***
Бал в самом разгаре, с его начала прошло чуть больше трёх часов. Гости давно перешли черту смущения и теперь вовсю танцуют под живую музыку. В зале слишком много людей. Все, кто получает приглашение, должны явиться. И если у приглашённого есть законный супруг или супруга, то явиться они должны вдвоём. А потому, даже самый большой зал министерства полон. Музыка в зале замолкает, дирижер опускает палочку в середине произведения. И музыканты отрывают руки от инструментов. Гости тут же расходятся, освобождая в центре проход. Тяжёлые створки дверей открываются, как по дуновению ветра, пропуская в зал министра магии Великобритании, который быстро окидывает взглядом зал, а затем медленно направляется к своему месту. — Хорошо, что осталось всего два часа, — шепчет Гермиона на ухо Драко. Они должны зайти по приглашению Тёмного Лорда, и пока что ждут сигнала за дверью. — Он не присылал тебе никакого письма сегодня утром? — Малфой понимает, что переходит черту, этот вопрос в подобном тоне он мог адресовать разве что другу. Лицо Грейнджер моментально бледнеет. — Ну, по крайней мере ждать осталось недолго. Тёмный Лорд занимает кресло в центре дальней от двери стены. Оно похоже на трон в королевском дворце, но министра это ничуть не смущает. В конце концов, совсем не он велел его здесь поставить, кресло появилось за несколько веков до его прихода к власти. Рядом с троном стоят три чуть меньше. Одно для супруги министра и два для детей. Но у Волан-де-Морта нет ни одной, ни других. А кресла не берёт ни одно заклинание, и они продолжают стоять. Министр замирает на пару секунд, смотря на места для детей. Затем возвращается взглядом к залу. Сегодня юбилей его победы в войне и, конечно, все ждут речь. А он любит говорить. Но в этот раз в горле будто ком встает. Всего пять лет. Он хочет сломать нечто нерушимое. И он сомневается, впервые сомневается. Он встряхивает головой: не нужно было объединять крестражи, вот уже и человеческие эмоции возвращаются. Как же он презирает их. — Ну, давай рассуждать логически, что может круто изменить нашу жизнь? — переступает с ноги на ногу Гермиона. Повсюду уже слышится праздничная речь Тёмного Лорда. Он говорит об успехах за прошедший год и о том, как доволен работой министерства. — Повышение по нашей выдуманной карьерной лестнице? — со слабой надеждой в голосе произносит Драко. — Он бы не стал об этом предупреждать. — Тогда брак. Вернее помолвка. О них обычно объявляют на крупных праздниках. — Тоже не подходит, — морщит нос Гермиона. — Тогда бы он не велел прийти вместе. Не нас же он хочет обручить? Да и за ним самим желания жениться я не замечала. — Ну да, это тоже глупо. Они оба замолкают, перебирая варианты в голове. Тем временем Волан-де-Морт заканчивает с официальной частью ежегодного лицемерия. И переходит к официальной части сюрпризов. Его голос, как и пять лет назад, отскакивает от стен, разносясь по всему зданию, как будто он говорит на ухо каждому из присутствующих. — В честь юбилея, нашего первого юбилея, я хочу представить вам двух молодых людей, — тяжелые створки дверей снова открываются так легко, будто в них не было больше сотни килограммов веса. Гермиона цепляется пальцами за руку Драко, которую он на автомате подставляет, чтобы ввести её в зал. Сам же он стеклянными глазами смотрит на Лорда. А толпа, стоящая в зале, смотрит на дверной проем, пытаясь угадать, кто же прячется в коридоре. — Вы все их знаете: Драко Малфой и Гермиона Грейнджер, — они заходят в зал и идут к Волан-де-Морту, их шаг медленный. Их сердца бешено стучат, желая вырваться из груди. — Вы знаете их как примерных сотрудников, подающих большие надежды. Одни из лучших выпускников Хогвартса своего года. Участники войны. Представитель древнего рода и самая талантливая волшебница своего поколения. Они останавливаются перед министром. Ноги Гермионы подкашиваются. Хотя всё спокойно, но что-то внутри кричит, что надо бежать. Темный Лорд жестом велит повернуться лицом к залу, и теперь Грейнджер скользит взглядом по толпе, сомкнувшейся за ними. Вот стоит её