С чистого листа

      Тапки гулко шлепали по полу больничного коридора.       Похожие на призраков силуэты одетых в халаты врачей блуждали в голубоватом холодном освещении, в лучшем случае обращая на него несколько десятков секунд своего драгоценного внимания.       По идее, за ним, как и за другими пациентами корпуса три, должны были присматривать разумные.       Скорее всего, так оно и было. Только без визуального контакта и вообще без присутствия поблизости.       Для этого была куча камер, равномерно висящих под потолком и отслеживающих каждый чих, непонятного назначения чип, вшитый в одежду, и, наверно, еще уйма каких-то высокотехнологичных примочек, дававших наблюдателям полную картину поведения их подопечных.        Здравствуй, о дивный новый мир. В этой обстановке он ощущал себя какой-нибудь подопытной крысой, над которой сердобольные ученые ставят какие-то малопонятные эксперименты и с придыханием смотрят на результаты.       Сейчас, примерно спустя месяц после его первого пробуждения в этом месте, это чувство несколько притупилось. Возможно, это сочетание привычки и какой-то хитровывернутой химии без вкуса и запаха, притупляющей эмоции, но в то же время позволяющей более-менее связно думать.        А думать нужно было много о чем.       Ноги сами принесли его в хорошо знакомую освещенную галерею с широкими пластиковыми окнами, откуда открывался воистину медитативный вид,помогающий очистить разум.       За окном был мегаполис.       Переплетение мириадов огней, бетона, стекла и еще черти чего под серым угнетающим небом.       Ах да, и еще была уйма транспорта, больше похожая на то, что можно было бы увидеть на земле... В каком-нибудь фантастическом фильме типа «Судьи Дредда». Вся разница – более прилизанный и аккуратный внешний вид.       Впрочем, местные явно переплюнули своих земных коллег не только в технике. Судя по карте, виденной в сети, Мантл намного превосходил по размерам свои земные аналоги, являлся компактным местом проживания огромного количества разумных и обладал всем необходимым для независимого от внешнего мира существования, насколько это вообще возможно в данном случае.       А ведь был еще и Атлас, находящийся в глубине материка где-то на северо-востоке, и который по всем статьям переплевывал бывшую столицу.       Но вот увидеть это лично… Он вряд ли сможет. Во всяком случае – в обозримом будущем. Он застрял здесь в ожидании непонятно чего непонятно насколько и совершенно не представлял, как можно изменить эту ситуацию.       Здесь и сейчас он совершенно не представлял, что ему делать дальше.       Раньше… Все было проще. Намного.       Были не слишком любившие его Дурсли, приютившие оставшегося сиротой родственника.       Были вполне определённые планы на будущее, медленно, но верно идущие к своему осуществлению. Ему хотелось свободы, своих вещей и не зависеть от родственников. Быть кем-то, кем могли гордиться.       А затем ему стукнуло одиннадцать, и дом номер четыре на Тисовой улице посетила Минерва Макгонагалл. Её "Мистер Поттер, вы являетесь волшебником" разнесло вдребезги такой простой и понятный мир.       Слишком много внезапно всплывшей информации, к тому же заставившей его очень сильно менять планы на будущее... Если не отказываться от них совсем. Он являлся волшебником. Одним из. Почти как мутант из, скажем, "Людей Икс", только такие мутанты есть по всему миру и у них-одна единственная способность – эта самая магия.Потому что семь лет в закрытом интернате, где нет ни одной магловской дисциплины, к чертовой матери херили возможность получения нормального образования.       И да, отказаться от столь сомнительной перспективы было нельзя из-за вспышек спонтанной магии, которые со временем могли привести к грандиозным проблемам. Без соответствующего обучения – точно.       