***
Роджер, погружённый в свои безрадостные мысли, сидит на кухне уже около часа, почёсывая за ухом задремавшую у него на руках Дилайлу, он не хочет, чтобы Фредди видел его в таком состоянии, потому как тогда тот может начать задавать вопросы, а ответы на них Роджер не готов произнести вслух. Случившееся серьёзно выбило его из колеи, он хочет и не хочет забыть об этом одновременно сильно, ведь, с одной стороны, эта ночь — лучшее, что случалось с ним в жизни, а с другой — он чуть не похерил их с Фредди дружбу, не сумев сдержать своих чувств. Если честно, Роджер совсем не представляет, как он будет держаться дальше, ведь теперь, после того, как он узнал, как это — целовать Фредди, быть с ним, он едва ли сможет даже посмотреть на кого-то другого. Роджер думает, что ему было куда легче жить до того, как он осознал всю подоплёку своих чувств, но также он понимает, что это ложь, так как легко не было никогда. Кажется, Вселенная просто издевается над ним. Из нерадостных мыслей его выводит вызов, сообщающий о госте, и Роджер, не особо задумываясь, плетётся к дверям, ожидая увидеть там Брайана или Дики — они сегодня ещё не заходили — он даже не смотрит на голоэкран, а просто открывает двери, неожиданно встречаясь лицом к лицу с Теккером. На секунду Роджер теряется, Теккер в отглаженной чёрной рубашке и с огромным букетом цветов в руках заставляет его шестерёнки в голове крутиться, он возмущён, ведь они не ждали визита, но возмущение быстро сменяется весельем, когда Роджер видит его удивлённое лицо. Роджер быстро понимает, в чём дело: Теккер явно заявился к Фредди с определёнными намерениями, а тут он, в домашней одежде. Роджер явно обломал ему все планы, и он не стесняясь улыбается во все тридцать два, довольный тем, что у Теккера не выйдет остаться с Фредди наедине. — Роджер, милый, кто-то пришёл? — кричит Фредди из душа, чем делает ситуацию ещё более неоднозначной. Наконец-то у Роджера отличное настроение. — Вы что-то хотели, мистер Теккер? — самодовольно улыбаясь, спрашивает он. Теккер наконец-то отмирает, и на его губах играет привычная, неискренняя улыбка. — Я пришёл поздравить Фредди с триумфом. Не ожидал встретить тебя тут, — отвечает Доминик и без приглашения входит внутрь. — Я тоже не ожидал, не знал, что вы собираетесь к нам в гости, — Роджер намеренно делает акцент на слове «нам», и Теккер это, конечно же, замечает. В этот момент из душа выходит Фредди, и Роджер готов убить Теккера взглядом за то, как жадно тот пялится на Фреда, завёрнутого в халат. — Доминик, ты не предупредил о своём визите. Фредди заправляет длинные волосы за уши и подходит ближе к Роджеру, отчего у того по телу проходит дрожь: после вчерашнего стоять рядом с Фредди до того волнительно, что Роджер чувствует себя девочкой-подростком. — Я ведь написал тебе письмо, — напоминает Теккер. Роджер снова злится, он знает, что ревнив, но никогда реально не осознавал, насколько. — Я думал, «зайду в гости» не подразумевает «зайду сегодня», — Фредди не хочет грубить, но Теккер выбрал не лучший день для своего визита — Фредди всё ещё подавлен и морально убит после их с Роджером разговора. — Так ты чем-то занят? — абсолютно невозмутимо интересуется Теккер, а Роджер давится воздухом от возмущения — до чего назойлив этот тип. Фредди тяжело вздыхает и бросает на Роджера усталый взгляд, понимая, что от Теккера так просто не отвертеться. — Нет, я собирался просто отдохнуть, — говорит он, и Доминик сияет счастливой улыбкой. — Вот и отлично, потому что я пришёл поздравить тебя с триумфом, ты хорошенько встряхнул этот мир, люди в восторге, впрочем, я знал, что всё так и будет, — он протягивает Фредди свой чёртов букет, и Роджер не удерживается от язвительного комментария: — Фредди не любит розы. Фреду и грустно и смешно, он невольно вспоминает букет фрезий, оставленный у него на пороге в девяностом, он знал, от кого эти цветы, и этот букет заставил его на несколько дней забыть о неизбежности смерти. Букет Теккера как и он сам: пафосный, дорогой и абсолютно бездушный, Фредди не хочет принимать от него цветы, но деваться некуда, отказать было бы совсем невежливо. Фредди всё ещё надеется, что сможет остаться с Домиником в приятельских отношениях, так как, несмотря ни на что, именно он дал ему вторую жизнь с Роджером. — Проходи, я поставлю в воду, — Фредди идёт на кухню, чтобы набрать воды, Теккер и Роджер следуют за ним. Роджер чем-то напоминает Фредди надзирателя, он следит за каждым шагом спонсора, словно оберегая свою территорию, Фредди приятно думать, что Роджер считает его своим, в каком бы то ни было смысле. — Не стоит, они не завянут, это генномодифицированные розы, а не обычные, как были у вас, они нуждаются в поливе разве что раз в пару месяцев, для них главное — свет, и они простоят очень долго, — поясняет Теккер. Роджер уже ненавидит этот букет, он совсем не рад перспективе наблюдать тут этот веник каждый день. — Чай? — спрашивает Фредди, оставляя букет в вазе на подоконнике. — Я принёс вина, — улыбается Доминик и демонстрирует бутылку белого полусладкого. И снова мимо, Теккер ни черта не знает о Фредди, и Роджер этому даже рад. У Фредди всегда было много поклонников, и все они думали, что, прочитав о нём сотни лживых статеек, узнают его настоящего, но правда в том, что никто из них не жил с Фредди. Никто не видел его сонным и нервным по утрам, никто не знал, как он поёт в душе и насколько он не приспособлен к самостоятельной жизни, для него даже чай себе заварить — целое дело. Все это знает лишь Роджер, и он невероятно этим горд. Фредди тем временем пожимает плечами и достаёт три винных бокала, если честно, от алкоголя тошнит, но разговор с Роджером всё ещё кошками скребётся на душе, и он решает, что от одного стаканчика хуже не будет. Роджер с подозрением смотрит на вино, он помнит, что ещё утром клялся себе больше не притрагиваться к алкоголю, но позволить Фредди пить с Теккером вдвоём он не может, а потому занимает место рядом с Фредом и решительно берёт в руки бокал. — Роджер, если с твоей квартирой что-то не так, есть проблемы, то скажи, их исправят в кратчайшие сроки, — голос у Теккера вежливый, но Роджер прекрасно слышит там нотки раздражения: спонсор явно не рад, что он сейчас тут. — Нет, с ней всё прекрасно, но она мне не нужна. Нам с Фредди хватает и этой, — так же неискренне улыбаясь, бросает Роджер. — Так значит, вы живёте тут вместе? — спрашивает Доминик. — Да, мы живём вместе, — спокойным, твёрдым голосом отвечает Фред, ему не нравится, что Теккер лезет не в своё дело. Фредди не хочет больше говорить на эту тему, сейчас он слишком уязвим во всём, что касается Роджера. Ещё утром он мечтал о том, как они будут вместе, а сейчас у него остались лишь воспоминания о самых прекрасных моментах за две жизни, и он совершенно не готов открывать свою израненную душу, тем более Теккеру. — Но зачем? Если тебе не нравится квартира, ты можешь её поменять, — обращаясь к Роджеру, спрашивает Теккер. О да, он был бы рад выставить Тейлора отсюда как можно скорее, но ни хрена подобного, Роджер больше не повторит своих ошибок, он будет таскаться за Фредди по пятам, если это понадобится, но не позволит всяким Теккерам испортить ему и вторую жизнь. — Я не хочу ничего менять, мой дом тут, — Роджер говорит это искренне и смотрит на Фредди, их взгляды встречаются, и Фредди больно от того тепла, что он видит в голубых глазах напротив. Его оглушает эта всепоглощающая нежность, смешанная с болью: дом Фредди там, где Роджер, и он счастлив, что Роджер думает так же. Доминик лишь на секунду недовольно поджимает губы, но этого достаточно, чтобы заметить — он явно недоволен сложившимися обстоятельствами. — Вы теперь богаты, — быстро переводит он тему. На самом деле, это правда, после концерта им на счёт