отдел, без удивления на лицах, но в ожидании. Вот виднеется рыжая копна волос и испуганное лицо Джинни, пришедшей с Дином. Вот её псевдоколлеги, с которыми она иногда обедает для виду — они уверены, что она спит с кем-то из верхушки, иначе почему её так часто освобождают от рутинной работы. Вот Блейз и Теодор с недоумением на лицах. Первый как будто кричит ей взглядом: «Что за ерунда, ты могла предупредить, что идёшь с Драко!», а второй всматривается в их лица, ища подвох. — Но они намного больше, чем то, что я перечислил, — продолжает в свою очередь Тёмный Лорд. — Я думаю, что пяти лет достаточно, чтобы нагнать ужас неведением. Теперь я могу официально представить вам моих авроров, о которых ходят легенды в магической Великобритании. Вот они: лучшие из лучших. Личные авроры Волан-де-Морта. И с этого дня — мои преемники, — Драко чувствует, как тело Гермионы пробирает дрожь. Что-то, казавшееся вечным, непоколебимым и основополагающим — рушится, выбивая почву из-под ног. Малфой обнимает коллегу за талию. Ему и самому сейчас нужна поддержка. Теперь их двое против всего мира. Зал стоит в тишине. Выражения лиц с интереса и радости меняются на ужас и гнев. — Займите места рядом со мной, — мягко произносит Тёмный Лорд. Гермиона выдыхает и следует за Драко к местам по левую руку от министра. — Ты как? — тихо спрашивает Малфой, когда музыка снова начинает играть, и Волан-де-Морт увлекается беседой с кем-то из послов. — Это было слишком, — голос Грейнджер лишен каких-либо красок. — Это говорит женщина, которая соревнуется с двумя слизеринцами за звание самого жестокого человека в Британии, — попытка Драко пошутить выходит нелепой. Он пытается спрятаться за юмором, но мгновенно понимает, что в этот раз старый приём не поможет. — Мне нравилось, что всё это остаётся тайной. У меня теперь никого не осталось. С этого момента для всех своих друзей я — монстр. Мои руки по локоть в крови, — она смотрит в одну точку. Лицо не выражает ровным счетом ничего. Она не может справиться с болью. — Нет, по локоть они были четыре года назад, сейчас я захлёбываюсь в крови. — У тебя есть два отдела и я. Теперь, думаю, мы одна команда, — он пытается сжать её руку, но она тут же отдергивает ладонь. — Организм не может долго жить с двумя головами, а я тебе подчиняться не буду. — Мне кажется, что две умные головы, это в два раза больше преимуществ. Сколько песен им приходится пропустить, приходя в себя, они не считают. Время останавливается. Никто не решается к ним подойти, а их команды благоразумно решают, что лучше не лезть. Наконец, Гермиона, почти окончательно взяв себя в руки, делает три глубоких вдоха, старается выпрямить спину сильнее, чем уже есть, и, наконец, встает со своего места. — Я пойду подышу свежим воздухом, — бросает она Драко. И скрывается среди танцующей толпы. Малфою приходится сделать усилие над собой, чтобы не рвануть за ней. Потому что сейчас ему больше всего на свете нужна, дементор возьми, поддержка. А значит и ей тоже. Нельзя оставаться наедине с собой. Не сейчас. Но он продолжает сидеть неподвижно. Если не позвала, значит ей нужна поддержка не от него. Везение не подводит Грейнджер, балкон оказывается пуст. А погода позволяет находиться на нём без применения согревающих чар. Она подходит к краю, вцепляется пальцами в холодный камень мраморного ограждения, перевешивается через него и издаёт беззвучный крик, больше похожий на хрип умирающего зверя. Гермиона жадно глотает воздух, закрывая рот рукой, не позволяя себе разреветься. Всё её тело трясёт мелкой дрожью. К горлу подкатывает ощущение безысходности. Ты уже ничего не исправишь. На твоём смертном приговоре стоит размашистая подпись министра. Гермиона обнимает саму себя за плечи, у неё не больше десяти минут, чтобы прийти в себя. И нужно возвращаться. У тебя есть образ и ему нужно соответствовать: улыбаться, словно ничего не произошло, как подобает достойной преемнице министра. Думая об этом, она начинает дрожать ещё больше. — А ты, оказывается, конченная сука! — женский голос разрывает тишину. Погрузившись в свои