MASTI

1 Фамилия у Олега была странной и, что характерно, нередко пугающей впечатлительных натур. Еще со школьной скамьи. В детстве особо бесстрашные сверстники нередко дразнили его созвучными прозвищами, однако по-настоящему потешаться над ним отчего-то никому не хотелось. Может быть, тяжелый взгляд маленького Олежки внушал неподдельное опасение за собственное здоровье, а может быть не слишком глубокомысленных детишек просто пугала перспектива того, что он вдруг начнет приходить по ночам и забирать их с собой в... Могилу. Ведь не зря же он родился Мертвым. Самого Олега неблагозвучная фамилия не особенно волновала. Напротив, ему импонировал чужой страх: таким образом он ощущал собственную власть над другими, а фамилия помогала произвести нужное впечатление. Находились такие, кто-то полагал, что «Мертвый» - просто дворовая кликуха, потому что в отрочестве Олег не отличался особенной расторопностью и частенько его реакции на внешние раздражители оказывались заторможенными. Однако доверять этому впечатлению не стоило: Мертвый походил на невозмутимого удава, который терпеливо выжидал в засаде столько, сколько требовалось, чтобы напасть на добычу в три раза крупнее себя и проглотить ее целиком за один присест. Это качество сохранилось в составе непростого характера и по сей день. Более того, отточилось с возрастом пережитыми опасными ситуациями и солидным руководящим опытом сложными социальными структурами. - Какова цель нашей сегодняшней встречи, Олег? - перед Романом стоит стакан с виски, но он давно взял за правило не употреблять спиртное. - Слышал, недавно ты сделался совладельцем торгового дома «Верман». Полагаю, источников дохода стало значительно больше... - Олег Мертвый восседает в кресле ресторана словно на троне: неподвижно, уверенно и спокойно. Длинные цепкие пальцы медленно поглаживают мочку уха, украшенную пусетом с бриллиантом. Мертвый значительно уступает в комплекции Зервасу, однако почему-то кажется внушительнее, крупнее и тяжелее собеседника. Высокий, худой, с угловатыми чертами лица, он походит на современную версию сказочного Кощея в молодости, который теперь одевается не в погребальные лохмотья, а в брендовые костюмы. - Да, все так, - Роман не видит смысла отпираться. Этот человек умеет смотреть в душу, читать мысли и собирать информацию. Даже такую, которая скрыта под грифом «совершенно секретно», не говоря уж о той, которая находится в открытом доступе. Олег Владимирович Мертвый - один из тех самых полумифических представителей финансовой элиты Российской Федерации, которые оказывают непосредственное и ощутимое, влияние на внешнюю и внутреннюю политико-экономическую стратегию развития страны. О таком едва ли что-то можно найти в интернете. С таким едва ли имеет смысл спорить. - Хорошо, - глубокий грудной бас - редкий тип голоса в наши дни - как всегда, производит неизгладимое впечатление. Зервасу ничего не угрожает, он играет по правилам, но даже при соблюдении всех условий в компании Мертвого он ощущает себя весьма неуютно, - Нужно соблюдать баланс, Рома... - Олег часто разговаривает так, словно бренность бытия давно давит на его хрупкие плечи непосильной ношей. - Поэтому я принял справедливое решение увеличить процент... Зервас кивает: этого следовало ожидать, поэтому он не сопротивляется. Мертвый достаточно расчетлив, чтобы устанавливать зверскую дань, поскольку понимает, что тем самым быстро исчерпает собственные дополнительные источники непрерывного обогащения. Взамен предпринимательский сектор получает выгодные условия для развития здесь и за границей. Казалось бы, девяностые должны были кануть глубоко в Лету, но по факту, ничего не изменилось, лишь отошло в тень и обросло кое-какой нормативной базой, которая теперь работала исправнее, чем пушка, приставленная к виску. Основная статья доходов Олега Мертвого - это владение заводами стратегического назначения и обеспечение необходимым оборудованием вооруженные силы России и иных платежеспособных государств. Однако предприятия Мертвого не являются монопольными, поэтому сбор «налогов» для Олега является чем-то сродни сдачи в аренду хорошей квартиры в центре Москвы - смягчающей подушкой безопасности и приятным хобби. - Условия сделки, Рома, меня несколько удивили, - Олег непринужденно и по-царски махнул рукой, подзывая официанта. За соседним столиком сидят два телохранителя. Безликие крепкие парни в обычных деловых костюмах. Неспешно и неохотно попивают кофе, периодически разглядывая людей в помещении цепкими взглядами стервятников. Зервас едва заметно напрягается: он не ожидал, что эта деликатная тема будет обсуждаться. - Прошу прощения за личный вопрос, но мне любопытно, - Мертвый улыбается под стать фамилии: холодно. - Почему ты согласился жить с мужчиной? Он настолько исключителен? - глаза смотрят в самую душу. Ледяные и почти бесцветные. С чего бы Мертвый вдруг заинтересовался человеческим фактором? Прежде его никогда не заботило, кто с кем спит и какими заслугами обладают половые партнеры друг перед другом. Разумеется, Олег был в курсе, насколько Зервас загружен работой, чтобы планировать семейное счастье, но, тем не менее, ожидал от него вступления в брак хотя бы по расчету. С женщиной. Что ответить? Скорее всего, Олег уже располагает всеми сведениями о том, кто такой Максим Верман, как выглядит и что любит на ужин. Вероятно, знает и о том, что фактического сожительства до сих пор нет, несмотря на то, что прошло два месяца с момента вступления Романа в должность заместителя генерального директора компании Валерия Вермана. Значит, отвечать придется честно. - Мы не живем вместе, - произносит, глядя в сторону. - Максим красивый и умный парень. Хорошо воспитан и образован. Однако ленивый, работать не любит, - усмехается, вспоминая, как тяжело Максу даются задачи, которые необходимо выполнить четко и оперативно. Выезжает исключительно на собственной гордости. Не любит, когда о нем думают как о бестолковом лузере. - Валерию Верману важно, чтобы условия соблюдались, поэтому мы договорились общаться только в его присутствии. К сожалению, Олег, удовлетворить твое любопытство мне нечем, - с нарочитым безразличием Роман пожимает плечами, продолжая смотреть куда-то вдаль. - Ясно, благодарю, - Мертвый кивает, будто все это время проверял, совпадает ли версия, озвученная Зервасом с теми сведениями, которые собрали для него информаторы. Очевидно, совпадает, поскольку настроение Олега не меняется. Будь иначе, Романа непременно уличили бы во сокрытии фактов. Каждый, кто имел дело с Мертвым, знает, насколько тот не выносит недомолвок и, тем более, откровенной лжи. Появление официанта слегка разряжает обстановку, и Роман позволяет себе немного расслабиться. Тест пройден. 2 Легкий ужин. Обмен любезностями. Светская беседа. И, наконец, обсуждение процента. Когда все важные вопросы обговорены, Мертвый поднимает тему, которая выбивает Зерваса из колеи. - Хочу предложить тебе одну вещь, Рома. Я могу снизить ставку и позволить тебе беспрепятственно богатеть. Но при одном условии. Тот, не ожидая подвоха, успевает вновь обрести уверенность в себе. И вдруг Олег, словно выждав подходящий момент для нападения, как хищник, совершает один единственный меткий бросок, вонзая зубы в горло. - Ты отдаешь мне Максима Вермана. Чашка с чаем замирает в руке Романа. Затем медленно, осторожно и совершенно бесшумно, возвращается на блюдце. - Боюсь, что это условие будет противоречить моему соглашению с Валерием Верманом, - мягко отвечает Зервас. Сегодняшний вечер преподносит один безжалостный сюрприз за другим. Зачем Мертвому Максим? Каким образом Роман должен «отдать» одного человека другому? Крепостное право отменили в 1861 году. Ситуация складывается очень неприятная: в дело вмешивается личная заинтересованность. Роману нравится Максим несмотря на то, что тот предпочитает избегать общения и любой формы физического контакта. Он - хороший парень. И уж точно не заслуживает того, чтобы стать собственностью Олега Мертвого, планы которого никогда не бывают прозрачными и чистыми. - Все документы подписаны, не так ли? - Мертвый смотрит в чашку с недопитым чаем, будто в бездонное озеро. Каких чертей он там видит, Роману знать не хочется. - Поэтому судьба и местонахождение Максима совершенно не имеют никакого значения. Кроме того... - он поднимает взгляд, бездушный и отрешенный. Смотрит куда-то сквозь сердце Зерваса, сидящего напротив. - Валерий вряд ли найдет ресурсы, чтобы сопротивляться мне, - многозначительно улыбается в пустоту. Мертвый. Ведь чтобы сопротивляться ему ресурсов не хватит даже у Романа. Однако... - Извини, Олег, но я предпочту платить повышенную ставку. У меня ведь остается выбор, не так ли? - холодно, непреклонно, но вежливо отказывается Роман. На мгновение тот меняется в лице. Нет, даже не так... Мимика остается неизменной, но под белоснежной кожей будто проскальзывает серая тень. Быстро, стремительно. Обволакивая глаза пеленой дымного сумрака. И растворяется вовсе, когда Мертвый, моргая, прогоняет эту иллюзию. Нечего фантазировать! Зервас поглядывает на часы, как бы намекая, что посиделки пора закруглять. - Конечно, Рома. У тебя есть выбор, - невозмутимо протягивает Олег, снова коротким и властным жестом подзывая официанта. - Нет так нет. - Благодарю за понимание, - Роман достает бумажник, чтобы рассчитаться за ужин. - Не нужно. Я угощаю. 3 Все эти два месяца, которые тянулись будто два года, Максим ощущал себя не в своей тарелке. В офисе приходилось РАБОТАТЬ. И все чаще полагаясь на собственные мозги и полученное не абы какое образование в Лондоне. Он даже начал почитывать актуальную литературу и статьи, посвященные розничной торговле. От коллег по цеху не укрылись разительные перемены от распиздяйства к порыванию жопы в попытках перевыполнить планы на первую пятилетку. Однако никто не мог понять, в чем, собственно, заключалась причина неимоверных рвений. На самом деле, все просто: Максим очень не хотел, чтобы Роман заменил его «своим специалистом». Это как проиграть футбольный матч будучи хозяином поля: позорно и унизительно. С Романом они пересекались не часто и, преимущественно, для того, чтобы решить деловые вопросы. Взаимодействие обрело крайне формальный характер. Однако для Валерия Константиновича они разыгрывали спектакль с четко определенными ролями: ни дать ни взять, влюбленная парочка. Сложности возникали, когда Верман-старший был не один - приходилось исхитряться, чтобы и у Валерия подозрений не возникло, и его окружение не начало разносить сплетни. Все-таки гомосексуальные отношения понимали и принимали далеко не все. Таким образом, Роман прикасался к Максиму только в присутствии его отца: приобнять, положить руку на плечо, потрепать по волосам, поцеловать в щеку - ничего сверх этого. Все чинно и целомудренно. Максим допускал эти манипуляции, поскольку понимал их необходимость. Единственное, чего он никак не мог уразуметь, почему же сам безвольно продолжал поддерживать чужую легенду? Ведь соглашение заключал не он - лишь выступал разменной монетой. Все чаще Максим ловил себя на мысли, что ожидает ранее невыносимых встреч с отцом. Заявиться вместе с Романом, который непременно прижмет к своему сильному телу... Хотя Макс просто мог в любое время прийти к нему и сказать, мол, Ром, давай-ка лучше будем любовниками, а не актерами погорелого театра, но гордость не позволяла ему вот так просто взять и сдаться. Ведь именно Максим САМ запретил Зервасу мечтать об отношениях с ним. А теперь кусал локти и все свободное время переживал, что однажды Роман заведет себе постоянного партнера или партнершу, оставив Макса ни с чем. Любимчиков у Зерваса насчитывалось немало, а женщин, желавших прыгнуть к нему в постель, и того больше. 