1970
Роджер хмуро отпивает из своей бутылки в надежде, что горечь пива заглушит горечь где-то в районе солнечного сплетения, и смотрит сердито из-под светлых бровей на Фредди, что так красочно, уже в течение получаса, расхваливает Брайана перед Майком. «Брайан такой талантливый, такой умный и гениальный» — слушать тошно! Вы только подумайте, собрал своими руками гитару, какой молодец! А на Роджера плевать, ведь таких как он — миллионы, другое дело Брайан, за него нужно держаться. У Роджера от злости сводит зубы, и он просто до одури хочет разбить чёртову бутылку об голову одного парса, чтобы наконец-то обратить внимание на себя. Да, Роджер не может собрать своими руками, наверное, ничего — ломать у него получается куда лучше, но это вовсе не значит, что Фредди может забыть о нём, словно он — пустое место. — … и тогда Брайан сказал, здесь нужно уйти на полтона ниже, и, чёрт возьми, всё зазвучало идеально, — восторженно лепечет Фредди, активно размахивая руками. Роджер до хруста сжимает кулаки. Каждое слово словно удар под дых. — И что же ещё гениального сказал твой любимый Брайан? — шипит он, с трудом глотая спёртый воздух. Ему жарко и как будто нечем дышать. Фредди поворачивается к Роджеру и озадаченно моргает. Взгляд Роджера до мурашек пробирает, горит словно пламя, тонкие губы сжаты в полоску, а меж бровей залегла глубокая складка: Фредди знает этот взгляд, и лучше бы всем уйти в укрытие, потому что ясно — будет пожар. — Лиззи, дорогая, что-то случилось? — осторожно спрашивает Фред, потому что ему нихрена не понятно, с чего Роджер вдруг озверел за каких-то полчаса. — Нет, что ты, продолжай говорить о Брайане, не обращай на меня внимания, — разгневано бросает он и демонстративно уходит в другой конец комнаты, где может наконец-то отдохнуть от этого восхищённого «Брайан, Брайан, Брайан». Фредди смотрит вслед удаляющейся фигуре и пытается переосмыслить, что сейчас произошло. Роджер, конечно, частенько заводится без причины, но в этот раз Фред чувствует, что причиной недовольства стал он сам, и он понятия не имеет, что делать — бежать за Роджером или дать ему время остыть. С Роджером, черт возьми, никогда не бывает просто, каждый шаг — это хождение по минному полю, неизвестно, когда подорвёшься насмерть. — Эм… И что произошло? — неловко вклинивается Майк, на что Фредди только пожимает плечами. Он бы и сам хотел знать, какая муха на этот раз укусила его Лиззи. Он решает дождаться, пока гости уйдут, и поговорить наедине, так как чувствует — быть скандалу, что значит много битой посуды и поломанных вещей. А Роджер тем временем доводит себя до точки кипения. Он не понимает, что с ним происходит и откуда берутся все эти странные чувства, охарактеризовать которые он не в силах, но впервые ему реально хочется придушить Бри прямо голыми руками. Роджер, безусловно, согласен, что Мэй талантливый гитарист, да они ведь лучшие друзья, чёрт возьми, но противный назойливый голосок в его голове подбивает на глупости. И Роджер смотрит, пытаясь отыскать в друге как можно больше недостатков, чтобы прямо так и заявить засранцу Фреду, мол, «вот, что ты только нашёл в этом сутулом, неуверенном в себе девственнике, посмотри, Фредди, я ведь лучше!» Роджер ненавидит себя за эти мысли. Он пьёт ещё и ещё, до тех пор, пока в голове не начинает кружиться, а тело не становится совсем лёгким. Он почти успокаивает себя, осознавая, какой он, в сущности, идиот, когда видит то, отчего ярость застилает глаза до того ярко, что самому страшно. Фредди салютует своим стаканом Брайану и улыбается ему так ласково, что у Роджера срывает все тормоза. Он залпом допивает остатки алкоголя в своём стакане и решительно двигается к дивану, где расположился Бри в компании малознакомых Роджеру людей. Он несколько раз едва не валится по пути, потому что перед глазами всё плывёт, а ноги не хотят слушаться просто ни в какую, и Роджер до боли горд собой, когда наконец нагло валится рядом с Брайаном, прожигая его внимательным, пронизывающим до костей взглядом. Брайан отвлекается от своего заумного разговора про гитары и поворачивается в сторону нарушителя спокойствия. Ему не нужно много времени, чтобы понять, насколько пьян сейчас его неугомонный друг. — Ну, привет, красотка, — язвительно выговаривает Роджер заплетающимся языком. Брайан смотрит на него своим коронным взглядом, в котором Роджер читает явное «ты идиот», и высоко вскидывает брови. — А ты, смотрю, выпил всё, что в доме было? — фыркает Бри. Он смотрит на расфокусированные голубые глаза Тейлора, и ему даже становится немного смешно. Роджер тем временем кидает быстрый взгляд в сторону Фреда и, убедившись, что тот смотрит, без лишних слов и церемоний пытается поцеловать Брайана в губы. Он делает это так неожиданно и быстро, что Бри не успевает сообразить что к чему, поэтому даже не сопротивляется. Роджер предсказуемо промахивается и попадает губами куда-то в подбородок, но уже спустя секунду он добирается до цели и развязно втягивает в рот нижнюю губу охреневшего Мэя. Он крепко цепляется пальцами в курчавые волосы на затылке, не давая вырваться, и нагло проезжается языком по кромке зубов, пытаясь углубить поцелуй, именно в этот момент Брайан наконец-то приходит в себя. И теперь ему совсем не до смеха. Лицо Мэя — просто шедевр поп-арта, фотографируй — и на выставку. Он лохматый, злой, с ярким румянцем на щеках и абсолютно осознанным желанием убить Роджера на месте. На секунду в комнате все замолкают, а потом начинается хаос: кто-то хлопает, свистит или выкрикивает поздравления, но всё, что Роджера интересует это взгляд почерневших глаз. Он, не отрывая от Фредди взгляда, развязно ухмыляется, облизывает губы и машет ему рукой. Роджер чувствует себя отомщённым и довольным жизнью, совсем не замечая, как Фредди болезненно морщится и глаза его подозрительно блестят. Брайан ошарашенно проводит пальцами по своим губам, стирая с них чужую слюну, и отвешивает Роджеру такой подзатыльник, что тот едва не валится с