переживания, Гермиона не замечает подошедшую Джинни. Но теперь поворачивается на голос. — Как тебя вообще земля носит?! — теперь уже видимо бывшая подруга оставляет на щеке Грейнджер след от пощёчины. — Я не хотела, чтобы ты узнала вот так, — как можно спокойнее выдыхает девушка. — Конечно, ты хотела, чтобы я вообще не узнала. Каково тебе было скорбь играть? «Его убили, пока я была в душе. Я так страдаю!», — пародирует Джинни Гермиону. — Ты его прямо в постели прикончила, да? — Уизли переходит на крик, краснея. — Он ведь тебя не любил даже, я ему говорила не связываться с тобой, но он отвечал, что ты сломаешься без него! Что вы оба сломаетесь! Слышишь? Он тебя жалел, он хотел заботиться о тебе, он хотел сделать тебя счастливой, хотя не был влюбленным дураком. Он делал это осознанно! А ты предала его! — Джинни, тише… — Грейнджер предпринимает попытку прервать Уизли. Нельзя привлекать внимание, если на балкон выйдет Драко или министр, разговор будет закончен слишком быстро. Гермиона старается как можно быстрее нащупать палочку в рукаве, чтобы наложить заклинание тишины, но с ужасом осознаёт, что оставила её в зале. Ты не имела права позволять себе расслабляться. Секунды твоей слабости могут стоить Джинни жизни. — Я не играла скорбь, я действительно… — Да пошла ты! Ты… — Уизли поднимает палочку для нападения. — Круцио! Джинни падает на землю, сжавшись, но заклинание тут же убирают, палочка вылетает из её рук. — Хорошие у тебя теперь друзья, заботливые, — сквозь зубы рычит девушка. — Вы, кроме запрещённых, ещё знаете заклинания? Гермиона поднимает глаза на спасителя. Забини возвышается над Джинни с палочкой наготове. — Блейз, оставь её, — парень непонимающе смотрит на Грейнджер, но палочку опускает. — Я подожду тебя у выхода с балкона, — спокойно произносит Блейз. Но глаза не скрывают бешенства, растекающегося по телу. Он боится оставлять её одну. И всё же отходит, отдавая палочку Джинни Грейнджер в руки. Гермиона подходит ближе к сидящей на полу Уизли. Затем приседает, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Не тебе меня судить. За всё, что я сделала, рано или поздно я заплачу. Если ты думаешь, что я играла скорбь о нём, ты дура. Если ты ещё раз позволишь себе орать на меня, угрожать палочкой или поднимать руку, ты пожалеешь. Моя репутация непоколебима, — Гермиона выпрямляется. — Я люблю тебя, Джин, и стараюсь защитить от самой себя. Палочку заберёшь, уходя домой. — Чтоб ноги твоей не было ни в нашем доме, ни на моей свадьбе, — отказываясь сдаваться шипит Уизли. — Однажды, ты меня поймёшь. Надеюсь, будет не поздно. Гермиона быстрым шагом направляется в сторону, где стоит Блейз. И, когда она оказывается рядом с ним, Забини накидывает на её плечи свой пиджак и обнимает, как будто согревая. Хотя дрожь в теле Грейнджер совсем не от холода, она ему за это благодарна. — Пойдём потанцуем? Тебе было бы неплохо слиться с толпой, — тихим, но твёрдым голосом предлагает Забини, и тут же тянет её в зал, не дожидаясь ответа. Гермиона возвращает ему пиджак, и когда мужчина надевает его, она кладет руки на его плечи, в ответ Блейз обнимает её за талию, вовлекая в медленный танец, удачно начавшийся в самый подходящий момент. — Как много ты слышал? — хриплым голосом спрашивает Грейнджер. — Практически всё. Извини. Я видел, как ты ушла на балкон одна, а потом она забежала туда с безумным лицом, и я подумал, что тебе может понадобиться помощь. С друзьями всегда сложнее, — он не делает вид, что ему за это стыдно, наоборот, голос звучит вполне уверенно и спокойно. — Спасибо! — выдавливает из себя Гермиона. — У тебя вероятно будут ко мне вопросы. В качестве благодарности я готова на них ответить, но не могу гарантировать, что всё, что я скажу, будет правдой, — Блейз какое-то время молча изучает её лицо. И наконец набирается смелости. — Их немного. Как давно вы с Драко знаете друг о друге? — С первого апреля. Правда забавная шутка вышла у министра? — усмехается Грейнджер. — Он тогда ездил в командировку вместе со мной. А моя стажировка у вас — это проигранный