Сын или внук?

Пришли они в спальню к Люциусу. Если раньше Гарри не было никакого дела до окружающей обстановки и помнил он только кровать, то сейчас ему удалось рассмотреть и удобный диванчик в углу около самого окна, кресло и несколько шкафов, заваленных книгами. Обычное мужское жилье, безо всяких там ярких пятен, всё лаконично, выдержано в тёмно-бордовых тонах. Дорогая, явно сделанная на заказ мебель, покрытая блестящим лаком (а может, такой эффект был достигнут благодаря стараниям незаменимых эльфов). Тяжелые сливовые портьеры и прозрачные, даже на вид очень нежные кипенно-белые шторы — единственное светлое пятно, если не считать хозяина комнаты, который подошел к журнальному столику и оставил там настойку бадьяна. — Течка? — переспросил Гарри, как только шок немного отпустил и он смог сложить два и два, — так у меня течка? — Ко всему прочему — да, вам чертовски повезло, мистер Поттер. Раздевайтесь, — приказным тоном произнес Люциус Малфой, хотя его глаза смеялись. Взгляд Гарри натолкнулся сперва на разобранную огромную кровать, потом плавно переместился на мужчину и назад. Нет, нет, нет, не могу. Только не с ним. — Что вы сказали? — переспросил юноша тихо, позабыв всё, что слышал секунду назад. — Давай помогу, — предложил Люциус, беря всё в свои руки. Гарри не понял, отчего погас свет, но испытал огромное облегчение, оставаясь рядом с альфой в кромешной тьме, если не считать слабых огоньков с улицы. Весь двор на праздники предприимчивые эльфы украсили гирляндами и исскуственным снегом, чтобы создать картинку идеального Рождества, так как за пределами купола стояла отвратительная дождливая погода — нормальное явление для Британии. — Так лучше? — мягко спросил Люциус, плавно подойдя ближе. Вот его руки ложатся на пижамные штаны омеги, находят завязки и медленно развязывают узел. Гарри вздрагивает, когда чужие пальцы будто случайно касаются низа живота, замирают, а потом легко поглаживают голую, покрытую мурашками кожу, успокаивая не на шутку напряженного парня. Спрашивается, какого чёрта Поттер ведет себя будто девственница в свою первую брачную ночь? Так не будь у него взрывоопасного коктейля в крови, то и вел бы он себя более расслабленно, а не напряженно, будто струна, которая вот-вот лопнет. Думаете, легко не иметь возможности контролировать своё тело и бороться с собственным безумием, кусая губы в кровь? Отстаивать своё право делать то, что хочешь именно ты сам, а не то, чего требуют животные инстинкты? Оставаться в сознании, когда твоя больная сущность так и просит поддаться, расслабиться и позволить ей самой управлять телом, сделать так, как ей кажется, будет лучше? А хотела она делать ужасные вещи. Упасть перед мужчиной на колени, целовать его ноги и скулить, подставляя пошло зад, как обычная течная сучка. Страшно это. Замечательно, но страшно терять контроль над собой. — Не бойся, я не кусаюсь. — Я не этого боюсь. — А чего же? Мы же делали это вчера и тебе, судя по всему, понравилось… — По… нравилось, — Гарри задохнулся, когда ладонь немного подлезла под ткань и чуть-чуть коснулась давно возбужденного члена. Электрический разряд прошелся по всему телу омеги, от самых кончиков пальцев до корней волос. И это они еще даже не начали … Сейчас Гарри пожалел, что так рьяно отстаивал собственный рассудок и хотел чувствовать всё сам, а не впасть в пучину безумия, когда все ощущения сливаются в одно единое целое. Это было сильнее, чем он полагал, лучше и настолько ярко, что хотелось просить еще. Просить Люциуса Малфоя трахнуть его прямо сейчас. Плавное движение и штаны стягиваются сперва до бедер, а потом ниже, падая до щиколоток. Чужие ладони ложатся на попу, поглаживают ягодицы, вызывая у Гарри стон, который он попытался сдержать, сцепив что есть силы зубы. — Зачем сдерживаешься? Я же чувствую, как ты этого хочешь, — шепчет Люциус ему в самое ухо и будто в подтверждение своих слов опустил ладонь ниже, проникая между половинками и вошел пальцем внутрь уже давно истекающей соком дырочки. Действие возымело эффект. Гарри дернулся всем телом, подаваясь вперед и уперся мужчине в грудь лицом, пошло выпятив попку для дальнейших ласк. Дурачок. Страстный, но такой дурачок. Люциус уже без всякой течки успел завестись так, что член больно пульсировал, упираясь в ткань брюк, а сейчас, почувствовав как там мокро внутри парня, чуть не кончил просто от одной мысли обладания этим телом. Но вместо обычного секса мужчина принялся трахать его пальцем, желая, чтоб он сбросил эту маску приличия и набросился на него сам, с таким же рвением, как и вчера, не стыдясь своих желаний. Вот рука оглаживает бледные ягодицы и, будто случайно, одним пальцем проникает внутрь, выходит и возвращается уже в компании со вторым, плавные движения внутрь и снова назад, имитируя тем самым обычный половой акт, заставляют Гарри задыхаться и постанывать каждый раз, когда пальцы входят слишком глубоко или достаточно резко. — Представь, что это я трахаю тебя сзади, погружаясь полностью внутрь… Хочешь? А так? Вместо ответа Гарри громко вскрикивает и кончает, оросив руку Люциуса смазкой. Мужчина на секунду замирает, а потом продолжает ласки по новой, мучительно медленно наращивая темп. Гарри пришлось удерживать силой, так как он пытался вырваться, не желая кончать второй раз, в итоге все-таки потеряв контроль над собой. — Давай еще, ты же хочешь, — требовательно просит Люциус, продолжая без устали входить в омегу уже чуть ли не всей ладонью. Вот. Кульминация. Гарри кричит в голос, вздрагивая, будто при ударе током, и безвольно виснет на руках мужчины, не имея сил даже поднять голову. — Умница, — шепчет Люциус, перенося безвольное тело на кровать и устраивает его на подушке. Омега что-то бормочет, поворачивается на бок и подтягивает колени к животу, устраиваясь сладко спать. Люциус улыбается и идет в душ, чтобы смыть следы собственной спермы на штанах. Он даже не разделся, но вот кончить успел, а как можно было иначе, чувствуя, как кончает омега в твоих руках? Ополоснувшись, он вернулся назад в спальню, пристроился рядом с парнем и заснул, чтобы уже через пару часов проснуться от того, что Гарри неуверенно и очень нежно гладит его член. Думаю, рассказывать, чем закончилось это, не стоит, и так все уже догадались…