дивана на пол. По правде говоря, его чертовски заебали выходки этой блондинистой стервы. Последнее, чего он хочет — это быть впутанным в непонятные брачные игры Роджера с Фредом. — Ты вообще последние мозги пропил, придурок? — шипит он, и Роджер первый раз видит Брайана настолько злым. Он обиженно трёт свой затылок и сдувает с лица спутанные пряди волос. — Захотелось прикоснуться к прекрасному, — усмехается Роджер, замечая, как Фредди, проскальзывая сквозь толпу, скрывается на кухне. Всё ликование как рукой снимает, оставляя после себя уже приевшуюся горечь. Роджер не знает, чего хотел этим добиться, и ему страшно, потому что это чувство, сжирающее его изнутри каждый раз, когда Фредди восхищается Брайаном, как-то подозрительно смахивает на ревность. — Ну ты и мудак, — бросает Брайан и резко поднимается с дивана, а в глазах у него больше никакой злости — одно сплошное разочарование, и это хуже всего. Брайан всегда умел одним только взглядом заставить чувствовать себя виноватым. И Роджер чувствует, как его тошнит от самого себя, ведь он такой жалкий. Роджеру хочется разбить руки в кровь и кричать так громко, чтобы слышала вся улица, ему кажется, что он сходит с ума, ведь раньше он не чувствовал таких странных, непреодолимых по силе порывов собственничества, никогда и ни с кем, пока не повстречал Фредди. Брайан тем временем тоже скрывается на кухне, а Роджер тянется к его недопитой бутылке, потому что всё вокруг вдруг становится серым и безрадостным. Лишь когда с лёгкой подачи Мэя гости уходят, оставляя после себя кучу мусора и прокуренное помещение, Фредди выходит из своего импровизированного укрытия. Он бросает на Роджера цепкий, полный обиды взгляд и начинает закидывать пустые бутылки в мусорный мешок. Видеть Роджера сейчас сродни настоящей пытке. У Фредди чувство, будто его сердце ногами растоптали, и он всеми силами пытается сохранить хотя бы крупицы своей гордости, чтобы не рыдать как школьница, ведь любовь всей его жизни поцеловала не его. Роджер мгновенно подбирается, усаживается поудобней и смотрит на Фредди, не в силах оторвать глаз. А в голове назойливо бьётся мысль: «Красивый, какого чёрта он такой красивый?!» — И что тебя злит? — язвительно тянет он. Фредди даже не поворачивается в его сторону, продолжая уборку. — Я не зол, — но вот голос его дрожит словно перетянутая струна, и руки трясутся как после попойки. — А то я не вижу! Что, ревнуешь? Небось, сам хотел его поцеловать! — орёт Роджер, срываясь на фальцет, и мигом подрывается с дивана, преодолевая разделяющее их расстояние в одну секунду. Его до одури злит, что Фредди молчит и всё ещё не смотрит на него. Роджер готов выть от отчаяния, готов умолять, но гнев перекрывает всё подчистую. — Отвечай, мать твою! — рычит он и до боли сжимает пальцами чужое запястье, дёргая Фредди на себя. Фред медленно, словно пантера перед прыжком, разворачивается в его сторону, и взгляд почерневших, наполненных адским пламенем глаз пробирает до костей. Роджер на миг теряется, выпадает из реальности, но уже в следующую секунду ему прямо в лицо выплёскивается тёплое, противное на вкус пиво, и Фредди с громким стуком кидает им под ноги уже пустую бутылку. — Что за хуйню ты несёшь? Кажется, это не я пытался запихнуть ему в глотку свой язык! Это ведь вы с ним друзья навек, шепчетесь по углам, по барам ходите, запал на него — так и скажи, и нечего мне тут истерики закатывать! — шипит Фредди и силой выдёргивает свою руку из цепкой хватки, едва не переломав Роджеру все пальцы. Фредди, такой утончённый и хрупкий с виду, на самом деле может быть довольно сильным, если пожелает того. — Да я только и слышу от тебя в последнее время «Брайан то, Брайан это», надоело, тошнит! Может, переедешь к нему, раз он такой идеальный? — бросает Роджер в ответ. Он совсем не понимает, что говорит, слова сами рвутся с языка, приправленные алкоголем и жгучей, невыносимой ревностью. — Избавиться от меня хочешь? Так бы и сказал вместо того, чтобы всю эту хрень затевать, — горько усмехается Фред. — Прямо сейчас соберу свои вещи! Этого Роджер совсем не ожидает. Потому что Фредди действительно решительно идёт к шкафу и начинает скидывать все свои шмотки в большую дорожную сумку, отчего у Роджера от страха темнеет в глазах. Боже, какой он, чёрт возьми, идиот! Роджер готов смириться с чем угодно, только бы Фредди не уходил. Он резко срывается с места и снова хватает Фредди за руку, оттягивая его от вещей, но тот, конечно же, сопротивляется, шипит как дикая кошка и до крови царапает руки, но Роджеру плевать. — Никуда ты не пойдёшь, я не пущу! — упрямо бросает он и продолжает тянуть Фредди на себя, они роняют вазу, и та вдребезги разбивается о паркет. — Живи со своим Брайаном, если у вас такая любовь! — кричит Фредди в ответ и снова дёргает руку до того сильно, что Роджер не удерживается и падает на пол, прямо в осколки. Он не сразу понимает, что произошло, лишь видит исказившееся страхом родное лицо и как Фредди падает перед ним на колени. Первая реакция Роджера — счастье, ведь Фред перестал собирать вещи, и лишь потом он замечает довольно внушительное количество крови на полу и свою глубоко порезанную руку. — О боже, Роджер, милый, прости, умоляю, прости меня! — шепчет Фред, зажимая его руку своей, крови так много, но Роджеру совсем не больно, все, что он может — это смотреть на Фредди, утопая в его чёрных глазах. — Ты не уйдёшь? — это первое, что выдаёт его пьяный мозг. Фредди болезненно морщится и хватает из сумки одну из своих футболок, зажимая ей рану: — О чём ты, Роджер, конечно же, я никуда не пойду! Как ты? Тебе больно? Кружится голова? Фред сыплет вопросами, но всё, что нужно Роджеру, он уже услышал. Фредди не уйдёт, и это важнее всего. — Я сейчас, только возьму аптечку, потерпи, хорошо? — дрожащим голосом просит Фред, у него на щеке следы крови, а в глазах настоящая паника и слёзы. Роджер пытается улыбнуться, чтобы успокоить чужую боль. — Всё хорошо, Фред, я в порядке, — шепчет он, но тот