***
Протяжно заскрипели дверные петли, и над самым порогом ворчливо прогудел случайный сквозняк. В спальню вошла служанка. Подойдя к окну, девушка отворила ставни и, впустив мороз с улицы, принялась хлопотать, готовя для Северной королевы платье и украшения. Влетевший вместе с ветром ворох снежинок едва припорошил стоявший под окном сундук. Припорошил снег и складки тяжелой бархатной юбки дорогого наряда. Стряхнув, прислужка разложила платье на кресле и подошла к камину, решив подбросить дров. Стараясь быть тихой, она ступала на мысочках, однако леди Болтон проснулась, встрепенувшись от донесшего с улицы шума. Это была Леди, завывшая пронзительно громко. Уже давно рассвело. Наступил очередной унылый день, полный обвинений и подозрений, и леди Болтон невольно захотелось уснуть и оказаться где-нибудь далеко от всех этих треволнений. Приподнявшись на локте, Санса поморщилась от резкой боли. Внизу все тянуло, и, почувствовав влагу между ног, она откинула одеяло. Ночная рубашка, простыни — все потемнело от блестевшей на свету крови. В ужасе миледи посмотрела на обомлевшую служанку, и, о чем-то догадавшись, прыснула слезами. Хлопотавшая прислужка бросилась прочь, выронив из рук чугунную кочергу. В коридоре она носилась из стороны в стороны, и истошно звала на помощь, до тех пор пока кого-то не послали за мейстером. Вскоре в спальне безутешной леди Болтон оказались и Уолкан, и Освальд, и даже им, взрослым мужчинам стало не по себе. Сидя в багровой луже, Санса рыдала в голос и все не могла успокоиться. Стараясь укрыться от ужаса, она отчаянно прикрывалась руками, вымазавшись в собственной крови. Зарывшись пальцами в волосах, миледи кричала и, стеная как раненный зверь, качалась из стороны в сторону. — Мой ребенок. Мой ребенок... Мой ребенок, — обезумев, повторяла Санса Болтон. Взяв себя в руки, мейстер бросился осматривать ее. Освальд содрогнулся от ужасной картины. Сколько же крови он видел в своей жизни, но теперь не мог поверить собственным глазам. Неужели все это была ее кровь?! — Она не умрет? — как-то беспомощно спросил Дульд, оглядывая с ног до головы мертвенно-бледную Сансу, но мейстер не ответил. До колен он задрал окровавленную рубашку, и Освальд стыдливо отвернулся. Не выдержав пронзительного крика да ее плача, он вышел в коридор. Там, осознав, что произошло, он до боли закусил кулак и со всей силой ударил по безучастной к людскому горю стене. Терзаясь от ее слез, Освальд Дульд вцепился в волосы. Почему... Почему боги были так жестоки к ней?***
Удлиненные весла взмыли ввысь и с плеском опустились. Набравшая ход лодка разрезала водную гладь застывшего будто по волшебству моря, и вскоре Джон смог различить ожидавших его на берегу людей. Окруженного солдатами Тириона Ланнистера он узнал тут же. Полумужа сложно не заметить, с грустной улыбкой подумалось ему, а еще он увидел ее, сперва решив, что попросту обознался. Джон Сноу все не сводил глаз. Он не мог поверить, но, когда лодка с шумом прошла по мелкому песку, наконец-то причалив к берегу, в нескольких шагах от Тириона Ланнистера лорд Сноу увидел Кейтлин Старк. От волнения она теребила длинный темный рукав. Неспешно Кэт отделилась от толпы встречавших и неуверенно вышла вперед. Во взгляде ее Джону примерещилась прежняя холодность, за которой Кейтлин неумело скрывала всю внутреннюю борьбу. Бастард Неда... Сколько слез она пролила из-за него. Сколько стыда пережила, мучась ревностью и бесчестьем мужа, и все же видеть кого-то родного из далекого светлого прошлого Кэт было волнительно радостно. Распекая себя за это презрение, Кейтлин к пущему стыду вспомнила о словах дочери. Санса говорила, что Джон помог. Оказался любящим и преданным братом во время острой нужды, и от всех этих смешанных чувств леди Старк спуталась еще больше. Сошедший на берег Джон явно растерялся. Он был рад и не рад. Он не знал, что должен делать, как себя вести, ведь леди Кейтлин никогда не испытывала к нему ничего кроме ненависти. Вряд ли она обрадовалась, увидев его здесь, перед собой, и, проглотив язык, Джон сделал несколько шагов навстречу, остановившись у лодки. Кейтлин сама подошла к нему. — Здравствуй, Джон. — Леди Кейтлин... — выдавил из себя лорд Сноу, склонив перед ней голову. Подавшись вперед, леди Старк все же переборола свое отвращение и вложила свою руку в его ладонь. За спиной бастарда возник человек, отвлекший их друг от друга. Лицо его показалось Кейтлин до боли знакомым, и она, стараясь вспомнить, сощурилась. — Вы... — Леди Старк, — Давос Сиворт потряс щеками. — Когда мы виделись с вами в последний раз, вы стояли по левую руку от Ренли Баратеона. — А вы — по левую от Станниса, милорд. — Давос. Давос Сиворт. — Вы живы. Я думал... — встрявший Джон опять смутился от неловкости. — Санса должна узнать... — Санса знает, что я жива. Я ожидала увидеть ее, — призналась Кейтлин и отвела взгляд в сторону. Она не хотела, но в каждом ее жесте, в каждом взгляде, обращенного к Джону сквозило неподдельное презрение, смущавшее их обоих. Неловкую встречу прервал крик. Из-за утеса послышался гул, заставив Джона Сноу и Давоса развернуться, и из-за рыхлой, испещренной трещинами скалы показались драконы. Размеренно хлопая крыльями, они пролетели прямо над головами, и, поддавшись испугу, прибывшие гости прижались к земле. Изумленный до глубины души, Джон смотрел на перепонки крыльев, на различный цвет чешуи, на расплющенные хвосты трех взрослых драконов и... Не мог поверить. Они и вправду существовали. — Тебя ждут, — тихо сказала Кейтлин и пошла вперед. Придя в себя, Джон последовал за ней и вскоре к ним присоединился Тирион Ланнистер.***