4 - Роман? - без пятнадцати девять Максим заглядывает в кабинет босса, зная о дурной привычке того задерживаться до победы. Верману пришлось проторчать в офисе дольше обычного, чтобы дождаться, пока все сотрудники разъедутся по домам. - Максим?.. - Зервас отвлекается от ноутбука. С нескрываемым удивлением оглядывает гостя и жестом приглашает войти. - Я думал, ты давно уехал домой. - Нет... - он неловко мнется на пороге. - Что-то случилось? - устало интересуется Роман и, пользуясь передышкой, допивает холодный кофе. - Не то, чтобы... - выдыхает тот, а затем набирает в легкие побольше воздуха, будто собираясь нырять в глубину, и с несвойственной решимостью идет вперед. Больше Роман не успевает ничего сказать. Неловкий поцелуй запечатывает губы. Когда влажный горячий язык проникает в рот, Максим понимает, как долго он хотел испытать это ощущение... Близости. - Рома... - шепчет, гладит его по волосам. Быстро и нервно, будто опасаясь, что былые желания Зерваса стали неактуальными и сейчас он возьмет и пошлет его совсем не по тому интимному маршруту, на который Макс отчаянно рассчитывает. - Ты, что, заболел? - усмехается тот. Отодвигается вместе с креслом от стола. Хватает Вермана и рывком усаживает к себе на колени. - Нет... Черт!.. Рома... - он утыкается носом в его плечо и с чувством обнимает. - Эй... Полегче, задушишь... - с тихим смешком. Прижимает к себе сильнее, давая понять, что некоторые части тела уже находятся в полной боевой готовности. Это обстоятельство радует Максима. Значит... Ничего не изменилось? - Ты долго еще тут?.. - шепчет он, закусывая нижнюю губу. - Я... Давай поедем к тебе... - Я уже закончил, - Роман решительно хлопает крышкой ноутбука. 5 Оказывается, эти огромные апартаменты на сорок каком-то этаже Роман приобрел почти сразу, как перебрался из Питера. Чтобы больше не снимать номера в отелях, пояснил он. Ну, и с перспективой совместного проживания с Максимом, как только тот соизволит сменить гнев на милость. Если бы Верман знал, какая роскошь его ожидала все это время, то созрел бы для близких отношений гораздо раньше. - Нет уж, лучше так. Теперь я могу быть уверен, что ты со мной честен, - Роман с обворожительной улыбкой в тридцать два идеально ровных зуба толкает его на огромную кровать. Свет в спальне кажется совершенно лишним, и поэтому остается невключенным. Сквозь огромные окна от пола до потолка искрящейся круговертью врываются ночные огни никогда не спящего города. В сизом полумраке две фигуры переплетаются в пульсирующий узел из плоти и крови. - Нет, Рома... На этот раз все сделаем по-моему. - Это как? - Зервас насмешливо выгибает бровь, одновременно резкими размашистыми движениями вырывая хрупкое тело Максима из его полуоблегающих стильных шмоток. - Сейчас узнаешь. Лубрикант. Длинная веревка, разрезанная на три ровные части. Ремень из собственных брюк. - Раздевайся, - приказывает Максим настолько строго, насколько может. - И ложись, - кивает на кровать. Его лицо светится соблазнительной похотью. - У нас БДСМ-вечеринка? - Роман подчиняется, сбрасывая одежду и удобно устраиваясь на постели. - Не совсем... - шепчет Верман, улыбаясь обманчиво ласково. - Пожалуйста, обещай, что не будешь ничему сопротивляться, - наклоняется. - Ведь мне с тобой не справиться, Ром... - тот кивает в знак согласия, заинтригованный внезапными фантазиями партнера. - Спасибо... - обвивает его шею ремнем и затягивает, звеня пряжкой. Крепко, но не сильно. После привязывает к импровизированному ошейнику один конец веревки, а другой - к кованному изголовью кровати. - Что ты задумал? - как и обещал, Роман не оказывает сопротивления, но где-то в подсознании проскальзывает мысль, а не вознамерился ли Верман придушить его? - Мне нужно... Чтобы ты... Встал... Ну... Секунда неловко молчания - затем Зервас понимает, что от него требуется, и без лишних уточнений, он встает на четвереньки спиной к Максиму. - Делай, что хочешь, - он понимает, по какому сценарию должны развиваться события и просто принимает данность. Это не сложно, если человек по-настоящему нравится. Стоять раком неудобно. И непривычно. Особенно, когда запястья крепко привязаны к голеням. Пальцы Максима, обмазанные смазкой, осторожно проникают внутрь тела Романа и начинают медленно двигаться. Он делает это настолько деликатно и мягко, что Зервас, никогда прежде не оказывавшийся в положении снизу, начинает получать от процесса удовольствие. Горячий член готов вот-вот проскользнуть в пульсирующую темноту. Ладони осторожно опускаются на бедра, тонкие пальцы вжимаются в кожу. Максим склоняется и покрывает спину цепочкой влажных поцелуев. Роман закрывает глаза, наслаждаясь его искренней чувственностью. - Не останавливайся... - тихие, но уверенные слова поддержки. - Не собирался... Вспышка боли. Роман закусывает край подушки, но не произносит ни звука, терпеливо дожидаясь момента, когда станет с Максимом единым целым. Тяжелое дыхание. Пот, проступивший на лбу. Черт подери! Оказывается, это, действительно больно... Неспешные движения начинают постепенно плавить сознание. Зервас расслабляется, проваливаясь в невесомость. А что, можно не долбить беспощадно?! Когда собственный член оказывается в ладони Максима, вздрагивает. Пальцы обвивают горячую плоть и в такт движениям начинают поглаживать ее вверх-вниз. Он быстро становится большим и твердым, как камень. Как же внутри тебя узко, Ром... ТАМ все такое нежное и пылающее... Максим движется, будто в танце, ловит нужный ритм, проникает глубоко и, кажется, достигает ТОГО САМОГО сокровенного места, которое заставляет Романа тяжело дышать, инстинктивно двигаясь навстречу, невзирая на сдавливающий горло ошейник и начинающие неметь руки. - Нет, Рома... Нет, - Верман улыбается, чувствуя как член Зерваса напрягается сильнее и подрагивает в ладони. - Еще рано, - он давит тремя пальцами в «точку на миллион», расположенную в глубине лобково-копчиковой мышцы, не позволяя кончить. Роман судорожно выдыхает, подавляя раздражение от незавершенности дела. Но по прежнему не произносит ни слова. Максим, выждав несколько секунд, снова начинает дрочить ему. Затем, когда Роман начинает выходить на финишную прямую, вновь обрывает удовольствие. Так повторяется несколько раз. - Господи, Макс! - в итоге он не выдерживает и рычит в подушку. - Дай уже мне кончить, твою мать!.. - Аха-х!.. - тот мелодично смеется, упиваясь собственной властью. - Умоляй меня, и может быть я позволю. Наконец судорога оргазма сгибает его пополам - и Максим без всякого стеснения спускает в Романа. Все без остатка. Едва стоя на ногах, он поспешно отвязывает Зерваса. Роман опрокидывает Макса на кровать. Бесцеремонно закидывает его ноги себе на плечи и без всякой жалости вламывается твердым стояком во влажную от пота задницу. Тот успевает только ахнуть и широко распахнуть глаза. - Дай мне кончить, сучка! - хватает за талию, грубо приподнимает и начинает качественно выебывать так, что у Максима, наверное, будет сотрясение мозга. Но его все устраивает. Верман цепляется руками за прутья изголовья кровати, откидывает голову назад, так, чтобы полупрофиль выгодно и привлекательно смотрелся в сумраке, закрывает глаза, приоткрывает влажные губы. Языком тела - расслабленной позой, податливостью, покорностью, тихими грудными стонами - Максим позволяет Роману понять, что отдается целиком и полностью в его безграничную власть… 6 Утро четверга. Холодный проливной дождь. Температура воздуха - плюс десять. Ветер северный. Унылые улицы. Унылые лица прохожих. Все это - лишь предзнаменование дурных известий. Но никто, конечно, не обращает внимания на такие мелочи. В районе одиннадцати часов в офис прибывает следственная группа по уголовным делам. Трое сотрудников правоохранительных органов в штатском. Как на подбор. Рослые, крепкие, невыразительной наружности. Формально вежливые, как хорошо выдрессированные бультерьеры, ожидающие команды «фас!». Быстро, будто куда-то спешат, предъявляют секретарше удостоверения личности и просят оперативно собрать руководящий состав в конференц-зале. Никто даже предположить не может, с чем пожаловали нежеланные гости. Рабочий процесс прекращается. По опенспейсу проносится волна шепота, носящая разные домыслы. Дверь в переговорном помещении наглухо закрывается. По ту сторону оказываются все топ-менеджеры. И сотрудники полиции. Они начинают спрашивать, кому что известно о деятельности Валерия Константиновича Вермана вне стен компании. Были ли у него враги. Недоброжелатели. Особо завистливые конкуренты. С кем он контактировал, развивая политическую деятельность. И еще миллион вопросов, которые создавали жуткую угнетающую атмосферу. Менеджеры, разумеется, пребывали в полном неведении относительно того, что творилось в жизни генерального директора за фасадом большого бизнеса. - Извините, господа, но к чему эти вопросы? - Роман, заместитель генерального директора, теряет терпение и стремится форсировать события. Он не из тех, кто умеет ждать. Остальные замолкают. - Если вы объясните, что происходит, то, возможно, нам будет проще помочь вам. - Полагаю, вы - Роман Александрович Зервас? - невозмутимо интересуется один из дознавателей. Тот утвердительно кивает. - Хорошо. Задержитесь. Присутствуют ли здесь родственники Валерия Вермана? - Да. Я его сын, - глухо отзывается Максим, не слыша собственного голоса из-за сердца, ухающего совой в грудной клетке. У него очень плохое предчувствие. - Я его дочь, - подхватывает Наташка и с вызовом, гордо вздернув подбородок, делает шаг вперед. - Вас я также попрошу остаться. Остальные - покиньте помещение. То, что они втроем слышат дальше, походит на какой-то сюр... Сегодня около трех часов ночи на единый номер 112 поступило сообщение о возгорании частного дома по адресу такому-то. Согласно полученной информации владельцем являлся Верман Валерий Константинович, которого сотрудники МЧС обнаружили мертвым в спальне на первом этаже. Причина смерти: отравление угарным газом. Судя по положению тела, жертвой была предпринята неудачная попытка покинуть помещение. Из одежды на Валерии Константиновиче было надето только нижнее белье. Вероятно, на момент возгорания тот еще спал. Предварительной причиной пожара считается поджог, однако точнее будет известно после всех проведенных экспертиз. Поскольку тело погибшего практически не получило увечий, его возможно опознать. Для этого Максиму и Наталье Верманам следует проехать с сотрудниками полиции в морг, а затем подготовиться к допросу. Зервас выражает желание также присутствовать на процедуре опознания как «близкий друг семьи». Ему дозволяется. Если Роман и расстроен, напуган, взбешен и т.