только упрямо поджимает губы и быстро срывается с места. Откуда-то с ванной раздаётся шум — Фредди, кажется, что-то роняет, наверное, кучу своих ванных принадлежностей, и уже через секунду возвращается с аптечкой в руках. Он бережно берёт в свои дрожащие руки чужую ладонь. — Будет немного больно, — шепчет он, и на лице у него такое выражение, что кажется, больно сейчас именно ему. — Ты никогда не сделаешь мне больно, — уверенно отвечает Роджер и лишь немного хмурится, когда Фредди обрабатывает рану спиртом. Он готов терпеть любую боль, лишь бы не волновать Фредди ещё больше, чем уже есть. Фредди перевязывает руку так мастерски, будто делает это каждый день, и лишь когда с перевязкой покончено, Роджер замечает, как Фредди потряхивает от страха и что его щёки мокрые от слёз. Да, это далеко не первая их ссора с битой посудой и увечьями, но сегодня они перешли черту. Иногда Фредди страшно: он любит Роджера до того сильно, что порой просто не может контролировать себя, он боится, что однажды они точно убьют друг друга в порыве неконтролируемого гнева. — Прости меня, мне, наверное, и правда стоило бы уйти, тогда этого бы не произошло, — смотря на свои руки с разводами крови, говорит Фред. — Никогда больше так не говори, ты никуда не уйдёшь, я не позволю, и это мне стоит просить прощения. Ты весь вечер так расхваливал Брайана, что я взбесился, мне показалось… — Роджеру стыдно говорить об этом вслух, — показалось, что я тебе больше не нужен. У Фредди глаза как два блюдца, и в них полнейшее непонимание: — То есть, ты решил, что я считаю тебя менее важным? Фреду не понятно, как вообще Роджер до этого дошёл. Ему вдруг хочется признаться, рассказать всю правду, дать понять, что важнее него у Фредди ничего нет и не будет. Роджер — главное в его жизни, он вообще вся его жизнь, но Фредди страшно, да и Роджер пьян. В другой раз, обязательно. — А что ещё я мог подумать? — обиженно, словно маленький ребёнок, фыркает Роджер. — И зачем ты его поцеловал? — наконец-то на губах Фредди играет лёгкая улыбка. — Хотел тебе поднасрать, чтобы ты заревновал его, — признаётся Роджер, только сейчас в полной мере осознавая, какой же он кретин. Фредди легко и звонко смеётся, и у Роджера на сердце наконец-то становится тепло-тепло. — Роджер, я не влюблён в Брайана, это просто невозможно. «Всё потому, что я люблю тебя», — хочет сказать Фред, но не говорит. — Он отличный музыкант и хороший друг, но не более. И если уж ты решил, что кто-то может тебя заменить, то ты ещё глупее, чем я думал. Не будь дурочкой, Лиззи, ты единственная в моей жизни. У Роджера блестят глаза, и он, кажется, вот-вот расплачется. Это всё алкоголь, убеждает он себя и обнимает Фредди так сильно, насколько может, пряча лицо в его волосах. Роджеру стыдно, что в словах Фредди он видит двойное дно, и, что самое странное, эта мысль греет его непозволительно сильно. Роджер хочет быть единственным в жизни Фредди, и чтобы больше никто не посягал на их маленький мир. Ему хочется сморозить что-то до глупого сентиментальное, потому что сердце так сладко стучит в груди, и Роджер вдыхает полной грудью запах чужих волос, утопая в нём без остатка. Абсурдные, совсем не правильные слова так и рвутся с языка, и Фредди такой тёплый, такой родной в его руках. Роджер обещает себе подумать об этом на досуге, объяснить хотя бы себе, почему ему до помутнения рассудка хочется, чтобы Фред смотрел только на него. Он обязательно с этим разберётся, но не сейчас. В другой раз, обязательно…***
— Эй, привет, — тихо говорит Роджер, едва Фредди открывает глаза утром. Фредди видит его лицо совсем рядом, освещенное утренним солнечным светом, оно выглядит до неприличия счастливым. Роджер улыбается, и Фредди первые несколько мгновений думает, что он все-таки сошел с ума, его мозг не выдержал и сейчас у него просто какое-то видение. — Привет, — выдавливает он из себя, а Роджер целует его в нос и легонько выковыривает из уголка его глаза сплюшку. — Тебе нужно меньше плакать, — говорит он. — А то испортишь свои прекрасные глаза. Фредди ничего не отвечает, замирая под ласковыми прикосновениями и просто наслаждаясь их теплом, может быть, в последний раз. Роджер аккуратно целует его в подбородок и убирает волосы за ухо. Он смотрит на Фредди так, что Фред мог бы убить или быть убитым за один только такой взгляд, и его сердце приятно сжимается в груди, несмотря на то, что он понимает — причин так себя вести у Роджера нет. Кстати, об этом… Сон слетает с него за пару секунд, когда мозг начинает работать на полную. — Что случилось? — спрашивает он, распахивая глаза шире. — И что с твоей рукой? Роджер улыбается еще шире: — У меня хорошие новости, — говорит он, игнорируя вопрос про руку. — Надеюсь, по крайней мере, что тебе понравится то, что я скажу. Фредди с трудом может представить эти хорошие новости и все еще не уверен, что не галлюцинирует, но он все равно садится, облокачиваясь о подушки, весь превращаясь во внимание. Роджер садится перед ним на колени, и от Фредди не укрывается, как нервно его пальцы теребят одеяло. — В общем, я тупанул вчера, но когда ты уснул, меня ночью посетила одна мысль, и я позвонил Вайноне, чтобы посоветоваться. В общем, она нам помогла в очередной раз. Фредди, после того, как я стану гражданином, нас могут с тобой быстренько расписать… Если ты захочешь… — проговаривает Роджер, глаза его широко распахнуты, и он невероятно волнуется, словно боится, что Фредди откажет ему. А Фредди и рад бы не отказывать, но ведь это невозможно. — Роджер… — выдавливает он из себя. Сколько раз он мечтал о чем-то подобном, и вот, когда его мечта сбывается, все это оказывается извращенно перевернуто с ног на голову. — Если ты не хочешь, то мы можем потом развестись! — быстро добавляет Роджер. — Нет! — восклицает Фредди, даже мысль о том, что Роджер может думать, что он не хочет брака с ним, его убивает. — Я хочу! Я хочу тебя всего, ты же знаешь! — Звучит, — фыркает Роджер. — Так выходи за меня, — просит