Сквозь длинные окна бил свет, казавшийся еще более белым на фоне черной вулканической породы. Таргариеновские знамена придавали Драконьему камню еще большей мрачности, а из-за темных одежд его обитатели сливались со стенами, передвигаясь по коридорам обретшими лица тенями. Даже Кейтлин облачилась в выделанное тисненой кожей платье, оставив на своем плече лоскут темно-зеленой ткани. Уверенно леди Старк вела бастарда за собой. И вроде им должно было поговорить обо всем, что случилось, но ни Джон, ни Кэт не проронили ни слова до самого зала. Друг для друга они были худшими из Старков, подумалось им обоим. Вдалеке показался огромный вытесанный камень, перегородивший треугольное окно. Из украшенного решетчатой раскладкой проема бил свет, подсвечивая грубый трон Драконьего камня, и на седалище его восседала Дейнерис Таргариен, алея бархатной накидкой, брошенной через плечо. Едва они вышли из темноты, послышался голос. Говорила смуглая девушка, стоявшая подле Драконьей королевы. Тирион Ланнистер отделился от них и занял свое место подле трона. Лишь Кейтлин Старк осталась стоять рядом с Джоном и Давосом. Грозно и гордо по залу разлетались многочисленные титулы Законной королевы Семи королевств. Когда они наконец закончились, Кейтлин вышла вперед, и, склонившись в поклоне, представила Джона королеве более чем скромно. — Ваше величество... Это — бастард моего мужа, Джон Сноу. Он прибыл с Севера по вашему зову. — Вы проделали долгий путь, милорд. Надеюсь, он был не трудным, — ласково проговорила Дейнерис Таргариен, качнув аккуратной головкой о светлых, чуть ли не молочных волосах. — Благодарю. Ветра благоволили нам. — И почему же с благоволящими ветрами не прибыла леди Санса Болтон? Я ожидала увидеть ее, — поинтересовалась Дейнерис, и Джон переглянулся с Кейтлин. Леди Старк терзалась тем же вопросом, не понимая, почему видит бастарда Сноу, а не свою дочь. — Простите, ваше величество, но... — осмелился заговорить Давос Сиворт. — Санса Болтон избранная королева Севера, а не просто леди Болтон. — Последним Северным королем был Торрхен Старк, присягнувший Эйгону Таргариену, чтобы спасти своих людей и королевство от участи быть сожженными, — не преминула напомнить Дейнерис, и Давос смутился. Контрабандисты чаще знакомы со своей историей, а не с историей лордов и королей. — Он присягнул на веки вечные. Или нет? — Да, — ответил за Давоса Тирион Ланнистер. — Простите, ваше величество. Моя сестра готовит замок к великой битве, — вступился за Сансу Джон. — Поэтому она избрала своим посланником меня и доверила говорить от ее имени. — Что ж... Разумно. Полагаю, леди Санса согласна преклонить колено перед законной королевой Семи королевств, как это однажды сделал ее предок? — Это не так, — тихо и уверенно проговорил Джон, собираясь оправдать доверие сестры. Как он и ожидал, его слова внесли смуту. — Леди Старк... — Дейнерис вопросительно повела бровью. — Вы говорили, что едва я высажусь на берег, три королевства присягнут мне в верности. Если ваша дочь отказывается это сделать — она предатель. А ее провозглашение королевой — восстание. — Ваше величество... — искренне удивленная Кейтлин виновато склонила голову и снова обернулась на Джона. — Это простое недоразумение. Санса — не предатель. Я — ее мать, и я знаю ее, как никто другой. Думаю, у нее были причины поступить так и отправить... Джона. Возможно, мне стоило написать ей самой... Я отправлю ей ворона и скажу, чтобы она явилась немедля. — Почему вы смеетесь? — едва вскинулась Дейнерис, заметив легкую ухмылку, тронувшую губы Джона Сноу. — Ваш отец казнил нашего дедушку. Он казнил и нашего дядю. Ваш брат изнасиловал Лиану Старк, — напомнил Джон, и Дейнерис соединила перед собой руки, стараясь укрыться от тяжких преступлений своей семьи. — Моя сестра недоверчива. К тому же... Таргариены предали оказанное доверие, и не ждите, что Север склонится перед вами просто так. — Я прошу у вас и у вашей семьи прощение за то, что они совершили. И я прошу не судить меня за их грехи. Я — не мой отец, — Дейнерис едва поджала губы. Это в Миэрине она была Освободительницей от оков, а тут ей так лихо напомнили о том, что она — всего лишь дочь Безумного короля, выговорив за все его преступления. — Я не хочу вражды. Веками наши дома были союзниками. И эти столетия стали лучшими в истории процветания Семи королевств — с Таргариенами на Железном троне и со Старками, Хранителями Севера, — Дейнерис слабо улыбнулась. Кажется, и Кейтлин, и Тирион с ней согласились, и их согласие придало ей былой уверенности. — Я — последний Таргариен, Джон Сноу. Ваша сестра должна поклясться