1974
На самом деле, Фреду совсем не нравится заурядный парень по имени Дэвид, в нём нет ничего особенного, он ничем не отличается от других, и, конечно же, этого чертовски недостаточно, чтобы заинтересовать Фредди. Фредди ещё никому не говорил о своей ориентации, но он не слепой и знает, что его друзья уже давным-давно догадались, но продолжают вежливо молчать, за что Фред им бесконечно благодарен. Что касается Мэри, Фредди чувствует себя виноватым, его гложет совесть, он знает — пора раскрыть карты, но отчего-то медлит, не в силах причинить боль дорогому человеку. Но, несмотря на это, скрывать себя он больше не может. Иногда ему реально кажется, что Мэри всё знает о его чувствах к Роджеру, она смотрит с тоской и сочувствием и каждый раз готовит его любимые сырные бисквиты, когда Роджер уходит с очередной девицей. Как и сейчас, дело вовсе не в Мэри и не в этом заурядном пареньке — дело в Роджере, всегда в нём. Вчера они собирались вместе посмотреть кино, Фредди заказал из ресторана ужин и ждал Роджера в номере почти до самой ночи. Фредди волновался, он действительно думал, что с Роджером что-то произошло, пока Бри одним предложением не скинул его с небес на землю: Роджер в своём номере развлекается с очередной Синти или Сьюзи, и Фредди не стоит его ждать. Роджер не один раз делал Фредди больно, но в этот раз его отчего-то задело сильней, чем обычно. Фредди обижается и целый день игнорирует Тейлора, который закипает с каждой минутой всё больше. А Дэвид — он просто попался под руку весьма кстати. Он один из организаторов концерта, общительный, милый, но самое главное — влюблённый во Фредди. Фредди знает, что Роджер не станет сходить с ума от ревности, как это делает он, но также он знает, как чертовски злится барабанщик, когда Фредди откровенно флиртует с первыми встречными. По какой-то неведомой причине Роджера такое очень злит, а это именно то, чего Фредди добивается в течение целого дня. Он хочет показать Роджеру, что не станет дожидаться его как верный пёс, пока тот развлекается с другими, и если Роджеру он не интересен, то есть миллионы других людей, готовых кинуть к ногам Фредди хоть целый мир. — Так ты согласен встретиться завтра вечером? — спрашивает Дэвид. Они стоят у входа в гримерку и разговаривают уже минут десять. Фредди упрямо не отпускает Дэвида прочь, ожидая, когда появится Роджер, чтобы уже в который раз за сегодня засветиться перед барабанщиком со своим мнимым ухажером. И тот появляется, возвращаясь откуда-то, а Фредди, кажется, слишком залипает на нервного Тейлора, так как совсем не слышит, о чём там дальше говорит Дэвид, но он быстро включается в игру, берет себя в руки, приподнимает уголки губ в обольстительной полуулыбке и отвечает на последний вопрос, который расслышал: — Почему бы и нет, только ты уж постарайся не разочаровать меня, — Дэвид смотрит на него абсолютно влюблёнными глазами, а Роджер хлопает дверью в гримёрку так, что с потолка сыплется штукатурка. Фредди доволен. — Конечно, я придумаю что-то интересное для тебя. Как только Роджер пропадает за дверью, Дэвид теряет для Фредди любую привлекательность. Он тяжело вздыхает, смотрит на парня серьёзным взглядом, вся игривость уходит, как будто и не было вовсе, и говорит: — Совсем забыл, завтра я ужасно занят. Удачи! Парень растерянно хлопает глазами, он не понимает, что произошло. — Тогда, может быть, в другой день? — с надеждой в голосе переспрашивает он. — Думаю, нет, — останавливаясь у самой двери, отвечает Фредди и машет на прощание рукой. Ему должно быть стыдно за свой поступок, но, если честно, ему абсолютно наплевать. Если речь идёт о Роджере, все другие перестают существовать. Роджер, к слову сказать, в гневе. О да, Фредди видит это по его глазам, резким жестам и сжатым в тонкую полоску губам. Роджер — бомба замедленного действия, пару секунд — и взорвётся. Фредди мысленно улыбается, наблюдая, как тот нервно швыряет на диван свой пиджак. — Что, Фредди, решил свою проблему недотраха? — ядовито бросает Роджер, прожигая того синими глазами. Брайан и Дики делают вид, что не понимают, о чём речь, а Фредди, если честно, всё равно, пусть думают о нём что хотят, он просто наслаждается разгневанным блондином. Он хочет ответить что-то вроде: «Главное, что ты решил эту проблему, милый!», но молчит, так как знает, его молчание злит Роджера ещё больше. — Какого хрена ты молчишь? Я что, со стеной разговариваю? — орёт Роджер и дышит тяжело, словно бык на родео. Фредди только язвительно улыбается и молча показывает ему фак, предусмотрительно отходя в сторону, так как Роджер кидает в него каким-то кремом, стоящим прямо на грим-столике. — Знаешь, куда я тебе этот палец сейчас засуну? — у Роджера безумно злобный вид и сексуальный, Фредди уже рисует в своей голове, что он мог бы проделать с этими длинными пальцами. — И куда же? — не вовремя вставляет свою шутку Джон, привлекая внимание разгневанного Роджера к себе. Роджер в своём репертуаре, кидает чем под руку попадётся, Дики наклоняется, и барабанная палочка попадает прямо в зеркало, разбивая его на сотни маленьких осколков. Это уже становится опасным. Фредди удивлённо приоткрывает рот, он даже не думал, что довёл Роджера до такого невменяемого состояния. Конечно, он хотел разозлить его, но, кажется, сейчас Роджер вполне готов убить любого из них. — Ты что творишь, истеричка? — вскидывается Брайан, до этого предпочитавший не встревать в разборки этих двух несостоявшихся супругов. — Пошёл на хуй со своими нотациями, Брайан! — рычит Роджер и замахивается на гитариста второй палочкой. Бри реагирует быстро, выхватывает палочку у него из рук, и между ними завязывается перепалка, пока что не драка, но с явной перспективой. — Прекратите, мать вашу, — вмешивается Джон и пытается влезть между этими двумя, Фредди даже среагировать не успевает, как слышит крик Брайана и видит Роджера с баллончиком лака для волос. Брайан трёт глаза и мечется по гримёрке, в воздухе явно витает запах химии. — Сука истеричная, иди лечить бешенство! — кричит Бри и бросается к выходу, Джон бежит за ним. Роджер, словно древнее зло, сжимает в руке баллончик, и в глазах у него настоящий пожар. Он взлохмачен, футболка слезла с плеча, и у Фредди тянет внизу живота. Фред понимает, что сейчас не время и не место, да и Роджер, судя по всему, мечтает лишь об одном — убить его немедленно, но только одному Богу известно, как сильно Фредди хочет Роджера прямо сейчас. — Ненавижу тебя, — шикает Роджер и кидает лак для волос прямо Фредди под ноги, а после буквально сносит дверь с петель. На концерт они все выходят в странном настроении. У Брайана всё ещё немного красные глаза. Они все переругались между собой. Фредди совсем не этого