Нету сил терпеть

      Тупой звук упавшего на пол пистолета заставил Союз неожиданно очнуться от нагнетающего смеха стоящего перед ним Рейха, что сейчас сильно сжимал правую руку коммуниста.        — Похвала за старания, но как же ты был наивен, когда. — смеясь, но так и не договорив, прошептал немец, как тут получил сильный удар по лицу, заставляя Третьего сильно прикусить кончик языка, отчего в следующее мгновение на пол был выплюнут откушенный кусочек ярко-красного окровавленного языка вместе с каплями крови.        — А я всегда считал тебя пацифистом, — чуть присвистывая из-за раны, прокричал немец, продолжая чуть ли не горбиться от наступающего приступа смеха. Дорогого стоило увидеть Союз в таком порыве гнева.        — Ты первый порвал мирный договор, — рыкнул коммунист, снова зарядив врагу в челюсть, совершив мах локтём. И снова безрезультатно, Рейх всё так же крепко держал Союза за руку, не давая полностью воспользоваться своей мобильностью, которая только могла быть в этом тесном кабинете 7:5 метров. Но ведь фашист как-то пользовался этим. Заставлял изворачиваться СССР словно змею, лишь бы не попасть под удар его хлёстких и аномально острых зубов, что могли легко прокусить тонкий слой кожи, мгновенно добираясь до сладкой крови, вынуждая Рейха всякий раз терять голову.        — Бей сколько хочешь, солдатик. Единственное, что ты мне отобьёшь — интерес к повторяющимся действиям ~ — промурлыкал фашист, в ожидании ответной реакции, но ответ последовал лишь спустя пару мгновений, в этот момент он молча попытался оттолкнуть Рейха от себя, пнув того ногой в живот, но, как итог, так же, как и руку, схватили и его ногу, заставляя упасть на землю. Он грубо и резко впечатал коммуниста в бетонный пол, придерживая коленом своей ноги, не давая возможности даже шелохнуться.        — По-бе-дил, — по-детски радостно и задорно проговорил немец, приложив к губам свой указательный палец, намекая, что ему сейчас лучше помолчать лишний раз, чем получить по морде. Ох, как ему нравилось это. Он ловил чуть ли не оргазм от осознания того, что сейчас Союз повержен, скорее всего, окончательно. По крайней мере пока что он цел, в отличие от многих других стран, что осмелились бросить ему вызов и скоропостижно скончались. Коммунист тяжело дышал, его грудь постепенно поднималась и опускалась, ознаменовывая всю его усталость. Кажется, для фашиста это значило то, что Союз теперь лёгкая мишень.        — Признай, я победил, Союз. Это весело — видеть твоё сопротивление, но очень быстро надоедает. Ты очень стар, признай это, — Рейх зловеще улыбается в лицо Союзу, будучи готовым как к своеобразному разговору, мольбам о пощаде, так и к очередной попытке сопротивления. На этот раз СССР не застанет его врасплох, на этот раз Рейх будет править бал, что уже было очевидностью для обоих.        — И что же ты хочешь сделать, а? Убей меня и дело с концом, — рычал поверженный, не оказывая никакого сопротивления в сторону победителя, даже не скалясь в его сторону, просто полностью расслабившись, начиная принимать всё то, что происходит за действительность. Куда проще сейчас сделать вид, что ты сдаёшься, либо пойти по сложному пути сопротивления, который так или иначе приведёт к неизбежному провалу. За это время Третий приноровился, развил свои навыки и стал по-настоящему сильным соперником для многих как малых стран, так и для великих держав, оказывающих максимальное сопротивление. Этим гордился немец. Этим ужасались его соперники. Идеальное положение дел, прекрасно подходящих для простой формулы победы — страх. Многие годы это доказывали множество правителей, множество раз, из года в год, из века в век престол часто занимали тираны, люди, желающие власти и подчинения, люди, устраивавшие войны. И сейчас одним из таких являлся и немец. Сейчас именно он и правил этим миром, именно он внушал страх и именно он будет тем, о ком в будущем со страхом будут вспоминать ещё многие.        — Это не интересно, СССР. Очень не интересно, — с наигранным одиночеством ответил Рейх, чуть подняв голову.        — Куда интереснее смотреть на твои мучения, Союз~ Куда интереснее смотреть на твоё отчаяние и на твои жалкие попытки оказать сопротивление, ахахах… Согласен? — Рейх чуть наклонился к лицу Союза, нагло показывая язык.        — Gute Nacht ~ — ласково пропел фашист, после чего, резким и точным ударом по сонной артерии, вырубил противника, следом встав на ноги, и, отряхнув колени, неприятно поморщился. Боль от откусанного языка начала нарастать, а кровь, тёкшая от уголка рта, начинала падать на белоснежную блузку, что Рейху ну совсем не нравилось.        — Bringt ihn an die richtige Stelle, ich bin müde geworden während ich mit ihm kämpfte. (Отнесите его в нужное место, я устал бороться с ним.) — недовольно прошипел фашист, доставая из небольшого внутреннего кармана плотную сигару вместе с зажигалкой, и, закусив самокрутку зубами, поджег её конец, делая затяжку.        — С этим коммунистом всякий курить начнёт… — недовольно и явно со злостью прошипел про себя Третий, быстрым шагом направляясь вон из комнаты, в которой уже было несколько его подчинённых, пытающихся поднять семидесяти двух килограммовую тушу. Но почему эта победа не приносит фашисту былого удовлетворения? Почему вид загнанного в угол СССР так сильно подействовал на него? Да, в битве между этими двумя очень быстро начала кипеть кровь, но она остыла так же быстро, как и в самом начале. Уж больно коммунист был вял и смиренен. Сопротивления практически не оказывалось. И это безумно злило Рейха. Этот чёртов русский считает его недостаточно сильным и достойным, чтобы проявлять к нему жестокость и показывать всю свою силу? Или он настолько уже был готов к любому повороту событий, что предпринял самое простое решение? Правильным было решение покончить с этим как можно быстрее, иначе при более продолжительном разговоре Рейх перегрыз бы ему глотку.        — Что, чёрт возьми, с тобой такое, Союз?..