пришли просто колоссально большие суммы, за свой первый концерт в семидесятом они получили разве что десять фунтов и пиво за счёт заведения, видимо, тут их и правда ждали, раз готовы платить такие деньги за концерт. — Мы и были богаты, богатство измеряется не только деньгами, — говорит Фредди, зная, что Теккер его не поймёт. — Но деньги — это весьма приятный бонус, — усмехается Теккер. — Возможно, — Роджер следит за тем, как Фредди изящно обхватывает бокал своими длинными пальцами и отпивает немного, облизывая губы языком. Роджеру становится жарко, стоит только вспомнить, что Фредди вытворял этим ртом. Роджер заливается румянцем и опускает взгляд. Боже, неужели теперь так будет всегда? — Ну что же, тогда выпьем за ваш успех, — улыбаясь, говорит Теккер и поднимает свой бокал вверх. Они чокаются, и по комнате разносится звон бокалов. Роджер отпивает почти половину и немного морщится — он бы сейчас выпил холодного пива, а вино, кажется, застряло у него в глотке, учитывая количество выпитого вчера. Фредди чувствует усталость, он проспал целый день, но, наверное, мог бы отключиться снова, до того он морально истощён. Он надеется, что это чувство апатии пропадёт к завтрашнему дню. В конце концов, он обещал себе, что больше не будет ждать от Роджера большего. Вся его жизнь была одним сплошным ожиданием невозможного, даже когда Фредди уверял себя, что больше не ждёт, он всё равно ждал до последнего дня, как бы глупо и самонадеянно это ни было. Фредди бесит внимательный, голодный взгляд Теккера, если сначала это обескураживало, то сейчас уже успело порядком достать, к тому же он чувствует, как сильно напряжён Роджер, ему явно некомфортно, и он бы с радостью выкинул Доминика из квартиры, только волю ему дай. — Я знаю, ты любишь оперу, — внезапно начинает Теккер, и Фредди сразу понимает, о чём пойдёт речь. Фредди не знает, бестактность — это общая черта современного общества или личное качество самого Теккера, ведь он даже не обращает внимание на Роджера, который, к слову, всё ещё тут и не сводит с него внимательного, напряжённого взгляда. — Я достал билеты, будет выступать кое-кто, кого ты бы точно хотел увидеть. Фредди, если честно, даже не мучает любопытство, стоит ему только заметить, как Роджер моментально напрягается и сжимает кулаки, явно готовый в любой момент вцепиться Теккеру в глотку. Он может — Фредди всё ещё помнит, как однажды досталось Полу. — Прости, но сейчас нет времени, завтра пресс-конференция и прочее, — Фредди понимает, что звучит неправдоподобно, но этого достаточно, чтобы Роджер не нашёл на свою задницу очередных проблем. Теккер хочет возразить, но не успевает, так как в дверь снова звонят, и Фредди пользуется случаем сбежать. Он, конечно, не хочет оставлять Роджера наедине с Домиником, но надеется, что за несколько секунд Роджер просто не успеет поколотить их спонсора. На пороге стоит довольный жизнью Брайан, у него в руках три бутылки пива, и выглядит он бодрым и свежим, что неудивительно — он единственный вчера толком не пил. — Вы живы? Дики не может с кровати встать, он всё-таки превратился в цветную капусту, настоящий овощ, — смеётся Бри и суёт Фредди в руки пиво. — У нас сегодня прямо день посещений, — улыбается Фредди и идёт обратно на кухню, где в напряжённом молчании друг напротив друга сидят Роджер и Доминик. Фредди усмехается и со звоном ставит пиво на стол. — Я не вовремя? — из коридора кричит Бри. — Нет, дорогуша, как раз наоборот, — фыркает Фредди, и Брайан входит в комнату, встречаясь взглядом с Теккером. — Оу, добрый вечер, — вежливо отзывается Мэй, и Доминик приветливо кивает. — Привет, Брайан. Поздравляю с успешным выходом на большую сцену. — Спасибо, — отзывается гитарист и неловко треплет рукой свои кудри на затылке, его, судя по всему, тоже напрягает общество Теккера. К счастью, тот замечает это и встаёт из-за стола, он явно расстроен отказом, и Фредди почти что смеётся, когда видит довольное лицо Роджера. Тот не может скрыть своего ликования. Сдержанность никогда не была лучшей чертой их барабанщика. — Ну что же, спасибо за тёплый приём, но я, пожалуй, пойду. — Я провожу, — вызывается Роджер, и Доминик кидает на Фредди раздосадованный взгляд, он очень хочет побыть с ним наедине, но к Фредди, как оказалось, не так просто подобраться. Впрочем, он стоит любых усилий. — Я позвоню, — кидает он Фредди, прежде чем уйти. Только когда за Теккером закрывается дверь, Фред с облегчением выдыхает. — Смотрю, он не сдаётся, — понимающе улыбается Брайан. — Он достал меня, честное слово, — устало вздыхает Фред и массирует пальцами виски. — Достал, — дублируя Фредди, бросает Роджер, как только возвращается на кухню. Брайан смеётся: ему интересно, замечали ли эти двое хоть когда-нибудь, что мыслят одинаково. Брайан знает, что, когда люди проводят много времени вместе, они перенимают привычки друг друга, у него так было с Анитой, и Фредди с Роджером иногда выглядят как самая настоящая семейная пара. Только когда Фредди не стало, Брайан начал замечать в Роджере до боли знакомые жесты и манеру говорить. Это было больно и хорошо одновременно. — Где Джон? — спрашивает Роджер, с наслаждением глотая прохладное пиво. — Там тяжёлый случай, — смеётся Бри. — Не удивительно, Белиша никогда не умела пить, — фыркает Фред. Фрэнк звонит часов в десять вечера, и Фредди включает видеосвязь, чтоб они могли говорить все втроем. Фрэнк сообщает, что пресс-конференция назначена на 17:00, а также уговаривает ребят на небольшую фотосессию утром. Бри сомневается, что Дики захочет фоткаться с опухшей физиономией, но Фрэнк уверяет, что современные медицинские средства быстро поставят их всех на ноги, стоит только сделать заказ в ближайшей аптеке. Никто из ребят на самом деле даже не подумал об этом, пытаясь бороться с похмельем по старинке. Фрэнк говорит, что это частая ошибка всех новичков, которых он встречал тут немало, и советует им несколько препаратов, которые Фредди тут же и заказывает. Фрэнк на самом деле чудо, и Фреду он нравится сегодня еще больше, чем вчера. Они тепло прощаются, и единственное послевкусие их общения — это напряженный взгляд Роджера. Фредди не понимает, почему Роджеру не нравится Фрэнк, и в который раз обещает себе поговорить с ним, но не сегодня и не завтра, потому что после утреннего разговора ему нужен перерыв. Они болтают почти до полуночи, напряжение постепенно отпускает, и Фредди уже не чувствует себя ходячим трупом. Он идёт провожать Брайана, а когда возвращается, видит умилительную картину: Роджер, пыхтя и возмущаясь, засовывает большой букет роз в утилизатор. — Пафосный, заносчивый мудак, — сопит Роджер, с удовольствием наблюдая, как ненавистные цветы пропадают без следа. Фредди смеётся. — Ну, цветы в этом не виноваты. Роджер заливается краской, когда встречается взглядом с Фредди. Он понимает, что выглядит сейчас полным придурком. — Они тебе всё равно не понравились, — оправдывается он. — Это первый букет в этом мире, — поясняет Фредди, он намерено подшучивает над Роджером, ему нравится смотреть, как на бледных щеках проступает румянец. — Если ты хочешь цветы, я куплю тебе букет получше, — бурчит Роджер быстрее, чем успевает подумать. Боже, ему нужно быть менее очевидным. Теперь приходит очередь Фредди заливаться краской. — А знаешь, я хочу, — Фредди произносит это с юмором, но где-то глубоко в душе надеется, что Роджер выполнит своё обещание. Роджер только краснеет ещё больше, бурчит что-то вроде «спокойной ночи» и убегает в свою комнату. Фредди тоже отправляется спать — завтра их ждёт пресс-конференция, а для этого всегда нужно много сил. Он ненавидит общаться с журналистами, но надеется, что всё пройдёт гладко.1983