добивался, вот только Роджер об этом не знает, его с ума сводит злость на Фредди и на грёбаную вселенную за то, что свела их вместе. Роджер не знает, от чего так бесится, впрочем, Фредди демонстративно за целый день не сказал ему и слова, а после начал ворковать с этим жалким педиком на глазах у всех, словно Роджер — пустое место, и этот неизвестный ублюдок важнее него. Его злость становится отчаянной, они с Фредди часто орут друг на друга, иногда даже дерутся, Фредди больно царапается. Роджер в состоянии вынести всё это, ему даже нравится, но молчание — оно сводит с ума. Роджера кидает из крайности в крайность, в один момент он хочет извиниться, а в другой — послать засранца так далеко, как только можно. Фредди бесит его каждым своим плавным движением, каждым взмахом руки, каждой обольстительной полуулыбкой в зал. Он бесит его, потому что ни одного раза даже не поворачивается в его сторону, а Роджер так привык, что Фредди всегда смотрит на него, и сейчас этот игнор делает просто физически больно. Он готов схватить Фреда за лохматые волосы и заставить смотреть на себя, до того Роджер обезумел. Он лупит по барабанам словно бешеный, а когда концерт подходит к концу, хватает свою установку и раскидывает её в разные стороны, он действительно целится во Фредди, но тот, к счастью, успевает вовремя отбежать. Роджер не знает, рад он или расстроен. Он уходит со сцены под бурные крики толпы, а руки у него дрожат, словно после перепоя. Брайан и Дики не разговаривают с ним вплоть до своего ухода, Роджер обещает себе чуть позже извиниться перед ними, сейчас, когда злость сменилась тоской, он не в силах сделать хоть что-то, на самом деле, он ждет, когда Фредди тоже уйдёт, так и не сказав ему ни слова, но Фредди не уходит, он лишь тихо вздыхает и садится рядом. — Ещё раз кинешь меня как вчера, и я убью тебя, Роджер, — спокойным, рассудительным тоном говорит Фред, а после добавляет: — Я не шучу. Конечно же, он не шутит, Роджер уверен в этом, он и сам готов был придушить Фредди, когда увидел, как тот воркует с тем организатором в коридоре, но он предпочитает об этом не говорить, даже в его голове это звучит странно и неоднозначно. — Если я не убью тебя раньше, ты сводишь меня с ума, — говорит Роджер, а Фредди чувствует приятное тепло от этих слов, но прежде, чем он успевает намечтать себе невесть что, Роджер добавляет: — Своим молчанием. Ты ведь знаешь, как я это ненавижу! Фредди грустно улыбается. — Это был воспитательный момент, милый, в следующий раз ты подумаешь о том, что друзья важнее баб. — Ты что, правда пойдёшь с этим придурком куда-то? — поглядывая из-под пушистых ресниц, спрашивает Роджер. Он старается не выглядеть слишком взволнованным, но Фредди всё прекрасно замечает. — Никуда я не пойду, ты что, серьёзно поверил в это? — высоко вздёрнув брови, спрашивает Фред и весело смеётся, когда Роджер бьёт его диванной подушкой. На самом деле, вчера Роджер поймал себя на мысли, что компания Фредди для него куда желаннее, чем любая пышногрудая красотка в его постели. Всю ночь, слушая стоны безымянной девицы, он пытался убедить себя в обратном, но в итоге не получил ничего, кроме горького послевкусия.***
Они шумной толпой вваливаются в гримерную, овации толпы все еще стоят в их ушах, а в головах немножечко звенит, но это так кайфово, что не описать словами. После концерта они чувствуют себя заряженными, словно мощные батарейки, эмоции льются через край. Они успевают поплакать и посмеяться, они успевают прожить целую жизнь за этот короткий час. У Фредди чувство, будто он заново родился, будто до этого не было ничего. Он мог бы провести на сцене хоть целый день, питаясь любовью тысяч поклонников, слушая, как с их уст слетают слова его песен. Фредди никогда не задумывался о том, переживёт ли его музыка проверку временем, он считал, что будет мёртв и ему будет глубоко плевать, но, только выйдя на сцену, он вдруг понимает, как на самом деле это круто, что их все еще помнят. Фредди смотрит на ребят и видит в их глазах отражение своих чувств, он, переполненный любовью к этим людям, сгребает всех троих в свои объятия и смеётся, отправляя этот момент в копилку самых дорогих его сердцу воспоминаний. — Мы обязаны это отметить, — говорит Джон, глаза его немного покраснели, и Фредди понимает, что рыдал не только он один. — Полностью поддерживаю это замечательное предложение, — усмехается Роджер, откидывая на спину спутанные, немного влажные от пота волосы. Роджер просто невероятен сейчас, голубые глаза сверкают словно аквамарин. На нём расстёгнутый пиджак, и Фредди буквально облизывает глазами худое тело, перемещаясь с груди к животу, не позволяя себе опускать глаз ниже: концерт закончен, и вряд ли он сможет списать свой стояк на возбуждение от музыки. У Роджера по шее течёт капелька пота, Фредди жадно следит за ней, пока Роджер не стирает её рукой. — Что скажешь, Фред? — голос Брайана приводит его в чувства. — Когда я отказывался от выпивки, я же вам обещал? — фыркает Фредди и мысленно отвешивает себе подзатыльник, он становится слишком очевидным в своих чувствах к Роджеру. Они переодеваются, оставляя сценические костюмы на попечение Уэмбли, и тот обещает, что сохранит их в целости и сохранности. Роджер ворчит, что нельзя вот так просто уйти, не воспользовавшись ванной, тем более, они все потные и вонючие, но его никто не слушает, все хотят быстрее попасть домой и выпить. — С каких это пор ты стал таким чистюлей? — подозрительно спрашивает Дики и получает от Роджера средний палец под нос. — Брось, — утешает его Фредди. — У нас дома есть настоящий бассейн, поплаваешь там. — Я бы вам посоветовал поспешить: мистер Теккер будет тут с цветами через пять минут и тридцать две секунды, — вклинивается Уэмбли в их перепалку, и для Роджера это самый весомый аргумент. Они закупаются местным алкоголем в ресторане рядом с домом, не совсем, конечно, понимая, что именно они покупают, и отправляются домой к Фредди и Роджеру. Никто не хочет закатывать грандиозных вечеринок, это их личный праздник, можно сказать, семейный, поэтому они решают ограничиться друг другом. На пороге, приветливо мяукая, их встречает Дилайла, Фредди ставит упакованные бутылки на пол и присаживается на корточки, чтобы поприветствовать свою любимицу. — Вы завели кошку? — удивлённо бросает Дики. — Роджер купил её для меня, — радостно сообщает Фредди, продолжая почёсывать довольного жизнью котенка за ухом. Тот громко урчит и приподнимается на цыпочки, тянет шею, чтобы быть ближе к рукам. Роджер чувствует на себе хитрый, всепонимающий взгляд Брайана, и он ненавидит, когда тот смотрит так, будто знает о нём всё на свете. От этого реально становится не по себе. — Что? — недовольно бросает