Неудержимые

Было уже давно за полночь, а Бэт все еще не могла сомкнуть глаз. Дырявая голова раскалывалась на две половины — точнехонько по линии выстрела. Как самый настоящий грецкий орех. Бэт тяжело вздохнула, касаться скрытой бинтовой повязкой раны было невыносимо больно, и так же невыносимо хотелось сорвать ее, погрузить пальцы в мягкую, теплую заживающую плоть, нащупать ими пульсирующий комок боли и вырвать с корнем, оставляя внутри блаженную тишину. Она откинулась на подушку, закрыв глаза. В голову лезли непрошеные мысли. Память всегда истончается в тех местах, которые хочется запомнить навсегда, и, наоборот, с какой-то садисткой жестокостью выпирает те моменты, что хотелось бы забыть, просто вычеркнуть, да вот только не выходило. Например, у нее был отец. Не может быть такого, чтобы его у нее не было. И Бэт точно знала, что он погиб. Она помнила, что у нее есть сестра. Мэгги. Но совершенно забыла, как она выглядит. Какого цвета ее волосы, тонкие ли пальцы? Есть ли у нее сережки в ушах. Бэт сейчас очень волновало, проколоты ли у Мэгги уши. Она никогда не рассматривала сестру раньше. Потому что никто никогда не говорил ей, что нужно запомнить. Впечатать в память все мелкие, но столь важные детали. До того, как выстрел в темном узком коридоре больницы слизнет все ее воспоминания. Она помнила его в мельчайших подробностях. Какой-то бестолковый обмен пленными — голову за голову, все точно, как в аптеке. Занесенные в ударе зажатые в пальцах Бэт ножницы. Разрыв выстрела. Ослепляющая вспышка. И темнота… Бэт заставила себя оторваться от высоких подушек, опустила с кровати ноги и прошлепала, ступая по холодному ламинату, к окну. Дернула тяжелую портьеру в сторону, облокачиваясь на пыльную раму и оставляя на ней следы. Бэт прижалась лбом к прохладному стеклу, пульсирующая боль горела раскаленным металлическим шаром. Лестница, ведущая на второй этаж, охнула под чьими-то тяжелыми шагами, и спустя несколько мгновений дверь в комнату, где обитала Бэт, с тихим скрипом приоткрылась. Худая фигурка стояла на фоне залитого лунным светом окна. Тяжелый гипс. Выпирающие в вырезе на спине майки позвонки. Док вздохнул. Когда неделю назад она очнулась и почти беззвучно произнесла свое имя, Док решил, что что-то распылено в воздухе. Что они все обкурились, были под кайфом. Не иначе. Потому что с таким не живут. От выстрела в голову люди имеют свойство умирать. Вот только здравый смысл подсказывал Стиву, что, раз уж за стенами их убежища в поисках плоти рыщут ожившие трупы, то почему бы нельзя чувствовать себя здоровым с очевидной дырой в черепе? А потом его взгляд почему-то упал на аккуратно приставленные Эдди сапожки этой мертвячки. Возле небольшой кровати в маленькой спальне фермерского дома на окраине Дугласвилла. Она дышала и со страхом смотрела на людей Уоррен огромными испуганными глазищами. Осознание ударило Дока наотмашь, это было реально. Голова Бэт разрывалась от постоянной боли, он знал это, поэтому взял за привычку и уже почти целую неделю таскал с собой крошечный пакетик с гладкими пилюлями оксиконтина. Судя по всему, сейчас было самое время их предложить. Док тихо прокашлялся, замерев у самых дверей. Бэт хотела, чтобы ее уединение длилось вечно. Она обернулась и, как и всякий раз глядя на седого растрепанного Дока в футболке с психоделическим принтом и кучей фенечек на запястье, не смогла сдержать доброй улыбки. Он нравился ей. Пожалуй, больше всех остальных, вместе взятых. — Болит? Она могла не отвечать, даже не кивать — Док и сам прекрасно все знал. Бэт благодарно приняла таблетку, раскусила ее на коренных зубах и, отвернувшись обратно к окну, стала ждать, когда она начнет действовать. За окном разливалась сонная тишина. Док не спешил уходить, поэтому присел рядом в кресле. Бэт пробегала расфокусированным взглядом скользила по фруктовому саду и застревающим в нем клочкам густого, точно пенка на молоке, тумана. Он был живой, лился, перекатывался, шевелился. Бэт напрягла зрение, в саду глухо ухнула и вспорхнула ночная птица, шелест ее крыльев запутался в темных ветвях деревьев. Ей просто показалось. На вопрос Дока, что она увидела, Бэт просто головой, мол, ничего. Пожав плечами, Док поднялся с кресла и вышел из комнаты, пожелав спокойной ночи. Бэт действительно нужно было поспать. Раскаленный шар боли в голове начал остывать. *** Они редко так собирались. С утра на кухне, залитой светом, завтракали настоящими тостами и пили сок из пакетов. Как маленькая ненормальная семья. Роберте определенно нравилась их вынужденная