А дальше была краткая прогулка в лондонский магический квартал, подаривший ему уйму двойственных впечатлений. Больше всего это походило на какой-то дешевый балаган. Вроде и ново, и смотреть интересно, а вроде и как-то странно.       Градус неадеквата пополз вверх, когда он нос к носу столкнулся с собственным братом-близнецом около магазина палочек Олливандера.       Шок, неверие... И желание свалить от новоявленного родственника куда подальше. И от его опекуна, который крестный – тоже. Слишком много шума и хаоса вокруг них. Слишком яркие эмоции.       Впрочем, из ситуации был какой-то прок: из Сириуса удалось таки вытянуть причину его нахождения у Дурслей. Гарри, незадолго до Хэллоуина, подхватил какую-то болезнь, крайне опасную исключительно для палочконосцев, не являющихся ближайшими родственниками зараженного. Обычным людям на нее плевать с высокой колокольни, как и братьям, сестрам и прочей родне. Единственный способ лечения – поместить зараженного подальше от любых источников магии на несколько лет. Ей же и объяснялось отсутствие выбросов случайной магии.       Тогда, сидя в кафе Фортескью и слушая довольно сбивчивые объяснения Сириуса, он воспринял это как должное. И просто махнул рукой и вернулся на Тисовую, готовиться к первому учебному году в школе чародейства и волшебства и переваривать все, что на него свалилось.       Впрочем, кое-что Гарри решил твердо: он не станет учиться с Даниэлем на одном факультете. Слишком уж он чем-то напоминал Дадли, особенно – по созданию проблем на ровном месте. Как итог – попадание на Рейвенкло, который пришелся ему по вкусу, и три года относительно спокойной жизни, за которые было выработано несколько простых правил. В проблемы не влезать, брата и его свиту обходить стороной. Всех лезущих непонятно зачем отваживать словами. Если не выходило – кулаки, разномастные подлянки и пакостная магия в помощь.       Малфой, как главный источник всего нездорового интереса к близнецам – первый кандидат на отработку методов «свали в туман, пока можешь» на своей белобрысой тушке.       А затем грянул год за номером четыре.       Турнир трех волшебников, брат, ставший четвертым чемпионом, постоянные мигрени... И отголоски бури, что должна была вот-вот накрыть их всех.       Стоило ли говорить, что дурное предчувствие оказалось верным? Финал Турнира окончился двумя скандалами, пресса, получившая команду "Фас!" от Фаджа, начала усиленно обливать Дамблдора и его брата помоями, а он... Наконец-то выяснил причину его мигреней и до кучи – что именно произошло в Хэллоуин 81-го года.       Узнать тот факт, что собственный отец запечатал в нем духа интеллекта – что-то вроде волшебного компьютера с собственной личностью и огромным багажом самых разных знаний – было... Он до сих пор не смог подобрать нормальных слов для описания этого поступка. Самый шик – он узнал это от самого духа, ставшего его постоянным спутником в виде голоса в голове.       Что до причины поступка Джеймса Поттера... Она крылась в «щите абсолюта» – одной из самых мощных защит, предназначенных для хранилищ знаний, подобных его «шизе». В тот проклятый Самайн она отработала на все сто, физически уничтожив Волдеморта, шарахнувшего по близнецам своим любимым заклинанием и получившем его "в подарок" обратно, что стало причиной гибели тела.       Однако, с его душой все вышло на порядок сложнее.       Реддл стал духом – магическим паразитом, к тому же слабо подверженным воздействию магии. Он переходил от носителя к носителю, медленно убивая тех, кому не повезло получить захребетника... Или превращая их в жутковатых, безумных мутантов. Пример профессора Квирелла, добровольно впустившую в себя эту дрянь – лучшее тому доказательство.       