Роджер в ответ на взгляд друга. — Ничего, — всё так же улыбаясь, отвечает Бри, поднимая руки в примирительном жесте, Роджер хочет дать этой «швабре» хорошего пинка, но сдерживает себя. — Я в душ, — буркает он и скрывается в ванной. — В общем, располагайтесь, дорогие мои, а я соображу нам что-нибудь поесть, — говорит Фредди и, пока все рассаживаются в гостиной, заказывает из ближайшего ресторана еду, в этом деле он уже профи — они с Роджером подсели на кухню одного индийского ресторанчика неподалёку. Ребята разваливаются в мягких креслах в гостиной, стягивают с себя обувь и закидывают ноги в носках на маленький столик. — Это был очень странный концерт, — тихо замечает Брайан, пока Фредди что-то делает на кухне. — Точно, — соглашается Джон, никто из них не говорит открыто, что именно было странным, но оба знают, о чем речь. — Похоже, не мы одни с тобой заметили это. — Заметили что? — спрашивает Фредди, неожиданно материализуясь рядом, по-другому и не скажешь. — Насколько ты сегодня был в ударе, — быстро находится Бри. — Я тебя таким не видел уже много десятков лет, и у меня нет слов, чтобы описать, что я чувствую, — поясняет он. Каждое слово — правда, просто Фредди не стоит знать, насколько все было очевидно, когда он ходил по сцене словно павлин в брачный период, виляя своим пушистым хвостом перед Роджером. — Иди сюда, дорогуша, я хочу тебя обнять, — заявляет Фредди, его растрогали эти слова, он присаживается между ребятами и обнимает Брайана, потом Джона. Роджер смеется, когда видит эту картину: трое его друзей застыли на диване, обнявшись, и на лицах у них такое неверие и счастье в то же время, что невозможно не улыбаться. Заказ приходит быстро, и Фиона, не спрашивая, по привычке печатает его прямо на столик, на который Бри и Дики расположили свои нижние конечности. Те едва успевают убрать ноги до того, как блюдо будет полностью сформировано. — Я, наверное, никогда не привыкну к этому, — буркает Джон. Празднование начинается довольно скромно, они пьют и закусывают, разговаривают о всяком, и Фредди едва может сдержать свой порыв, чтобы не рассказать о Ленноне и о своих подозрениях насчет корпорации. Сейчас не время для таких разговоров, да и Джон с Бри не курят, так что не стоит их вмешивать в это дело, поэтому он молчит и тайком поглядывает на свою просторную кофту с не менее просторными карманами, в которых таится заветная пачка. Он хочет раскурить сигарету с Роджером — вот кто будет рад по-настоящему. Роджер за время, пока они болтают, успевает залезть к нему в волосы и расплести все косички, вконец излохматив прическу, но Фредди только рад почувствовать его руки на себе в самом невинном смысле этого слова. Празднование постепенно перетекает в откровенную пьянку, местный алкоголь довольно легкий и действует не сразу, Фредди в одиночку выпивает три бутылки чего-то, что отдаленно похоже на шампанское, прежде чем в теле появляется легкость, а в голове — блаженная пустота. Роджер с Джоном вовсю хлещут белое вино неизвестной марки, неизвестно из чего модифицированное, а Брайан ограничивается пивом, он самый трезвый из них четверых, вернее, совершенно трезвый, потому как в процессе выясняется, что пиво безалкогольное, впрочем, трезвый Брайан — это константа, не меняющаяся с годами. Роджер закидывает свои ноги Фредди на колени и блаженно потягивается, едва не роняя на пол полупустую бутылку вина. — Я даже не думал, что людей будет настолько много, — воодушевлённо говорит Дики, его язык немного заплетается, а на голове полнейший бардак. — Мы легенды, Дики, и эти люди без ума от нас, — пафосно проговаривает Роджер, а после отпивает прямо из бутылки, разливая половину на себя. На нём тонкая футболка, и вино быстро впитывается, расползаясь мокрым пятном по его груди, отчего Фредди становится жарко. Роджер, распластанный на диване, лохматый, с горящими глазами, румянцем на щеках — просто эталон похоти, у Фредди тянет внизу живота, когда Роджер, не осознавая своих действий, двигает ногами, устраиваясь поудобней. — Роджер, придурок, испортишь диван, — шикает Фредди, чтобы хоть как-то скрыть своё возбуждение и горящее лицо, он чувствует, что покраснел, но надеется, что все спишут это на алкоголь. — Я говорил тебе постелить сюда что-нибудь, так что теперь не жалуйся, — фыркает Роджер и заливисто смеётся в ответ на хмурый взгляд Фреда. — Вы как супруги, ей богу, — усмехается Брайан, наслаждаясь видом своих пьяных друзей. — Каждое утро задаю себе вопрос, что такого я натворил, чтобы получить себе в супруги это чудовище, — воодушевлённо отвечает Фредди, на что Брайан и Джон весело смеются. — Неблагодарная скотина, не подходи ко мне больше, — смешно надув губы, фыркает Роджер и пихает Фредди ногами, но тот прекрасно видит, что глаза Роджера смеются. Он хватает его брыкающуюся ногу под коленкой и начинает щекотать. Роджер заливисто смеётся и всеми силами пытается вырваться, но только валится на пол, прямо в ноги к Фреду, бутылка из-под вина разливается прямо на ковёр. — Кажется, тут уже начались брачные игрища, — усмехается Джон, пытаясь сфокусировать взгляд на Брайане. Брайан счастлив за своих друзей, если честно, он не помнит, когда Роджер в последний раз был таким весёлым. Кажется, он не улыбался так искренне и не был так по-детски счастлив с того самого дня, как узнал о том, что Фредди болен, поэтому то, что он видит сейчас, заставляет его тоже радостно улыбаться. — Да уж, нам, наверное, пора, — говорит Брайан и встаёт с кресла. На улице уже глубокая ночь. — Ну, нет, куда вы собрались, время детское, — хнычет Роджер, всё ещё валяющийся в ногах Фреда. — Три часа ночи, а мы все устали, так что продолжим завтра, — отвечает Брайан и помогает пьяному Дики подняться на ноги. Тот почти сразу повисает на нём, словно мешок с картошкой. — Сказал человек, который целый вечер цедил пару бутылок безалкогольного пива, — фыркает Фредди. — Должен же хоть кто-то быть адекватен, — усмехается Брайан, Дики, кажется, уже спит, повиснув на его плече. — Ой, вали уже, как я вообще тебя терплю, самый нудный человек в мире, — ворчливо отзывается Роджер и кидает в Мэя подушкой, к слову сказать, абсолютно мимо, что ещё раз говорит о том, как он пьян. Брайан улыбается, бросая напоследок взгляд в сторону Фредди и Роджера и, с трудом утаскивая Джона за собой, уходит из квартиры, оставляя её хозяев наедине. Когда за ребятами закрывается входная дверь, Фредди не с первого раза удается схватить Роджера за руки, чтобы поднять с пола. Он дергает его на себя, и тот седлает колени Фредди, словно какая-то порнозвезда. Они смеются, у обоих комната немного плывет перед глазами, и лицо Роджера видится слегка нечетко, но оно так близко, что у Меркьюри перехватывает