***

С той ночи традиция спать вместе вошла у них в привычку, а ежедневный секс стал чем-то вроде пожелания доброго утра или же спокойной ночи, вот только вовсе без слов, просто используя язык тела. Хоть иногда секс случался и днём, когда уставший после рабочего дня Люциус хотел чуточку расслабиться. Гарри не был против, безоговорочно предоставляя своё тело ему в руки, и больше не задумывался о том, насколько это правильно или нет. Шли месяцы, неутомимо приближался тот красный день календаря, когда Гарри нужно было ложиться в больницу для родов, и накануне этого пугающего момента произошел один неприятный разговор: — Люциус, а ты общаешься с Драко? — спросил Гарри однажды за завтраком. Альфа, услышав суть вопроса, чуть не подавился, никак не ожидая от Гарри чего-то подобного. Эта тема была табу у них дома. — Да, — ответил он, не желая врать омеге, который, может, уже давно простил его сына и хочет вернуться назад к нему. Кто он такой, чтобы мешать воссоединению пары? Гарри изменился в лице, когда услышал ответ, весь подобрался и спешно спросил: — И где он? Он не хочет вернуться? Отчего-то Люциусу стало больно в груди. Слишком сильно он привык к этому мальчишке за это время, пропитался его запахом и перестал считать чужим. А сейчас так некстати пришлось напомнить себе, что Гарри не его, а сына. Он уже выбрал его себе… — Во Франции. Трахает всё, что движется, надеясь избавиться от влияния метки, — грубее чем хотел ответил Люциус, понимая, что ранит этим Гарри. Омега и правда посерел, а глаза начали блестеть, будто он собирался заплакать. Ревность, жгучая, неконтролируемая ревность заволокла рассудок Люциуса и он продолжил: — Он сказал, что не вернется, пока ты находишься в этом доме. Гарри все-таки расплакался. Поднялся из-за стола и ушел. Этим вечером преждевременно начались схватки и омегу срочно забрали в клинику, а через десять часов на свет появился крошечный Маркус Малфой, еще один неимоверно красивый блондин из семейства Малфоев.