в верности. Я нареку ее Хранительницей Севера и вместе мы спасем Семь королевств от тех, кто угрожает их процветанию. — Вы правы, но... — Джон шагнул вперед. — Как видите, Сансы здесь нет. А я не в праве присягать за нее. — Тогда зачем вы здесь? — возмутилась Дейнерис. — Северу нужна ваша помощь, а вам — помощь Севера, — от подобной наглости сидевшая на своем каменном троне королева чуть не опешила, смерив столь самоуверенного бастарда оценивающим взглядом. — Вы видели моих драконов, Джон Сноу? — Видел, — кивнул он. — Я видел и дотракийцев, и безупречных, ваше величество. — Тогда скажите... Зачем мне ваша помощь? — Наша помощь нужна вам не в войне против Серсеи Ланнистер. Нет... С ней вы справитесь и без нас. Я уверен: ваши драконы могут спалить Королевскую гавань в мгновенье, но вы этого... Не делаете. Потому что не хотите жертв, — Джон прервался. Слова его отчасти тронули, смягчив королевское возмущение. В них Дейнерис послышалась похвала, однако... — Это не объясняет ваших слов. — Не объясняет, — согласился Джон и подошел ближе к трону. — Вы, Серсея, моя сестра... Для вас Семь королевств — игра в престолы, и каждая из вас норовит погромче крикнуть о своих правах... Словно капризный ребенок — Женщины... — не удержавшись, Давос добродушно буркнул себе под нос, и услышавшая его тихое замечание Кейтлин Старк обернулась, укорив его одним лишь взглядом. — Кажется, лорд Тирион вы говорили мне, что Джон Сноу нравился вам. Вы говорили, что и Санса Болтон вам нравилась. Что ей, можно доверять, — Дейнерис тихо негодовала. Королевство, которое она из-за присяги Кейтлин Старк считала своим союзником, теперь бунтовало, отказываясь признавать ее своей королевой. Что же было говорить о Долине и о Речных землях? — Теперь же одна называет себя Северной королевой. Другой же нарек меня капризным ребенком. — Если вас это утешит, капризным ребенком Джон Сноу назвал и свою сестру, и мою, ваше величество, — бросил через плечо Тирион. — Джон... — окликнувшая бастарда Кейтлин будто потребовала сказать столь нужные признания, но Джон ее не послушал. — Ваше величество... — лорд Сноу повысил голос. — С Севера приближается враг. И никто не доживет до конца зимы, если с этим врагом не справиться. Зима близко. И вместе с ней армия мертвых. Король ночи, белые ходоки и сама смерть. Я видел их своими глазами, и если они пройдут за Стену, пока три королевы делят между собой власть... Нам конец. — Конец? — усмехнулась Дейнерис. Прежде, чем снова заговорить, она долго молчала, вдоволь разглядывая упрямого лорда Сноу, который по-видимому решил, что она — простая капризная девочка. — Я родилась здесь, Джон Сноу. На Драконьем камне, — оглядев стены, Дейнерис медленно поднялась со своего трона. — Роберт послал за нами убийц, но тогда нам удалось ускользнуть... От конца. Я провела всю жизнь на чужбине, и не раз меня пытались убить. Положить конец моей жизни. Всех покушений я даже не упомню... Меня продавали, насиловали, оскверняли и заковывали в цепи, и каждый раз я повторяла себе — это не конец. У меня не было ничего, а теперь у меня многотысячная армия и три взрослых дракона. И это не конец. Я не остановлюсь на полпути. Я рождена, чтобы править Семью королевствами, — громко заявила она, сойдясь с лордом Сноу на середине мрачного зала. — Я — законная наследница Железного трона. — Вы будете править на кладбище, если не остановить Короля Ночи. — Простите, ваше величество, — Давос вновь решился выступить. Заискивающе он склонил голову перед королевой Дейнерис. — Я знаю, вы начали войну с Серсеей Ланнистер, и слова Джона Сноу воспринимаете в шутку. Вы не верите ему, и думаете, что все это чушь... Но этот человек, даже будучи раненым в сердце, восстал из мертвых. — Нахмурившись, Кейтлин обеспокоенно посмотрела на бастарда. Давос продолжил. — Сегодня я видел драконов, и я верю, что судьба неспроста воскресила бастарда Сноу, как и в то, что судьба не зря привела последнюю из Таргариенов к берегам Семи королевств. Если мы все погибнем, будет не важно, какая из королев оказалась сильнее, умнее, красивее и законнее. — Если это не важно, преклоните колено, — потребовал Тирион Ланнистер, чувствуя, что непокорный Север вырывается из рук. — На все это нет времени! — Не думаю, что белые ходоки нападут на нас за то время, что Джон Сноу дает присягу, — ответил полумуж лорду Сноу. — Я не могу этого сделать! Я — не король. Моя сестра сказала, чтобы я сделал все, что вы захотите, но я... Пока не вижу в этом смысла, — покачал головой Джон. — Я не знаю вас. Она не знает вас. Пока вы лишь говорите о том, что вы — королева, упоминая имя своего отца, Безумного короля. И не более. Моя сестра... — Провозгласив себя королевой Севера, ваша сестра поднимает восстание против законной королевы, — вспыхнула Дейнерис, и перед ней возникла Кейтлин, загородившая собой Джона. Как бы ей не хотелось этого признавать, но он был такой же упрямец как Нед, как Робб, и она почувствовала себя обязанной вступиться. — Ваше величество, позвольте мне заступиться за свою дочь и за сына моего мужа. Это... Раздался стук. Кто-то спешил к ним, и