Роджер, конечно, гордый, с этим не поспоришь. И он упрям, словно сто ослов — не сдвинешь с места, если не захочет. Гордость вкупе с упрямством делают его чуть ли не самым невыносимым человеком на свете. Роджер никогда не идёт на уступки и не наступает своей гордости на горло, он гордится этим, а потому совсем не понимает, какого хрена он стоит около огромного особняка Фредди, если тот даже не считает нужным отвечать на его звонки. Роджер убеждает себя в том, что это всего лишь злость — он просто хочет хорошенько вмазать Прентару за то, что тот хватает трубку каждый раз, когда Роджер звонит Фредди. В последний раз сукин сын перешёл все границы, когда послал его по всем известному адресу, Роджер просто не имеет права спустить ему всё с рук. Достаточно того, что из-за Пола жизнь их группы висит на волоске, Роджер прекрасно знает, что сольный альбом был далеко не идеей самого Фредди, хоть этот наивный идиот и считает иначе. Роджер слишком долго держал себя в руках. Может быть, он виноват перед Фредди и не имеет никакого права влезать в его жизнь, но в том, что Пол Прентар — скользкий мерзавец, Роджер уверен наверняка, и он мечтает наконец-то проехаться по этой усатой морде кулаком. Громкая музыка бьёт по ушам даже на улице, люди внутри громко разговаривают и смеются, Роджер отчего-то уверен, что людей там не меньше сотни и все они пользуются Фредди как хотят, а он позволяет, что больней всего. Он не успевает постучать, так как дверь буквально распахивается, чуть ли не слетая с петель, и оттуда вываливается совершенно обдолбанная парочка полуголых мужиков, Роджер едва успевает отступить в сторону, избегая нежелательного контакта, впрочем, эти двое его даже не замечают. Роджер пользуется случаем и быстро проскальзывает внутрь, морщась от спёртого запаха дыма, алкоголя и пота. Роджеру больно, он не представляет, как Фредди, аккуратный Фредди, который каждый вечер складывал свои вещи идеальной стопочкой и пилил Роджера за разбросанные по дому шмотки, позволил превратить свой дом в самый настоящий притон. Роджер оглядывается по сторонам в поисках Фреда, и его начинает тошнить от всего, что происходит вокруг: куча полуголых тел, пустых бутылок и дорожек кокаина на любой гладкой поверхности. Он знает, что Фредди причастен ко всему происходящему, но всё ещё не может даже в своей голове нарисовать того среди этого откровенного дерьма. Роджер отталкивает нескольких мужчин, видимо, принявших его за одного из участников происходящего, и обходит каждую комнату. Фредди нигде нет, зато он видит Пола — и на глаза падает красная пелена. Он расталкивает всех вокруг и буквально поднимает Прентара за шиворот с дивана — да, Роджер меньше, но он до того зол, что реально чувствует, что может убить мерзавца прямо голыми руками. — Где Фредди? — шипит Роджер и сжимает воротник чужой футболки сильней, больше всего на свете он мечтает его придушить. — Кажется, тебя не приглашали на вечеринку, — язвительно усмехается Прентар, он так же пьян и обдолбан, как и все остальные. — Я спрашиваю тебя, где Фредди, — резко бросает Роджер, и толпа с интересом переключает своё внимание на них. — Он отдыхает от тебя, разве он не понятно выразился, когда сказал, что ему нужен перерыв? У Роджера внутри бурлит целый вулкан, но он понимает, что от Прентара ничего не добиться, врезать ему он ещё успеет, сейчас важнее найти Фредди, Роджер на каком-то телепатическом уровне ощущает, что нужен ему прямо сейчас. — Я убью тебя, когда вернусь, поэтому лучше убирайся отсюда, пока есть такая возможность, — бросает Роджер в ответ и толкает Прентара на диван, тот небрежно валится, сталкивая длинными ногами бутылки со стола. Роджер осматривает весь первый этаж и, убедившись, что Фредди там нет, идёт наверх. Тут немного потише, только из гостевых комнат раздаются характерные звуки — Роджер не хочет думать о происходящем там. Он думает, что хуже быть не может, но оказывается неправ: из лёгких вышибает весь воздух, когда он видит, как какой-то мужик прижимает невменяемого Фредди к стене, жадно шаря руками по его телу. Роджеру бы развернуться и уйти, перестать названивать и заняться своей семьёй, в конце концов, у них с Доминик сейчас все, откровенно говоря, хреново, но стоит только бросить один взгляд на Фредди, как желание уйти сменяется желанием защитить. У Фредди закрыты глаза, он хмурит чёрные брови и поджимает губы, Роджер знает это выражение лица — Фредди определённо не нравится происходящее, да он, чёрт возьми, на ногах не стоит. — Отпусти его! — резко бросает Роджер и угрожающе шагает вперёд. Мужчина намного выше Роджера, он, наверное, ростом с Брайана, широк в плечах и явно пьян, это единственное преимущество Роджера, впрочем, Роджеру всё равно: если придётся драться, он готов, он вообще готов на всё, лишь бы защитить Фредди. — Прости, красавчик, но король сегодня занят, — фыркает тот, демонстративно прижимая Фредди ближе к себе. Роджер до боли сжимает кулаки. — Я тебе не красавчик, и лучше убери от него руки, иначе это закончится для тебя большими проблемами, — твёрдо отвечает Роджер. Мужик бросает короткий взгляд на Фредди, а после на Роджера, явно понимая, что тот не имеет к этой тусовке никакого отношения, может быть, именно это заставляет его отступить. Он бросает Фредди, и тот буквально валится на пол, словно тряпичная кукла. — Пожалуйста, не очень-то и хотелось трахать обдолбанный труп. У Роджера от этих слов беспокойно сжимается сердце, и он буквально срывается с места, позволяя эмоциям взять вверх. Он опускается на пол рядом с Фредом и пытается его растормошить — Фредди только обречённо стонет и хмурится ещё больше. Роджеру страшно, он видел Фредди разным: пьяным, больным, злым, плачущим, но то, что он видит сейчас, убивает его, это больше, чем он может вынести. Роджер хватает в свои ладони худое лицо. — Ну же, Фредди, это я, Роджер, очнись, пожалуйста, — Роджер понятия не имеет, что происходит с Фредди, он лишь надеется, что тот перепил, хотя понимает, как это глупо. Роджер проводит большими пальцами по острым скулам и осторожно хлопает Фредди по щекам. — Давай же, Фредди, открой глаза, просыпайся, — шепчет он и смотрит на знакомое до мелочей лицо. Фредди не понимает, что происходит вокруг, он летает, он в невесомости. Ему было плохо, а теперь вдруг стало так тепло и хорошо, он слышит любимый голос, который просит его проснуться. Фредди не хочет просыпаться, он хочет остаться в этой нирване навечно, но мысль о том, что Роджера тут не будет, заставляет его открыть глаза. Взгляд у Фредди совсем расфокусирован, зрачки большие, а глаза покраснели, Роджер не дурак, он знает, что это значит, он готов выть от боли, но улыбается, просто потому что Фредди открыл глаза и смотрит на него с лёгкой, абсолютно счастливой полуулыбкой на губах. — Роджер, — хрипит Фред, и голос у него до того слабый, что Роджер понимает его слова только по губам, — я сплю? — Уже нет, — отвечает Роджер и, не ожидая от себя подобных нежностей, осторожно проводит рукой по смоляным спутанным волосам, чувствуя, как Фредди тянется за прикосновением и жмётся ближе к его руке. — Где я? Ещё никогда Роджер не чувствовал себя таким беспомощным. — Ты дома, Фредди, — отвечает он, и голос его дрожит. — И ты правда здесь? — У Фредди всё плывёт в глазах, но он ясно видит перед собой прекрасное лицо Роджера и мечтает продлить эти минуты навечно. — Я здесь, с тобой, — Роджер чувствует, что именно это Фредди хочет слышать от него. — И ты останешься? — спрашивает Фредди, и в его чёрных глазах Роджер видит глубокую тоску, совмещенную с робкой надеждой. Роджер ненавидит себя в этот момент за каждый свой отказ: каждый раз Фредди спрашивал у него это и смотрел именно так, получая от Роджера очередное нелепое оправдание. — Я останусь, — отвечает Роджер и едва не плачет, когда видит, как Фредди счастливо улыбается, вцепляясь в его руки