п., то по нему это не заметно. Впрочем, с чего бы ему переживать... Чего не скажешь о Максиме с Натальей. Они только что потеряли единственного из оставшихся родителей, каким бы хреновым он ни был... Роман кладет руку на плечо Максиму, очевидно, желая тем самым оказать моральную поддержку, но тот нервно сбрасывает ладонь и злобно глядит на него исподлобья. Это ты сделал?! Шокированный подобной реакцией, Зервас качает головой, полностью отрицая свою причастность. 7 Процедура опознания была быстрой, но крайне выматывающей. Всего несколько дней назад все поздравляли Валерия Константиновича с юбилеем, а теперь... Теперь наступает четкое осознание того, что это был его последний день рождения. И других больше никогда не будет. Максим, который всю жизнь имел массу претензий к методам отцовского воспитания, внезапно осознал, что сейчас не испытывает никакой злости на него. Никаких обид. Ничего. Кроме острого, разрывающего душу чувства полной необратимости, вины и оголтелого отчаяния. Каким бы дурным ни был этот человек, он прежде всего был отцом, заботившимся о благополучии собственных детей. По-своему, как умел, как мог... А они с Наташкой не сумели за несостыковкой характеров усмотреть главное. Валерий Константинович любил их. Наверное... Максим склоняется к посиневшему телу, лежащему на прозекторском столе, и шепчет на ухо: - Прости, папа... - чувствует слабый запах гари, исходящий от спутанных волос. Горячие жгучие слезы катятся по щекам. Ему хочется кричать воплем раненного зверя, загнанного в угол, но он не произносит больше ни звука. Наташка, напротив, заходится в громких рыданиях. Роман обнимает ее, она с благодарностью утыкается носом в его широкую грудь. На лице Зерваса - отсутствующее выражение. Кажется, он тоже ошеломлен произошедшим, но Максим не верит в его искренность. Зервас в прошлом - матерый рейдер. В настоящем - бизнесмен, которому пообещали «полцарства в придачу», если он сумеет найти с Максимом общий язык. Отцу было достаточно одной фотографии, чтобы запустить механизм по слиянию компаний. Он настолько доверял Роману? Но почему? А Роман... Мог ли он сделать вид, что его устраивают условия сделки, а затем убрать Валерия с дороги, чтобы стать единоличным владельцем всей империи Верманов? Что же теперь ему мешает избавиться от Максима и Наташки, как от прямых наследников? - Убери от нее руки, Зервас, - Максим подходит к сестре, грубо вырывает ее из объятий Романа и по-собственнически прижимает к себе. Теперь она - единственный родной человек, который у него остался. - И проваливай. Пока можешь. - Максим... - осторожно произносит тот так, чтобы не давать следователю, внимательно наблюдавшим за ними, лишней информации для размышления. - Я понимаю, ты убит горем, это ведь твой отец, но... - Не строй из себя святошу, мать твою! - злобно выкрикивает Максим. Так громко, что все присутствующие вздрагивают. Затем он благоразумно понижает голос и цедит сквозь зубы: - Мы-то с тобой знаем, кому его смерть была выгоднее всего. Но не переживай, Ром, - еще тише, так, чтобы мог услышать только он: - Я не сдам тебя. По одной простой причине. Догадываешься, по какой? - Догадываюсь, - Роман старается сохранять хладнокровие, и это стоит больших усилий: - Но ты ошибаешься. Я не убивал твоего отца. Мстить мне не имеет смысла, потому что настоящий злоумышленник все равно останется безнаказанным. Ну, и в поддержание темы... - Он холодно и совсем недружелюбно улыбается, - С тем же успехом это мог сделать и ты, - с удовольствием наблюдает за тем, как лицо Максима заливает краска кипучего гнева, - Думаю, нет нужды озвучивать мотивы? - Ублюдок!.. Максиму очень хочется приложить его голову об стену, но присутствие следователя и судмедэкспертов немного охлаждает пыл. 8 Допрос проходит в напряженной обстановке. С каждым - с Максимом, Натальей и Романом, - беседуют отдельно. Максим опасается, что Роман расскажет об условиях сделки, которые им обоим навязал отец. Роман опасается того же самого со стороны Максима. Но оба, словно сговорившись, ничего не сообщают следователю по этой теме. Просто две компании решили инициировать дружественное слияние. Ничего особенного. Такие вещи происходят сплошь и рядом. Наталья вообще не особо в курсе деталей этого процесса, и ничего полезного рассказать просто не может. Через три часа всех отпускают. 9 Пятница становится днем траура. Роман берет на себя обязанности генерального директора. Его секретарша занимается обзвоном: организация похорон, заказ панихиды и поминального обеда, приглашение гостей - все тех же важных и влиятельных персон, которые недавно присутствовали на юбилее Валерия Вермана. Максим и Наталья связываются со всеми более-менее близкими родственниками, выслушивают километры соболезнований, в искренность которых не верят. В офисе царит угнетающая обстановка. Телефон в приемной Валерия Константиновича не затыкается ни на минуту: звонят все, кто в состоянии набрать номер. Выражают соболезнования детям. Возлагают надежды на дальнейшее сотрудничество и на то, что компанию возглавит Максим Валерьевич, а не какой-то чужак. Настоятельно просят обращаться, если потребуется какая-то помощь с организацией похорон. И прочее, и прочее. 10 Солнечные лучи проникают сквозь большие арочные окна под самым куполом и свет мягко бликует на кресте иконостаса. Медленно перемещается, стелется по богато украшенному алтарю, затем проливается на пол, нежно и неощутимо касаясь кончиков туфель. Максим заворожено наблюдает за размытыми отблесками солнца, растекающимися невесомой рекой под его ногами. Этот мягкий золотой поток почему-то уносит его далеко в прошлое. Напоминает о детстве, о тёплом августе, о переливающихся отблесках ясного полудня на озерной глади, об аромате свежескошенной травы. О спокойствии и умиротворении, которое он всегда испытывал, когда мама привозила его с Наташкой в деревенскую глушь погостить у деда и бабки. Ничего этого нет. Давно нет. Растворилось в стремительно пролетевшей веренице лет. Бесполезных. И бездарно растраченных. По щекам Максима катятся слезы. Нет, он не оплакивает утрату отца. Он оплакивает утрату беззаботной жизни, вместе с тем отчаянно стыдясь собственного эгоизма и малодушия. 11 Последняя воля Валерия Вермана, изложенная в завещательных распоряжениях, волновала очень многих: СМИ, городскую администрацию, партнеров по бизнесу, прямых наследников, иных родственников и, разумеется, Романа Зерваса, хотя тот и не рассчитывал на то, что Валерий Константинович станет корректировать документ в его пользу. Он и не стал. Наследником бизнеса, квартир, домов, машин, денежных средств и прочих благ становится Максим. Наталья получает в свое распоряжение кое-какую недвижимость и солидную денежную сумму. Что-то перепадает брату Валерия и иным более-менее близким родственникам. Отца больше нет. ...И если подумать, то на самом деле, Роман бы ничего не выиграл от смерти Валерия Константиновича - сейчас для него все складывалось лучшим образом: бизнес крутился, личная жизнь налаживалась... 12 - Извини меня, Ром... - Максим возвращается из офиса даже позднее, чем Зервас. В апартаментах на сорок-каком-то этаже царит темнота и тишина. И только пары крепкого алкоголя, тяжелым облаком повисшие в спертом воздухе, намекают на то, что Роман, все-таки, дома. Максим тяжело вздыхает. Щелкает выключателем. Вешает пальто на плечики в прихожей. Разувается. И бесшумно проходит в гостиную. Это самая большая комната с почти панорамным видом на город. Оглядевшись, Верман замечает пустую бутылку виски на журнальном столике. Рядом со столиком располагается диван. На диване лежит Зервас, словно опрокинутая скульптура. Неподвижная, беспомощная и отверженная. - Рома... - Максим присаживается рядом с ним. - Ты меня слышишь? - Слышу, - он старается, чтобы слова звучали внятно. - Я думал, ты спишь... - пристально и тревожно вглядывается в напряженное лицо Романа. Если он пил для того, чтобы расслабиться и забыться, то принятой дозы явно недостаточно. - Нет. - Рома, прости за те слова... Я знаю... Я знаю, что ты ни при чем... Это были эмоции... Просто эмоции... Я сожалею... Я ни в чем тебя не обвиняю и не подозреваю... - тихо произносит Максим. - О! - язык плетется, но ход мыслей безжалостно точен. - Неужели ты готов продолжать общение с «подозреваемым номер один» для того, чтобы он никуда не слился и не бросил, как крыса, твой тонущий корабль? - имеет ввиду, конечно же, компанию, генеральным директором которой, согласно последней воле Валерия, стал Максим. - Ведь тебе до смерти страшно, что ты не справишься ОДИН. Ты готов так унижаться? Вести бизнес с убийцей своего отца? - с едкой усмешкой. Обиделся, блядь! Нежный какой!.. Верман с трудом подавляет желание врезать Роману что было дури за все выплюнутые им слова. За полное отсутствие эмпатии и за неумение слушать. С чего он вообще вдруг решил пострадать и нажраться? Даже он, Максим, несмотря на свою любовь к крепенькому, ни разу больше - с самых поминок - не приложился понюхать пробку. - Рома, ебтвоюмать! - поднимается и с силой пинает его в бок. - Вынь хуй из ушей! Я только что извинился и сказал, что не считаю тебя виноватым! Черт подери! Херово сейчас мне, а я должен возиться с тобой, убеждать тебя, успокаивать, потому что ты, ВЕЛИКИЙ ТЫ... Да, блядь, я даже не знаю, что творится в твоей башке! Сдерживая рвущееся наружу бешенство, он направляется в гардеробную. Достает свой чемодан и начинает кидать туда все свои шмотки. Какие попало, без разбора. - Если всей твоей силы духа хватает только на понты, то иди ты к черту, Зервас. Без тебя справлюсь. Незаменимых нет, в конце концов! Он говорит еще что-то. И еще. Даже не замечает, как язвительные и обидные слова с переходом на личности вылетают из его рта, словно пули из автоматического оружия. Он даже сам себя не слышит. Ему все равно. Поэтому когда пустая бутылка из под виски с глухим хлопком разлетается об стену всего в нескольких сантиметрах от его головы, он настолько пугается, что теряет дар речи. Инстинктивно шарахается в сторону, запинается за чемодан, путается в разбросанных по полу шмотках и с грохотом падает на пол, зацепив подставку с вазой, в которой мирно росла пышная пальма. - Закончил истерику? - подняв голову, Максим видит над собой Романа, который протягивает ему руку, - Если да, то вставай. - ... - тот нерешительно подает дрожащую ладонь, и Зервас рывком поднимает его на ноги. Прижимает к себе и крепко обнимает. Максим, чувствуя, что буря миновала, внезапно для самого себя заходится в спазматических рыданиях, уткнувшись в широкое плечо. - Прости меня... - Ты тоже меня прости, Макс, - примирительно шепчет, поглаживая по голове. - Я также не считаю тебя виноватым. Какое-то время они молча стоят посреди осколков, одежды и перевернутой пальмы. - Почему ты напился?.. Это не похоже на тебя... - осторожно интересуется Максим. - А разве я пьян? - усмехается. Несмотря на выжратый пузырь вискаря в одно рыло, Роман, действительно, твердо стоит на ногах и по-прежнему крепок и собран. - Нет... Но... - сам факт прикладывания Зерваса к бутылке настораживает. Что должно было произойти такого, чтобы Роман захотел ...