чеканящий мелкий шаг становился все громче и громче. Из темноты появился Варис. Наскоро он оказался подле королевы, и, склонившись у ее уха, сообщил о не самых приятных новостях — флот Грейджоев был разбит. От дурной вести Дейнерис не изменилась в лице, и все же хрупкие плечи ее сжались от тяжкого невидимого бремени. Север отказывался преклонить колено. Теперь и в преданности Долины и Речных земель не было былой уверенности. Флот Яры Грейджой был потоплен, а вместе с ним пленены и сама Яра, и Эллария Сэнд. Не имевшая никаких преимуществ Серсея Ланнистер давала уверенно понять, что не отдаст Железный трон просто так. Не самое удачное начало правления. — Кажется, я забыла о гостеприимстве, — проговорила Дейнерис. — Раз Санса Болтон посчитала, что сможет обойтись без вас, вы побудете нашим гостем, лорд Сноу. Проводите их. Вас будет ждать ванна и теплый ужин, — шепнув о чем-то вышедшему к ней дотракийцу, Дейнерис обернулась к леди Старк. — Леди Кейтлин... Надеюсь, вы сумеете переубедить свою дочь и лорда Сноу в необходимости поступить так, как велит долг и честь. — Да, ваше величество.***
Маковое молоко утолило боль телесную, но не душевную. Провалившись в себя, Санса Болтон сидела в кресле, вперившись в пол. Она не шевелилась. Не отвечала на вопросы, обратившись прекрасной мраморной статуей, и, застыв в одном положении, глотала тихие слезы. С миледи смыли кровь. Мейстер очистил ее. Плакавшая служанка прибрала растрепавшиеся рыжие волосы и помогла миледи одеться в чистую одежду. Кровавые простыни унесли подальше от глаз леди Болтон, но это не могло исправить случившегося. Ее ребенка больше не было. Не было этого странного ощущения разраставшегося изнутри тепла. Маленькая жизнь прервалась, и внезапно леди Болтон растворилась в этой горькой опустошенности. С жалостью Санса думала о своем погибшем ребенке, к которому, сама не ведая, успела привязаться. А разве могла она его ненавидеть? Разве был этот ребенок виноват в чем-либо? Разве совершил что-то нехорошее, даже если его отцом был Рамси Болтон? Вспоминая о виденном сне, еле слышно Санса просила и отца, и брата беречь ее безымянное дитя, которого она никогда не прижмет к груди. — Мне очень жаль, миледи. У вас еще будут дети. Мне жаль, — стоявший перед ней Уолкан, казалось, вот-вот заплачет. То и дело украдкой он прикладывал палец к нижнему веку, сдерживаясь ради нее, и все причитал, стараясь как-то утешить и утешиться. Усевшаяся рядом Леди тихо уложила крупную голову на колени своей хозяйке. Отвернувшись к камину, Освальд старался не смотреть на миледи. Погребенный под небывалой жалостью да невозможными сожалениями он лишь качал головой да хмурил в палец толщиной брови, плотно сводя их на переносице. — Леди Болтон? Санса! — в дверях возник Петир Бейлиш. Обеспокоенно он оглядел окаменевшую королеву и тихо закрыл за собой дверь, не спросив разрешения войти. — Миледи нужно отдыхать, — попытался выпроводить его Освальд, но вместо того, чтобы уйти, Мизинец прошел в глубь спальни, остановившись перед Сансой. — Д-да... Нам лучше уйти, — согласился Петир, приняв на себя самый озабоченный вид. Оглядев и Освальда, и мейстера, он кивнул на дверь, и, почувствовав неладное, и Уолкан, и Дульд вышли за ним в коридор. — Я... Я допросил прислугу. Одной девушке... Она принесла вчера ужин для миледи. Ей сказали, что мейстер передал ей особый отвар... — Я никому ничего не давал, — оторопел Уолкан. — Вот, — из длинного рукава Петир вытащил склянку. В ней на самом дне темнели перемолотые в требуху травы. — Мне сказали, что это передали от вас. Вам сказать, что внутри? Мейстера пронзила неприятная догадка. Наскоро он взялся за емкость и откупорил маленькую пробку. Поднеся к носу, он поморщился от вдарившего терпкого аромата. Мята... Примерещилась ему и ромашка, а над всем этим мейстер учуял горечь пижмы. — Лунный чай, — изумился до глубины души Уолкан. — Мне сказали, что вы передали на кухню травы... — прищурился Петир, и уловивший суть его слов Освальд исподлобья посмотрел на оторопевшего мейстера. — Это какая-то ошибка! Я готовлю снадобья и настои для лордов и леди лично... И уж наверняка я могу различить смешанный Лунный чай от пучка мяты, который собирался дать миледи. — Тогда, как Лунный чай оказался на кухне? — ухватившись за рукоять клинка, Освальд шагнул вперед. — Откуда тогда у служанки Лунный чай? — Служанки часто просят у меня отвар. — Кто просил его в последнее время? — Петир поднял руку, прервав собравшегося учинить допрос Освальда. — Никто. Только... — Только? Ничего не ответив, мейстер Уолкан потряс пальцем, будто вспомнил о чем-то. Сорвавшись с места, он ринулся к себе в башню, и Мизинец с Освальдом последовали за ним. Ворвавшись в свой кабинет, Уолкан словно ужаленный подлетел к обитому резными скобами сундуку. От волнения у старика дрожали руки, и он спешно откинул тяжелую крышку. Упав с грохотом, она едва не перевернула весь сундук с его опасным содержимым, благо мейстер удержал свой сокровенный ящичек. Беспокойно Уолкан осмотрел многочисленные склянки и пучки, умоляя богов, чтобы все оказалось на месте, но... Мейстер