дух. Он по привычке, почти на автомате, запускает пальцы в волосы Роджера, взлохмачивая их, кончиками пальцев надавливая на кожу и массируя, и Роджер блаженно стонет, закрывая глаза, а у Фредди от этого стона все просто переворачивается. Наверное, Роджер сам не понимает, что творит с ним, когда так чувственно ерзает на его коленях черт знает зачем. Руки Роджера, лежащие на его плечах, легко скользят вниз, проезжаются по его груди и обратно, сжимая футболку, которую Фредди немедленно хочет снять. Он не может контролировать свои руки, свой голос и свои мысли. Фред обхватывает лицо Роджера руками, тыкается в его лоб своим, и замирает так на какое-то время, закрыв глаза. Он чувствует дыхание Роджера на своих губах, чувствует его горячие пальцы на своем затылке и шее, его руки обжигают кожу, и Фредди не может соображать в такой ситуации. К счастью, Роджер вдруг смеется, разряжая обстановку, и скатывается с колен Фредди на диван. Фредди не может понять, что творится в его голове, но коленям становится холодно и одиноко, поэтому он тянет руку за Тейлором и хватает его за бедро — так гораздо правильнее. На несколько секунд в комнате повисает уютная тишина, Фредди смотрит на улыбающегося Роджера и улыбается в ответ, совсем не замечая, как его пальцы медленно поглаживают его ногу. — У меня кое-что есть для тебя, — загадочно произносит Фред низким хрипловатым голосом, отчего у Роджера по спине бегут мурашки, а нога, за которую держится Фред, приятно немеет. — Интригующе. Ты, наверное, купил ещё одного кота? — смеётся Роджер, он почему-то уверен, что Дилайлой дело не ограничится. — О, поверь, милый, это тебе понравится куда больше, — отвечает Фредди, а пьяный мозг Роджера уже рисует в его воображении развратные картины с вокалистом в главной роли. Роджер уверен, это не должно было прозвучать пошло или сексуально, но почему-то звучит именно так. Роджер вообще чувствует себя словно натянутая струна, не в силах оторвать своего взгляда от Фредди. И ему хочется делать всякие глупости, страх быть раскрытым куда-то пропал, а Фредди до того свой в стельку, что, кажется, с ним можно все. Фредди тем временем, пьяно покачиваясь, поднимается с дивана и нетвёрдой походкой идёт в прихожую. Роджеру вдруг становится одиноко, он хочет немедленно вернуть Фредди обратно, поэтому он тихо хныкает, надувает губы и лягает ногой воздух, а потом смеется сам над собой. К счастью, Фредди не заставляет его долго ждать. У него на губах играет поистине дьявольская улыбка, а глаза блестят пьяным, озорным блеском. Фред возвращается на диван и, всё так же загадочно улыбаясь, держит в руках то, что заставляет Роджера охренеть. — Сегодня я твоя фея-крёстная, дорогуша, — усмехается Фредди. — Ты мой Бог, Фред! Где ты это достал? — не сдерживая своей радости, отзывается Роджер. Он чертовски сильно скучает по сигаретам, несмотря на то, что доктор уверял — он чист. Прежде, по молодости, Роджер не один раз пытался справиться с пагубной привычкой, но после девяносто первого всё стало неважным, и сигареты часто помогали успокоить нервы. Видимо, это действительно нечто психологическое. — Не поверишь, но это подарок от Леннона, — фыркает Фредди и протягивает Роджеру сигарету, — Фиона, дорогуша, будь добра, включи приватный режим и особенно обрати внимание на датчики пробы воздуха. — Хочу напомнить, что отключение датчиков пробы воздуха является нарушением протокола, — мгновенно отзывается ИИ. Фредди тяжело вздыхает и возводит глаза к потолку. — Хочу напомнить, что это наша квартира. Нам нужно кое-что проверить, поэтому не спорь и делай, как я сказал, — приказывает Фредди. У Роджера становится тепло на сердце, когда Фредди говорит «наша квартира», это мелочи, конечно, но ему кажется это очень важным. Фредди прожил с Джимом Хаттоном долгих шесть лет, но никогда его дом не был их домом, а значит, у Роджера есть право считать себя особенным. Как только ИИ отключает датчики, Фредди подкуривает себе, а после Роджеру, блаженно затягиваясь. Он уже успел покурить сегодня, но, несмотря на это, желание курить не становится меньше, всё выглядит так, словно у него какая-то психологическая зависимость от сигарет. Для Роджера это первая сигарета в новом мире, он с наслаждением вдыхает порцию никотина и даже постанывает от удовольствия, прикрывая глаза. Он даже не думал, что когда-нибудь будет так радоваться обычным сигаретам, он ведь, черт возьми, ненавидит их. — Обожаю Леннона, — выдыхая дым, говорит Роджер. Фредди прищуривает глаза и толкает разомлевшего Роджера в плечо: — Вообще-то, это я тебе их принёс. Роджер смеётся и придвигается к Фредди ближе, переплетая свои ноги с его. Какое-то время они шутливо соревнуются, чьи ноги будут сверху, и это почему-то смешит обоих. — Не ревнуй, ты вне конкуренции, — шутливо бросает Роджер, когда они наконец успокаиваются, а их нижние конечности сплетены так, что непонятно теперь, как их распутать. — Может быть, в следующий раз Майкл Джексон подгонит тебе травки? — предполагает Роджер. — Я долбил кокаин в его гостиной, Роджер, не думаю, что он захочет меня видеть, — фыркает Фредди. — Тогда, возможно, он подарит тебе ламу, — подкалывает его Роджер, вспоминая совместную работу Фредди и Джексона — эти два гения всё же не сошлись характерами. Фредди в ответ лишь смотрит на него странным, блестящим взглядом своих миндальных глаз, и Роджер не может отвести своих, до того Фредди завораживает его. Его черные волосы растрепались и в беспорядке рассыпались по плечам, от концертной прически не осталось и следа, он такой чертовски красивый, что у Роджера перехватывает дыхание. Они докуривают до самого фильтра, не спуская друг с друга глаз, и Роджер чувствует себя таким расслабленным и возбужденным одновременно, как никогда. — Может быть, ещё по одной? — спрашивает он. Фредди отрицательно качает головой и выгибается неимоверным образом, чтобы спрятать пачку под диван, вряд ли кому-то придёт в голову лазить там. Роджер задерживает дыхание, когда футболка Фредди задирается, обнажая его живот, Фредди стискивает его ноги своими, чтобы удержать равновесие, и Тейлор практически растекается. Ему так хорошо, что нет сил двигаться или отстраняться, ему просто хочется, чтобы Фредди сделал что-нибудь еще такое же возбуждающее. — У нас всего одна пачка, дорогуша, я понятия не имею, как достать ещё, поэтому давай экономить, — объясняет Фредди. — Настали тяжёлые времена, когда нам нужно экономить, — усмехается Роджер. — А тебе вечно мало, да, Лиззи? — спрашивает Фред и наклоняется к нему ближе, укладывая руку на спинку дивана, но на одно короткое мгновение Роджеру кажется, что Фредди хочет обнять его. Их лица оказываются всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Роджер