он, и глаза его сияют изнутри невероятным светом. И когда он вот так смотрит, слегка прищурившись и хитро улыбаясь, у Фредди замирает сердце от счастья, а утро кажется не таким плохим. О, он бы умер и еще раз умер ради того, чтобы выйти за Роджера Тейлора, но если бы все было так просто! Однако счастливый вид Роджера заставляет его сомневаться в своей правоте. — Как это возможно, если в контракте написано… — начинает он, боясь и желая услышать опровержение. — Да я знаю! Пункт пятьсот тридцать шестой, я тут полночи не спал, читал, — восклицает Роджер. — Но там есть еще несколько пунктов, на которые мне и указала Вайнона, честно, я бы без нее не разобрался, тут надо все назубок знать, чтобы разобраться! Нам нужно было прочитать это гребаный контракт с самого начала! Смотри, какая картина вырисовывается! — взволнованно и радостно восклицает Роджер и выводит на экран над кроватью несколько пунктов. «Пункт 536 — Участники группы не могут заключать брак между друг другом до истечения срока действия данного контракта (пять лет).» «Пункт 147 — Участники группы имеют статус проекта и полностью находятся под ответственностью корпорации РАЙ (5 лет)» «Пункт 987 — Если по юридическим причинам участники группы или один из них теряют статус проекта, все нижеперечисленные пункты (536, 147, 575, 667, 990,353, 452,898, 294.) считаются недействительными.» Фредди понимает, что должен обрадоваться, но, похоже, эти горки то вверх, то вниз вымотали его настолько, что единственное, что он хочет — это снова заплакать, на сей раз от облегчения. Но он не делает этого, потому что и на это у него не хватает сил. Он даже не может злиться на Теккера, ему просто на него плевать. — Знаешь, по-моему, я скоро поседею, — говорит он. — Если тебя не смутит седой чувак рядом с тобой на свадьбе, то я согласен. Он чувствует себя разбитым, несмотря на то, что поспал, но видеть улыбающегося Роджера до того приятно, что он сам невольно улыбается, представляя себя поседевшим. — Тогда… — хитро продолжает улыбаться Роджер и лезет забинтованной рукой под подушку. — Я хочу, чтобы ты принял от меня этот подарок. Он раскрывает пальцы, и Фредди видит на его ладони простое кольцо с гравировкой по ободку. — Знаю, сейчас так никто не делает, да и ты не девушка, но мне очень хочется… Я напечатал его ночью, пока ты спал, — говорит Роджер смущенно. Фредди берет кольцо, чувствуя, как в сердце возвращается прежнее спокойствие и радость, и снова едва сдерживает слезы счастья. «Freddie and Roger Forever» — стелятся ровные буквы по гладкой поверхности, и у Фредди перехватывает дух, потому что это еще одно, казалось бы, несбыточное желание, о котором он мечтал когда-то. У него ком застревает в горле, мешая говорить, когда он произносит тихое и вымученное: — Мне нравится. Роджер видит, как Фредди растроган, и это самое приятное зрелище, а еще ему легко оттого, что Фредди согласен и не воспринимает его предложение как-то иначе, чем с радостью. Роджеру кажется, что он самый счастливый человек на планете в этот момент, и хотя все эти «русские горки» вымотали его не меньше, он находит в себе силы на инициативу, потому что Фредди сейчас тот, за кем хочется ухаживать и ограждать от всех бед. Он забирает кольцо из онемевших рук застывшего от восторга Меркьюри и надевает на его безымянный палец. Кольцо садится идеально. — Кто-то теперь должен поцеловать невесту, — полушутя произносит Роджер, но все с такой же нежностью берет его лицо в ладони и легко целует в губы. Фредди застывает под этими легкими прикосновениями губ и просто дышит, наслаждается и словно оттаивает от всего ужаса, что пришлось пережить накануне. Нежность Роджера лучше всякого лекарства залечивает его сердечные раны. Роджер гладит его по щекам и отстраняется, заглядывая в глаза, по коже скользит немного шершавая повязка, щекоча отросшую за ночь щетину, и тут только Фредди вспоминает, что хитрюга ускользнул от одного очень важного ответа. — Что у тебя с рукой? — спрашивает он еще раз. — Ерунда, — пытается отвертеться Роджер, но для Фредди ничего не ерунда, если это связано с Роджером, поэтому он смотрит на него своим фирменным взглядом и Роджер снова фыркает и закатывает глаза. — Упал в ванной, поскользнулся. Фиона напечатала мне лекарство, и рука уже почти в порядке… — врет он, но опять натыкается на скептический взгляд. Роджеру не очень хочется рассказывать, как он покалечил сам себя в попытках заглушить боль душевную физической, но и отмалчиваться нет смысла, ведь Фредди, похоже, уже что-то подозревает. — Ладно, я подрался со стеной. Зато у меня прояснилось в мозгах, это было нужно, — вздыхает Роджер и ждет причитаний Фредди, но тот не говорит ни слова упрека, лишь берет его забинтованную руку и не спеша целует каждый палец. Роджер сглатывает ком в горле, не в силах отвести взгляд, и чувствует, как сердце ускоряет свой бег, когда губы Фредди с пальцев медленно переходят на запястье, обжигая голубые венки. Ради таких моментов он согласен ломать себе пальцы хоть каждый день, и он бы хотел, чтобы этот миг не заканчивался никогда! Но идиллию грубо прерывает Фиона, влезая своим громким голосом в тишину спальни: — Доброе утро, Фредди, ты просил напомнить тебе сегодня в 10:00, что осталось два дня до свадьбы МакКартни и Леннона и пора искать подарки! Надеюсь, ты хорошо спал. — Черт, я совсем забыл о свадьбе… — говорит Фред. Роджер стонет и падает лицом в подушку — он тоже забыл про свадьбу. У них сегодня репетиция с 12:00 и допоздна, а тут еще подарки! Они точно не успеют, чем-то придется пожертвовать. — Я хочу кофе, много кофе, для начала, и большой-пребольшой сытный завтрак, — вздыхает Фредди и сползает с кровати. — Чувствую себя старичком, — констатирует он. Контрастный душ приводит его в более менее нормальное состояние, и он выходит на кухню, почти чувствуя себя снова человеком, для которого за окном светит солнце. Хотя зачем ему солнце за окном, если у него есть свое собственное, личное солнышко? Фредди