мёртвой хваткой. Роджер поднимает Фредди на ноги и буквально на себе тащит до комнаты, благо он знает, где лежит ключ от неё, Фредди только жмётся ближе и несёт какой-то несвязный бред, перемешанный с его именем. Он укладывает Фреда на кровать и пытается встать, но тот не даёт, цепляется за него так, будто Роджер — спасательный круг, тянет на себя, обхватывая руками, пока Роджер не валится сверху. Он чувствует, как краска приливает к лицу, и ему становится жарко, уже достаточно давно они не были с Фредди так близко друг к другу. — Не уходи, пожалуйста, — жалобно тянет Фредди и закидывает на него свою ногу, отчего Роджеру становится ещё более не по себе. — Я не ухожу, Фред, никуда не ухожу, я просто хочу принести тебе воды, — Роджер знает, что все, что сейчас он может сделать, это отпаивать Фредди водой, возможно, тогда эта дурь побыстрее выйдет из организма. — Я не хочу пить, лучше останься со мной. Роджер злится на себя за то, что видит в этих словах двойное дно. — Я буду здесь, дай мне пару минут, — просит он, ему просто необходимо выпутаться из этих тесных объятий, потому что с его телом происходит что-то абсолютно ненормальное. Фредди, слава Богу, сдаётся и разжимает руки, печально прикрывая глаза, только сейчас до Роджера доходит, что тот не верит ему, он думает, что Роджер хочет сбежать, это словно нож в сердце, он ужасный друг. Роджер действует быстро: открывает окно, чтобы проветрить тут всё, наливает из графина воды и возвращается к Фредди — тот жадно глотает воду, а после Роджер накрывает его одеялом, присаживаясь рядом на кровать. Фредди снова тянет его ниже, и Роджер сдаётся, позволяя удобно улечься себе на плечо, и даже приобнимает его, понимая, как сильно ему этого не хватало. — Тебе не нужно домой? Что скажет Доминик? — интересуется Фредди, надавливая на больное. Это странно, что он говорит о Доминик в таком состоянии, Роджер сомневается в том, что Фред вообще соображает хоть что-то. Тем не менее он сейчас как никогда ясно ощущает все эмоции Фредди: тот думает, что он променял его на Доминик. Однажды Роджер думал то же самое о Мэри, но правда в том, что Доминик так и не смогла избавить его от чувства пустоты. Роджер всё больше ловит себя на мысли, что по-настоящему он был счастлив в конце шестидесятых, когда в их с Фредди жизнях ещё не было никаких посторонних людей — только они и только друг для друга. Тогда всё казалось таким простым. Роджер понимает, что это странные и совсем неправильные мысли, а потому гонит их всеми силами, убеждая себя, что это лишь тоска об ушедшей юности, в юности всё всегда кажется простым. — Пошла она нахуй, Фред, — грубо, но откровенно отвечает он, и Фредди смеётся, пьяно, но счастливо. Как же сильно Роджер скучает по этому искреннему смеху. Лишь когда Фредди засыпает, Роджер выпутывается из крепкой хватки и выходит из комнаты, он, конечно же, не собирается уходить — всего лишь хочет выкинуть из дома всех этих ублюдков, что притащил Пол. Роджер едва не сносит с петель двери гостевых комнат на втором этаже и спускается вниз, скидывая на пол грохочущий музыкальный центр. Фредди скорей всего будет чертовски зол, но Роджеру плевать, он хочет вернуть друга. Все потихоньку замолкают и пьяным взглядом смотрят на сумасшедшего, в котором едва хоть кто-то узнаёт ударника Queen. — Вечеринка окончена, проваливайте на хуй, быстро! — Роджер не припоминает моментов, когда он был настолько зол. Конечно, он всегда заводится с пол-оборота, его до зубного скрежета иногда злит Фредди, но сейчас злость другая, он реально осознаёт, что готов убить любого, кто посмеет с ним спорить. Роджер, правда, пытается держать себя в руках, но все старания валятся подчистую, когда к нему подходит Прентар, ухмыляясь так, словно это его дом и он устанавливает тут правила. — Ты ещё здесь? — шикает на него Роджер, нервно сжимая кулаки. — Я там, где должен быть, а вот тебе самое время возвращаться к своей жёнушке, — Пол Прентар терпеть не может Роджера Тейлора. Корпорация никогда не даёт им лёгких заданий, но в этот раз всё кажется едва ли выполнимым. Стоит только Полу обрадоваться, как назойливый барабанщик снова вырисовывается где-то рядом. Пол делает всё, чтобы они с Фредди виделись как можно реже, благо Доминик сильно помогает ему в этом деле, но Тейлор как будто каким-то шестым чувством всегда ощущает, когда Фредди в беде, и появляется словно рыцарь в доспехах, готовый спасти его и вытащить из любой передряги. Роджера срывает. Всё то, что копилось в нём уже долгие годы, вся ненависть по отношению к этому человеку выплескивается наружу словно цунами. Он бьёт наотмашь, чувствуя кровь на своих руках, и это буквально возносит его до небес, Роджер набрасывается на мерзавца и лупит его почём зря, он уверен, ещё секунда, ещё хоть одна секунда — и он убьет его. Пол, вероятно, даже сопротивляется и пару раз хорошенько бьёт в ответ, но в драке обычно побеждает тот, у кого больше злости, а этого добра у Роджера хватит на несколько жизней вперёд. — Не смей приближаться к Фреду, я не позволю тебе убивать его! — орет Роджер лежащему на полу Прентару. Тот сплёвывает на дорогой паркет кровь и снова ухмыляется, от этой ухмылки Роджеру становится дурно. — Глупый Тейлор, он уже мёртв, — Пол не должен был этого говорить, но он прекрасно знает, Роджер никогда не поймёт, о чём на самом деле речь. На несколько секунд Роджера просто оглушают эти слова, у него замирает сердце, а после на глаза падает красное марево, он бьёт Прентара ещё раз и буквально выкидывает из дома, даже не замечая, как ошарашенная и перепуганная толпа наскоро разбегается кто куда. Лишь когда вокруг становится тихо, Роджер позволяет себе выдохнуть. Всю ночь он словно на автомате разгребает срач, что навели здесь посторонние люди, выкидывает наркоту, кормит кошек и лишь под утро возвращается в комнату Фредди: тот спит словно младенец, свернувшись калачиком на большой кровати. Это до того мило, что совсем не вяжется с тем человеком, что смог устроить в доме нечто подобное. Роджер хочет вернуть своего застенчивого, пусть и стервозного Фредди, но знает, что, как только наступит утро, Фредди снова возведет между ними стены и оттолкнёт его ещё дальше, чем уже есть. Роджер сам виноват, он готов это признать и даже извиниться, вот только Фредди Меркьюри не прощает ошибок, а Роджер гордый и упрямый — видимо, им суждено бесконечно бродить по кругу.***
Фотосессия проходит в закрытой студии. Никаких привычных фотоаппаратов тут нет, просто голоэкран, за которым стоят фотограф и его ассистенты. Они что-то там настраивают и тыкают пальцами в разные кнопки, пока ребята позируют так, как их просит милая девушка по имени Хель. У нее в руках планшет, с которого она почти не сводит напряженного внимательного взгляда. Где тут фото- или хотя бы видеокамера, Фредди так и не понимает и в конце концов решает, что их снимают так же, как и на сцене. Вообще, в этом мире, по его мнению, все просто помешаны на объемных фотографиях и изображениях в 3D, а вот он бы не отказался от парочки бумажных плоских фото у себя на стене. К старому тянет очень сильно. Их постоянно переодевают, и поначалу Фредди пытается контролировать этот процесс, он привык всегда сам придумывать свой образ, и эта привычка въелась в него с годами, но стилист Люсс Мэрэ, голубоглазый блондин, каким-то непостижимым образом раз за разом добивается своего, при этом ласково и обольстительно улыбаясь. Фредди сам не замечает, как уступает ему, сначала в мелочах, а потом полностью доверяя свой образ его довольно сексуальным рукам. Ему кажется, что они с Люссом на одной волне, потому как Фредди сам себе нравится в новых вещах. Мэрэ виртуозно обращается со всеми ребятами, не только с ним, и процесс переодевания под его руководством настолько слаженный, что