откровенно залипает на прекрасном лице Фредди, он так близко, что Роджер может рассмотреть едва заметную щетину, пушистые чёрные ресницы, острые скулы, о которые, кажется, можно порезать пальцы. У Фредди пухлые, влажные губы, и Роджер совершенно не таясь опускает на них взгляд, он понимает, как это выглядит, но ему плевать, потому что он просто до смерти хочет его поцеловать. Прямо сейчас. — Роджер? — хриплым шёпотом зовет Фредди, его голос полон странных ноток, Роджер такого еще не слышал, но ему нравится. Сигаретное дыхание Фредди обжигает его лицо, и Роджер невольно поддается вперед, совсем близко. — Что? — шепчет он в приоткрытые губы напротив и в следующий момент едва касается их своими. Фредди предполагает, что это всего лишь его сон или какая-нибудь галлюцинация — кто знает, что намешано в этих сигаретах, — но это не кажется таким важным сейчас. Главное, это Роджер, и он совсем как настоящий, раскрасневшийся, совершенно блядский, вызывающий, притягательный… Фредди чувствует его губы на своих, и в голове взрываются галактики, а сердце стучит так, что, кажется, ломает грудную клетку. Роджер осторожно прихватывает губами его нижнюю губу, и Фредди как будто умирает и воскресает вновь, и, когда Роджер пытается углубить поцелуй, он с неистовой готовностью впускает его язык к себе в рот и втягивает Тейлора в глубокий поцелуй. Его трясет от желания, он, словно изголодавшее животное, целует страстно, глубоко, сплетаясь языками, с наслаждением прерываясь и покусывая тонкие, желанные губы и притягивая ближе жесткое, неподатливое, но гибкое тело своего барабанщика. Роджер стонет ему в рот, тянет за волосы и жмётся так, что Фредди бедром чувствует, как сильно тот возбужден. Они отрываются друг от друга, чтобы глотнуть хоть немного воздуха. У Роджера глаза синие-синие, и Фредди всё ещё не может поверить, что видит в них тягучее, безумное желание. Он хватает ртом воздух и вплетает свои пальцы в лохматые белые волосы, убирая их с лица. — Иди сюда, — хрипло просит он и падает назад, утягивая Роджера за собой. Голова кружится еще сильнее, чем вначале, и Фредди едва ли способен думать связно. Роджер упирается ладонями в диван рядом с головой Фредди и приподнимается, чтобы видеть мужчину, лежащего под ним. — Не двигайся, — просит Фред и запускает свои руки Роджеру под футболку. У Роджера гладкая безволосая грудь, твёрдая и теплая, и маленькие напряженные горошины сосков приятно щекочут ладони, и когда Роджер совершенно бесстыдно стонет, запрокидывая голову, Фредди не выдерживает, задирает его футболку выше и, приподнимаясь, припадает губами сначала к одному аккуратному соску, потом к другому. Он ласкает каждый так, как умеет это делать только он. Роджер в его руках дрожит, и каждый его стон отдается внизу живота. Фред так возбужден, что больно, и он все еще не верит, что это не сон. Он, без сомнения, может сейчас все — судя по всему, Роджер разрешит ему что угодно, но Фредди хочет доставить удовольствие в первую очередь своей Лиззи, а не себе. Он спускается поцелуями ниже, упиваясь упругостью кожи на животе, проскальзывает под Роджера, заставляя его приподняться на четвереньки, и ласково прикусывает его стояк прямо через тонкую ткань штанов. — Фредди! — выкрикивает Роджер звонко, жмется ближе, бессовестный, раскрепощенный и дрожащий от желания. — Тссс, — шипит Фред, когда Роджер слишком сильно дергается. Одной рукой он придерживает его за бедро, а другой, помогая себе зубами, справляется с застежкой. Роджер с расставленными ногами и расстегнутыми штанами такой невозможно невероятный, что Фредди некоторое время просто смотрит на него снизу, пока тот не начинает просить. Произносит его имя так ласково, покладисто, почти умоляет, и Фредди не готов отказать ему хоть в чем-то, особенно сейчас. Член у Роджера такой же аккуратный, как и он сам, и, кажется, идеально подходит для того, чтобы Фредди хоть каждый день делал это, так что Фред берет его в рот сразу же, одним движением пропуская в горло, втягивая щеки, и ликует, когда Роджер почти поет соло вперемешку с руганью где-то наверху. «Да, милый, я это умею делать так, как мало кто умеет», — довольно думает Фредди, заглатывая его член снова и снова, играя с ним языком, посасывая, выжимая сладко-соленые капли предэякулята, желая отдать своей Лиззи так много, как только сможет. Но, видимо, он переоценивает возможности Роджера, у которого, судя по всему, никогда не было такого крышесносного минета, — у Тейлора подгибаются руки, и он заваливается на Фредди, как куль с картошкой. Фредди каким-то чудом перетягивает его под себя — сей акробатический кульбит совершенно не задерживается в его голове — и приспускает ему штаны для удобства. Роджер, распластанный перед ним на диване, с затуманенным желанием взглядом бесподобен, его хочется облизать и проглотить, как сладкий леденец, что, собственно, Фредди и собирается сделать. — Трахни меня, — выдает вдруг Роджер, голос его хриплый, и от этой хрипотцы у Фредди мурашки по телу бегут, сейчас все происходит именно так, как много раз бывало в его эротичных снах. Губы у Роджера слегка распухли и покраснели, он прикусывает их и смотрит требовательно и приглашающе. Фредди ничего не отвечает, он жадно трогает Роджера везде, где есть голая кожа, не в силах осознать масштабы офигенности происходящего. Он жадно шарит руками по голому торсу, сжимает руками бока, с нажимом проводит кончиками пальцев по животу, оставляя едва заметные розовые полоски, и Роджер поддаётся ближе, выгибается, открывает беззвучно рот, так что Фредди не выдерживает и со стоном целует его снова. Он отрывается от желанных губ только чтобы переместиться поцелуями ниже, на беззащитно подставленную шею и ключицы, он хочет почувствовать Роджера всего, вплавиться в него и стать одним целым. Фредди прикусывает кожу у пупка, слегка потягивая, и Роджер развязно, хрипло стонет и шипит, цепляясь за его майку непослушными руками и пытаясь то ли разорвать её, то ли стянуть. Это похоже на безумие, и Фредди не знает, сможет ли он вынести все это до конца и не взорваться, но точно знает, что умрет, если ему придется остановиться. Он спускается ниже, оставляя за собой поцелуи по едва заметной блядской дорожке из светлых волосков. Фредди чувствует, как Роджера слегка трясет от желания, и когда влажный член Роджера тыкается ему в щеку, он размашисто проводит языком по всей его длине несколько раз, а потом снова заглатывает полностью. Роджер впивается короткими ногтями ему в плечи и скулит уже откровенным фальцетом и совершенно бессвязно. Видимо, язык ему все же отказывает. Фредди поднимает глаза и не может больше их отвести: такого Роджера он хочет запомнить на всю