спор. — Хорошо, — удовлетворённый её ответом, кивает Блейз. — Есть ещё один вопрос. Она обвинила тебя в убийстве человека, который был тебе близок. Но ведь это не ты его? Невозможно убить того, о ком потом будешь скорбить. Это ведь был кто-то из наших клиентов? Зачем ты взяла вину на себя? — Гермиона поджимает губы, и опускает глаза в пол. А потом резко поднимает голову и с вызовом смотрит на своего кавалера. — А что если я скажу тебе, что за полчаса до того, как убить человека, я планировала выйти за него замуж, а за десять минут до убийства мы хотели заняться любовью? — Это невозможно, — Забини отрицательно качает головой. — Слишком жестоко. Ты меня просто разыгрываешь, верно? — О некоторых вещах проще соврать, чем рассказать правду, — с грустной усмешкой произносит Гермиона. — Знаешь, а я рада, что ты теперь знаешь, что мы коллеги. Думаю, что мы объединим отделы. Общаться станет проще, больше поддержки, — улыбнувшись, Гермиона меняет тему. И Блейз с удовольствием её подхватывает. Если она не хочет раскрывать душу, он не будет пытаться копаться в ней. Они танцуют около трёх танцев вместе, после чего Гермиону ловят с расспросами и последними сплетнями Тори и Бен. А перед тем, как Тёмный Лорд объявляет об окончании бала и начале салюта, она встает за его спиной, как и подобает хорошему преемнику. Совершенно не обращая внимания на почерневшие глаза Малфоя, которыми он наблюдал за ней с того самого момента, как она вернулась с балкона с Блейзом.***
Первое, что делает Драко вернувшись домой заполночь — открывает огневиски. Второе: притягивает бокал, проворачивает его в руке, сомневаясь в правильности своего решения, ставит его на стол и отпивает из горла бутылки в два раза старше его самого. После бала у него и Гермионы состоялся долгий разговор с Тёмным Лордом. Две серебристые змейки вновь обвивают запястья Малфоя и Грейнджер. Два отдела превращаются в один. Как и боялась девушка, они оба становятся равны в правах, а значит должны научиться работать вместе. Их замом назначен Блейз, а на плечи двух авроров Тёмного Лорда ложатся, ко всему прочему, встречи с представителями других стран, проверка работы всех подразделений министерства и многое другое, что им обоим совершенно не нравится. И вот теперь, вернувшись после всех этих новостей домой, Драко упрямо отказывается верить, что всё это реально. Он стоит в одиночестве в огромном холле Малфой-мэнора, и всем сердцем хочет закричать. Но внутри, будто неуправляемый им зверь, сжимает лёгкие. И выходит только хрип, тихий, предательски болезненный. Драко трясёт. Сегодня его матери не было на приеме, он смог спрятать её на берегу моря в Италии. Но завтра утром она получит почту. И что тогда? Как смотреть в глаза? А если она догадается, что все это он делает ради того, чтобы сохранить её жизнь? А если её не станет? Есть ли у него теперь другой путь кроме смерти? А как посмотреть в глаза Паркинсонам? Дементор! Он делает ещё пару глотков и направляется с бутылкой в спальню. Ложится на спину на кровати и закрывает глаза. — Засыпай, Мерлин возьми, засыпай! — шепчет он в темноту. Но сон не идёт. В голове крутятся лица людей. Теперь все знают, что это он, теперь все знают, что он хуже погибших пожирателей. — З-а-с-ы-п-а-й… Десять минут, полчаса, час. Мерзкое тиканье старинных часов, некогда успокаивающих. Нет, сон сегодня не придёт. Он садится на кровати, делает пару больших глотков, допивая бутылку, зовёт домовика, просит принести ещё пару бутылок огневиски. Накидывает мантию, засовывает палочку в карман. И с бутылками в двух руках направляется к камину. — Что ты там говорила? — он задумывается на пару секунд, вспоминая. — Косой переулок, 13, квартира Грейнджер, — зеленое пламя облизывает его тело, и он исчезает. Квартира Гермионы под самой крышей, что позволяет ей иметь мансардные окна, через которые ночью видно звёзды. Её жилье оформлено более, чем современно. Светлые стены, простая темная мебель, тёмный матовый паркет, люстры в форме геометрических фигур, такие же элементы декора на стенах и поверхностях. Фигурки из