забыться подобным образом? - Я расскажу тебе обо всем, когда соберу неопровержимые доказательства. А пока просто ни о чем не спрашивай. Обещай мне, - коротко и с чувством целует. - Ты... Ты что-то знаешь про отца?!.. - Максим встряхивает его за плечи. - Говори! Скажи, пожалуйста!!! - Возможно, но я не уверен. Наберись терпения, - напряженно вздыхает, - Сейчас нам нужно держаться вместе: приезжаем в офис вместе, возвращаемся также вместе. Один никуда не ходишь, понял, - серьезно и непреклонно произносит Роман. Максим согласно кивает в ответ, - Я не желал зла твоему отцу. И не меньше тебя хочу понять, что все это значит. Однако Роман уже почти знает ответ на этот вопрос. И Максиму он совсем не понравится. - Хорошо... Я верю тебе… 13 Особняк Олега Мертвого находится в области, в ста десяти километрах от города. Шикарный дворец из стекла и бетона. Будто хрустальная гробница. Располагались владения глубоко в лесу. К территории вела отсыпанная щебенкой дорога без всяких опознавательных знаков. Такая, чтобы не вызывала интереса. По ней нужно проехать еще восемь километров на север, петляя между островками густой поросли лиственных деревьев. Затем - упереться в наглухо запертые массивные кованные ворота. За ними - пост охраны. Двое караульных с автоматами на перевес тяжелой поступью выходят навстречу. - Роман Зервас, - непринужденно протягивает смурным молодчикам документы, удостоверяющие личность. - У меня встреча с Мертвым на двенадцать ноль-ноль. - Выйдите из машины. - Конечно. Процедура обыска. Быстрая, но тщательная. Навык отработан. Мобильный металлодетектор. Тактильный контакт. Досмотр содержимого сумки и транспортного средства. Роман остается спокойным: знает, никто ничего не найдет. Просто потому, что на эту встречу он не взял никаких средств для защиты или нападения. Сегодня он пришел просто поговорить. - Проезжайте, - слегка разочарованно цедит сквозь зубы пограничник местного разлива и возвращает водительские права Зервасу. Тот садится в машину, поднимает стекло, и, дождавшись, пока неторопливые бойцы откроют ворота, чинно въезжает на территорию загородной дачи-крепости Мертвого. Под колесами снова шуршит гравий. Возле парадного входа черную «бэху» встречают еще двое бдительных охранников. Еще раз проверяют документы и производят повторный ритуал досмотра. Очевидно, на тот случай, если их коллеги на КПП не заметили различий между фотографией и оригиналом. Или пушку, заткнутую в трусы, приняли за невербальное приветствие. Этот блок-пост Зервас также проходит без заминок. Роману указывают, где можно припарковать машину, а затем провожают до крыльца. - Проходите, вас встретят, - коротко бросает один из охранников, быстро теряя интерес к гостю. Он отходит на несколько шагов и закуривает. Роман поднимается по белоснежной мраморной лестнице. Не успевает нажать кнопку звонка - входная дверь уже бесшумно отворяется. За ней - молодой человек, одетый в элегантный костюм. - Добро пожаловать, господин Зервас. Олег Владимирович ожидает вас, - одаривает широкой, но совершенно ненастоящей улыбкой. Будто кукла. Кланяется. И сторонится, пропуская Романа в просторный холл. Что-то не так с этим пацаном. Но что? Вроде бы все идеально. Манеры. Воспитание. Дикция. Экстерьер. Дорогие вещи... Но что же так диссонирует с показной безупречностью? - Я сопровожу вас до его кабинета, - мальчик-кукла поворачивается к нему изящной спиной и, плавно, как призрак, движется куда-то в глубину коридора. Вот что не так!.. Роману отчего-то становится не по себе. Глаза пустые. Будто бы жизнь из этого тела давным-давно исчезла. Молодой мажордом двигается словно робот - правильными точными и почти механическими движениями. Говорит также. Без тени эмоций. Оттенков в голосе. Ровно. Холодно. Нейтрально вежливо. Безразлично. Его улыбка пуста. Почти как у самого хозяина... На какую дурь Мертвый посадил прислугу? Едва ли Роману действительно хочется знать ответ на этот вопрос. 14 Рабочий кабинет. Все, абсолютно все здесь обставлено в строгом классическом стиле. Скрупулезно подобранные детали, цвета, фактуры и какие-то крупные растения в напольных горшках. Даже выцветший гобелен на стене с унылой сценой охоты не портит обстановку. Единственным вопиющим несоответствием является сам Кощей Бессмертный, неведомо как вклинившийся в эту реальность. - Не буду делать вид, что удивлен твоему визиту, Рома, - Мертвый восседает в кожаном кресле за рабочим столом. Его пальцы быстро, словно пауки-альбиносы, стучат по клавиатуре, набирая кокой-то текст. Бесцветные волосы распущены. На худые плечи накинут халат бледно-голубого цвета с вышивкой из синего люрекса. Роман ничего не отвечает. Лишь холодно улыбается. Уголки губ будто сводит судорогой. Он не может не улыбаться, не казаться спокойным, не соблюдать правила светского этикета. Иначе, наверное, едва ли выйдет отсюда живым. Потому, что единственное, что Зервас хочет сделать сейчас - оторвать голову Мертвому и притащить ее за белые волосы на могилу Валерия Вермана качестве компенсации морального ущерба. Если после смерти Валерия Роман еще сомневался. То после того, как через пару недель полиция обнаружила Натальиного мужа-путешественника, зарезанным в собственной палатке, он всерьез задумался. И пока специально подкупленные и обученные люди копались с расследованием обстоятельств смерти Вермана, Зервас все размышлял. Если все ЭТО - не совпадение, то какова логика действий? Наташкин муж едва ли представлял собой какую-то ценность: ни денег, ни мозгов, ни особых талантов. Значит, причина в другом. Убийство Вермана должно было напугать всех и вся, выбить почву из-под ног его домочадцев, коллег и партнеров по бизнесу. Несчастный случай был не так уж старательно инсценирован: кому-то очень хотелось, чтобы все узнали о том, что нелепой случайностью эта кончина никак не являлась. Были опрошены ВСЕ, с кем когда-либо контактировал Валерий Верман. И полицией - по закону. И людьми Зерваса старой закалки - «по понятиям». И ничего, за что можно было зацепиться, не обнаружилось. Да, у Валерия имелись недоброжелатели, претензии которых носили, скорее, личный характер. Но такие ссыкуны едва ли бы взялись за организацию заказного убийства. Им проще было стребовать бабла и угомониться на время. В чем они, в общем-то и признались, стоило чуток надавить. Бизнес-партнеры прикидывались няшечками, и все как один утверждали, что им смерть Вермана экономически невыгодна - все процессы давно отлажены, работали как часы. С оплатой дебиторской задолженности, если таковая образовывалась, также проблем не возникало. С частными хозяйствами, которые изготавливали «домашний», «экологически чистый» или «фермерский» продукт также никаких разногласий никогда не было. В городской администрации Верман являлся почетным и желанным гостем, со всеми поддерживал хорошие отношения. Финансировал проекты по улучшению внешнего вида фасадов жилых домов и повышению общей привлекательности города для туристов. Как ни крути, официальная картинка складывалась из золотых лугов, пони и радуг. От безысходности следствие начало прорабатывать какие-то фантастически версии с тайными любовницами, необычными пристрастиями самого Валерия и даже о попытке суицида. В эту дичь Роман почему-то не верил, хотя знал Валерия не так уж давно и хорошо, но впечатление тот производил вполне... Консервативного человека с традиционными ценностями. Разве что, ради сохранения бизнеса у него все средства были хороши... Но Наташкин мужик... Кому он, на хрен, вообще понадобился? Случайным бухим попутчикам, которые вознамерились опустить его на последние гроши и котелок с бульоном из кубиков? Допустим, все же совпадение... Все порой оказываются не в то время и не в том месте. Так думал Роман до тех пор, пока Анастасию, жену Максима, не сбили прямо на пешеходном переходе. Неопознанный автомобиль без номеров на полной скорости въехал в толпу людей, в это время спокойно пересекавших проезжую часть на разрешающий сигнал светофора. Сложно утверждать, что целью была именно Настя, поскольку вместе с ней пострадало еще пять человек. Двое из них, включая жену Макса, скончались на месте от полученных травм, несовместимых с жизнью. Когда же безмерно любившая мужа Наталья внезапно решила шагнуть из открытого окна и пролететь птицей с подбитыми крыльями двадцать этажей без остановок, дело начало принимать совсем дурной оборот. Схема такова: кто-то очень методично убирает лишних людей из семьи Верман. Причем таким образом, чтобы подозреваемые отсутствовали или их не удавалось бы установить. Возможно, и он, Роман, сегодня-завтра окажется таким же лишним? Кто знает? Отдай мне Максима Вермана. Нет, извини, Олег. Олег Мертвый не терпит отказов. Каждый такой редкий случай он запоминает на всю жизнь, и потом находит способ отыграться. Поставить на место оборзевших вольнодумцев. И, в итоге, получить свое. Ситуация полна неопределенности. На всякий случай Зервас отходит от окна, чтобы его не сняли выстрелом из СВД, и присаживается на диванчик, находящийся у стены с гобеленом. Надеюсь, за ним нет тайного хода? Если цель - он сам, то для Мертвого гораздо проще и быстрее будет решить все с помощью договоренностей. - Поговорим? - низкий голос диссонирует с хрупкой внешностью. - Поговорим, - цедит сквозь зубы Роман. - Кто из нас следующий: я или он? - имеет в виду Максима. Олег улыбается. Устало и на этот раз почти по-настоящему. Поднимается из-за стола. Присаживается на тот же диванчик, по-девически