жизнь. На сей раз он действует более спокойно, пытаясь продлить удовольствие, медленно заглатывает член до основания, толкается пару раз и почти полностью вынимает его, легко проезжаясь по чувствительной головке кончиками зубов. Роджера каждый раз подкидывает над диваном, но Фредди бережно удерживает его на месте за бедра, Тейлор сам на себя не похож — трясущееся от дикого желания желе, и Фредди нравится видеть его таким. Он стонет, обхватывая себя рукой через штаны и безумно хочет одновременно и кончить, и чтобы это не кончалось. Все, что сейчас с ним происходит — не важно, сон это или нет — все равно лучше, чем любой из тех трахов, которые у него когда-то были за всю его полную разврата жизнь. Былое просто рассыпается в тлен, исчезает призраками клякс от старых красок на бумаге. Уступает место реальности и сегодняшнему, и Фредди чувствует себя обновленным и совершенно полноценным. Роджер делает его целостным и счастливым, потому что они созданы друг для друга. Роджер идеально подходит ему, он на вкус как шампанское и ощущается на языке как дорогой бархат. — Фредди, господи, Фредди, — стонет Роджер, вернее, восклицает, нервно и отрывисто, и Фредди понимает, что уже сейчас. Становится ясно, что Роджер долго не протянет, судя по тому, как он закатывает глаза, и Фредди ускоряет ритм, позволяя бедрам Роджера взлетать вверх. Роджер толкается сильно, вынуждая Фредди брать особенно глубоко, и тот стонет, потому что, черт возьми, минет для Роджера — это лучшее, что он когда-либо делал вообще. — Ах, — тихо выдыхает Тейлор, по его телу проходит крупная дрожь, и он кончает в рот Фредди. Фред глотает все, до последней капли, не желая упустить ни единой частички Роджера мимо. Если бы он мог, он бы слился с ним воедино навеки. Роджер прекрасен, лежит, глядя в потолок посветлевшими глазами цвета весеннего неба, и, судя по всему, даже шевелиться не собирается. На его лице отрешенная полуулыбка, словно он попал в рай, и Фредди невольно улыбается тоже, целует в пупок, шлепает по бедру и шепчет: — Перевернись, красотка, — его голос сел, а горло немного болит — все-таки, это его первый минет с момента воскрешения, но Фредди сейчас не до этого. Его собственный стояк настолько болезненный, что штаны причиняют неудобство. Роджер бормочет что-то несвязное, смотрит на Фредди уже совсем сонным, уставшим взглядом, но все же лениво утыкается лицом в подушку. Фредди поддерживает, чтобы он не скатился с дивана, хотя у него самого с этим проблемы, и жадным взглядом окидывает две белые половинки задницы, выглядывающие из полуспущенных штанов. Попа у Роджера просто шикарная, и Фредди не может налюбоваться, благоговейно водя подрагивающими пальцами по полушариям. Роджер смешно сопит в подушку и дергается от щекотки, а Фредди кажется, что он подается назад, ближе к его рукам, словно просит чего-то. И он даже знает, чего именно. Фредди торопливо расстегивает свои штаны, почти сдирая их с себя, и резко выдыхает, когда его многострадального члена касается прохладный воздух комнаты. Он там совершенно влажный, изнывающий по прикосновениям, и его собственные пальцы приносят наслаждение вперемешку с болью, но это не то, что ему нужно. Он аккуратно нависает над Роджером, вдыхая запах его волос, и пристраивается между его крепко сжатых половинок, он болезненно-сладко стонет, когда Тейлор толкается задницей вверх, его половинки слегка разъезжаются, и член Фредди оказывается сжат между ними. — Что же ты творишь со мной, Лиззи? — срывается с губ Фредди, он двигается вперед, охает и снова двигается, уже не в состоянии остановиться. В голове пусто и блаженно, он треплет волосы Роджера, тянет за них, слегка прикусывает его за плечо через ткань футболки, и перед глазами у него взрываются фейерверки. Роджер творит с ним невероятные вещи, особенно когда вот так охает, стоит Фредди слишком сильно потянуть его за волосы, но в его голосе не слышно протеста, лишь чистое удовольствие. Роджер невероятный, потому что он так искренне подмахивает, словно Фредди трахает его по-настоящему, и так искренне стонет, что Фредди кончает быстрее, чем мог бы. Всего пара минут — и он пачкает своей спермой голую задницу Роджера, размазывает ее своим членом по его коже и без сил опускается сверху на Тейлора, содрогаясь от оргазма, облегчение настолько сильное, что у него на миг темнеет в глазах. Фредди чувствует, как от пота слиплись ресницы, по вискам течет, а длинные лохматые волосы противно прилипают к шее, но у него нет сил даже пошевелиться. Он обнимает Роджера рукой за талию и тяжело дышит ему в затылок, ощущая лицом приятную щекотку от светлой копны. Роджер под ним не двигается и чувствуется умиротворенным и очень удобным, так что Фредди сам не замечает, как начинает медленно погружаться в пьяное царство Морфея. В его голове, прежде чем окончательно отключиться, мелькает мысль спросить Лена, что намешано в этих сигаретах, потому что таких ярких и реалистичных галлюцинаций у Фредди не было еще ни разу.***
Просыпаясь поздним утром, Фред не сразу осознает, насколько ему хорошо, в полудреме, сквозь туман головной боли и легкую тошноту он, тем не менее, чувствует себя на миллион, словно накануне произошло нечто волшебное, возвысившее его до небес. Настолько волшебное, что оно похоже на сказку, и все горести мира просто отступили, оставляя только ясное небо над головой и доброе будущее. Словно это утро после Рождества, а ты получил самый желанный подарок. Нос щекочут шелковистые волосы, и руки крепко обнимают чье-то тело. Фредди тыкается носом в чью-то макушку, тяжело вздыхает и отплевывает попавшие в рот волоски. Они длинные и никак не хотят отплевываться, наверное, это и заставляет его окончательно проснуться. Фредди отстраняется и, прищурив сонные глаза, наконец видит того, кто лежит рядом с ним на диване. Память возвращается к нему за пару секунд, и Фредди, путаясь в спущенных штанах, практически слетает с дивана. Он заставляет себя не оглядываться и в панике запирается в ванной комнате, пытаясь собрать разбегающиеся мысли в кучу. Он едва может поверить в произошедшее, а также в то, что это не сон. Всю жизнь он мечтал узнать, каково это — быть с Роджером, и вот вчера его мечта сбылась самым изощренным способом, вот только Фредди чувствует больше страх, чем радость. Вчера ему было так хорошо, что на одну безумную секунду он действительно поверил в то, что Роджер только его. Вся его жизнь была лишь вступлением к этой ночи, Фредди уже и не надеялся, он прекратил ждать и смирился, а потому сейчас в его голове хаос достигает астрономических масштабов. Мысли мельтешат в его голове как испуганные тараканы, и одна из них настолько чёткая, что Фредди становится дурно. Вообще-то, на