чмокает Роджера в мокрые волосы, вдыхает терпкий аромат его шампуня и смотрит на приготовленный завтрак. — Ты избалуешь меня, дорогой мой, — говорит он. — Я только «за», — соглашается Роджер. Во время завтрака они разрабатывают план действий на сегодняшний день. Репетицию решено отложить на вечер или отменить вообще — все будет зависеть от того, как быстро они смогут определиться с подарками для Пола и Джона. Роджер осторожно отсылает сообщения в чат Дики и Брайану, чтобы узнать, спят они еще или нет, но сообщения так и остаются непрочитанными. — Наверняка спят, — решает Фредди и тяжело опускается на диван в гостиной, ему тоже хочется спать, вчера он так перенервничал, что нескольких часов сна оказалось недостаточно, но он борется с усталостью как может. Роджер нагло наваливается на него сверху и удобно устраивает голову у него на груди. Его волосы тыкаются Фредди в нос, щекоча лицо, и тот вплетает свои пальцы в непослушные пушистые пряди, убирая их назад, оттягивая и заставляя Роджера посмотреть на себя. Тот послушно поднимает лицо, а потом подается вперед и целует Фредди в губы, нежно причмокивая и покусывая. У Фредди просто невероятный рот, и у Роджера слабость к его губам, наверное, поэтому он постоянно смотрит на них, надеясь, что не похож на маньяка. Фредди отвечает ему лениво и сонно, его тело расслаблено, и, несмотря на то, что в этом поцелуе нет никакого намека на продолжение, Роджеру становится так уютно и хорошо, словно все горести и печали покинули наконец их тесный мирок навсегда. Фредди блаженно выдыхает ему в рот, обнимает руками за талию, и в его движениях чувствуется столько нежности, что Роджер растекается лужицей на его груди словно какая-то кошка. Он опускает голову обратно на его грудь и слушает, как стучит сердце, они сонно молчат, только обнимаются, наслаждаясь тишиной и покоем. Роджер почти засыпает, когда Дилайла залезает ему на спину и устраивается там, начиная щипаться когтями и урчать, ее коготочки еще маленькие и не причиняют боль, это чертовски приятно. Фредди тихо смеется и гладит ее, а Роджер все-таки погружается в дрему. Фредди будит его часа через полтора легкими касаниями и поцелуями в макушку. — Просыпайся, красотка, — шепчет он так, что у Роджера мурашки по телу бегут. — Я уже сросся с диваном. Роджер счастливо улыбается и сползает с Фредди, заглядывая в его лицо. Снова хочется целоваться и обниматься, но приходится умерить свой пыл. Время приближается к двенадцати, а Бри и Дики все еще не отвечают на сообщения, и это уже начинает напрягать. Парни решают, что пора подключать тяжелую артиллерию, ведь на двенадцать у них назначена репетиция, а они так и не узнали мнения ребят по поводу ее отмены. Сначала они звонят им, но их чипы по-прежнему заблокированы, так что добраться до них можно только физическим путем, поэтому они выходят в коридор и звонят прямо в двери их квартир. Первой открывается дверь квартиры Брайана, вот только на пороге стоит, кутаясь в халат, совсем не Брайан, а лохматый и заспанный Дики. Роджер даже некоторое время думает, что ошибся дверью. — Вы что, поменялись жильем? — спрашивает он первое адекватное, что приходит ему на ум. — Мы начали думать всякое, — говорит Фред. — Мы не спали всю ночь, — отвечает Дики хмуро и окидывает Фредди и Роджера таким же, как и голос, хмурым взглядом, потом разворачивается и сует босые ноги в тапочки, стоящие у двери, и Роджер в последнюю секунду успевает заметить глянцево-черный лак у него на ногтях. Стойте-ка… Что?! — Э… Дики… — начинает он, еще сам не зная, что хочет сказать, или, может быть, спросить, он даже не уверен, хочет ли вообще знать о том, как и почему случилось то, что случилось. — Ничего не хочу слышать, — бросает раздраженно Джон и скрывается в ванной, оставляя ребят стоять в коридоре. — Ты это видел? — спрашивает Роджер у Фредди. — Видел, — хмыкает Фред. — Я всегда знал, что Дики полон сюрпризов. В этот момент из спальни появляется такой же, как и Джон, лохматый и сонный Брайан, только не в халате, а в трусах, и становится ясно, что никто из них даже не пытался сегодня встать вовремя. — Мы легли только под утро, штудировали контракт, — говорит Бри и сонно шлепает на кухню. Роджер и Фредди молча идут за ним, осматривая квартиру на предмет места, где мог бы спать Дикон этой ночью, но нигде не видно и намека на то, что в квартире ночевал посторонний, на диване не валяются подушки или одеяла, и даже коврика у двери нет. — Хотели обрадовать вас, но не стали звонить и будить, отложили на утро и плюнули на репетицию… — продолжает пояснять Брайан и устало плюхается на стул, печатая четыре кружки кофе на стол. — Жутко себя чувствую, — добавляет он. Роджер и Фредди уже под завязку полны кофе, но все равно не отказываются от еще одной кружки и садятся за стол напротив Бри. — Мы уже сами себя обрадовали, — говорит Роджер. — Мы заключим брак сразу же, как только я стану гражданином. Фредди поднимает руку с кольцом и тыкает ей почти в лицо Брайана. Тот жмурится от яркого света и говорит: — Ни фига себе, — видно, что он все еще полностью не проснулся и не совсем в адеквате, чтобы осознанно воспринимать какую-либо информацию. — Ну ты и лунатик, — не удерживается от подкола Роджер. — Значит, Дики теперь с тобой? Роджер специально выбирает такую обтекаемую и двусмысленную формулировку своего вопроса и едва сдерживает ухмылку, когда Брайан зависает, не понимая, что отвечать. — Со мной — что? — тупит он, но лицо его становится все более недовольным с каждой секундой, по мере того, как он раскрывает наконец глаза и видит перед собой хитро улыбающегося Роджера. — Слушай, давай вот без этого сейчас… — просит он. — Я не спал почти ночь, чтобы спасти твою задницу, а ты издеваешься. — Ладно, извини? — ехидничает Роджер, но тут же серьезно предлагает. — Приготовить вам с Дики завтрак? Бри благодарно кивает, сам он сейчас мало на что способен. Роджер быстро справляется с яичницей, но она успевает остыть, потому что Дики никак не