проволоки, картины в стиле авангард. Словом, ничего такого, что может выдать, что это квартира именно Грейнджер. Здесь может жить любой, или, так могут оформить номер в отеле. Драко быстро моргает, пытаясь привыкнуть к темноте, и начинает осматриваться. Удивляясь, как мало она оставляет следов своего присутствия. Из коридора ведут четыре двери, одна из них закрыта, вторая явно ведет на кухню. Остаётся выбрать из двух. В такой темноте она должно быть пытается уснуть, а то что дверь в спальню она не закрывает, чтобы услышать незваных гостей, которых точно ждёт, раз камин открыт, он не сомневается. Драко кидает мантию на пол, усмехается, увидев, что вышел из дома в тапочках, и делает шаг по направлению к одной из дверей. И тут же его тело парализовывает. Грейнджер вылетает из кухни словно голодная гарпия. На лице практически звериный оскал. — Тебя не предупреждали, что я убиваю людей на завтрак? — шепотом интересуется она, а потом замирает. — Малфой, это ты что ли? — мужчина беспомощно хлопает глазами. — Хм, проверим на оборотное зелье… Нет, настоящий. Ты идиот, Малфой? Я ведь могла непростительным кинуть в непрошеного ночного гостя! — она замирает, оценивая его состояние. — Оу, думал не ты, а огневиски, понятно. — Нам надо поговорить, — хрипит мужчина, когда она возвращает ему возможность двигаться. — Новое задание? Я не работаю с пьяными. И пьяной тоже не работаю. А как ты можешь заметить… — Нет, — он бесцеремонно её прерывает. — Задания нет. Просто я не могу уснуть, и не хочу проводить эту ночь в одиночестве. И я знаю, что тебе тоже плохо. К счастью, или нет, мы можем спастись только друг в друге. Гермиона зажигает свет, всматриваясь в его бледное лицо. — Может быть я не провожу эту ночь в одиночестве? — Правда? Что ж, значит в мире появился третий аврор Тёмного Лорда, — он зло выплевывает каждое слово. Не привыкший к отказам, ему хочется поскорее закончить с объяснениями в коридоре. — Нас никогда и никто не сможет поддержать так, как мы друг друга. Она смеряет его взглядом, принимая решение в голове: сбежать, выставить его за дверь или всё-таки пустить в свой мир. Синяки под глазами, растрепанные волосы, потухшие глаза с мольбой и две бутылки в руках. — Ты должен понимать, что всё это не делает нас близкими друзьями, — Грейнджер подводит черту, больше для самозащиты, чем потому, что это её реальная позиция. — Проходи на кухню. Я сейчас надену что-то приличное, а то как никак сам Малфой в гостях… — Не парься, я переживу рубашку другого мужчины на тебе, — он искренне старается не стеснять её, но вместо этого заставляет поморщиться. — Жаль, а то избавилась бы от конкурента одной рубашкой, — Грейнджер скрывается за дверью комнаты, отказываясь продолжать дискуссию. Драко проходит по коридору и зажигает свет на кухне. Грязная посуда в раковине, увядшие цветы на окне, разбитый горшок с землёй на полу, на столе хлеб с плавленным сыром и, кажется, ягодная настойка. Ощущение, что здесь живет холостяк, а не женщина. Картина, мягко говоря, неожиданная. Тем более, что это никак не совпадает с внешним видом коридора. Драко взмахивает палочкой: посуда начинает мыться, пыль исчезает с полок, цветы оживают, полы начинают блестеть. — Очень любезно с твоей стороны, — кривит губы Грейнджер, появившись в дверном проёме, и садится на стул. Теперь на ней вместо рубашки хлопковая пижама. — Я хотела прибраться после бала, но в итоге ещё и горшок разбила… Будешь настойку? Виктор прислал из Болгарии. Хранила для особого случая. Вряд ли теперь он мне отправит что-то подобное, — на лбу Драко появляются морщинки недовольства при воспоминании о Краме, но он не отказывается. — Давай не чокаясь? — тихо предлагает он, и Гермиона понимающе кивает. — Я сегодня всех вспомнил. Было проще успокоить совесть, пока никто не знал о моих преступлениях. А теперь… — Я думаю сдохнуть, если честно, — девушка осушает рюмку. — Есть подборка наиболее эффектных способов для самоубийства. — Звучит, как синоним слабости, — соглашается Малфой, догоняя её в количестве выпитого. — Что-то подсказывает, что змейки этого