минуточку, Роджер гетеро, и то, что вчера он, Фредди, воспользовался его состоянием, просто отвратительно. Какой он друг после этого? Как он посмел прикоснуться к Роджеру своими руками после всего, что сделал в прошлом? Как он смог? Роджер всего-то был пьян и скорей всего даже не соображал толком. Он бы никогда не стал целовать Фредди, в полной мере осознавая, кто перед ним. Фредди проводит в ванной довольно много времени. Ему не помогает ни контрастный душ, ни даже две кружки кофе, выпитые после. Роджер все еще спит, и это ожидание грядущей бури хуже всего. Фредди зависает на кухне, так как просто не может сейчас видеть Роджера, один взгляд — и Фредди не знает, чем это может закончиться. На самом деле, больше всего на свете Фредди хочет проснуться рядом с Роджером. Не бежать в ужасе, а разделить с ним ленивый, утренний поцелуй, зная, что тебя не отвергнут в ответ. Фредди позволяет себе немного помечать, чтобы хоть немного отдохнуть от самокопания и ненависти к себе. Дилайла крутится рядом, выпрашивая что-нибудь вкусненькое, но в ее миске уже лежит какая-то еда, а мысли Фредди возвращаются в прежнее русло: сейчас он не в состоянии думать о чем-то кроме того, что их с Роджером дружба может рухнуть в любой момент. У него в животе переворачиваются холодные камни, когда он слышит звук шагов Роджера и как за ним закрываются двери ванной, легким пиликаньем сообщая о том, что замок активирован. У Фредди потеют ладони, держащие кружку, но он заставляет себя перестать так нервничать и настроиться на разговор. Разговор неизбежен, и если он хочет хоть как-то вытащить их из этой ямы, в которую они вчера попали по пьяни, он должен собраться. Он сможет, он сильный. Ему не впервой получать от Роджера очередную порцию боли. Фредди знает, что сам виноват, он должен был отправить Роджера спать, но Роджер первый поцеловал его, а Фредди лучше бы умер ещё раз, чем лишил бы себя единственного шанса узнать губы Роджера на вкус. Да, он ужасный друг и человек в общем-то тоже, но эти воспоминания он сохранит как самое дорогое, что у него есть. И Фредди очень надеется, что Роджер после случившегося не возненавидит его. Вот только Тейлор, похоже, не намерен выходить из ванной. Что, если он вообще больше не захочет видеть Фредди никогда? Эта мысль приводит Фредди в настоящий ужас, он согласился подписать этот чёртов контракт только потому, что Мэри пообещала ему, что тут будет Роджер, и Фредди не готов потерять его из-за своей несдержанности и алкоголя. Проходит час, потом второй, потом третий, вода давно перестает течь из кранов в безумном количестве, и вообще за дверью тишина. Фредди начинает испытывать голод, время близится к обеду, а Роджер словно умер как последний динозавр. Меркьюри успокаивается и приходит к логичному выводу, что тому, скорее всего, тоже неловко и разговаривать он не стремится, но он сам уже так извелся ожиданием, что чувствует неимоверную усталость. Он бы с удовольствием сейчас снова лег спать, но бросить все вот так и сделать вид, что ничего не было — это не для него. К тому же Фредди уверен, что спокойно уснуть он сможет теперь очень не скоро. Но, если уж совсем честно, Фредди надеется на что-то. Он знает, что полнейший идиот и верить в это сродни тому, что верить в Санту, но всё равно какая-то маленькая, наивная часть его души, там, где он все еще ранимый подросток, надеется, что Роджер захочет быть с ним и что эта ночь произвела на него неизгладимое впечатление. Фредди отчаянно хочет, чтобы Роджер вдруг понял, что Фредди лучше всех тех девиц, которые у него когда-либо были, Фредди любит его и готов отдать ему всё, Фредди даже готов любить за двоих — он привык, лишь бы Роджер дал их отношениям хоть малюсенький шанс, одну попытку показать, что Фредди готов ради него на всё. Умом Фредди, конечно, понимает, что такое чудо никогда не произойдет и эта ночь, по сути, станет самым ценным и единственным подарком Роджера ему. Но перестать думать об этом выше его сил, робкая надежда, которую Фредди уже давно затоптал и развеял по ветру, нежным цветком распускается в его сердце, поэтому он решительно встает и идет стучаться к забаррикадировавшемуся Тейлору. Роджер просыпается медленно, словно выныривая из волшебного небытия, мышцы сводит сладкой истомой, а в голове блаженная пустота. Роджер никогда не чувствовал себя так хорошо после пьянки, а то, что он пил, он прекрасно помнит, как и всё, что произошло после. Осознание, что это не было сном, наваливается на него резко, всего через пару секунд после пробуждения, и он открывает глаза, уставившись стеклянным взглядом прямо перед собой. Неужели вчера он и правда позволил себе полезть к Фредди? Роджер скидывает на пол плед и быстрым взглядом окидывает свою мятую перепачканную одежду, убеждаясь в том, что эта ночь ему не приснилась. Задница чешется от засохшей спермы, а на ляжке синяк непонятного происхождения. Непослушными руками Роджер натягивает на себя штаны, уже понимая, что дело дрянь, потому что Фредди рядом нет. Роджер понимает, что Фредди был до невменяемости пьян, а то, что он проснулся в одиночестве, ещё одно подтверждение того, что Фредди не хотел произошедшего. Роджер сам не раз сбегал от однодневных подружек на утро, пока те спали, и прекрасно знает, что это значит. Ему больно и страшно одновременно, он слышит, как Фредди чем-то гремит на кухне, и тихо убегает в ванную, с чётким намерением просидеть там всю свою вечную жизнь. Роджер сидит в ванной вот уже который час. Он просто не может пересилить себя и выйти, чтобы столкнуться лицом к лицу с Фредди. Да, он тот еще трус, но даже посмотреть Фредди в глаза кажется ему непосильной задачей. Что Роджер скажет ему теперь? Он находится в ужасе от самого себя и своих поступков. Никогда раньше, когда он напивался, ему и в голову не могло прийти целовать Фредди, но, похоже, теперь все изменилось, и Роджер вот уже который раз клянется сам себе, что больше в рот и капли не возьмет, если только переживет этот день. По-хорошему, ему стоило бы сказать, как он жалеет, и это было бы правильней всего, но только вот беда — Роджер совсем не жалеет о том, что произошло, он жалеет только, что его чёртова несдержанность может стоить ему дружбы с Фредди. Он умрёт, если Фредди больше не захочет его видеть. Роджер не знает, что теперь будет и чего ждать. Это ведь Фредди, и от него можно ожидать чего угодно, никогда не предугадаешь заранее. Роджер готовится к худшему. Возможно, ему все-таки придется переехать в свою квартиру, потому что есть вероятность того, что Фредди этого захочет. Наверняка тот в ужасе от произошедшего, они ведь как семья, и он всегда относился к Роджеру как к родному младшему брату. К брату, не более, и, черт