Все, что ему нужно – лишь воссоздать подходящий сосуд, что и произошло в июне девяносто четвертого года. Тогда Даниэлю удалось сбежать и сообщить миру об увиденном лишь чудом.       Вот только такие новости сильным мира сего очень не понравились.       Фадж и его кодла развели крайне бурную деятельность, направленную на то, чтобы выставить его брата и Дамблдора последними лжецами, достойными лишь палаты для душевнобольных в Мунго, и замять произошедшее, сделав вид, что ничего не происходит. Ему тоже досталось, хотя и заметно меньше.       А дальше был пятый год обучения. Тяжелые тренировки, постоянные мигрени, странные, пугающие сны.       И как финальная отмашка – бой в Министерстве магии, когда на кону стоял «Разрушитель Границ» – артефакт, способный к нейтрализации абсолютного большинства магической защиты и который кровь из носу понадобился его темнейшеству. Как выяснилось позже – для расконсервации одного из его тел, оставленных в тайнике в лесах Албании. Что самое ироничное – защита была настолько хороша, что ее не смог вскрыть даже тот, кто наложил.       Крещение огнем и кровью, первая личная встреча с убийцей родителей лицом к лицу, гибель крестного, уничтожение очередного тела Реддла... И понимание, что это – лишь отсрочка, так как в суматохе артефакт все же был украден.       Спустя месяц Волдеморт вернулся вновь, заявив о себе во всеуслышание.       Вторая магическая вспыхнула с новой силой, и одними из первых жертв стали Дурсли.       Видеть, как то место, которое, несмотря ни на что, он считал домом, исчезает в адском пламени под улюлюкание пожирателей смерти... Тогда в нем что-то перемкнуло.       Он убил их. Без сожалений, используя то, чему ему год учили Грюм с Люпином. Убил в первый раз. Но далеко не в последний.       Два года жестких боев, стоивших ему немалого количества шрамов на теле и душе, седины в волосах и бессонных ночей.       Но рано или поздно все подходит к концу.        В последних неделях апреля девяносто восьмого было принято решение дать генеральный бой у Хогвартса, чтобы покончить со всем этим раз и навсегда.       Вот только было бы величайшей глупостью собрать всю армию безносого под окнами замка. Он предложил заманить Реддла в ловушку, которая с гарантией уничтожит темного лорда, и сам вызвался быть тем, кто замкнет ее. Разумеется, без шансов на собственное выживание.       Причина?       Причина была проста. Перемещение духа интеллекта в его тело, да еще и выполненное крайне криво, имело дрянные последствия.       Между его разумом и содержимым духа был тонкий и, как оказалось, непрочный барьер, получивший несколько брешей, сквозь которых в разум подростка медленно начали просачиваться знания, сводящие его с ума. Все, что смог сделать Дамблдор – лишь обучить его окклюменции, давшей ему отсрочку в несколько месяцев.       Он не хотел умирать. Но еще меньше хотел терять себя. И он совершенно не хотел быть овощем, лежащим в больничном крыле... Или лабе того же Реддла.       Если опустить детали – затея удалась на все сто. Взбешённый безносый, прихватив наиболее верных соратников, основную массу последователей отправил на штурм Хогвартса.       Кто-то из добровольцев, пошедших с ним в последний бой, погиб там, кто-то успел уйти. А он... Активировал рунный конструкт, запитанный от лей-линии, пробивший ткань в пространстве, времени и обративший в ничто и безносого мудозвона, и прореженные остатки его колды, и его самого.       Вот только вместо смерти он оказался здесь. К своему огромному удивлению.       Он пробыл уже месяц тут, и за все это время так и не придумал хоть какого-нибудь действенного плана.       Все, что у него было – его детское, мало на что годное тело, кое-какие знания по магии, лежащие ныне бесполезным балластом вследствие отсутствия этой самой магии, кое-какие знания об окружающем мире, да так и не исчезнувшая «шиза», исполнявшая роль единственного собеседника и по совместительству – записной книжки с мгновенным доступом к любой когда-либо прочитанной им информации.       «Ты не поверишь, что я узнала», – Бонни была как всегда деловита и готова вывалить новую порцию информации, которой, по вине Гарри, было чертовски мало. Перенос практически полностью очистил память духа интеллекта, оставив лишь самое основное. Первые недели две она была чертовски зла на него за все хорошее, но сейчас сменила гнев на милость.       «Удиви меня».       «Новости две. Первая... Та метаткань, что была вживлена в твое тело, банально повышает его характеристики. Это, так сказать, одна из его функций».       «А другая?»       «Эмпатия, – последовал ответ. – Пусть и заточенная под негативный спектр эмоций. Теоретически возможно расширить диапазон. Или вообще отключить ее за ненадобностью, и я могу это сделать».       «Теоретически?»       «Я никогда раньше не имела дело с прямым взаимодействием с разумными организмами – все познается методом проб и ошибок».       «Надеюсь, это не будет стоить мне здоровья или жизни».       «Да не должно. В смысле...»       «Забудь».       «Не могу. Этого не предусмотрели мои создатели».       «И как ты тогда не сошла с ума?»       «У меня нет такой функции, – в голосе духа послышались какие-то странные нотки. – Повторять одни и те же действия раз за разом и постепенно слететь от этого с катушек могут только люди и похожие на них разумные. Что до причин безумия… Их может быть много. Все, что нужно – это толчок в нужном времени в нужном месте. Например, ты был в нескольких шагах от этого. Особенно – под конец войны».       «Не напоминай, – Гарри скривился, вспоминая свое состояние всего-то пару-тройку месяцев назад. – Так что там со второй новостью?»       «Твоя душа изменилась», – тут же сменил тему дух интеллекта.       «То есть?»       «То есть, теперь я едва могу почувствовать ту энергию, что она генерирует. И это определённо не магия. Полагаю, это и есть аура, о которой ты читал».       Гарри лишь кивнул. Сидение в четырех стенах подстегивает желание заняться хоть чем-нибудь. Например, запойным чтением всего подряд. Как итог, врач, которого он постоянно дергал на предмет чтива, просто в один из дней притащил ему свиток и рассказал, как с ним работать. После чего он открыл для себя целый новый мир местной версии интернета, в которой и копался практически все свободное время, извлекая уйму новой информации. В том числе – кое-какую информацию об ауре, и гораздо больше – о тех, кто ее использует.       Охотники, местная вариация истребителей нечисти из родного мира, чей основной профиль – уничтожение гримм. Странных, чуждых порождений фауны этой планеты, в огромных количествах наличествующих за пределами столиц королевств.       Именно эти существа и были причиной такой большой концентрации населения на относительно малых территориях, удерживаемых не одну сотню лет.       В общем-то, какие-то наметки плана мальчика строились на открытии этой силы и ее использования для побега в случае, если дело запахнет жареным. К сожалению, он так и не нашел какой-либо информации по ее открытию. Либо информацию фильтровали, либо ее просто не было.       Раздался громкий треск. Отвлекшийся от сидения на подоконнике мальчик рефлекторно свалился с него. В следующий момент в место, где он сидел, рухнул светильник. С громким звоном брызнуло стекло.       – Какого?.. – ошалело спросил он и наконец перевел взгляд на стоящего рядом мужчину, имевшего удивленно-виноватый вид, в котором инстинктивно почувствовал виновника его травмы.       – Зачем ты это сделал? – наверно, он мог спросить что-то и повежливее, но, черт побери, это был перебор!       Глаза виновного сощурились, явно оценив его состояние и слова.       – Поговорим?       