работать с ним одно удовольствие, странно, но даже Роджер не бурчит. Их образы довольно необычны и свежи, ничего лишнего, все просто, но очень стильно. Люсс радует ребят новостью, что после фотосессии они получат копии всех этих костюмов в личное пользование. Модные дома Лондона будут только рады, если знаменитости будут щеголять в их одежде. Фотосессия длится четыре часа, и это довольно выматывающе. Хель, которая руководит всем процессом съемки и говорит, как повернуться и как встать, довольно требовательна. Очевидно, что она хочет получить не просто хорошую картинку, а что-то одно ей известное. Фредди, да и остальные, еще ни разу так не уставали на фотосессиях, от них требуют выкладываться по полной. Они фотографируются все вместе и по отдельности, а также парами. Они и раньше так делали, в своем времени, но никто не требовал от них такой открытости перед камерой. Фредди немного неловко, но он старается, потому что его друзья стараются тоже, и им, похоже, это нравится. Он не хочет портить всем настроение своим занудством, поэтому молчит и делает все как ему говорят, насколько хорошо у него получается, он судить не может, но он надеется, что достаточно. От них постоянно требуют обниматься и счастливо улыбаться, или загадочно улыбаться — улыбки в любом виде приветствуются, с этим Фредди более менее справляется. На самом деле, он всегда комплексовал из-за своих зубов и уже много раз думал о том, чтобы исправить их, но по контракту он не может менять свою внешность целых пять лет, поэтому зубы еще только в перспективе, хотя он и не уверен, что будет на самом деле их исправлять. В восьмидесятых он даже пытался прятать их за усами, поэтому его широкие улыбки можно было увидеть очень редко, разве что когда он забывался дома или на концертах или думал, что его никто не видит, но потом, под самый конец своей жизни, он вдруг понял, как это глупо, и сбрил усы, однако застарелый комплекс остался, въелся ему под кожу — не вытащить. Поэтому и сейчас Фредди не улыбается во весь рот, но Хель все время хвалит его живые глубокие глаза, в которых, по ее словам, спрятано так много, что Фредди невольно оттаивает и начинает комплексовать чуточку меньше. Настоящее испытание для Фредди — это обниматься с Роджером на камеру. Фредди, конечно, не бука и не шарахается от людей, но его сковывает внутренний страх, что он себя выдаст. Камера видит всё, а Хель настойчиво требует расслабиться, ей зачем-то нужно видеть счастье в глазах каждого из них, и для Фредди это почти непосильная задача. Он не может расслабиться, когда Роджер стоит позади него, прижимаясь вплотную, и крепко обнимает за талию. У Роджера, надо сказать, все получается гораздо легче. Он льнет к Фредди, кладет голову ему на плечо, дышит в ухо и шею, и от его прикосновений и дыхания Фредди просто немеет, потому что слишком сильно любит его, чтобы оставаться бесстрастным в такой ситуации, и слишком боится выдать себя, чтобы расслабиться. Ребята и Роджер пытаются как-то помочь ему, шутят, дурачатся, но добиваются не особо многого: Фредди, конечно, ржет как конь, когда Роджер щекочет его, они тупо падают на пол и дрыгают ногами, но из этого фотосессию не сделаешь. Фредди и правда старается изо всех сил, и лишь когда Хель просит его спеть с Роджером соло, он наконец приходит в себя. Когда он поет, то словно попадает в привычную для себя колею и практически чувствует, как страхи отпускают его. Теперь посмотреть на Роджера с теплотой во взгляде и даже обнять его не кажется ему таким непосильным трудом, потому что все становится другим. На сцене он постоянно проделывает и не такое, и все прекрасно знают, что это не по-настоящему, вот только сам Фредди не знает, где оно — настоящее. Вот уже много лет Фредди сам себе затрудняется ответить на вопрос, где он прячет свою суть — под светом софитов или в жизни. На сцене он тот, кем хочет быть, такой, каким хотел бы стать, а в жизни он простой парень с комплексами, который на самом деле никогда не станет тем крутым чуваком. Фредди периодически ощущает себя совершенно разным и решает, что все дело в обстановке, каким ему быть — решают люди. После фотосессии они очень уставшие, но у них есть еще три часа, чтобы хоть как-то отдохнуть и перекусить. Их привозят в ближайший ресторан и провожают в укромное место, скрытое от чужих глаз, тут не только стол и стулья, но еще и диваны, что очень радует. Обслуживание в этом ресторане совершенно другое: нет никаких роботов на колесах или летающих лиц под потолком. Фредди чувствует себя практически как дома, когда на столе появляется напечатанный заказ и никто посторонний так и не подходит к ним. С едой они расправляются быстро, а потом просто отдыхают, ожидая, когда нужно будет ехать. Между ними течет ленивая беседа с обычными подначиваниями: Джон бесит Роджера и задает ему нескромные вопросы, изображая журналиста; Роджер злится и таращит на него глаза, но, по большей части, пропускает всё мимо ушей; Бри дремлет на диване; Фредди просто лежит, скинув ботинки и слушая, как Дики доводит Лиззи, готовый в любой момент вмешаться, если что, но Роджер до странности притихший. Фредди посматривает на него из-под ресниц, не в силах отказать себе в этом маленьком удовольствии, и пытается понять, что гложет барабанщика — после фотосессии тот слишком задумчив. Фредди прекрасно понимает, что это не просто так, но не спрашивает. За полчаса до выхода с ними по видео связывается пресс-атташе, он представляется как Сетт Уокер, и они быстро обсуждают темы, которые нельзя затрагивать. Их не так много: Бри и Джон не хотят рассказывать о своем прошлом, там нет ничего хорошего, Роджер с ними полностью солидарен, а Фредди наотрез отказывается отвечать на вопросы личного характера. Он вообще не готов говорить с журналистами ни о чем, кроме творчества. Все они когда-то пострадали от желтой прессы, поэтому надвигающаяся пресс-конференция не вызывает у них никаких приятных ассоциаций и радостного предвкушения. Все как один хотят просто пережить это необходимое зло. Пресс-конференция проходит под открытым небом на фоне какого-то искусственного водоема, больше всего похожего на бассейн. Их сажают в мягкие кресла, но это совсем не помогает расслабиться. Камеры-комары летают вокруг в таком количестве, что становится страшновато. Одна из них зачем-то залетает под стол, снимая их ноги, и Роджер пытается незаметно пнуть ее мыском ботинка. Журналистов очень много, их целая площадь, и даже за ее пределами, на стоянке, там, где полно машин, тоже есть люди, и все они снимают. — Судя по всему, мы тут застрянем надолго, — констатирует Джон, оглядываясь. Его немного пугает такое количество репортеров и журналистов, и он ищет пути отступления, но позади только вода, и если что, убегать придется вплавь. Впрочем, Фрэнк обещал спасти их в случае непредвиденной ситуации и подогнать машину, однако Джон не особо верит в него, и его даже не утешает куча охранников, расставленных по периметру, и силовое поле, имитирующее заграждение, через которое, как уверяет их начальник службы безопасности, никто не сможет пробраться. — Хочу домой, — говорит Роджер. Ему жарко, несмотря на то, что над всем Лондоном днем и ночью находится силовое поле, защищающее всё живое от перегрева, и у него по виску течет капелька пота. Фредди на автомате поднимает руку и стирает ее небрежным быстрым жестом. Он не думает ни о чем таком в этот момент, но запоздало понимает, что не стоило этого делать, потому как «комары» нацеливают свои «морды» прямо на Роджера. Тот хмурится и машет на них рукой. — Извини, — почти совсем неслышно говорит Фредди, но тот лишь качает головой и даже не смотрит в ответ, что заставляет сердце Фредди тяжело сжаться в груди. Ему кажется, что Роджер немного злится на него за этот