возьми, Роджеру безумно стыдно за себя. Стыдно вспоминать, как он пошло стонал и просил еще, стыдно и горячо помнить, что делал с ним Фредди, стыдно за то, что он хочет это повторить и что эти воспоминания возбуждают его. Одним словом, Роджер с самого утра — один сплошной стыд и срам, сотканный из противоречий, и он не знает, что с этим делать и как теперь жить дальше. Он лишь надеется, что Фредди не вышвырнет его прочь, как только он откроет дверь ванной. Роджер до того привык за это короткое время держать Фредди где-то в поле своего зрения, что чувствует себя словно наркоман, зависимый от внимания Фреда. Роджер тянет время как последний идиот, прекрасно понимая, что поговорить всё равно придётся и ему стоит подготовить самую убедительную ложь. Он подпрыгивает на месте сантиметров на десять, когда в дверь стучат и Фредди странно хриплым голосом говорит: — Роджер, сколько можно там сидеть? Выходи, надо поговорить. От этого голоса у Роджера по спине бегут мурашки, а неуместное возбуждение снова напоминает о себе. Тейлор в панике начинает одеваться, так как понимает, что кроме полотенца на бедрах на нем больше ничего нет. А воспоминания о том, как Фредди так же хрипло постанывал его имя, ещё слишком свежие. — Сейчас! — восклицает он, натягивая пижамные штаны и прыгая на одной ноге. Он понятия не имеет, о чем они вообще будут говорить. Как в принципе он может объяснить это? Вот жил да был себе мальчик с ног до головы гетеросексуал, а потом вдруг в одну прекрасную пьяную ночь совратил своего друга-гея. Что за долбаный бред? Конечно, сейчас, после всего случившегося, Роджер по-другому смотрит на вещи. Да, его никогда не интересовали мужчины, не интересуют и сейчас. Другое дело — Фредди, он особенный, и лишь с осознанием своих чувств Роджер на самом деле понял, что когда он впервые увидел Фредди, то испытал нечто большее, чем интерес, это была симпатия, причём далеко не дружеская. В ванной есть целая куча запасных футболок и халатов, поэтому он надевает и то, и другое, укутавшись как пингвин, и с содроганием открывает двери. Это действительно странно, стыдно и восхитительно одновременно — смотреть на Фредди после произошедшего. Фредди прекрасен — это первая мысль, которая приходит Роджеру в голову, и на этом его мыслительный процесс останавливается. Он просто залипает на Фредди, как много раз до этого, не в силах оторвать взгляда от этого прекрасного лица. — Тебе не будет жарко в этом? — подозрительно спрашивает Фредди, разглядывая его так, словно волнуется за него. А Роджер тает от этого взгляда, проклиная себя за неуместные мысли. — Ммм, — качает головой Роджер и таращит глаза. Он наконец-то возвращается в реальность. Боже, столько неловкости за одно утро, да он и за всю свою жизнь не испытывал больше, чем сейчас! И это вдвойне странно, потому что перед ним всего лишь Фредди, его родной, домашний и знакомый до мелочей Фред. «С которым вы вчера едва не переспали», — напоминает о себе внутренний голос. — Понятно, — говорит Фредди, хотя на самом деле ему ни черта непонятно, но ясно одно: Роджеру так же неловко сейчас, как и ему, и Фредди очень хочет всё исправить, вот только не знает как. — Я думаю, нам стоит поговорить о том, что произошло, — говорит Фредди, голос у него напряженный, и Роджер пугается еще больше, чем до этого. Он не знает, чего Фредди стоило произнести эти простые слова. Не только Роджеру страшно, и не он один выбит из колеи. Его язык работает быстрее, чем мозг. Из его рта вылетают слова со скоростью автоматной очереди, и он не успевает ничего предпринять, чтобы заткнуть себя и подумать минуточку: — Послушай, Фредди, мне очень жаль. Я правда не хотел, чтобы так получилось. Ты же понимаешь, мы были пьяными вдрызг, я вообще ничего не соображал, так что давай просто забудем об этом, и всё будет как прежде? Роджер совсем не хотел этого говорить. Конечно же, дело не в алкоголе, сейчас Роджер трезв, а желание целовать Фредди, кажется, стало только больше. Роджер ненавидит себя за эти тошнотворно клишированные фразы, но он не знает, как спасти их дружбу, возможно, он слишком глуп, чтобы придумать что-то поумней, но мысль списать все безумства на выпивку кажется ему спасительной. Вдруг Фредди сжалится и позволит ему и дальше оставаться рядом? Не то чтобы Фредди ожидал чего-то другого, но в груди все равно неприятно колет, а по телу разливается мертвецкий холод. Недолго он летал в облаках. Падать на землю всегда больно. Фредди уже до жути устал каждый раз валиться наземь, сколько ещё можно верить в невозможное? Конечно, Роджер жалеет, как он вообще мог подумать, что тот рад прыгнуть к нему в объятия? Фредди не заслуживает Роджера, и то, что теперь его тело снова молодо и здорово, вовсе не изменило этого. — Конечно, — говорит он через силу. Во рту становится горько, а к горлу подступает тошнота. — Просто не будем больше так напиваться. — Ты правда не злишься? — Роджер, похоже, начинает слегка отмирать и расслабляться. Конечно, Фредди понимает, что неловкость еще долго будет между ними, но он уверен, что сможет это преодолеть, потому что ради Роджера он точно сможет всё, что угодно. Ради Роджера он готов раз за разом прокручивать в своём сердце нож. — Роджер, твоя дружба для меня — это всё. Я не могу злиться на тебя из-за этого… пьяного недоразумения, ты ни в чем не виноват, — Фредди очень тяжело называть то, что произошло между ними, недоразумением, в конце концов, он мечтал об этом всю жизнь, но он старается. По крайней мере, у Фредди была эта ночь с Роджером, и это вообще-то куда больше, чем он смел надеяться. — Виноват, — не соглашается Роджер. Это он полез к Фредди, хотя не имел на это права. Роджер понимает, что его чувства просто рвут его изнутри, требуя выхода, а потому с каждым днём будет становиться лишь хуже, но он сделает всё, чтобы засунуть их так далеко, как только возможно, он не позволит себе потерять Фредди ещё раз, в этот раз он будет рядом так долго, как только позволит сам Фред. Фредди не хочет спорить с ним, потому что, раз уж на то пошло, то лучше будет закрыть эту тему поскорее, раз и навсегда. Пусть это останется лишь одним из самых дорогих воспоминаний в его жизни, Фредди благодарен и за это. — Это уже не важно, — говорит он и старается, чтобы голос не звучал так убито. Аппетит вдруг пропадает, хотя пятью минутами ранее урчало в животе, но он на всякий случай спрашивает, не хочет ли Роджер есть, и тот предсказуемо отказывается. Фредди кажется, что он видит в голубых глазах грусть, но быстро успокаивает себя: вероятно, ему просто показалось. В одном он уверен точно — им двоим еще долго не будет легко, но Фредди готов пожертвовать своим спокойствием, лишь бы Роджер и дальше оставался рядом.