подогнув под себя ноги. Сквозь полоску расшитого голубым золотом халата Зервас замечает тонкие щиколотки, ровные ступни и высокие взъемы, опутанные вензелями темных вен. Словно бы Мертвый занимался балетом, а не руководил заводами ВПК. Безоружный, но кажется опасным. Как ядовитое растение, которое лучше не трогать руками. - Не имею ничего против вас обоих, - прикрывает глаза. Светлые почти прозрачные ресницы подрагивают. - Но Максим станет моей собственностью. - И какие на него планы? - Роман с трудом сдерживает эмоции. Все, что касается Макса, выводит его из равновесия. - Ты обратил внимание на дворецкого? - бездушно интересуется тот. Роман кивает, чувствуя, как холодеют руки. - Все, кто работает в моем доме породисты, как псы, приобретенные из лучших питомников. Я не пользуюсь услугами специализированных агентств, обеспечивающих персоналом, потому, что он недостаточно хорош. Неприятно смотреть... Все эти мальчики, которые соглашаются работать на меня до потери товарного вида, совершеннолетние и принимают решения самостоятельно. Нередко они изначально нездорово амбициозны и сами отказываются от родственных связей, как от балласта. Рассчитывают быстро разбогатеть и жить ни в чем себе не отказывая. Но есть и другие. Такие, которые вписываются в корпоративный стиль по экстерьеру, но совершенно не имеют никакой мотивации служить. Их приходится освобождать от тянущих на дно уз. К сожалению, процесс адаптации бывает достаточно тяжелым. Но я не могу отказать себе в обладании красивой вещью. - Понятно... - выдыхает Роман, имея сейчас только одно желание: раздавить череп Олега голыми руками. - То есть, Максим тебе нужен в качестве лакея, повара, горничной или секретарши, так? - Эти должности уже заняты. Мне нужен постоянный партнер для секса. Предыдущий, Виталий, скончался от передозировки наркотиками. Мои медики не успели его откачать, - с сожалением вздыхает Олег, - Чтобы сделать его покладистым, приходилось каждый раз колоть героин... Твой Максим... Очень похож на Виталия, и потому я хочу получить его, чтобы начать все заново, не повторяя прошлых ошибок. - Мертвый, ты совсем охуел??! - Зервас почти задыхается от ярости и, презрев все правила светского этикета хватает Олега за воротник халата. Из-за гобелена - как он и ожидал - тут же выскакивают четыре вооруженных человека. Однако Роман не обращает на их присутствие никакого внимания, - Ты лишил его всех близких людей! - Олег лениво вскидывает руку, давая понять бойцам, что геройствовать пока не нужно. - И если он узнает, что их смерти на твоей совести, никаких условий не будет достаточно, чтобы он остался с тобой. - «Если», - полусонно улыбается Олег. - Что? - Роман выгибает бровь, ему вдруг кажется, что он общается с шизофреником, до которого едва доходит смысл услышанного. - «Если», - повторяет, - Если узнает, Рома, - ледяные пальцы обхватывают пылающие жаром запястья. - А если нет, то примет любую мою помощь, не так ли? Особенно, если тебя не будет рядом. - Не делай этого... Давай договоримся. Хочешь, забирай мой бизнес. Я новый организую. Хочешь, назови сумму - выплачу. Найду кого-нибудь похожего на твоего любовника, - медленно, будто между прочим, Роман осматривается. Против него четыре вооруженных человека в бронежилетах. Настоящий спецназ. А он... Он, как порядочный, пришел решать дела в логово змеи безоружным и беззащитным, полагая, что чистота помыслов заставит Олега отнестись ко всем просьбам с уважением. Дебил! - Видишь ли, Рома... - устало вздыхает Мертвый и томно откидывается на подлокотник диванчика, обнажая белоснежное бедро. - Меня не волнует, насколько важен и дорог тебе Максим и что ты можешь предложить взамен. Меня интересуют только собственные желания, которые я привык реализовывать. Иными словами... - Олег приподнимает руку. Роман и бойцы напрягаются. Все знают, что за этим последует. - Мы не сможем договориться. Мне от тебя ничего не нужно. Отдать Максима я попросил из вежливости, ведь я воспитанный человек. Но, по большому счету, могу обойтись и без твоего содействия. Щелчок пальца - и четверо бойцовских пса срываются с цепи, кидаясь на Романа. - Не убивать. 15 В офис Роман так и не возвращается. На телефонные звонки не отвечает. Максим волнуется. И если днем беспокойство еще не кажется таким докучающим, то к вечеру оно перерастает в настоящую панику. Около десяти Верман снова садится в машину и приезжает в офис. Проверить. Вдруг Роман решил потрудиться и просто забыл сообщить? Но в офисе царит гробовая тишина. Охранник на ресепшн сообщает, что все разъехались около восьми. Что делать дальше Максим не знает. Где еще искать Романа - тоже. Возвращаться домой? Но почему-то теперь пустая квартира на сорок-каком-то этаже кажется чужой и совсем небезопасной. 16 В круглосуточном супермаркете Верман покупает бутылку водки, два стеклянных стопарика и половинку черного хлеба в нарезку. Кладбище находится на окраине города. И в это время суток здесь нет вообще никого. Ни птиц. Ни кошек. Ни собак. Ни даже сторожей. Могилу отца Максим находит достаточно быстро, подсвечивая путь фонариком от мобильного телефона. Ему совсем не страшно. Напротив, сейчас это место кажется самым безопасным, поскольку здесь его наверняка никто не станет искать. Если верить паранойе Романа, который убежден, будто за ними кто-то наблюдает и все смерти не случайны. Он протискивается сквозь ворох цветов - искусственных и настоящих, сквозь венки внушительных размеров - к памятнику. - Здравствуй, папа... - Максим совсем невесело улыбается. - Так тупо, что мы можем разговаривать только после твоей смерти... Теперь-то ты меня слушаешь... - последние слова будто уносит ветер, так тихо они звучат. На порожек надгробного изваяния среди потухших лампадок он ставит наполненную стопку водки и накрывает ее куском хлеба. Наливает себе. Чокается и залпом опрокидывает в себя ядерное пойло, закусывая оставшимся ломтем. Фонарик на телефоне выключается - и мир вокруг погружается в кромешную черноту. Максим садится прямо на землю и прислоняется спиной к ледяному граниту. Закрывает глаза и прислушивается к шелесту листьев. Затем выпивает еще одну стопку. И еще. И еще сколько-то, пока не начал хлестать водяру из горла. 17 Голова идет кругом. Максим уже не может подняться на ноги самостоятельно, и рядом не оказывается Романа, чтобы снова транспортировать в теплую постель их общей квартиры. - Где же ты, идиот?.. - Максим с трудом находит в кармане пальто телефон и смотрит на экран. Время два часа сорок восемь минут. Пропущенных звонков - ноль. Сообщений - ноль. Блядь!.. Рома... Ты там охуел вконец?! Или с тобой что-то случилось?! Верман по-прежнему сидит, откинувшись спиной на памятник. Он не чувствует холода и надеется, что святая водка на освященной земле кладбища не даст ему подхватить пневмонию от переохлаждения. Какое-то время Максим слышит только шелест ветвей деревьев. Но внезапно ему начинает казаться, что ушей доносятся и другие звуки. Как будто бы ...шаги в темноте. Листья, шуршащие под чей-то острожной поступью. Рома?! Верману хочется позвать его по имени, но остатки здравого смысла заставляют промолчать. Нет... У Ромки тяжелый шаг, как у медведя. А тут... Будто крадется кто-то... Это не он... Кто-то другой. На мгновение Максиму делается жутко. Кто может гулять между могил глубокой ночью? Либо бомжи, либо торчки, либо тупые подростки. Либо случайный прохожий... Либо... И пятое «либо» Максиму нравится гораздо меньше остальных. ОНИ идут за мной... Но кто эти «ОНИ» не имеет ни малейшего понятия. Инстинктивно он сползает ниже, зарывшись в горы кладбищенских цветов, предназначенных Валерию Константиновичу. Папа! Слышишь... Папа, пожалуйста, сделай так, чтобы это не за мной... Пожалуйста! Но папа теперь представлял собой массу свежего перегноя, упакованную в дорогой гроб, который закопан на глубину в два метра. И никакого чуда произойти не может. Как бы не увещевали мошенники-экстрасенсы, помощи с того света никто никогда не дождется. Хотя бы потому, что ТОГО СВЕТА попросту не существует. Есть рождение, жизнь, смерть и разложение. И ничего сверхъестественного. Прикинусь пьяным в хламину... Не впервой. Может, и за мертвого сойду... Но настоящий Мертвый сейчас стоит напротив него и светит в лицо желтым, и будто бы немного согревающим, светом фонарика. Позади него возвышаются две крепкие фигуры. Невероятным усилием воли Максим заставляет себя молчать, продолжая изображать тело, изрядно перебравшее с алкоголем. Благо, доказательств в пользу этой версии хоть отбавляй. Олег Мертвый многозначительно улыбается, но не произносит ни слова. Только машет ребятам позади себя и отходит в сторону. Четыре мощные руки подхватывают Вермана и куда-то уносят. - Пусть земля вам будет пухом, Валерий Константинович, - с легким поклоном шепчет Олег. 18 На этот раз Максим очухивается вовсе не в номере гостиницы «Империал». Небольшая комната, меблированная так, словно сейчас на дворе начало двадцатого века, год этак тысяча девятьсот десятый. Темно-зеленые обои в мелкий цветочек, искусная лепнина на потолке - и похоже, не из пенопласта, как теперь делают, - люстра на длинной цепи. Стены высокие, метров шесть, точно... Значит, это не квартира, а дом. Возможно, отреставрированный особняк дореволюционной постройки. Или совершенно новый с фанатичным закосом под старину. Что это?!.. Это?.. Я?! Верман видит портреты человека, очень похожего на себя. Двойник наблюдает ото всюду: с комода, со столика, с книжных полок, даже с подоконника... Рамки разного размера... За стеклом - одно и то же очень красивое и очень грустное лицо. Нет, не я... Он пытается приподняться, и тут же изгиб локтя пронзает острая боль. Недовольно морщится, переводит взгляд и замечает иглу капельницы, введенную в вену. У кровати - стойка с двумя флаконами. Одна на двести пятьдесят миллилитров - уже пустая. Видимо ее влили, пока Максим спал. Другая на пятьсот миллилитров - раствор на самом на дне. Скоро закончится. Верман тянется к колесику на трубке, чтобы перекрыть поток. Затем отклеивает от кожи фиксирующую ленту и выдергивает иголку. Накрыв кровоточащую дырочку квадратиком давно высохшей спиртовой салфетки, найденной среди складок одеяла, сгибает руку, прижимая ее к телу. - Я удивлен, что вы не растерялись, Максим Валерьевич, - в комнату заходит незнакомый человек. Низенький, крепенький, приветливо улыбающийся. - Меня зовут Дивов Андрей Антонович. Я - личный врач Олега Мертвого. Он распорядился, чтобы я помог вам прийти в себя после того количества алкоголя, которое вы выпили. Кстати, сегодня ночью были первые заморозки. Вы не переохладились? Как себя чувствуете? - В-все х-хорошо... - неуверенно отвечает Максим, чуть или не с головой накрываясь одеялом. Страшно