жест. Роджер немного взволнован, хоть это и не первая пресс-конференция в его жизни, тем не менее, сейчас все по-другому, и Фредди, сам того не желая, заставляет его нервничать еще больше, а потому он старается изо всех сил придать себе независимый и пофигистский вид. Ему сейчас так легче. — Ладно, ребята, вы готовы? — спрашивает Сетт, присаживаясь рядом. К ним опускаются микрофоны, и один зависает над толпой. Пресс-конференция начинается, и поначалу все идет гладко: им задают вопросы об их творчестве, о планах на будущее, о контракте с корпорацией и, конечно же, очень интересуются мнением самих музыкантов о происходящем. Фредди прилагает много усилий, чтобы не сказать о корпорации все, что он думает и в чем подозревает. Его ответы, как и ответы ребят, довольно сдержаны, и о планах на будущее они пока не распространяются, потому что кроме концертов там особо планов и нет. Разве что получить образование. Но, как это обычно бывает, все летит к чертям после первого неправильного вопроса. Над толпой расцветает движущаяся голограмма, где Роджер садится в такси с котенком на руках. — Газета «Morning slop», — представляется парень, как только микрофон подлетает к нему — очевидно, автор голограммы. — Вопрос к Роджеру: как вы назвали котенка? На самом деле, нет ничего особенного в том, что Роджера сфотографировали в общественном месте, но Фредди начинает ощущать дискомфорт. Он не знает, как в этом мире работают папарацци, но сам факт, что за Роджером или еще кем-то из них могли следить, приводит его почти в ярость. Он не верит, что тот парень случайно оказался у того магазина, и это выводит его из себя. — У меня тоже встречный вопрос, — говорит он, не дожидаясь, пока Роджер ответит. — Ты что, следишь за нами, чувак? По толпе прокатывается смех, очевидно, некоторые решают, что Фредди шутит. Но нет, он не шутит и смотрит на вставшего со своего места парня прожигающим взглядом. — Мы не так работаем, — тем не менее парень отзывается спокойно и даже не заикается. — На тот момент я был на другом конце Лондона, но моя камера хорошо служит мне. — Так значит, это твоя камера следит за нами? — не унимается Фредди, чем смешит толпу еще больше. Ему бы остановиться, но он не может. — К сожалению, моя камера не может этого делать, я могу лишь направлять ее движение, — отвечает парень из «Morning slop» и нагло улыбается. — Следующий вопрос! — перебивает их Сетт, тем самым заканчивая начинающуюся перепалку, и микрофон перелетает к другому журналисту. Но настроение уже испорчено, и между группой и толпой царит напряжение, которого не было в начале. Люди, напротив, стараются быть тактичными, многие из них, но Фредди понимает, что неудобные вопросы прозвучат еще не один раз, и не ошибается. Газета «Garbage dump» спрашивает, когда у них с Роджером свадьба, потому что они так мило смотрятся вместе, девушка из журнала «Picky bitch» спрашивает, не хочет ли Фредди сделать себе нормальные зубы, на что Роджер отвечает кучей непечатных слов и показывает ей фак. Микрофоны, конечно, заглушают его мат записью соловьиных песен, но смысл его послания от этого не становится менее явным. В толпе снова смеются, потому что чирикающий соловьиным голосом Роджер совсем не страшен и это нисколечки не обидно. Конечно, Тейлор сделал только хуже, потому что каждое их движение снимают. — Вы так защищаете друг друга, между вами что-то есть? — тут же задает вопрос другая журналистка, из «Guessing creature». — И опять вопрос не по теме, — прерывает их Сетт. — Следующий! — Как вы относитесь к Фроджеру? — спрашивает девушка из «Blue gave». — Не по теме! — уже кричит Сетт. — Ребята, давайте по теме! — Что такое Фроджер? — спрашивает тихо Фредди, наклоняясь к Уокеру. — Фрэнк вас просветит после, — говорит Сетт. Далее следуют несколько вопросов по теме, но толпу уже не остановить. Явное нежелание группы говорить лишнее заводит людей, и совершенно очевидно, что вопросов «не по теме» гораздо больше, чем нормальных. Они так и сыпятся и в основном касаются именно личной жизни ребят. У Фредди кружится голова от переизбытка информации, когда он понимает, в чем вообще их «подозревают» — по-другому и не скажешь. Такого не случалось даже в их времени, когда управы на журналистов не было и в помине. Фредди не понимает, как можно подумать, будто Джон и Брайан вместе? Или Брайан и Роджер… Или Джон и он… Как можно подумать, что Роджер тайно влюблен в него? Неужели они когда-то давали повод или вели себя неправильно? Фредди не может понять и только рад, что еще никто не увидел очевидного — что это он тайно влюблен в Роджера всю свою жизнь, а не наоборот. Роджер разваливается в своем кресле, весь красный не то от жары, не то от смущения, и нечаянно задевает своим коленом колено Фредди. Он-то прекрасно знает, что такое Фроджер и остальное, о чем их спрашивают, он дожил до того времени, когда это безумие только начиналось, хотя и не вникал особо — тогда его больше интересовали выпивка, сигареты и желание поскорее покончить со всем. Но вот теперь услужливая память бросает ему парочку моментов для обдумывания, и он не знает, куда себя девать. Брайан и Дики тоже не в восьмидесятых оставили этот бренный мир, поэтому прекрасно понимают, о чем речь, но этих двоих подобные слухи, похоже, совсем не задевают так сильно. Бри даже ухмыляется, а у Фредди ничего не укладывается в голове. Наконец Сетт замечает рассеянное состояние Меркьюри и дает отбой, заканчивая пресс-конференцию. Всего они провели перед толпой полтора часа, но у ребят такое чувство, будто прошли сутки. Роджер облегченно рычит, когда они попадают в приятную прохладу собственной квартиры, и стягивает с себя футболку, совсем не замечая прожигающего взгляда Фредди на своей спине. Он настолько устал, что ему почти все равно, хочется одного — в прохладный душ. — Я в душ, — бросает он и скрывается за дверью. Фредди стоит некоторое время на пороге, потом закрывает входную дверь и поднимает футболку Роджера с пола, пока ИИ не приняла ее за мусор. Ткань еще влажная, хранящая тепло тела и едва различимый запах кожи Роджера, пота и антиперспиранта, и он невольно подносит комок ткани к лицу, прикрывая глаза — до того это приятно. Он даже не задумывается, насколько странно это выглядит, и совершенно не предполагает, что его может кто-нибудь засечь, ведь он в своей квартире, поэтому вздрагивает, когда голос Роджера спрашивает: — Ты что, нюхаешь мою футболку? — Роджер стоит в полурасстегнутых штанах и босиком, похоже, он уже собирался зайти в душ, но что-то забыл и застал Фредди за этим нелепым занятием. Фредди теряется и даже пугается, он не знает, что может подумать Роджер, но тот хотя бы не выглядит возмущенным, скорее, позабавленным. — Эм… я проверял, не пора ли ей на свалку, — находится Фредди. — Даже не думай об этом! — предупреждает Тейлор. — Она мне нравится. Он выхватывает футболку из рук замершего столбом друга и уходит в свою комнату, чтобы взять то, что хотел. Он немного обескуражен увиденным, и хотя поначалу, когда он застает Фредди за компрометирующим занятием, его это немного смешит, то потом всё становится непонятным. То, как Фред реагирует, заставляет Роджера придержать свой язык и не отпускать колкие шуточки в его адрес. У Фредди в глазах страх, смущение и какая-то пронзительная беззащитность, словно Роджер застал его за чем-то личным. Он не может найти веской причины, из-за которой Фредди стоит так волноваться по такому пустяковому поводу, кроме одной невероятной, которая приходит ему в голову, и он уже никак не может перестать думать об этом. Это нелепо — фантазировать о таких вещах. Фредди не мог нюхать его одежду, потому что тащится от запаха Роджера и от него самого, боже, это даже звучит нелепо! Они ведь недавно выяснили, что просто друзья и что никакой