появляется из ванной, а Бри пьет вторую кружку кофе и не может прийти в себя. Лишь только минут через сорок возвращается Джон, полностью одетый и готовый к трудностям окружающей жизни. Он хмуро берет свой кофе, уже сто раз подогретый, и хмуро его пьет, делая вид, что не замечает заинтересованные взгляды Роджера и Фредди. — Мы уж думали, ты там покрылся чешуей и стал дышать под водой, — шутит Фред. — Подогреть тебе яичницу? — спрашивает Брайан, хотя Дики может сделать это сам, за секунду, не пошевелив и пальцем, в голосе Брайана тем не менее проскальзывают заботливые нотки, и Роджер тут же кидает красноречивый взгляд на Фредди. — Мммм… — мычит Дики в кружку согласием. Время близится к часу к тому моменту, как парни доедают свой поздний завтрак-обед, а Фредди и Роджер допивают еще по одной кружке кофе с печеньем. Роджер шутит, что сегодня день обжорства, и если уж совсем честно, его начинает слегка подташнивать от такого количества кофеина. Дикон к концу трапезы веселеет, добреет и поздравляет парней с помолвкой, а потом долго разглядывает кольцо Фредди, теребя его пальцы, пока Роджер пытается уговорить себя не ревновать. Ему почему-то кажется, что только он один имеет право трогать это кольцо и держать Фредди за руку. Когда за разговорами время приближается к двум, они вчетвером все-таки приходят к выводу, что сегодня их репетиция накрывается медным тазом и лучше потратить оставшееся время на поиск подарков. Подарки решают искать, сидя у Брайана на диване, не выходя из дома, но их всех ожидает еще один сюрприз, когда Фиона сообщает, что к ним пожаловали гости. Джон бросает на Брайана озадаченный взгляд, на что тот только пожимает плечами. — Я никого не жду, — озвучивает он свои мысли. — Кого там принесло? — Дэвид Боуи, — отвечает Фиона. Роджер недовольно закатывает глаза, а Фредди не в силах сдержать лёгкой улыбки: ревность Роджера, похоже, не утихнет никогда. — Наверное, тебя потерял, — усмехается Брайан, бросая в сторону Фредди полный веселья взгляд, на что Роджер недовольно хмурится и ворчит как старый дед: — И какого, спрашивается, хрена он к нам привязался? Брайан идёт встречать незваного гостя, а позабавленный реакцией Роджера Дики с трудом прячет улыбку. — Не будь таким засранцем, Роджер, парень тут совсем один, — говорит он, потому что Джон даже представить не может, что было бы, очнись он в этом мире в одиночестве. — Мы ведь не его родители, — фыркает Роджер. — Мы все — одна семья, дорогой, одна большая семья доисторических динозавров из прошлого, — смеётся Фред и чмокает нахохлившегося Роджера в висок. — Ты кого это динозавром назвал? — усмехается Дэвид, радостно сверкая широкой улыбкой. По глазам заметно, что у Зигги случилось нечто поистине хорошее, и видеть его таким счастливым после вчерашнего — одно удовольствие. Удивительная вещь, вчера они все думали, что жизнь кончена, а сегодня будто переродились заново. Фредди невольно проводит большим пальцем по гладкому ободу кольца, подаренного Роджером, и чувствует, как сердце отзывается радостным стуком и ликует в груди. — Я съехал из корпорации, — восклицает Боуи и едва ли не вприпрыжку преодолевает расстояние до дивана, плюхаясь рядом с Фредом. — Будешь кофе? — спрашивает Брайан, проявляя качества гостеприимного хозяина. Дэвид задумчиво хмурится, треплет пальцами светлые волосы и снова улыбается своим мыслям. — А есть что покрепче? Праздник ведь, — мечтательно тянет он, — праздник моей свободы. — И праздник, кстати говоря, не один, — усмехается Бри, поглядывая на будущих супругов. Он идёт к бару, достаёт бутылку вина, лучшего из всего, что они с Дики успели попробовать, и ставит на стол, ретируясь на кухню за стаканами. — Это точно. Я выбил себе квартиру в этом доме, правда, на этаж ниже, — сообщает ещё одну радостную новость Боуи, отчего Роджер закипает ещё больше. Он всё ещё помнит слова Дэвида в тот вечер, и, хотя головой он понимает, что Фредди целиком и полностью только его, поганая ревность, видимо, данная ему от природы, всё не хочет замолкать. — Ты что, будешь теперь жить тут? — громче, чем того хотелось, спрашивает он. Фредди тяжело вздыхает и тянется к стакану, наполненному Брайаном так вовремя. — Нууу, — тянет Дэвид, невинно хлопая ресницами, — об этом я как раз хотел поговорить. Роджеру определённо не нравится начало. Он чувствует, что продолжение будет ещё хуже. — Я был в этой квартире, и там чертовски одиноко, всё такое необжитое, холодное, а вы, ребята, тут все рядом… Может быть, я мог бы пожить у вас? Дэвид просто ангел во плоти, если, конечно, не знать, на что этот ангел способен. — У нас? — Брайан от удивления давится вином. — Нет, — отмахивается Зигги и смотрит в упор на Фредди, удивительно молчаливого, к слову сказать. — У вас, если вы не против, конечно. — Конечно же, я против, — резко вскидывается Роджер, за что получает тычок под рёбра от Фредди и его укоризненный взгляд. — Слишком резко, — усмехается Дики. — Дорогуша, в твоём распоряжении целая квартира, зачем тебе ютиться с нами? — мягко спрашивает Фред. Ему эта идея тоже не кажется слишком хорошей — смотреть, как Роджер каждый день цепляется к Боуи, по поводу и без, вовсе не предел его мечтаний, и, если уж честно, он хочет насладиться сполна своими привилегиями в роли парня, точнее, уже жениха Роджера. — Но Фред-с, я там совсем один, может быть, если бы квартира была рядом, хотя бы на этом этаже… — жалобно произносит Дэвид. — Квартира, которую выделили Роджеру, всё равно пустует, — вспоминает Бри. Роджер бросает в его сторону взгляд, полный гнева. Он прекрасно знает, что, как только Боуи поселится на одном пролёте с ними, они будут лицезреть его двадцать четыре на семь. Он точно не отвяжется от Фредди, а Роджер не уверен, что его нервы способны это вынести. — О, это здорово, я бы мог остановиться там! — мгновенно отвечает Боуи, хватаясь за это недопредложение с таким энтузиазмом, что это даже пугает. — Нет, это плохая идея! — протестует Роджер, чувствуя на себе сразу