хочется отлить, но о местонахождении туалета поинтересоваться пока не решается. - Где я?.. - Так я же вам сказал... - удивился Дивов. Хотя нет, не сказал. Назвал только имя. Вздохнул. Придется пояснять. - Олег Мертвый... Это фамилия такая, - на всякий случай уточняет он, - Один из крупнейших бизнесменов России. Сейчас вы находитесь в его доме, расположенном далеко за городом. - И как же я тут оказался? - Максим старается сдержать дрожь в голосе, потому как все происходящее ему очень не нравится. Он с трудом вспоминает, как с кем-то встретился на кладбище и кто-то куда-то его забрал... А потом - темнота. - Вас нашли и доставили люди Мертвого. Вы были очень пьяны. И могли замерзнуть, если бы уснули на могиле своего отца. Не хотелось бы, чтобы Валерий Константинович прибрал вас к себе так скоро, - в мягком тоне Дивова угадывается более-менее искреннее сочувствие, которое Максим сознательно игнорирует. Его беспокоит лишь одна важная вещь. - Когда я смогу уйти? Дивов выдерживает паузу и по ее продолжительности Верман начинает подозревать, что все не так просто и Мертвый помог ему отнюдь не из гуманистических соображений. И правда... Что делали ЕГО люди ночью на кладбище рядом с могилой Валерия Константиновича? Следили за перемещениями Максима или совершали обход территории? Но зачем? Означало ли это, что этот Олег Мертвый причастен к смерти Валерия Вермана? А всех остальных? По какой причине? Конкуренция? Личные счеты? - Так что, Дивов, когда я могу уйти? - повторяет, поскольку так и не получает ответа. - Максим, этот вопрос вам лучше обсудить с самим Олегом Владимировичем, - уклончиво произносит тот. Последние нотки ободряющего позитива исчезают. - Хорошо. Как я могу его найти? - продолжает упрямится тот. - Пока никак. Сейчас только пять тридцать. Поспите. - Ладно... Где тут туалет? - наконец, не скрывая раздражения, интересуется Максим. - В этой комнате есть отдельный санузел, - Дивов указывает рукой на дверь в противоположной стене. - Там вы можете привести себя в порядок. А затем ложитесь спать. Завтракает Мертвый в девять. Уверен, он пригласит вас. 19 Максим больше не может уснуть. В голове слишком много мыслей. Где мой телефон? Потерял на кладбище или забрали? Логичным было бы второе... Рома… Звонил ли он мне? Если звонил и не дозвонился, то наверняка, сейчас полгорода на уши поставил... Ведь я не вернулся домой. Если он сам, конечно, вернулся домой... Ему не хочется думать о том, что Роман мог стать следующим в списке очищения семьи Верман от лишних людей. Впрочем, из всех «людей» остался только он, Максим. Дальние родственники... Он сомневается, что они кого-то заинтересует. Господи! От этого чертового бизнеса одни проблемы... 20 Часов около семи утра в замочной скважине проворачивают ключ и дверь в комнату открывается. Внутрь заходит высокий беловолосый человек, похожий, скорее, на альбиноса, чем на крашенную фотомодель. За ним следует еще один персонаж поменьше и покрепче, в руках он несет железное ведро. Внутри все сжимается. Зачем это все? Его будут пытать? Так он ничего не знает. А если знает, то скажет, конечно, здоровье же дороже, ну... - Здравствуй, Максим, - низкий голос Олега Мертвого звучит неестественно ласково. - Я очень давно хотел познакомиться с тобой. Жаль, что это произошло при таких обстоятельствах, - нет, тебе не жаль, думает Макс, глядя исподлобья. Тебе все равно. Ты рад, что эти обстоятельства сложились именно так, как сложились. Возможно, что ты сам их и с режиссировал. - Тебе нечего бояться. Однако слова не совпадают с действиями. Тот мужик, что покрупнее и поприземистее, кидает на пол какую-то тряпку, а затем ставит на нее ведро. После подходит к Максиму, грубо хватает его за руку. Тот начинает извиваться и вырываться. - Ну-ка, прекратил вертеться, блядь! - четкий тончик с гопническим акцентом, - А то мне придется дать тебе по башке, понял?! - тот понял. Кивнул. И успокоился, переживая за собственное личико. Мужик удовлетворенно хмыкает, затем извлекает из кармана жгут и перетягивает тонкую руку Максима выше локтя. Фиксирует зажим. - Что вы делаете?! - на грани истерики тихо шепчет Максим. - Все, чтобы тебе не было больно, - холодная улыбка и вкрадчивый голос. Ледяной ужас окатывает с головы до ног. - Почему мне должно быть больно? Мне сейчас больно! - почти плачет. - Это потому, что ты сопротивляешься, - неприятный смешок Мертвого. - Расслабься. Я не сделаю ничего плохого. Допустим. Ладно. Все равно иного выбора пока нет. Максим слишком слаб. Нет, не в данный момент, а вообще по жизни... Тело обмякает. Захват тоже ослабевает. В вену другой руки вкалывают иглу. Максим чуть вздрагивает. Жгут снимают. А затем... Затем по крови разливается что-то очень мутное, ватное и обволакивающее. Сознание не отключено, но пребывает где-то отдельно от тела... - Ч-что... Что мне вкололи?.. - Верман неподвижно лежит на кровати с широко распахнутым глазами. - Героин, - невозмутимо отвечает Олег. - Надеюсь, мне не придется использовать его часто. Все зависит от тебя, Максим. Приказывает подручному перевернуть Максима на живот. Тот без труда выполняет задачу. - Инструмент, пожалуйста, - протягивает руку. Бугай наклоняется к ведру, наполненному тлеющими углями. За деревянную ручку извлекает из него металлическую палку. На конце ее - извивающаяся змея, пышущая жаром. - Спасибо, - равнодушно отвечает Мертвый. И в то же мгновение резким точным движением вжимает раскаленный металл между лопаток Максима. Тот, несмотря на притупившиеся ощущения, все равно чувствует боль. И громко кричит. По комнате разносится запах паленого мяса... - Теперь ты принадлежишь мне. Олег кидает палку обратно в ведро и любуется кровоточащим клеймом на белоснежной спине. Символ змеи, скрученной в цифру восемь. - Унеси это и пригласи Дивова, - отдает распоряжение помощнику. - Пусть обработает рану. Хочу, чтобы все зажило в лучшем виде. Максим сдавленно плачет. - Рома... Ромочка... - шепчет он. - Забери меняя... - Не волнуйся, ты скоро его увидишь, - улыбается. - Но сначала пусть заживет клеймо. Клеймо?!!.. - Кто ты?.. - сквозь слезы спрашивает Верман. - Меня зовут Олег Мертвый. Я твой хозяин. 21 Через две с половиной недели, когда клеймо змеи перестает сочиться лимфой и наконец обрастает тонкой корочкой, Мертвый сообщает, что Максиму нужно подготовиться к встрече с Романом. Наконец-то... Можно будет покинуть это место. Забыть про секс под наркотой с хозяином дома... Он, конечно, ничего... По-своему красивый... Иногда заботливый. Обеспеченный на сто жизней вперед, но... Максим уверен, что благодаря этому человеку лишился всех, кто был ему хоть сколько-нибудь дорог. Портреты бывшего любовника Мертвого, которые по-прежнему украшают комнату, где проживает Максим, наводят на мысль, что Верман нужен лишь в качестве замены Виталия. Это унизительно. А спать с убийцей своей семьи вообще аморально. И еще... Он любит Рому... Впрочем, в свете всех пережитых неприятностей, Максим уже не уверен в том, что это чувство можно назвать любовью. Отбросив свойственную впечатлительность, Верман обнаруживает бездонную пустоту в сердце... Все притупилось. Наступила долгая беспробудная зима. 22 В объединенной компании «Верман-Зервас» появляется новый человек, временно исполняющий обязанности генерального директора. Некто по имени Черный Дмитрий Алексеевич. Сотрудники принимают его очень хорошо. Почему бы и нет? Солидный руководящий опыт, хорошее обращение с подчиненными, понимание потребностей современного рынка. Говорят, он десять лет управлял какой-то американской компанией. Передовой опыт... А на Максима итак надежд никто не возлагал. Все топ-менеджеры полагают, что после внезапной смерти отца и сестры Максиму потребовалось время, чтобы подумать о смысле жизни. Коллеги убеждены, что именно он нашел человека, который сможет рулить компанией. Однако в действительности Дмитрий - ставленник Мертвого. Олег не стремится отбирать у Максима бизнес, но и бросать на произвол судьбы не желает. Вернет владельцу, если тот изменит отношение к своему хозяину. 23 - Олег?.. - спотыкаясь, Максим, вваливается в кабинет. Доза героина, пусть и хорошо очищенного, выветривается долго. - Да, милый? - он отвлекается от перебирания каких-то карточек, лежащих в деревянной коробке. Улыбается. Вполне искренне. Только Максиму позволено наблюдать его скудные, но настоящие эмоции. Всем остальным предназначается непроницаемая маска «мертвого». - Не коли мне больше это дерьмо... - он приваливается к косяку, пытаясь сохранить равновесие. - Я едва не стал алкоголиком... И не хочу становится наркозависимым... - Но ты же понимаешь, зачем я это делаю, не так ли? - узловатые белые пальцы нервно постукивают по столешнице. - Конечно... Чтобы подавить мою волю, - горько усмехается Максим. - Чтобы трахать куклу... Неподвижное тело, неспособное выдать какую-то реакцию. Кончать в него. В задницу. В рот, в глаза - куда вздумается. Упиваться собственной властью над беспомощным существом, которое находится от тебя в полной зависимости. Разумеется, я все понимаю, Олег. Он с трудом добирается до мягкого кожаного кресла и с облегчением падает в него. - Ты... Такой могущественный человек, да? - Верман продолжает едко улыбаться почти через силу. Горечь обиды позволяет ему забить на тошноту и головокружение. - Но не можешь сделать так, чтобы твоя прислуга тебя уважала? Чтобы тот, кого ты ...