пьяный секс не испортит их дружбу. Фредди с радостью принял его извинения и назвал всё случившееся «пьяным недоразумением». Неужели он врал? — Нет, такого не может быть, — убеждает сам себя Роджер, стоя под душем, но в голову лезут мысли одна похлеще другой. Ведь он тоже нагло соврал Фредди, что жалеет, извинился, хотя сам совсем не прочь повторения. Что если Фред просто поддакнул ему, что если он тоже испугался потерять их дружбу, а на самом деле… Роджер включает воду похолоднее, понимая, что всё именно так и могло быть, и ситуация предстает для него совершенно в другом свете. Но он также осознает, что всё это может оказаться его воображением, что он принимает желаемое за действительное, потому что после того, как он понял, что любит Фредди, он стал совсем неадекватно оценивать всё, что касается его друга, хотя и раньше не мог похвастаться особой рассудительностью. В конце концов, Роджер так и не приходит к однозначному выводу — это совершенно невозможно. Он просто хочет выкинуть подобные мысли из головы и чтобы образ Фредди, прижимающего его футболку к себе, наконец выветрился из его воспоминаний. А еще он изо всех сил гонит от себя странное тепло в груди и бабочек в животе. Его глупое сердце не желает слушать голос разума и бьется слишком часто. Его эйфорию прерывает письмо от стилиста Люсса Мэрэ, и Роджер стонет. Он совсем забыл о нем, да и теперь его безумная идея не кажется хорошей, но отступить он не может. Знает, если струсит, будет жалеть еще очень долго.Несколькими часами ранее.
Роджер сам не свой, когда обменивается контактами с Люссом. На самом деле, спроси его, как он дошел до жизни такой, и он не ответит ничего внятного. Просто когда по окончании фотосессии Мэрэ подкарауливает его у дверей в раздевалку и откровенно подкатывает, Роджер не бьет его по лицу сразу же — это и спасает ситуацию. — Привет, нас уже представляли, но хотелось бы сделать это лично, — говорит Люсс и протягивает руку. — Ты классно смотришься на фотках, я уже много лет не встречал такого харизматичного лица. Не похоже, что он хочет поболтать о чем-то важном. Роджер на автомате жмет протянутую руку, ощущая, как внутри него привычно вырастают колючки. Он еще не знает, что надо от него этому Люссу, но уже насторожен. — Спасибо, — отвечает Роджер и смотрит в глаза напротив. В этих глазах улыбка и доля застенчивости, Мэрэ немного нервничает, и до Роджера, наконец, доходит, что происходит. Его бросает в жар, и первый порыв — ударить, уйти, запретить приближаться к себе, но невероятным образом Роджер сдерживается. У Мэрэ добрый взгляд, и Роджер не видит там ничего сального, что иногда мелькает во взгляде Теккера, когда тот смотрит на Фредди. Люсс не кажется опасным, он не пытается распускать руки и держит дистанцию. Мэрэ приглашает его на чашечку кофе и не выглядит при этом так, словно хочет затащить Роджера к себе в постель немедленно, похоже, будто он и правда заинтересовался Роджером как личностью. Именно эта ненавязчивость, наверное, и не дает Роджеру повести себя агрессивно. — Мы могли бы сходить как-нибудь выпить кофе, — предлагает Мэрэ, лучезарно улыбаясь. — Как ты на это смотришь? Я угощаю. Первая мысль Роджера, конечно же, это категоричный отказ, он даже открывает рот, но старый рефлекс, очевидно, ослабел, учитывая последние события и все сомнения, через которые Роджеру пришлось пройти недавно, — всё это поворачивает ситуацию совершенно в другое русло. — Почему бы и нет? — отвечает Роджер раньше, чем успевает подумать. Все происходит настолько спонтанно, что Роджер еще некоторое время после того, как Мэрэ уходит, не может до конца осознать, что он только что согласился пойти на свидание с парнем. Он настолько в шоке сам от себя, что даже рад, что фотосессия закончилась, иначе на фотографиях была бы запечатлена его растерянная физиономия. «Действительно, если в этом мире такое в порядке вещей, то почему бы и нет?» — вдруг приходит в голову шальная мысль. Если уж он недавно открыл новые стороны своей сексуальности, разве это не повод узнать себя получше? Узнать, каково это — встречаться с парнем? Сможет ли он что-нибудь почувствовать по отношению к Мэрэ, и насколько далеко простирается его бисексуальность? Хватит ли у него духа пойти с мужчиной в общественное место, на свидание, держаться за руку или типа того? Это безумные мысли, совершенно невозможные, нереальные, и он сам себе навешал бы пенделей, если бы мог, но, мелькнув раз, эта идея напрочь заседает в его голове, и он не в состоянии игнорировать ее. Роджер упрям как сто ослов, да. И сейчас это упрямство настоятельно советует ему выяснить для себя несколько важных вещей, тем более что безобидный Люсс Мэрэ идеально подходит для этого маленького эксперимента.1968
Роджер ненавидит Ливерпуль, конечно, это город, где родились легендарные The Beatles, и это весьма почётно, но на деле по большей части в городе живут одни лишь гопники, готовые в любой момент накинуться на тебя с кулаками. Драки и поножовщина в местных клубах — обычное дело, и если бы не Фредди, Роджер никогда не сунулся бы в это сомнительное место. Фредди посещает все концерты Smile, и Роджер считает, что тоже просто обязан поддержать его, но на самом деле причина, конечно, в другом — он обожает слушать Фредди. Конечно, тот поёт дома каждое утро, но это другое, видеть Фредди на сцене — это особенное удовольствие. Фред как будто перевоплощается в один миг, он заряжает такой энергетикой, что от него невозможно оторвать глаз. Роджер считает Тима своим другом, но про себя всегда думает, что Тиму никогда не добраться до уровня Фредди, это просто невозможно. Роджер восхищается Фредди и готов ехать за ним хоть в Занзибар, если тот захочет. Подвальное помещение клуба The Sink выглядит в лучших традициях дешёвых рок-баров шестидесятых: тут накурено так, что в воздухе висит дымка, а людей так много, что едва можно протолкнуться к бару. Люди любят Ibex, и Роджер прекрасно знает причину этой любви. У клуба нет лицензии на алкоголь, что ещё больше портит о нём впечатление, а всем желающим выпить приходиться менять деньги на крышки от бутылок в клубе, располагающемся этажом выше, чтобы использовать эту валюту здесь, а учитывая количество людей, процедура становится ещё более затруднительной. Тим, вызвавшийся составить Роджеру компанию, явно успевает пожалеть об этом несколько раз. — Ненавижу это место, Ливерпуль самая настоящая дыра, — нервно бросает он, пытаясь перекричать шум толпы. Роджер тяжело вздыхает и грустно провожает взглядом бутылку пива в руках одного из посетителей, у него нет причин спорить. — По крайней мере, они собрали аншлаг, — отвечает Роджер. — Не удивительно, в этой заднице, скорей всего, просто нет ни одной достойной группы, — фыркает Тим. Роджера это веселит. — Леннон бы с тобой сейчас поспорил, — усмехается Роджер. — Леннона тут давно нет, к его счастью, — отзывает Стаффел. Роджер не успевает ничего ответить, так как кто-то налетает на него со спины, обвивая своими руками его шею, он уже готов заехать наглецу по морде, когда видит на смуглых запястьях кучу браслетов, и знакомый голос раздаётся прямо возле его уха: — Попался, — горячее дыхание Фредди опаляет ухо даже сквозь копну волос, и у Роджера по спине пробегает стадо мурашек. Фредди странно действует на него, он уже давно это заметил. — Отвратительное место, — озвучивая мысли каждого, говорит Майк, Тим активно кивает в знак согласия. — Если я сейчас же не выпью, то разнесу тут всё к чертям, — добавляет Стаффел. Фредди тем временем обхватывает своими длинными руками Роджера поперёк груди и укладывает свою лохматую голову ему на плечо. Роджер улыбается и ерошит густые чёрные волосы рукой. — Эй, испортишь причёску, — возмущённо фыркает Фред, тыкаясь носом куда-то в шею Роджера. — Причёску? Я-то