***

      Иногда Кроу ненавидел свою работу. Не ту, когда он работал на полставки в Сигнале, выбивая дерьмо из слишком борзых щенков, возомнивших себя великими воинами. Это было своего рода расслабление. К тому же, иногда результаты проверок были довольно обнадеживающими. Во всяком случае, Кроу издевался над ними не так сильно, как над менее способными собратьями, которым прямая дорога в ополчение, как единственное место, где их не сожрут гримм в первые несколько месяцев.       Озпин, главный поставщик геморроя на его старый шрамированный зад в течении многих лет, иногда умудрялся выдавать крайне проблематичные задания.       Как например, сейчас.       На словах все было просто – доставить к нему одного из подопытных, найденных на объекте «Альфа», для изучения какими-нибудь хитровывернутыми волшебными методами, в которых Бранвен не понимал ровным счетом ничего, и затем присматривать за ним по мере сил.       Вот только подтекст был однозначен. Кого бы Кроу не притащил из Атласа, заботиться о мелочи придется ему.       Озпин банально прирос к креслу директора Бикона. Уйма бюрократии, тщательный контроль финансов, постоянные закупки разнообразных расходников типа того же праха, а также – множество других обязанностей, начисто сжирающих свободное время. И иногда бывало так, что Озпин даже ночевал в своей башне из-за лавины дел, которые приходится разбирать.       Чего стоят хотя бы выходки студентов Бикона, которые происходят с завидной регулярностью и требуют его непосредственного внимания. Сочетание бушующих гормонов, скуки и активной ауры порой рождает воистину эпичные истории, достойные занесения в хроники. Особенно на каникулах. Туда же относились проблемы со студентами-фавнами, которые далеко не всегда терпели отношение со стороны некоторых альтернативно одарённых индвидов из местных.       В общем, директор Бикона не мог тайно покинуть академию охотников без риска застать по возвращении заваленное жалобами пепелище и раздраконенную Глинду, гоняющую безалаберных виновников этого события.       Что это означало для внеурочного гостя часовой башни? В первую очередь то, что после визита в Бикон он перейдет под ответственность Кроу. Отдавать гибрида в обычный приют чревато непредсказуемыми последствиями типа побега из добровольно-принудительного места проживания или усыновления-удочерения ребенка кем-нибудь левым. И потом поди найди их!       Вот и оставался лишь Патч и либо он, либо Тайянг в качестве нянек.       И это совершенно не устраивало Бранвена, который хоть и безмерно любил племяшек, но проводил с ними не слишком много времени. Так сказать, во избежание последствий.       Своих детей у Кроу не было из-за тотальной непрухи с женщинами, с которыми он честно пытался завести отношения. Скажем спасибо его грёбанному проявлению. Случайные связи на одну ночь совершенно не в счет. А тут – его личная ответственность, от которой не знаешь, чего ждать. И вернуть не выйдет. Вуди, тряхнув связями, оперативно собирается распределить детей по семьям лояльных коллег и подчиненных.       По словам врачей, гибриды по большей части были не опасней обычных детей. Если не давать им некоторые виды седативных или релаксантов. А еще они ощущали волны негатива от окружающих.       Прямо как гримм.       С тихим вздохом Кроу толкнул следующую дверь.       Очередной больничный коридор оказался галереей, откуда открывался довольно живописный вид на Мантл.       Взгляд сам собой зацепился за сидящую на подоконнике фигуру, практически уткнувшуюся лбом в стекло.       Мальчик.       Худой, одетый в больничную робу. На вид лет одиннадцать. Волосы темные и пребывают в состоянии шухера.       И он явно слишком сильно задумался о чем-то.       Кроу хотел окликнуть его, спросить, почему он не кучкуется с остальными детьми, но тут его гриммово проявление дало о себе знать.       С громким треском один из светильников рухнул на то место, где еще мгновение назад был мальчик, ныне сидящий задницей на полу и с охреневшим взглядом смотрящий на обломки.       А уж то, что сорвалось с его губ… Ну, Бранвен, наверное, отреагировал бы точно также.       Взгляд ярко-зеленых глазищ переместился на него.       – Зачем ты это сделал?       Надо же, какой интересный вопрос он задал.       Кроу услышал шум приближающегося ремонтного бота и сказал единственное, что ему пришло в голову.       – Поговорим?