зажмурился. Покачав головой, он повернулся к ожидавшим его Петиру и Дульду и скривился от той ужасной мысли, поразившей его. — В чем дело? — Лунный чай... Его нет. — Кому вы его дали? — бросился на него Освальд. — Кто просил его у вас? — Никому! Никто, — чуть ли не закричал Уолкан. От ужаса он прижал ладонь к губам, понимая, что к случившемуся выкидышу Сансы Болтон причастен он сам и его запасы. Руки его тряслись. Боги. Бедная леди Болтон! — За последний месяц тут никого не было. Только... — внезапно вспомнил он. — Кто? Кто был у вас, мейстер? — Освальд едва ли не вцепился в его балахон, требуя ответа. — Леди Арья... Освальд Дульд вскинулся, словно ужаленный. Перед его глазами предстала ссора двух сестер, которую он ненароком подслушал, и теперь Освальд до боли сжимал кулаки, жаждая сомкнуть их на шее жестокой девчонки. Неужели она пошла на такое? Против своей сестры?! — Это все? Все, что пропало? — не теряя головы, спросил Петир Бейлиш. — Нет, — мейстер зажмурился. — Слезы Лиса. Я не увидел флакона с ядом, — смешавшись, и Петир, и Дульд и мейстер долго молчали, стараясь совладать с тем, что так внезапно открылось. — Миледи в опасности. Мы должны предупредить ее... — Петир обернулся на Освальда, но Дульд лишь непреклоннее ухватился за рукоять меча. — Или же устранить эту опасность.***
— Леди Санса... — Я займусь этим вопросом позже, лорд Ройс. — Ваше величество... От Сервинов прибыл посланник. — Если лорд Сервин интересуется судьбой лорда Болтона, отправьте его назад. — Миледи, прибыли солдаты из Дредфорта. — Расположите их и накормите. — От лорда Мандерли прибыл поезд с пшеницей. — Передайте ему наши благодарности и скажите, что мы все вернем... Если выживем. — Масло. Куда девать масло, ваше величество... — Спросите у Мэйса. Санса едва ли не вбежала в спальню, закрыв дверь перед носом очередного просителя. Мало кто знал, что она ждала ребенка. Мало кто знал, что она его потеряла. Для лордов, солдат, слуг и даже для стюарда все было, как прежде, а у нее душа рвалась на части. Во время готовящейся битвы нареченная королева не имела права на отдых, на слабину, на слезы, и нескончаемым потоком к Сансе Болтон шли люди, безжалостно забрасывая просьбами, письмами, обвинениями, вопросами, и миледи сходила с ума. Впав в уныние тихой скорби, Санса жаждала одиночества. Хоть ненадолго ей хотелось укрыться вместе со своим горем в тишине, но ее никак не оставляли в покое. Истерзанная душа желала утешения, а рядом не было никого, кто бы ей хоть как-то посочувствовал. Никого, горько повторяла она, душась слезами. Она одна. Одна... Упершись лбом в дверь, леди Болтон всхлипнула и развернулась. — Что ты здесь делаешь? К великому удивлению, Санса обнаружила стоявшую у стола Арью. Соединив руки за спиной, сестра с интересом оглядывала письменные принадлежности и лежавшие сверху пергаменты. Поочередно Арья Старк оглядывала печатки со старковским лютоволком и с болтоновским крестом, перекладывала с места на места разноцветный сургуч. Внимание ее привлекла раскрытая шкатулка с украшениями, и Арья Старк протянула свою руку, выцепив из горсти безделушек потемневшую серебряную брошь, изображавшую болтоновское распятье. — Тебе всегда нравились красивые вещи, — Арья цокнула языком и, швырнув украшение обратно в шкатулку, развернулась. — Ты пришла сюда за красивыми вещами? — Нет, — пожала Арья плечами. — Я пришла спросить о том, о чем спрашиваю каждый раз и каждый раз не получаю ответа. Что ты собралась делать со своим мужем, Санса? — леди Болтон повела головой. Как можно было! Опять? Сейчас? — Он убил нашего брата, и должен понести справедливое наказание. — Уйди, Арья, — Санса вздохнула и, дойдя до стола, плотно закрыла шкатулку, словно могла защититься этой закрытой резной крышкой. — Сейчас не время... — Конечно, не время, — ерничала Арья. — Ты же теперь королева Севера. У тебя много дел. — Лорды Севера сами избрали меня. — Да. Избрали... — недовольно фыркнула младшая из сестер. — Как это удобно, когда нет ни отца, ни Робба, ни Рикона. Никого, кто бы мог оспорить правление Северной королевы. — Как ты можешь говорить такое! — Могу... — Арья пропустила упрек сестры мимо ушей. — Это ведь правда. Тебе это нравится... Как красивая вещь. Тебе нравится командовать, наряжаться в красивые платья, слушать все эти подобострастные речи, но ты словно красивая безделушка из шкатулки, — Арья презрительно оглядела сестру. — Ты хоть иногда вспоминаешь об отце? О Роббе? О Риконе? — Да. — Да? И как? Как ты можешь думать о них после своего предательства? — Я их не предавала! — Сама нет... Ты слишком труслива для этого. Ты сделала это через Ланнистеров и Болтонов, — Арья поморщила нос. — Ах да! Ты сама Болтон. — Я — Старк. И всегда им буду. — Если это так... Ты — самый худший Старк. И все скоро увидят это, — пригрозив, Арья задрала голову кверху. Она была явно довольна своими обличительными речами, не подозревая, что добивает лежачего. Как все это было похоже. Санса будто снова оказалась в той жизни, а потому знала наверняка, что к этим жестоким словам нельзя относится серьезно. И все же... Ей стало больно. — Тебе