остановка, и она мысленно иногда благодарила какие-то высшие силы за возможность перевести дух. Господь послал им на голову эту девчонку неспроста — Роберта никогда не верила в совпадения. И никогда не боялась перемен. — Что ты, на минуточку, с собой сделала? — тост с джемом завис в воздухе, так и не донесенный Уоррен до рта. Всего-навсего сняла бинты и залепила раны подушечками пластыря. Бэт пожала плечами. А еще исправила то, что с ней сотворила Эдди. Стоя у зеркала в ванной комнате, пришлось выстричь и второй висок и укоротить волосы на макушке — этим удлиненным ирокезом, если его уложить набок, можно было скрыть подарок, оставленный Доун на память. То, что Бэт увидела в итоге в зеркале, заставило ее довольно улыбнуться. Ярко, дерзко. Совсем не в стиле Бэт. Но ведь и той Бэт, напомнила она себе, больше не было. Умерла, погибла в госпитале Грейди. Вместо объяснений Бэт нырнула за стол, пожелав доброго утра всем, включая пребывающего в вечно скверном настроении синекожего Мерфи. Сегодня она смогла перебороть слабость, удерживавшую ее эти дни в осточертевшей постели. На кофе в турке медленно поднималась пена. Эдди убавила огонь конфорки и замерла, расфокусировав невидящий взгляд. Это становилось невыносимо — начинать каждый день с перезагрузки сознания. Ее землю покрыло тенью. Каждое утро она знала, что будет новый день, светлый и ясный новый день. Но что с ней было не так? Что с ним было не так? И как Мак смог с ней так поступить? Она была разбитым сердцем. Поднятым на огромную высоту, а потом грохнутым о землю. В очередной раз. Мак был ей домом. Самым крепким и надежным. А сейчас у нее не было ни дома, ни пристанища — только дорога с размытым конечным пунктом, где никто не ждал. А если и ждал, то и черт с ним. В голове, приправленное изысканными соусами самоедства, изо дня в день проваривалось безразличие. Эдди все реже задавалась вопросом, почему он остался в кишащем зомби подвале мотеля? Почему не дал ей помочь? Почему Мак позволил монстрам себя сожрать? Ответов не было, да и они уже были неважны. Эдди на него не злилась, и на себя не злилась. Просто было тошно. — Эдди!.. — воскликнула Уоррен — кофе все-таки сбежал. Она вынырнула из тяжелого оцепенения, улыбнулась, перекрыла газ и разлила по маленьким изящным чашечкам ароматный напиток. Было до одури тошно. — Кажется, я вас задерживаю, — держать ложку левой рукой и пытаться подцеплять ей джем было крайне неудобно. Бэт вздохнула, когда очередная порция клубники плюхнулась на стол, оставляя на скатерти розовое липкое пятно. — О, Мертвячка Бэтти, тебе это только кажется, — растянул Мерфи и сделал большой глоток кофе, изящно придерживая чашку и оттопыривая мизинец. На шее у него белела накрахмаленная салфетка — все как в лучших ресторанах. — А нам нужно ехать дальше, пока я не передумал отдавать себя на растерзание сумасшедших ученых. — Ты слаба, — пропустив мимо ушей последнее высказывание Мерфи, произнесла Уоррен. Она почти закончила с завтраком, пора бы сменить Десять штук на посту на крыльце дома — парню тоже нужно перекусить. — Ну, а что насчет твоей семьи, Бэт? Друзей? — пожал плечами Док. В конце концов, не может быть, чтобы такой неоперившийся птенчик несколько лет выживал один. Она бы просто не смогла. Правда, Док все же встречал подобного выживальщика — Десять штук. Он был примерно ее ровесником, только вот парень вылеплен из другого теста. Совсем из другого: — Тебя же, наверное, кто-то ищет. — Они думают, что я умерла. — Во рту стало горько и солоно. Они решили, что она умерла. Иначе они никогда не оставили бы ее. Верно? Бэт тяжело вздохнула — она не собиралась сейчас плакать. Тогда что это такое закипало в уголках глаз? На светлую чистую кухню ввалился Десять штук, принеся на себе и тяжелых ботинках кучу черной земли. У него даже щеки были чем-то перемазаны. Бэт поморщилась. — Не хотел отвлекать, но у нас щенки и котята на подходе, — бодро сказал он, вытер грязные руки о штаны, хватая с тарелки Дока тост и на ходу запихивая его целиком в рот. — О, классная прическа, Мертвячка. Бэт зарделась. Он никогда не обращал на нее внимания, избегал общения с ней, словно стесняясь. Это была первая фраза, произнесенная им в адрес Бэт. По крайней мере, первая, ею услышанная. На секунду застыла напряженная тишина, а затем Мерфи в свойственной ему манере досадливо сорвал салфетку с шеи и раздраженно бросил ее в тарелку к остывающим тостам: — В этом сумасшедшем мире даже позавтракать спокойно нельзя! Для отряда Дельта икс рей дельта настала пора снова выдвигаться в путь.