несколько озадаченных взглядов. — И зачем тебе эта квартира? — спрашивает Фред. Мысли, что лезут в голову, приятными не назовёшь, скорее навязчивыми. Что если Роджер собирается держать за собой квартиру для того, чтобы в случае чего уйти? Фредди знает, что будет любить Роджера вечность, он бы ни за что не смог разлюбить, но иногда ему становится страшно. Что если он надоест Роджеру, что если Роджер поймёт — такие отношения не для него? Этих «если» так много, что страх грозит перерасти в настоящую паническую атаку со временем. — Она мне ни к чему и не понадобится никогда, у меня уже есть дом, — Роджер как никто другой чувствует перемены настроения своей королевы, но он вовсе не хотел расстраивать Фредди и заставлять его думать о чём-то абсолютно абсурдном и невозможном. Он просто боится потерять Фредди, боится, что тот поймёт, что есть люди куда получше него, например, тот же Дэвид, он такой же яркий, такой же необычный, как и сам Фред. Роджер не страдает комплексами, он просто смотрит правде в лицо. Может быть, поэтому его ревность не поддаётся контролю. К счастью, ситуацию спасает Дики. — Можешь пожить в моей, я всё равно постоянно ночую тут, — обыденным голосом говорит он и как ни в чём не бывало отпивает из своего стакана. На миг в гостиной повисает тишина, и три пары глаз смотрят на Дики и Бри так, словно хотят прожечь ребят насквозь и разглядеть все их нутро под лупой. Не надо быть особо чувствительным, чтобы уловить витающие в воздухе вопросы и весьма пошлые мыслишки, крутящиеся в головах этой озабоченной троицы. — Придержите свои извращённые мысли при себе, не хочу ничего слышать, — фыркает Бри и демонстративно прикрывает уши руками, давая понять, что подколов на эту тему он слушать не собирается. — Да я и не собирался ничего говорить! — восклицает Боуи и налетает на Дики с крепкими обнимашками. — Здорово! Ты настоящий друг! — восклицает он. Джон в ответ только сдержанно хлопает его по спине в надежде побыстрее освободиться. — Ладно, дорогуши, если уж раздел имущества закончен, может быть, мы вернёмся к выбору подарков для женатиков? — спрашивает Фред. В конце концов, они так и не нашли ничего стоящего. Боуи картинно хлопает себя по лбу и раздосадовано стонет. — Чёрт, я совсем про них забыл, со всей этой заморозкой! Слово «свадьба» теперь вызывает у меня неприятные ассоциации, — он ежится словно от холода, а Фредди сочувствующе похлопывает его по плечу, он лучше других знает, какой чуши могла наплести ему Никола, ведь он и сам едва не стал жертвой Теккера. — Придётся тебе запастись терпением, потому как это не последняя свадьба в этом месяце, — откидывая подальше все мысли о чёртовых спонсорах, усмехается Фред. Дэвид непонимающе хлопает большими глазами и едва не роняет на пол челюсть, когда Фредди демонстрирует ему кольцо. — Не может быть, — ошарашенно выдыхает он, у Дэвида блестят глаза, и он, кажется, чертовски растроган: после всего, через что Фреду пришлось пройти, он просто рад знать, что тот получил своё счастье. А Фредди в ответ только улыбается и кивает. — Как видишь, вполне себе может, — говорит он. Боуи теперь уже крепко обнимает и его и тихо шепчет куда-то в густую шевелюру: — Ты ведь знаешь, что я немного в тебя влюблён, но, Фред, я очень счастлив за тебя, вы это заслужили. — Эй, эй… Хватит уже! — возмущённо возникает Роджер и ревностно вытягивает Фредди из чужих рук, прижимая его к себе. Фредди счастливо смеётся и шмыгает носом, готовый вот-вот расплакаться, но он обещает себе больше не рыдать, в конце концов, в его жизни и так хватило слёз на целую вечность вперёд. — Чёрт возьми, ты посмотри — это ведь лазерный меч, как в «Звёздных войнах», — восторженно бросает Джон, прерывая их слезливую сцену и выводя на экран изображение странной длинной штуки. Он, судя по всему, начал поиск подарков без них. — Сомневаюсь, что кто-то из них оценит эту хрень, — фыркает Бри. — Так я и не для них, — играя бровями, усмехается Джон. — О нет, ты не принесёшь это сюда! — голосом строгой мамочки отвечает Брайан. — Подарки, — напоминает всем Фред, — меч джедаев оставим на потом. Выбор подарков оказывается весьма утомительным и долгим процессом, они ругаются, спорят, смеются и добивают ещё пару бутылок вина, прежде чем сделать заказ. Фредди немного пьян, но чертовски счастлив: просыпаясь с утра, он даже не думал, что новый день станет для него воплощением его самой смелой, самой сокровенной мечты.1991
В Лондоне дожди. Они льют непроглядной стеной уже почти неделю, и небо серое, будто все яркие краски впитали в себя эти тёмные, дождевые тучи. Роджер не ждёт, что станет лучше, не ждёт солнца и тепла, он уже почти не верит в чудеса, но всё ещё верит во Фредди. Его пугают телефонные звонки, ведь каждый раз снимая трубку он боится услышать то, что до сих пор не может произнести даже мысленно, ему страшно жить, ведь однажды ему придётся проснуться в мире, где Фредди нет. В студии тепло, и холодная, промозглая осень кажется лишь сонным маревом, где-то там, далеко от них, в другом мире. Роджер готов полжизни отдать за сигарету, но дымить при Фредди теперь непозволительно, а уйти не хватает сил. Он смотрит на измождённое болезнью лицо, на острые, слишком явно очерченные скулы и глубокие, тёмные как сам космос глаза, где плещется океан тоски, смирения и упрямства, ведь Фредди тут, поёт так, что дух захватывает, и ничто не может у него этого отнять. Но Фреду больно, и каждая строчка Mother Love пропитана этой болью — болью Фредди, Роджера, всех их — Роджер не уверен, что сможет слушать её после. — Боже, Фредди, это невероятно, чёрт, — воодушевлённо бросает Дэнис, когда Фред берёт высокую, пробирающую до мурашек ноту, и, кажется, делает это с такой лёгкостью, что на секунду Роджер забывает, как на самом деле тяжело Фреду даётся каждая строчка. Фредди застенчиво улыбается, и у Роджера всё плывёт перед глазами от невыплаканных слёз, потому что он смотрит и видит перед собой двадцатилетнего Фредди, с такой же смущённой