лучше уйти. — Разумеется, ваше величество. У вас же много дел, — подогнув под себя ногу, Арья присела в поклоне. Приплясывая, Арья Старк вышла вон, оставив Сансу одну... Ненадолго. Вскоре к леди Болтон снова набились люди, и она, окончательно растеряв свои силы, отвечала невпопад, думая лишь о жестоких словах. Все больше Санса жалела себя. Вновь и вновь ее спрашивали о самых различных вещах, а она только и видела перед глазами кровавые простыни да отрубленные головы отца и брата. Вновь и вновь она тонула в сожалениях по невинному дитя да к самой себе, виня всех и каждого за то, что они столь безжалостно сделались глухими и слепыми к ее горю. Даже собственная сестра. Худший из Старков... Накинув на плечи плащ, Санса Болтон вышла на улицу. Тьма укрыла Северную цитадель, расползшись по всем углам. Тьма укрыла псарню, кузню и дворы. Тьма укрыла богорощу, сотни слуг и солдат, блуждавших по замку. Тьма укрыла и ее, наконец-то спрятав от жестоких безучастных к чужому горю людей. Не глядя под ноги, не зная, куда идет, Санса Болтон долго бродила призраком по Винтерфеллу, пока не вымоталась. Продрогнув от мороза, она будто заледенела до глубины души. Налетевший ветер закружил у земли поземкой, и с темного небосвода посыпался снег. Задрав голову, Санса прикрыла глаза, а, открыв, поняла, куда пришла. Окольными путями судьба привела ее к старой башне, и пролетевший по замку ветер тихо прошептал: Север помнит... Когда-то в той жизни старая водоноска сказала, что ей стоит лишь поставить свечу в окно этой башни. Здесь же нашли Брандона Старка, бесчувственного и поломанного. Здесь она решила отпустить Джейме Ланнистера домой, понадеявшись, что сумеет примирить Ланнистеров и Старков... Не вышло. Сейчас в маленьком арочном окошке горел свет, и огонек этот вдруг затлел странной надеждой. Она — худший Старк. Худший, и сейчас Санса невольно соглашалась с жестокими словами Арьи. Она не спасла отца, не спасла братьев и даже собственного ребенка не уберегла от смерти. Более миледи не была маленькой невинной девочкой, грезившей принцами и принцессами. На руках Сансы Болтон мерещилась кровь, да и в некоторых поступках не было ни чести, ни благородства. Давясь виной, Санса ненавидела себя и в тайне вопрошала богов. Был ли хоть кто-то в этой жизни, кто мог не осудить ее? Кто мог принять такой, какой она стала? Был... Поддавшись зову огонька, Санса Болтон открыла дверь, порядком удивив заспанную стражу. Медленно она поднялась по винтовой лестнице, останавливаясь чуть ли не на каждой ступени от колотившей в висках неуверенности. Шепотом леди Болтон приказала открыть запертую дверь и, зажмурившись, вошла внутрь небольшой комнатки. Склонившийся над кадкой бастард плеснул себе воды в лицо и растер по щекам. Из-за шума и плеска он ее не услышал, просто почуяв кого-то в своей темнице. Рамси Болтон обернулся. По темным сбившимся в чуб кудрям стекали блестевшие на свету капли, сбегавшие за ворот засалившейся рубахи. Стараясь совладать со странной оторопью, Рамси Болтон обтер рукавом щеки и облизнул по-хищному выступавший клык. Чудное видение никуда не исчезло, и он улыбнулся, наивно похлопав глазами. Бастард не знал наверняка, зачем именно пожаловала его жена. На мгновение он усомнился в том, что ее приход вызван чем-то хорошим. Может, его собирались казнить? Уж не поэтому на ней лица не было? Он как раз собирался отшутиться на этот счет, да вот нужные слова так и не вышли. Из-за нее. Сорвавшись с места, Санса вдруг бросилась ему на шею. Крепко Рамси сжал ее в своих руках. До чего же он был рад ощутить до боли знакомые изгибы своей рыжей спесивицы. Она плакала. Дрожала. Слезы нескончаемым потоком текли из ее глаз, и поцелуи ее были солеными и спешными, будто миледи необходимо было наверстать проведенное порознь время. На пол упал тяжелый плащ. Спешно супруги повалились на жесткую койку, поставленную для пленника. По обыкновению он не был нежен, но Сансе Болтон было все равно. Сейчас ей хотелось забыться. Забыть обо всем и почувствовать себя на мгновение счастливой и желанной, избавившись хоть на время от нескончаемых страданий и упреков. И зарывшись рукой в темных влажных кудрях супруга, леди Болтон была рада, что не вынесла приговор тому единственному человеку, что никогда ее не осудит.***
— Ваше величество... Мои поздравления, — Бринден Талли склонил голову. Маленькая Дейнерис Таргариен, гревшаяся теперь у камина, разгромила армии Тарли и Ланнистеров, и Черная Рыба был горд своей Драконьей королевой. Успехи командиров всегда вдохновляют. — Я слышал, вы разгромили врага. — Благодарю, лорд Талли. — Простите за поздний визит, но... Я пришел просить у вас, — повернувшись к нему, Дейнерис приготовилась слушать, и воодушевленно Бринден начал заготовленную речь. — Мой родовой замок был захвачен Ланнистерами и Фреями. — Мне об этом известно. — Мне нужно войско, ваше величество. Я знаю Риверран как свои пять пальцев. Я с легкостью верну его, а вместе с ним я приведу к вам лордов Речных земель, — Бринден грозно сжал руку в кулак. Захваченный Риверран снился ему ночами, чуть ли не гудя скулившей от тоски