРЬЕГУЛЬ — Мед и Янтарь… Они просто бесподобны!       — Аллё, БАЙ, ты чего завис? Хорош уже бормотать невнятности. — Матвей кивнул на женщину, что с мягкой улыбкой смотрела на них сверху: — Кто эта ох… очаровательная незнакомка?       — Это Ванэсса ФРЕЙЯ — БОГИНЯ ЛЮБВИ Скандинавского Пантеона.       — Что ж, верю безоговорочно. Очень красивая женщина! И киски у неё зачётные, я тебя где-то понимаю…       Тем временем, колесница опустилась рядом с ними и ФРЕЙЯ, не переставая ослепительно улыбаться обратилась к коту:       — А говорят, что ты весьма учёный кот, БАЮН! Однако, я вижу лишь огромные, выпученные глаза, в которых нет даже искры разумности. Где же твоя учтивость? Ты не приветствуешь нас и не представляешь мне своего спутника…       — ФРЕЙЯ, ты просто как снег на голову! Бах! И я оглушён и очарован! Конечно же я рад вас приветствовать, о прекраснейшая из валькирий, а так-же несравненных: Золото древа и Золото пчёл! А это — мой спутник, МАТВЕЙ — молодой ГЕРОЙ молодого Мира, человек с МИДГАРД-ЗЕМЛИ. Впрочем, Вашим он уже хорошо известен, особенно после недавней битвы с целой стаей свирепых хищников, из которой он, кстати, вышел победителем! — кот повернулся к Горынычу: — Матвей, как я только что тебе говорил — ты видишь перед собой величайшую волшебницу девяти миров, грозную ВАЛЬКИРИЮ, покровительницу любви и поэзии, а так же нашего, кошачьего племени и тэ дэ и тэ пэ… короче, — выдохнул БАЮН: — МАТВЕЙ — это ФРЕЙЯ! ФРЕЙЯ — это МАТВЕЙ!       — Мадам… — Горыныч подошёл к БОГИНЕ и нисколько не смущаясь взял её руку в свои ладони: — мы счастливы, так сказать… видеть в вашем лице… — тут он ненадолго чувственно припал губами к божественному запястью, после чего невозмутимо продолжил свой сумбурный спич: — ибо, так сказать, в вашем лице, мадам… ибо… ибо!..***`       — Строгий секрет и государственная тайна! — важно закончил вовсю ухмыляющийся кот.       Опешившая было, поначалу, красотка внимательно, с прищуром посмотрела на дурачившихся охламонов, после чего, улыбнувшись ещё шире, спросила чересчур преданно глядевшего ей в глаза Матвея:       — Надеюсь, вы — «Кирилловец»?       — Так точно-с! — попытался щёлкнуть тот каблуками.       БАЮН уже не таясь трясся от смеха. МЁД и ЯНТАРЬ с недоумением смотрели на этот спектакль.       ФРЕЙЯ, спрятав улыбку, невозмутимо продолжила:       — Ваше жизненное кредо?       — Всегда! — вытянулся перед ней во фрунт Матвей.       — Ну, в таком случае, думаю: «заграница» вам поможет!       — Создадим тайный союз «Меча и Орала»! — закричал БАЮН.       БОГИНЯ и ЧЕЛОВЕК одновременно посмотрели на орущего котэ.       — «Гигант мысли», «Отец русской демократии»… — кивнул в его сторону Горыныч.       — И «Особа, приближённая к Императору»! — закончила ФРЕЙЯ.       — Ха-ха-ха…       — Ха-ха-ха…       — Ха-ха-ха…       Поедем красотка кататься       Давно я тебя поджидал…       Они летели над стремительно открывающимся взору миром на колеснице, запряжённой лишь одной кошкой. Вторую — БИГУЛЬ пришлось оставить пока с БАЮНОМ, ибо… ибо… В общем, он упёрся и никак не хотел оставить своего попутчика на попечение очаровательной Ванэссы, небезосновательно полагая, что тот снова может наломать каких-нибудь корявых дров. Однако, томный взгляд медовой красотки, оставленной ФРЕЙЕЙ ради такого случая, сотворил моментальное чудо: взяв у Матвея клятвенное обещание «быть предельно аккуратным с… ну, ясно с чем», весьма довольный сложившейся ситуацией «Гигант мысли и Отец русской демократии» сразу же принялся «окучивать» новый объект своего вожделенного внимания:        — Ах, несравненное «Золото пчёл», моя медовая фрау-мадам! Ваши трехдюймовые глазки путем меткого попадания зажгли огнедышащий пожар в моем сердце. Словом, бац-бац! И в точку! *``       Горыныч ухмыльнулся и взобравшись на колесницу, сказал ФРЕЙЕ, которая смотрела на всё с лёгкой, понимающей улыбкой:        — Не удивлюсь, если наш Киса вскоре выдаст нечто, вроде: «Поедемте в номера!»…       Колесница растворилась в окружающем тумане, а звонкий смех БОГИНИ ЛЮБВИ ещё долго звучал в нём серебряными колокольчиками.