улыбкой и готовностью покорить целый мир. И теперь вот мир у его ног, но только толку с этого, этот мир убивает его, и Роджер не знает, как это остановить. — Может быть, отдохнёшь? — предлагает Дэнис, но Фредди упрямо качает головой, всё такой же упрямый, несговорчивый, не готовый идти ни на какие компромиссы. — Добьём до конца, — отвечает он и опустошает стакан с водой до дна. — Он молодец, — тихо произносит Джон, нарушая затянувшееся молчание. Они теперь так редко говорят с друг другом, будто стали чужими, незнакомцами на улице, а может быть, всё дело в Роджере — каждое слово он воспринимает в штыки. — А что ему ещё остаётся? — шипит он, и голос его полон отчаяния и болезненной злости на весь чёртов мир. — Роджер, — укоризненно говорит Брайан, он пытается склеить хоть что-то, собрать по осколкам свою семью, но всё рушится, и у него опускаются руки. — Оставь свой поучительный тон для своих детей, меня от него уже тошнит! — грубо отзывается Роджер в ответ, он хочет, чтобы все исчезли к чёртовой матери, вся эта реальность пошла рябью и растворилась как сон, он хочет проснуться и умоляет: «Фредди, разбуди меня, мне в универ к восьми». — Мы не враги тебе, — отвечает Бри и вовсе не удивляется, когда Роджер срывается с места, отходя поближе к стеклянной перегородке и, слегка вздёрнув уголок губ, улыбается Фредди своей грустной, но нежной улыбкой. Фредди улыбается в ответ. Он допевает до конца и едва не валится с ног, тяжело оседая в кресло, которое поставили специально для него. Роджер забегает в комнату записи в эту же секунду, обеспокоенно присаживаясь рядом с Фредди на корточки, пытаясь разглядеть эмоции на заученном до мелочей лице. И Фредди болезненно морщится, дышит тяжело, отчего у Роджера к горлу подкатывает приступ паники, он и сам почти что задыхается. — Фредди, что с тобой? Тебе плохо? Может быть, врача? — сыплет вопросами он, не в силах остановится. Фред делает пару глубоких вдохов и отрицательно крутит головой, накрывая совсем холодную ладонь Роджера своими тонкими пальцами. У дверей уже столпились ребята, Дэнис и звукооператор. — Я больше не могу, сейчас немного отдохну, и мы закончим, — тихо отвечает Фред и позволяет Роджеру буквально дотащить себя до небольшого дивана в студии. Фредди больно и горько, ведь он был уверен, что у него хватит сил, он не думал, что ослабел настолько, но голос его не слушается, а перед глазами всё плывёт, и дело вовсе не в том, что он стал плохо видеть, он чувствует: у него кружится голова, и совсем-совсем нет сил. Но Фредди молчит, потому что голубые глаза Роджера полны страха и боли, и он уверен, что сможет потерпеть ещё чуть-чуть, чтобы Роджер не переживал. Он из последних сил сжимает холодные пальцы в своей руке и умоляет вселенную дать ему ещё немного времени, Роджер не готов, и Фредди не может оставить его так. — Фред, поезжай домой, закончим завтра, — Дэнис глотает слова о том, что времени ещё много, ведь вовремя понимает, как жестоко это могло прозвучать. — Поехали, Фредди, Дэнис прав, — умоляюще просит Роджер. — Вернемся, как только тебе станет лучше. Но Фредди знает, лучше не станет уже никогда. А сердце рвётся от боли, потому что Роджер, милый глупый Роджер надеется, что это пройдёт, как простуда, стоит только немного полежать. — Хорошо, — соглашается он, — вернёмся завтра. Роджер слегка улыбается и тянется вперед, чтобы поправить Фредди воротник. И в этот момент Фреда вдруг накрывает непреодолимым по силе чувством отчаянья и сожаления о неслучившемся. Он представляет, как все могло бы быть, где-то там, в параллельной реальности, где он мог бы потянуться навстречу и оставить нежный, полный любви поцелуй на чувственных, приоткрытых сейчас губах. Как он мог бы целовать синие переплетения вен на тонких запястьях и свободно говорить «люблю». Фредди знает, отчего ему так горько умирать, он полон сожалений, полон несбывшихся надежд, он должен был хотя бы попытаться, хотя бы раз в жизни почувствовать вкус этих самых желанных на свете губ. Роджер помогает Фредди встать, ревностно не давая приблизиться к нему никому другому. Они обязательно вернутся завтра, и он снова будет смотреть, впитывать в себя эмоции Фреда и слушать, наслаждаясь этим сильным, уникальным голосом. Они подходят к выходу, и Фредди вдруг замирает, он не верит в предчувствия, не верит во всякую мистическую ерунду, но по телу пробегает неприятный, тревожный холодок, он оборачивается, окидывает студию долгим, печальным взглядом и горько усмехается. Фредди знает: он больше не вернётся сюда. — Что случилось? — мгновенно вскидывается Роджер. — Ничего, милый. Пойдём, — улыбается Фред и в успокаивающем жесте мягко поглаживает напряжённое плечо. Лишь когда они выходят на парковку и Роджер оставляет его с Брайаном, отлучаясь, чтобы подогнать машину, Фредди говорит: — Я спел всё, что смог, прошу, делайте, что хотите, но главное — закончите… Брайан на секунду замирает, смотрит на Фредди во все глаза и хмурит брови. — Брось, Фред, завтра продолжим, — но Брайан не Роджер, и Фредди прекрасно видит, что тот и сам не верит в то, что говорит. Фредди тяжело вздыхает, смотрит на Бри долгим, пронзительным взглядом, в котором Брайан отчётливо читает, что всё в порядке, что Фредди понимает всё куда лучше других. — Обещаю, — говорит он и быстро утирает с глаз слёзы, когда видит, что подъезжает Роджер. Дождь, затихший не так давно, начинает лить с новой силой, когда машина отъезжает от студии. Фредди засыпает прямо во время разговора, по пути домой. Роджер выключает музыку, сворачивает на обочину и, чувствуя себя последним психом, склоняется ближе, с облегчением выдыхая, когда слышит ровное, тихое дыхание Фреда. Он до боли закусывает губу, смотрит на умиротворённое, но всё же уставшее лицо своего Фредди и чувствует, как по щекам одна за одной скатываются крупные слёзы. Он беззвучно рыдает, разрывая губы в кровь, а дождь за окном отбивает синкопированный, неровный ритм. Больше в студию звукозаписи Фредди не возвращается.