собакой, а главное, старый вояка Бринден терзался бездельем. Уныло день за днем протекала его жизнь на Драконьем камне, а ведь он еще мог послужить достойному правителю. Черная рыба намеревался проявить себя, взяв судьбу Речных земель в свои руки. Достаточно Ланнистеры попили крови Талли. Нынешняя победа показывала их уязвимость, и, чувствуя возвращавшиеся силы, сейчас лорд Бринден более всего жаждал согласия королевы. — Если вы слышали о моих победах, милорд, то должны были слышать и о поражениях, — Дейнерис опустила глаза, прекрасно зная об обратной стороне своей великой битвы за Железный трон. — Большая часть Железного флота Яры Грейджой разбита. Хайгарден взят. Песчаные змейки пленены и убиты, а я... В одно мгновение я потеряла многих союзников. — Именно поэтому, ваше величество, я и хочу привести к вам новых, — пылко заявил Бринден. — От одного старика, коим я являюсь, не так много проку. Я ем, сплю и пышу от злобы, понося Ланнистеров на чем свет стоит. Я все еще могу держать меч в руке, но, поверьте, от многотысячной армии лордов Речных земель толку будет куда больше... — Я потеряла своих союзников, решившись отправить часть армии на другой конец Вестероса, — громче повторила Дейнерис, остудив пыл распаленного лорда Талли. — И более повторять своей ошибки я не намерена, лорд Бринден. Я не дам вам войска. Придет время и мы отвоюем ваш родовой замок, но не сейчас, — Дейнерис виновато отвернулась. Ей жалко было отказывать, но реалии этой войны были таковы. Она не могла жертвовать людьми понапрасну, зная теперь, насколько непредсказуема была Серсея Ланнистер. — Я долго ждала возможности вернуться в Вестерос. Вам тоже придется подождать, милорд. — Речь не только о моем замке, — не сдавался старик. — Я повидал их достаточно на своем веку. Речь о целом королевстве, ваше величество... О людях. — Я, кажется, дала свой ответ. Вы перечите королеве? — Нет. — Милорд... — Да, ваше величество. Грубо его выпроваживали вон, и Бринден послушно вышел. Черная рыба не имел никакого желания перечить Дейнерис Таргариен, и все же, покидая ее покои, он чувствовал легкий душок разочарования. Он готов был служить воскресшим из небытия Таргариенам, поправшим могущество Ланнистеров, но пока... Королева была без престола. Лорд без своего замка, и все, что им оставалось — сплошные упования на то, что все это когда-нибудь изменится. Хмурясь, Бринден прошел мимо Джона Сноу, направлявшегося к королеве, и удрученно похлопал бастарда по плечу. — Вы хотели меня видеть, ваше величество. — Да, хотела, — увидев Джона, Дейнерис Таргариен приободрилась. Мягко она улыбнулась своему новому гостю и поднялась с резного стула. — Вы были правы, — со странной торжественностью заявила она. — Имя моего отца еще не делает меня королевой. Свое право на Железный трон я должна доказать поступками. Лорд Тирион сказал, вы хотели получить драконье стекло... И вы его получите. — Вы... Благодарю, ваше величество. Вы... — Джон как-то смутился. — Я просто не знаю, как выразить словами... — Я понимаю, — Дейнерис потупила голову. Ей и вправду стало радостно от того, что хоть к кому-то она оказала эту чудесную королевскую милость. — К сожалению, проблемы с вашей сестрой это не решит. Не так ли? — Моя сестра недоверчива. Она умна и... Упряма. Все Старки упрямы. — Я уже имела честь убедиться в этом, — мягко проговорила Дейнерис и улыбнулась. Сперва Джон смешался, но весь ее вид говорил о странной похвале, порядком его воодушевившей. — Если она узнает вас, так как я... — качнул Джон Сноу головой. — Я уверен, она с радостью присягнет вам как Хранительница Севера. — Вы и вправду так думаете? — Дейнерис вскинула бровью, и Джон, поддавшись странному порыву, как будто признался. — Да. У нее доброе сердце... Как и у вас. — Хорошо, — погодя, ответила Дейнерис. Больше слова не шли, и, порядком измотавшись битвой, ее величество, Дейнерис Таргариен, устало улыбнулась. — Доброй ночи, милорд. — Доброй ночи, ваше величество. Оставшись одна, Дейнерис снова села у камина и задумчиво посмотрела в плясавший над поленьями огонь. Лобызавшие друг друга языки пламени навевали приятные и до боли уютные мысли, и на мгновение Денейрис Таргариен захотелось забыть о войне, о Железном троне, об отказе Бриндену Талли и о Северной королеве. Обо всем. И вновь, и вновь ей слышались случайно брошенные слова. Наивные, отчасти угрюмые, но от этого не менее теплые. И слова эти придавали ей сил.***