Любил?.. Ответил взаимностью. Ты убиваешь их всех. Медленно, как раковая опухоль. Подсаживая на наркоту, вгоняя в беспросветную депрессию… Олег не знает, что ответить. Не знает, что ощущает в данный момент. Люди - материал расходный. Люди не умеют уважать, любить, держать слово, быть надежными и верными без веской мотивации; они могут предать, продать и уничтожить. Люди всегда таковыми были, сколько Мертвый себя помнил. Разве ему, Олегу, необходимо уважение шакалов и обезьян? - Ответь... - со слезами на глазах, он решается спросить то, что уже давно хотел знать. - Это ты убил моего отца, сестру и их близких?.. - Да, Максим, - устало вздыхает. Признаться не сложно. Если что-то пойдет не так, то Мертвый просто пустит пулю в лоб этому любопытному человеку. - Я так и думал... - бесцветный смешок. Сейчас это признание не вызывает в душе Максима ничего. Как будто он давно догадался и успел смириться с этим. Просто хотел расставить точки над «i». - А кто... Кто убил твоих? - вдруг спрашивает он прежде, чем успевает подумать. С чего Максим вообще взял, что с родственниками Олега что-то случилось? Он хочет вернуть слова назад, но они, как говорится, не воробей... Олег по-настоящему ошеломлен: за эти две с половиной недели это его самая яркая и сильная эмоция. Так Максим угадал? Или просто сморозил несусветную глупость? Но над глупостью ведь принято смеяться, а не воспринимать как... нож в спину? Так ведь? - Война... - нехотя отвечает тот. Непривычно тихо. Так, что приходится напрягать слух. - Первая чеченская война. Максим с трудом поднимает налитую чугуном голову. - Ты не похож на чеченца... - он не знает как себя повести. Посочувствовать? Но как можно сочувствовать убийце собственной семьи? Сделать скидку на то, что война повредила что-то в мозгах Олега? Так тоже не оправдание... - Я - русский, - резко обрывает он. Глаза впервые оживают, в них искрятся эмоции. Сильные и страшные. Мертвый, сам того не осознавая, гордо вздергивает подбородок, словно царь перед холопами, желая показать, где чье место. И Максим понимает, что продолжения истории не последует. - Отец и мать тоже русские, - Впервые за все это время Олег что-то испытывает по-настоящему. Что-то внутри него до сих пор горит адским пламенем. - Я занимаюсь тем же, что и мой отец. И не вижу для себя другого пути. Верман сжимается в кресле, жалея, что поднял эту тему. Не то, чтобы ему не хотелось все узнать, но сталкиваться с настоящей агрессией этого с виду тихого человека и участвовать в представлении изобретательной жестокости Максиму как-то не хотелось. - Ладно... Ну, в общем... Про героин, - меняет тему на более актуальную. - С меня хватит. - Будешь слушаться? - Олег усмехается и недоверчиво косится на него. Видимо, Мертвый по жизни такой: злопамятный, властный и непременно возвращающий все долги «по справедливости». Субъективной, разумеется. - И даже не попытаешься отомстить за смерть родственников? - Я - не собака, Олег. Хочешь нормально общаться, учись обходиться без всего этого дерьма, - клеймо на спине еще болит, но уже не так сильно. - И для начала, пожалуйста, убери фотографии своего бывшего, которого ты замучил до смерти, из моей комнаты, если уж я там буду жить. Это неприятно. Я не замена. Я - другой человек. Мертвый выдерживает длительную паузу. Конечно, чисто внешне с Виталием у них имелось безусловное сходство. Но вот Максим гораздо умнее и наблюдательнее. Зервас называл лень одним из его недостатков, но Олег видел, что корни этой лени уходят в неверно выбранную или навязанную кем-то социальную роль. Максим Верман - первый человек, кто не побоялся отчитать Олега за то, что он, по сути, из себя и представлял. Безжалостный дрессировщик, подавляющий чужую волю, который, сам того не понимая, снова и снова разочаровывался в собственном окружении, которое не выдерживало жесткого прессинга. Для Максима Олег - не крутой бизнесмен с внушительной репутацией, а прежде всего обычный человек. Неожиданно для себя Мертвый тихо смеется, ощущая внезапно наступившее облегчение. - Ты отчитал меня как мальчишку, - в голосе слышится одобрение. - Ну, если тебя мама плохо воспитывала, то... - Все, достаточно, - тон сразу делается жестким. Ясно, тему родителей лучше не трогать. Что же там такого произошло? Узнает ли Максим когда-нибудь об этом? - Я выделю тебе другую комнату. Героина больше не будет. До тех пор, пока ты не выкинешь какой-нибудь фокус. Если начнешь искать способ отомстить, то имей ввиду, что вся еда, которую готовит мой повар, с сегодняшнего дня будет проверяться на предмет содержания токсинов. Здесь повсюду вмонтированы камеры наблюдения. В одном из помещений дома располагается пункт охраны, и мои люди реагируют очень оперативно. Сбежать не получится: на территории установлены датчики движения и, опять же, камеры. Охранники имеют полномочия стрелять на поражение. Сплошные угрозы, за которыми будто бы скрывается самый банальный страх. За что? За собственную жизнь? Нет, не похоже. Это страх... Одиночества. Напугать, чтобы никто не сбежал, чтобы остался, чтобы терпел все издевательства и давал Мертвому иллюзию полноценной домашней жизни, который у него, судя по всему, никогда не было. - В своем репертуаре, - Максим тихо смеется, - А просто поговорить ты можешь? Он с трудом поднимается и нетвердой походкой приближается к Мертвому. Видит на столе небольшую деревянную коробочку. Внутри нее и вокруг разбросаны игральные карты. И что удивительно - только тузы и короли разных мастей. - Олег, в твоей колоде не хватает, как минимум, еще двести карт, - с улыбкой произносит Максим, желая хоть как-то разрядить обстановку. Возможно, если сменить тактику и втереться в доверие, то и уничтожить Олега потом будет проще. Ведь однажды он ослабит бдительность. И тогда... Верман умеет ждать. Он всю жизнь только и делал, что ждал. Удачи. Шанса. Интересных знакомств. Погоды. Настроения. И тут дождется. - Это не игральные карты, - как нив чем ни бывало отвечает тот. - Это просто моя коллекция. - О... - с понимающим видом кивает Максим, на деле не понимания ничего. Он осторожно подходит ближе, кладет руки на спинку кресла и останавливается позади. Нутром ощущает, как напрягается Олег, потеряв его из поля зрения. - Здесь камеры слежения, - напоминает он, невозмутимо собирая карты в коробку. - Боже, Олег... - руки плавно скользят по плечам Мертвого. Тот остается неподвижным, но чуткие пальцы улавливают внутренний отклик мышц на нежное касание. - Давай попробуем начать с начала, м? - шепчет, а затем осторожно целует в губы. Они сухие и холодные. Максим полагал, это будет неприятно: целовать убийцу своей семьи, но отвращение, к собственному удивлению, не испытывает. То ли вживается в роль искусителя настолько безупречно. То ли своеобразно-привлекательная внешность Олега интригует настолько сильно, что ее хочется ...попробовать. - Или без героина никак? Хочешь, могу прикинуться куклой... - отстраняется, убедившись, что полностью переключил внимание на себя. Медленно раздевается. На пол летит рубашка. Затем брюки. И нижнее белье. Максим стоит перед Олегом совершенно обнаженный, позволяя тому с интересом изучать его идеальное тело. Ведь под наркотой оно совершенно не держит форму, не имеет характера и грациозной пластики движений. Верман готов поклясться, что ТАК, без алкоголя и тяжелых наркотиков, Мертвый никогда не имел своих любовников. И даже не понимал, какими они были настоящими. Ей-богу, остается только посочувствовать... Подходит ближе, разворачивает кресло за подлокотники. Опускается на колени. Расстегивает ремень брюк. Справляется с молнией, стягивает одежду до колен. Молча любуется гладко выбритой промежностью. В Олеге прекрасно все особенной почти потусторонней красотой... Словно бы та война, о которой он не желает говорить, уничтожила его и вернула обратно, даровав получеловечью или полупризрачную форму. Мертвый не препятствует инициативе. Камеры, если они, конечно, есть, похоже, также его не смущают. Максим втягивает его член в рот. Проводит языком по всей еще мягкой плоти и головке. Закрывает глаза. Он не станет отслеживать реакцию Олега, позволяя тому остаться один на один с собственными ощущениями. Свободной рукой обхватывает свой член и медленно приводит его в рабочее состояние. Неразрешимый конфликт интересов, подогревает воображение обоих. Экзекутор доверяет жертве, которая сейчас ласкова и нежна, словно истинно верный любовник. А та добровольно отсасывает убийце своего отца и сестры. Максим и Олег испытывают схожие, но такие разные чувства по отношению друг к другу. И это возбуждает сильнее, чем что-либо другое. Может быть, они оба психически нездоровы, но какое это теперь имеет значение? Чужая плоть наливается кровью и твердеет, скользит, доставая до самого горла. Олег тяжело дышит, но не произносит ни звука. Максим тихо кончает в собственный кулак, не прекращая отсасывать. Размазывает сперму между ягодиц, чтобы использовать как смазку. Поднимается. Садится Олегу на колени так, чтобы член упирался в пульсирующий анус. И приглашающе улыбается. Нежно и томно. Свободной рукой направляет Олега куда нужно, начиная медленно насаживаться на головку, постепенно впуская его в себя на всю длину. Я покажу тебе, что лучший. Ты будешь хотеть меня всегда и везде. Я сделаю тебя зависимым. Максим двигается плавно, изящно, медленно, каждый раз позволяя Мертвому почувствовать себя в самой темной и теплой глубине. Ты отнял мою семью, а я заберу твою душу. Искренность, с которой он изображает любовь, подкупает Олега. Он понимает, что, возможно, все это - лишь спектакль, но не может противостоять собственным потребностям. Мертвому нужен Живой, чтобы почувствовать вкус этой жизни. Снова. Пусть... Пусть, ведь эти манипуляции - самое приятное, что происходило с ним за последние годы. Олег никогда не отпустит Максима. И тот должен понимать последствия своих действий. Максим понимает. И за все это время ни разу не вспоминает о Романе. 24 - Эти карты - клубные, а не игровые, Максим, - объясняет Олег, складывая их, словно ценные трофеи, в красивую коробочку. После секса он более словоохотлив, расслаблен и эмоционально открыт. - Я забираю их у тех, кто проигрывает бой, заказанный мной. ЭТОТ клуб - единственное место, где важен проигрыш, а не выигрыш, - демонстрирует Верману червонного туза. - Эта карта принадлежит Роману Зервасу. - Что? - внутри неприятно холодеет. Он с трудом стоит на ногах после того, как Олег дважды выебал его на столе как девку: Максим кричал, что ему нужно «еще», «глубже» и «отделай меня, как шлюху». Мертвый - обстоятельный человек - выполнял его прихоти на совесть. К тому же, подобные игры заводили его ничуть не меньше. - Был какой-то бой? И Рома... Он проиграл? - Нет, еще нет, - успокоил Олег, поглаживая по растрепанным волосам. - Но я забрал карту, потому, что он однозначно его проиграет. И сегодня вечером мы увидим, как это будет. - ...?! Я ничего не понимаю... Проиграть... Что это значит... Его изобьют? - пугается Максим, хотя в глубине души, к своему стыду, почему-то этого страха не ощущает. Возможно, героин еще не до конца вышел из организма... - Нет. Его... - медлит с ответом. - Убьют. 25 Перед входом в клуб «Масти» Олег вручает Максиму его персональный пропуск - карту «Валет пик». - А чего не короля? - капризничает тот, но карту принимает. Хоть что-то, чтобы попасть внутрь. - Потому, что я так хочу, - плотоядно улыбается Мертвый. - Ты принадлежишь мне. Чем ниже масть, тем сильнее зависимость. - Так чего же тогда вообще не шестерку? - с видом оскорбленной невинности. - Неудачников я не держу. - Тьфу!.. Ладно... А ты сам... Кто? Олег на мгновение задумался. Он использует разные карты - в его распоряжении все четыре туза. Антон Холодный, хозяин заведения, не раз предлагал ему обменять их на одну - Джокера. Возможно, Мертвый сделает это сегодня. - Я без масти, Максим. Я - джокер. 