не дадут сделать. — Грёбаная работа, — ударяет по столу Гермиона. Она взмахивает палочкой, погружая кухню в темноту, и смотрит в окно. Теперь через него отлично видно прохожих на улице, спешащих по своим делам. С другой стороны дороги светит жёлтым светом фонарь. Над крышами домов летят с письмами совы. Словом, за окном происходит обычная жизнь, спокойная и размеренная. Гермиона прекрасно понимает, что о такой теперь может только мечтать. И может ли? Самое страшное то, что она уже давно получает удовольствие от своего положения. От того, как высок её статус, как много ей можно. А теперь и вовсе магическая Британия у её ног. У-до-воль-стви-е. Обращала ли она внимание на всё остальное? Школьная привычка механически делать то, что от тебя ждут и стараться быть в этом лучшей. Они долго сидят в тишине, смотря в окно, как будто оно может стереть признание Тёмного Лорда из памяти всего магического Лондона. — Что тебя пугает больше всего? — тихо начинает Гермиона, понимая, что сейчас она сильнее его хотя бы потому, что её самое страшное уже случилось. — Встреча с Паркинсонами, — наполняет очередной бокал Драко. — Мы ведь, чистокровные, также как и остальные боимся смерти, и также её не прощаем. — Я ожидала, что ты про неё скажешь. Знаешь, так по-идиотски вышло. Если бы он рассказал о нас в прошлом году, ну, или хотя бы полгода назад, нам, вероятнее всего, было бы все равно. — Но он выжидал момент, — Малфой роняет голову на руки, лежащие на столе. — С другой стороны, это ведь не ты сделал. Она на моей совести. — Ты лучше меня знаешь, что я мог это предотвратить, ты стала оружием, но не убийцей, — его кулаки сжимаются. — Я мог предупредить её о тебе, закрыть пещеру для трансгрессии, уйти с ней, в конце концов. Мог просто выкинуть ключ с её отпечатком магии. Но я просто ждал, когда ты появишься, чтобы её прикончить, — лицо краснеет, губы нервно дернулись. Все мышцы лица напряжены в попытке сдержать слёзы. — Ты не мог поступить иначе, — Гермиона ловит его руку в свои ладони. Её холодные пальцы встречаются с его горячей кожей. — Не вини себя. За статус нужно платить. И мы платим. — Ты не понимаешь, — рычит он, отдергивая руку. — Ты ведь как мельница перемалываешь людей, которые тебе не нравятся, а тебе не нравятся практически все, кто выжил в войне. — Да почему все думают, что знают обо мне что-то? — не выдерживая, Гермиона вскакивает. Она обхватывает себя руками, отворачиваясь от мужчины. Всё внутри сжимается. Грейнджер опирается руками о столешницу своей кухни. Её плечи дрожат, но глаза остаются сухими. Он всё равно не поверит. В это невозможно поверить. Блейз уже сказал об этом. Она монстр. И все же ей хочется рассказать ему. Потому что если он не поймёт, то значит, что это невозможно понять. Потому что разве он не такой же, как она? — Ты же видел мои дела? — резко обернувшись, спрашивает Гермиона. — Я… откуда ты? — Сложно удержаться и не посмотреть, оказавшись в архиве, — пожимает плечами Грейнджер. — Я знала, что ты это сделаешь. Специально отправила, если честно, хотела похвастаться. Так видел? — Драко кивает, нервно глотая. Обидно, что он оказался таким предсказуемым. — Как тебе дело Джордана Ли? — Очень умело, я думал это и правда обскури или неумелые воры. Даже посочувствовал тебе, когда всё это произошло, — он вспоминает, как прочитал об этом в газете, как в голове тогда всплыл образ хрупкой Грейнджер, и её безумный взгляд, когда погибли Гарри с Роном. Потому что тогда он был уверен, что также, осев, она смотрела и на тело Ли. — Ты здорово всё обставила. Теперь, когда я знаю, кто ты, меня эта история удивляет ещё больше. Войти в доверие и так хладнокровно убрать с дороги, — глаза Драко полны восхищения. Он обожает говорить про успешные задания. — Я тебя встретила в его рубашке, — поджимает губы Гермиона. — В его…? — Малфой опускает взгляд в пол. Восхищение с лица уходит. — Это особая форма извращения ходить в одежде своих жертв? — он старательно подбирает слова, боясь её задеть. Гермиона в свою очередь заламывает пальцы. В очередной раз вспоминая, что