Крик, донесшийся с улицы, прервал сладкий сон, и сплетенные тела зашевелились, словно клубок змей. Ушедшая ночь обрушилась тяжелым похмельем, и лорд Болтон прижал столь теплую жену к себе, до боли укусив ее за ухо. Хоть во сне Санса не плакала, невольно прижимаясь к нему, и Рамси Болтон чувствовал странное умиротворение от ее присутствия. И кто же знал, что она надумает вот так вот явиться к нему?! Да. Милая жена умела удивлять. И в той жизни, и в этой. Теперь, как и прежде, леди Болтон спросонья нежилась в объятиях своего мужа, и хотя на языке его вертелась уйма вопросов, сейчас Рамси Болтону хотелось продлить это тихое утро, чтобы удержать ее подле себя. — Мне пора идти, — прошептала Санса Болтон, почувствовав как крепче обвилась вокруг нее рука бастарда. Странная у них была судьба, неумолимо болтавшая супругов между ненавистью и необъяснимой привязанностью, да вот к этой нездоровой тряске и милорд, и миледи порядком привыкли. Белое и черное. Красавица и чудовище. Королева и бастард... Их многострадальный союз не раз вытаскивал их из самых разных передряг, и, стараясь не вспоминать о Риконе, Санса Болтон была не прочь вернуть все, как было. Было бы только возможным воскресить убиенного Рамси брата!.. Увы, это было не во власти Северной королевы, и она, поджав под себя ноги, уселась на постели. Прижав к груди лиф расстегнутого платья, удрученно миледи оглядела темницу мужа. Комнатка была немногим больше той спаленки бастарда в Дредфорте. Здесь не было ничего, кроме чугунной подставки для огня да самой скудной мебели, сколоченной второпях. Она ведь даже не знала... Не знала, чем его кормили, как с ним обходились. Возможно, Рамси Болтон не заслуживал даже этой ее нечаянной жалости, но... Глуша точившую ее укоризну, Санса ни о чем не жалела. Ни о проведенной ночи, ни о том, что посадила мужа на цепь. И все же, более так продолжаться не могло. И что ей было делать? Забыть об убийстве брата и просто помиловать бастарда? Исключено. Постараться забыть, как некогда она забыла о всех его проступках? Может быть... Рамси не раз спасал ее. Было в их жизни и хорошее, и, возможно, памятуя все заслуги, она и могла пойти на такое, да вот согласятся с таким решением северные лорды, привыкшие к справедливым правителям? Вряд ли... На спине своей миледи ощутила шершавую ладонь супруга и шумно вздохнула. — И что теперь будет? — Не знаю, — а Рамси Болтон, кажется, знал. Видимо, не один он терзался этой глупой разлукой, а значит, подобная ночь могла оказаться не последней. — Для общего удобства я бы мог переехать в нашу спальню. Там попросторнее, да и кровать помягче. — Ты убил моего брата, Рамси, — напомнила Санса и повернулась к нему. Она и вправду не знала, что делать. Как оправдать убийцу Рикона?! Это было невозможно, но ей почему-то хотелось найти ту соломинку, способную спасти его от смертного приговора. Жаль вот только, что Рамси не испытывал и толики сожаления о содеянном. — Ты уже забыл об этом? — Я много кого убил, милая. — Дело не в том скольких, а кого. Ты убил лорда Старка. Ты дал слово, что не тронешь... — Я сделал то, что было нужно, думая обо мне и о тебе, — бастард уселся на постели рядом с ней. — Моего младшего братца ты не жалела. — Твой младший брат... — Мог стать лордом Винтерфелла, — хмыкнул под нос бастард. — Как и твой. Я оказал нам неоценимую услугу. Разве ты не хотела быть Хранителями Севера? — Не такой ценой. Рамси причмокнул. Его жена отчасти сама не знала, чего именно хочет. Впрочем, она была женщиной. Его женщиной, и принятие тяжелых решений, подобных этому, было его стезей. Санса ведь прекрасно понимала о том, какую услугу он оказал им. Для себя, для нее, для их общего ребенка, да вот... У всего была цена. Он не прочь был показательно посидеть на цепи. Санса могла сколько угодно журить его об убиенном братце, да вот рано или поздно это его заключение должно было закончиться. И ведь им обоим хотелось, чтоб из темницы бастард вышел не на плаху, а на свободу. — Раньше его мог убить Вонючка. Считай, что он его и убил. — Все же его убил ты, — вновь обвинила мужа Санса, но бастард с легкостью уловил сожаление в ее голосе. Да. Что и говорить, но в этой жизни она была совершенно другой. Перемахнув через него, Санса поднялась с постели. То и дело оправляя волосы, она спешно одевалась, по-прежнему не веря, что свое утешение нашла подле Рамси Болтона. Да... Все же она — худший из Старков. — Ну и когда ты меня вытащишь отсюда? — С чего ты решил, что я собираюсь тебя вытаскивать? — О-о-о. Мы оба прекрасно знаем, милая. У тебя есть еще один брат — ублюдок Джон, а вот муж у тебя один. — Это легко исправить, — бросила через плечо миледи, но Рамси прекрасно услышал ее улыбку, и улыбнулся сам. — Хм... Ты поэтому пришла ко мне? — Для человека, чья жизнь зависит от одного слова королевы, ты слишком самоуверен. — Казнить или помиловать, — бастард сложил из пальцев фигуру. — Это два слова. Как и... Ты вернешься. — Может быть... — уязвлено фыркнула Санса. — Это тоже два слова. Оправив полы плаща, Санса Болтон пригладила лисий мех и постучала в дверь. Стража выпустила ее наружу и, проводив жену, бастард улегся на постель, подложив под голову сложенные замком руки. Да. Санса Болтон умела удивлять, повторял он сквозь довольную улыбку. Ее прихода он не ожидал, оттого впечатления о проведенной ночи были особенно забавными. Забавными не были лишь ее слезы. Уж он вдоволь повидал Сансу плачущей. Что-то случилось. Здесь, запертый в четырех стенах, он мог лишь гадать. А так, как более ничего не оставалось, он думал и размышлял, поминая язвительный тон жены. Сдавшись приятным мыслям, он довольный провалился в сон, навеянный пахнувшей на него свободой да медным блеском. Да. Видать, она его любила. Жаль, что ей понадобилась две жизни, чтобы понять это...