думал, ты просто забыл расчесаться утром, — смеётся Тапп, получая в ответ недовольный взгляд чёрных глаз. — На себя бы посмотрел, — фыркает Фредди. — Ох, простите, королева, — кривляется Тапп и выставляет вперёд передние зубы, передразнивая Фредди. Джон бывает полнейшим придурком порой. Роджер почти уверен, что дело в травке, которую тот уже, скорей всего, успел покурить, но также он знает, как Фредди комплексует из-за своих зубов. Роджер не считает это каким-то дефектом, это совсем не портит Фредди, а потому он ненавидит, когда кто-то пытается поддеть его по этому поводу. — Чувак, даже с ровными зубами единственный секс в твоей жизни у тебя случается с собственной рукой, и то, когда она в настроении, — с усмешкой бросает Роджер, хотя в душе у него кипит целый ураган. Он бы с радостью врезал Таппу разок-другой, ему не помешает для профилактики, но Брайан говорит, что бить каждого, кто плохо отзывается о Фредди, — глупо и неправильно, и Роджер пытается сдерживать свою агрессию. Роджер знает о проблемах своего тёзки-Тейлора в отношениях с девушками, в конце концов, когда в компании есть кто-то вроде самого Роджера, очень тяжело составить ему конкуренцию, когда дело касается слабого пола, а потому намерено бьёт по больному. Ребята смеются над обиженным Таппом, но, когда Роджер слышит смех Фреда, он чувствует себя едва ли не супергероем. — Ладно, все сбросили пар, а теперь предлагаю наконец-то найти место, где можно нормально выпить, идея носиться с крышками от бутылок мне совсем не улыбается, — говорит Миффер. На самом деле, Роджер совсем не горит желанием лазить ночью по улицам Ливерпуля — только недавно появившееся движение скинхедов процветает тут больше, чем где-либо в Англии. Стоит бросить только один взгляд на них всех, и сразу становится понятно: они — идеальная добыча для этих ребят. Но желание выпить, конечно же, побеждает. — Спасибо, что приехал, — руки Фредди сжимаются чуть крепче. — Ты ведь попросил, — усмехается Роджер и поворачивает голову немного влево — теперь между их лицами не больше нескольких сантиметров. — Ты ненавидишь Ливерпуль, — отвечает Фред, и Роджер чувствует его дыхание на своих губах. Это завораживает. — Я как-нибудь переживу, — фыркает Роджер. Он ненавидит Ливерпуль, но любит голос Фредди, так что это того стоит. — Эй, сладкая парочка, вы идёте или хотите остаться наедине? — смеётся Тим, нагло врываясь в их уединённый мир. Роджер едва сдерживает разочарованный стон, когда руки Фредди пропадают и он отходит немного в сторону, спину обдаёт неприятным холодом, и Роджер показывает Тиму фак. — Ах, любовь, любовь, — добавляет Майк, за что получает от Фредди подзатыльник. Они выходят на улицу в отличном настроении, обсуждая предстоящий концерт и подкалывая друг друга, на улице почти никого нет, и Роджер уже расслабляется, свыкаясь с мыслью, что им ничто не угрожает, но едва они успевают отойти от клуба, как из-за угла прямо на них выворачивает целая толпа скинхедов. Именно этого Роджер и опасался. По их ухмылкам Роджер сразу понимает, что те довольны этой встречей, ещё бы — кучка юнцов, одетых в пёструю смесь мехов, кожи и бархата, да ещё и увешанных всякой мишурой. Роджер, действуя на инстинктах, закрывает Фредди собой. Смуглая кожа, тёмные глаза, весьма экзотическая для британца внешность — Роджер знает, насколько эти ребята ненавидят эмигрантов. — Сейчас осторожно разворачиваемся и возвращаемся в клуб, — тихо говорит Тим, но Роджер прекрасно понимает: просто так их уже не отпустят. Он чувствует, как крепко Фредди вцепляется в его запястье рукой, когда их обступают со всех сторон. — Ну, куда же вы так спешите, — мерзко усмехаясь, бросает один из бритоголовых и смотрит прямо на Фредди. Роджера парализует от страха. Он вовсе не трус, не будь тут Фредди, он, наверное, уже давно влез бы в драку, прекрасно осознавая, что шансов на победу у него ноль, но страх за Фреда заставляет его мысли работать быстро, пытаясь найти выход из ситуации. Он понимает, сейчас их хорошенько отпинают, они все это понимают, и Роджеру приходит в голову совершенно безумная идея. Он высвобождается из хватки Фредди и выходит вперёд, доставая карточку из заднего кармана джинс и протягивая ее вперед. Ничего особенного, но ему кажется, что жест получился довольно угрожающий. По крайней мере, в глазах скинхедов загорается подозрение. Роджер лишь надеется, что в полутьме улицы никто из них не разглядит, что у него в руках на самом деле. — Роджер, — обеспокоенно говорит Фредди, но Роджер не слушает, он понимает, что должен сделать всё, чтобы избежать этой драки. Всё, чтобы защитить Фредди. — Это специальная карточка, которая удостоверяет, что я имею чёрный пояс по дзюдо, и по закону, прежде чем прибить вас на месте, я должен предупредить об этом три раза, и это первое предупреждение! — резко выговаривает Роджер и пытается сделать самое угрожающее лицо, на какое только способен. Скинхеды заходятся громким смехом. Да, Роджер в своём леопардовом пиджаке вовсе не выглядит устрашающе, да что уж там, дело даже не в пиджаке, Роджер почти уверен, что толпа этих придурков, скорей всего, приняла его за бабу, но он всё равно полон решимости. — Второе предупреждение! — повышает он голос и делает резкий шаг вперед. — Что творит этот придурок? — слышится шёпот Майка из-за спины. Роджер понимает, что велика вероятность получить прямо сейчас, но ему ничего не остаётся, кроме как попытаться. К тому же ему кажется, что некоторые их скинхедов все-таки начали сомневаться. — Мы-то думали, ты их баба, но всё куда хуже. И что, по-твоему, мы должны в страхе убежать? — усмехается один из толпы. Роджер только пожимает плечами. — Моё дело предупредить, хотите проверить — вперёд! Я с радостью продемонстрирую все свои навыки! — голос Роджера уверенный и злой, и скорее всего именно это действует на бандитов. Роджер замечает, как скинхеды переглядываются между собой, видимо, решая, что предпринять, он видит, что они начинают сомневаться, что его самоуверенность пошатнула их решимость, и понимает, что надо додавить, пока они не успели прийти в себя. — Третье предупреждение! — он нагло шагает вперёд и не верит своим глазам, когда бритоголовые отступают назад. — Ну их на хрен, псих какой-то, — бросает один из скинхедов, возможно, их вожак, и толпа исчезает за углом. Только когда они уходят, у Роджера начинают трястись руки, он так и стоит посреди улицы, адреналин бьёт ключом, и первое, что он чувствует, это как Фредди налетает на него с объятиями. Он утыкается носом в чёрные волосы и тяжело дышит, пытаясь прийти в себя. Эта драка могла закончиться поножовщиной, их вполне могли убить — Роджера всё ещё потряхивает. — Боже, милый мой, ты сумасшедший, — говорит Фредди, и голос его полон восхищения и тревоги. — Твою мать, Тейлор, тебе повезло, что они оказались такими тупыми, — с облегчением выдыхает Тим. — И что это за карточка, чёрт возьми? — спрашивает Тапп. Роджер разжимает ладонь, и вся их компания заходится громким хохотом. Роджер суёт свой старый студенческий в карман и поднимает взгляд на Фредди. — Ты ведь не брал ни одного урока дзюдо, верно? — улыбается Фредди, и Роджера необъяснимым образом отпускает, когда он видит эту улыбку. — Какое нахрен дзюдо, посмотри на меня, Фред, — улыбается Роджер в ответ. — Ты мой герой, Роджер, — отвечает Фредди, и Роджер чувствует, как краснеет. Он прячет лицо в чёрных, лохматых волосах Фредди и ощущает, как остальные наваливаются на них с обнимашками, довольные тем, что избежали опасности. Но Роджеру нет дела до остальных, где-то глубоко в подсознании мелькает мысль, что он сделал это только чтобы защитить Фредди. Роджер чувствует, что, что бы ни случилось, он всегда будет присматривать за Фредом и не позволит никому причинить ему боль.