Блейз сказал, что так может поступить только монстр. Джинни назвала её сукой. Но Драко…. — Или особая форма мазохизма человека, который любил, — она говорит слова на одном выдохе, не оставляя себе шанса пойти на попятную. — Она жгла предплечье невообразимо долго. Мне сдавило горло и сжало сердце, только тогда я смогла опомниться и сделать, что должно. Мы были в кровати. Он обещал мне принести его голову, когда сопротивление одержит победу. Да и вообще хотел отложить разговор на после утреннего… но я бы тогда не смогла. Тогда бы точно не смогла. — Подожди, ты с ним…? — Драко медленно поднимает на неё взгляд. — Это было не моё задание. Я пыталась его защитить, пока он не проговорился спросонья. Я должна была заметить раньше, отдалиться, сделать всё, чтобы метка не загорелась… — Ох… и ты ещё находишь слова, чтобы меня поддержать, а я ведь даже… — он смотрит на неё, не моргая. Ему нужно её обнять, потому что она должно быть съедала себя всё это время. И он должен показать ей, что он её понимает, что он готов её понять. Что она не виновата. Но он продолжает сидеть, не в силах пошевелиться. — Ничего, я уже за это получила по лицу от лучшей подруги. И получила бы ещё больше, если бы Блейз её не остановил. А у тебя всё впереди. — Что тебя держит? — сам от себя не ожидая, спрашивает Драко. Глупые вопросы вместо поддержки. Какого дементора? Она переводит взгляд с метки на змейку и молча смотрит в глаза мужчины. — Согласен, вопрос глупый. Но ты бы лучше умерла сама. Должно быть что-то, что тебе важнее своей жизни. Женщина усмехается, подливая настойку в рюмки. А затем дарит Малфою взгляд, полный ожидания и насмешки. — Моя мама сейчас в Италии на море, — тихо начинает он. — Я купил ей там домик. Хотел спрятать от всей этой суеты. Завтра к ней прилетит сова со свежей газетой… я переживаю за её жизнь. Нет, ей ничего не грозит извне. Но она сама… — Мои родители живут в Австралии. Министр помог вернуть им память, и я навещаю их раз в год. Слава Гриффиндору, что они не читают магические новости. Они понимающе переглядываются и выпивают. Ночь, обещающая стать самой худшей в их жизни, превращается в самую тёплую ночь за последние пять лет. Неожиданно находятся темы для разговора, отвлечённые от работы. И даже общие шутки из школьной жизни. На смену настойке приходит огневиски, принесённое Драко с собой. Когда над крышами соседних домов восходит солнце, девушка вспоминает о работе. — Тебе пора домой. Спать осталось несколько часов, а нас ждёт сложный день в министерстве. — Теперь он мне кажется чуть менее страшным, — усмехается Драко. — Мы ведь сработаемся, да? — Девяносто девять процентов, что да. И один на то, что мы всё-таки неисправимы. — Один всегда выигрывает, — Драко, шатаясь, идёт к камину в прихожей. — Слушай, я не хотел тебе говорить, но думаю, что это будет правильно, — он останавливается, сжимает кулаки, и практически выдавливает из себя слова. — Грейнджер, ты очень нравишься Блейзу. Он отличный парень, да и вряд ли самоубийца, чтобы спалиться при тебе в случае чего. Присмотрись к нему, ты заслуживаешь быть счастливой, — он ждёт её реакции, мысленно уже несколько раз отругав себя за то, что добровольно её толкает к своему другу, когда ещё вчера вечером собирался прикончить его за три танца с ней. Гермиона облокачивается спиной на стену, складывая руки на груди. — Он прекрасный, Драко. Только влюблён в Гермиону-секретаршу. А мы с тобой оба знаем, что между мной и ней пропасть. Малфой несколько печально усмехается. — Знаешь, что мне сказала Астория вчера вечером? — в коридоре повисает недолгая пауза. — Что она рада, что ты меня избавила от убийства Панси. Она думает, что я не мог ничего сделать, чтобы её спасти. — Они прекрасны в своём неведении, — подводит итог Гермиона. — А ты прекрасна в своём принятии действительности, — тихо произносит Драко, исчезая в камине. Девушка ещё пару минут стоит в коридоре, прожигая взглядом место, где только что стоял ночной гость. Ей послышалось? Или он правда сделал ей комплимент? После всего — не назвал монстром, а восхитился ей.