26 Олег Мертвый здесь завсегдатай. Все перед ним расступаются, словно перед царем. Боятся встретиться взглядом. Кто-то, кого он еще не заметил, и вовсе уходит, чтобы не светиться. Максим замечает на себе любопытные взгляды, которые тут же увядают, стоит Мертвому хотя бы повернуть голову в сторону заинтересованных. Прежде Олег никогда не приводил СЮДА ни одного из своих любовников. Даже безвинно скончавшегося Виталия, который числился в безусловных любимчиках. Это немного льстит самолюбию Вермана. Да нет, не немного, а ОЧЕНЬ даже много. Однако, он предпочитает этого никак не демонстрировать. Он испытывает истинное наслаждение от возможности находиться в этом обществе сильных мира сего: он уже знал, что «Масти» - это настолько стратегически важный объект, что если пустить сюда ракету, то экономика страны может серьезно пострадать. В каждой шутке, как говорится, лишь доля шутки. Верман ощущает себя, если не на своем месте, то хотя бы в своей роли. Он держит спину прямо, ходит, едва глядя на остальных и многозначительно безмолвствует, напуская на себя ореол загадочности. Черный костюм сидит идеально. Приталенный пиджак подчеркивает изящность фигуры. Волосы зачесаны назад с пробором направо - как он всегда любил. Настоящий аристократ. Он следует за Олегом чуть позади, но не отставая и не глазея по сторонам. Не смотря на то, что его распирало любопытство, он не позволял себе производить впечатление деревенщины, которого вывели в свет. Максим прекрасно понимает, ГДЕ находится, КАКИЕ люди окружают и КОГО он сопровождает на этом празднике жизни. Поравняться с Олегом - означало бы нарушение установленной им иерархии. Мертвого устраивает такое понимание вещей, поскольку иногда он останавливается, оборачивается и одобрительно кивает Максиму. - Почему все сторонятся тебя? - тихо спрашивает тот, прикрывая рот ладонью. - Здесь много «тузов» и «королей». И все они знают, что я люблю собирать трофеи, - усмешка Олега выглядит хищной, словно он вышел на охоту и присматривает подходящую добычу. Впрочем... На сегодня она уже была изловлена... Роман Зервас. При мысли о том, что Максиму предстоит смотреть на смерть бывшего любовника, делалось дурно. Да, между ними еще не успели установиться прочные отношения, но Роман был добр и проявлял заботу... Но почему-то Максим даже не сказал слова против... Почему?.. Олег Мертвый занимает свое неизменное место почетного гостя в амфитеатре колизея. По правую руку от него устраивается телохранитель: истинный ариец с лицом формы правильного кирпича и такой же комплекцией. По левую - Максим. Он подхватывает Олега под руку, надеясь, что этот жест никак не дискредитирует его господина. Мертвый не возражает и по-собственнически накрывает его ладонь своей. Отказ от использования героина в педагогических целях оказался верным решением. Взамен Олег получает внимательного любовника и умного собеседника, который прекрасно понимает как следует вести себя в обществе. Ему не нужно ничего объяснять. Учить манерам. Говорить, какое впечатление на кого производить. Все это Максим знает сам, чувствует интуитивно, словно всю жизнь рос, окруженный масками, интригами и беспрестанной борьбой за власть. И его личное не совсем положительно отношение к Мертвому никак не сказывается на образе цесаревича, который во всем поддерживает своего императора. Мертвый редко испытывает радость. А что такое восторг, вообще знает только из энциклопедического определения. Но сейчас Олег переживает именно это чувство. Однако, под стать своему спутнику, ничем не выдает эмоций. Кажется, Роман не до конца понял, КТО такой Максим Верман. Пытался нагрузить его неинтересной работой, постоянно давил на самооценку и гордость. А всего-то нужно было - дать Максиму блистать... И на глазах ЭТОЙ публики он расцветает, отбрасывая прошлое, меняясь, открывая в себе черты, о существовании которых не подозревал сам. Роман, ты слишком приземленный, увы. 27 Бойцовский ринг на минус первом этаже клуба «Масти» превращается в настоящую скотобойню. Песок залит кровью. Воздух пахнет железом, потом, сигаретным дымом и алкоголем. Всюду - шум голосов. Закладывает уши. Против Романа - как и против других «заказанных» - выступает мощный мужик, победить которого в безоружном бою просто невозможно. Но все пытаются. Каждый, кто попадает сюда, стремится продать жизнь как можно дороже. Но «палач» Самсон - бывший тяжелоатлет и чемпион мира в таком-то году по ММА - знает свое дело. Он ломал бойцов с хорошей подготовкой, поэтому ему ничего не стоит завалить обычного человека без всяких навыков. Это заведомо неравный бой. И по сути, обычное шоу типа корриды или петушиных боев. Максим заставляет себя смотреть. Не отводить взгляда, когда левая нога Романа превращается в сплошной открытый перелом. Не слышать его криков. Видя, не видеть, как тот отчаянно борется за собственную жизнь. Чем интенсивнее попытки, тем более жалким он выглядит. Словно прокаженный, вымаливающий милостыню. К своему удивлению, Верман не чувствует ни капли жалости. Сострадания. Желания помочь. Прекратить все это. Ничего. Хотя, приезжая сюда, он искренне боялся, что не выдержит подобного зрелища с участием человека, с которым состоял в близких отношениях. Да и вообще ЧЕ-ЛО-ВЕ-КА. Но ничего внутри. Кроме раздражения от того, что Роман никак не может смириться с тем, что шансов на победу у него попросту нет. Уголок губ Максима чуть подрагивает. - Не разочаровывай меня, - тихо произносит он. Однако Мертвый слышит и усмехается. Пусть это временно, но сейчас Олег ощущает, что они оба плывут на одной волне, они разделяют мысли и эмоции друг друга. Они, как бы странно это ни звучало, ПОНИМАЮТ друг друга без всяких слов. - Просто умри достойно. Олег одобрительно кивает, считая также: лучше умереть как герой, чем как жалкая побитая псина. Исход очевиден - к чему такое упорство? Тем более, Роман информирован о том, что Самсон может убить быстро и безболезненно, если соперник примет поражение. Самсон с уважением относится к человеческому достоинству и никогда не станет выставлять «заказанного» в неприглядном свете. Но все, кто попадает к нему в гости, напрочь забывают о такой привилегии. Они сами, отдаваясь во власть панике, выставляют себя на посмешище. Но... В конце концов, люди стоящие по ту сторону решетки, платят именно за то, чтобы посмотреть, насколько сильно может опуститься человек. Даже сквозь хор голосов Максим слышит хруст. А затем - и крик Романа. Продолжает смотреть. Отвратительное зрелище… Обе руки вывернуты локтями наружу. Должно быть, это очень больно. Чуть морщится. Мне совсем не жаль его... Я даже не воспринимаю эту кучу мяса как Романа Зерваса. Это... Это просто плоть и кровь. Кожа, кости. Остатки угасающего сознания человека, который пытается выжить. Зервас лежит на животе. Под его ноздрями раздувается кровавый песок. - Сдаешься? - голос Самсона звучит зычно и страшно, но в нем чудятся нотки печали. Как будто его угнетает человеческий страх. Как будто он сочувствует тем, кто попадает сюда без шанса уйти на своих ногах. - П-пошел ты, мудак! - хрипит Роман. Самсон вздыхает. Кажется, он совсем не устал, а ведь Роман далеко не обычный мужчина средней весовой категории, который никогда не видел спортзала. Более того, судя по характеру боя, имеет кое-какие навыки в боксе. Самсон смотрит прямо на них. Точнее, на Олега Мертвого. На заказчика. Максим вздрагивает. Взгляд палача пуст, в нем столько невыраженной боли, что, кажется, она забетонирована там на века, чтобы никогда не прорваться наружу. Это взгляд пугает гораздо больше, чем неприступное выражение лица Олега, сидящего рядом с ним. Мертвый коротко кивает. Самсон кивает в ответ. Максим не отворачивается, когда одним тяжелым и резким движением палач ломает Роману позвоночник. Тот даже не успевает вскрикнуть. Тело обмякает и больше не подает признаков жизни. Самсон обходит его, склоняется, обхватывает голову и ловким движением спецназовца сворачивает шею. Для гарантии. Чтобы не мучился, если вдруг просто отключился от болевого шока. Все. Романа Зерваса больше не существует. Слезы катятся по щекам Максима, но он их не замечает. В этот момент, когда уже слишком поздно, он вспоминает, каким Рома был замечательным... Как они с ним приятно проводили время. И как он, Максим, безучастно наблюдал за его бесславной смертью. С таким же ледяным сердцем как у Мертвого. Я достоин спать с убийцей своей семьи... Мне не на что жаловаться. Самсон уносит тело Романа с ринга. Тянет за ноги, оставляя жирный кровавый след. Как только он скрывается из виду, выбегают мальчики-уборщики. Одни быстро-быстро сгребают лопатами испорченный песок. Другие засыпают новый. Разгоряченная публика орет, обмениваясь эмоциями. А вокруг Максима будто вакуумный кокон, через который звуки едва долетают до ушей. Он медленно, как во сне, поворачивается к Олегу. Тот понимающе кивает. Легонько похлопывает по плечу. Мертвый доволен. Доволен тем, что Верман, несмотря на переполнявшие его эмоции, продолжает сохранять лицо. Такого человека редко встретишь. Прекрасен!.. - На этом твоя старая жизнь закончилась, Максим, - убедительно шепчет ему на ухо. - Новая будет гораздо лучше. Тот покорно кивает. Теперь он знает, где его место. 28 В мужской уборной Максим умывает лицо ледяной водой, чтобы смыть нездоровую бледность. Промакивает кожу салфеткой. И очень долго смотрит на себя в зеркало. Он не видит там своего отражения. Только черный силуэт, заполненный густой темнотой. Он видит то, из чего состоит. Что делать дальше? Отомстить за семью? Или продаться за материальные блага? Максим понимает, что занять место Олега не сможет, поскольку руководить бизнесом - не его сильная сторона. Дмитрий Черный, исполняющий обязанности гендира - его обязанности - прекрасно управляется с развитием торгового дома Верман. Почему бы просто не получать дивиденды? Вернуться в обычную жизнь, после всего, что произошло, он тоже уже не сможет. Все те люди, «не нюхавшие пороха», будут лишь вызывать раздражение. В том, нормальном, мире у него больше никого не осталось. В ЭТОМ у него есть Олег Мертвый, который отнял все и предложил взамен стать кем-то другим. Стоит ли Максиму быть таким принципиальным? В глубине души он не ощущает этой потребности, испытывая мучительное чувство стыда за собственную нетаковость. 29 - Ты страшный человек, Олег... - тихо, с улыбкой произносит Максим, накрывая ладонью то место, где под кожей и костями бьется сердце. Оно все-таки есть. Здесь. Не в сундуке, в котором - заяц, в зайце - утка и так далее. Нет, оно стучит в этой самой груди. Живое. Горячее. Немыслимо жестокое и бесконечно доброе одновременно. В сказках все попытки Кощея Бессмертного завоевать любовь молодых девушек, которых он похищал, так и не увенчались успехом. Возможно, просто следовало обратить взор на молодых юношей? Как знать. - Звучит, как комплимент... - Мертвый целует его в макушку. После секса оба расслаблены и умиротворены. - Так и есть, - и Максиму начинает это нравится.