Феникс

Внимание!

Уровень навыка Трансформации повышен до 80!

      Ну, теперь вроде бы не слетает. Это было геморройно.       Покорпев над этим делом еще немного, я превратился сообразно биологическому возрасту в скромные человеческие четверть века.       Пока довольно удобно. Особенно рост. Я и до этого возвышался над братцем, а теперь мог бы помериться ёлочностью даже со своим папашкой. Собственно, на него я и ориентировался, создавая личину.       — …у меня все готово. — Так и замер Зереф в проеме, пуча очами в пустоту, как зависший непись. Я бесполезно пощелкал пальцами перед его носом и осознал, что все, приехали, вызываем техподдержку.       Побелевшая более обычного кожа делала его похожим на мертвеца, а в контрасте с темными волосами, небрежно оттеняющими его недостаток здоровья, и с черной, как зрачок, радужкой, подчеркивающей его натуральные фиолетовые подглазники, братец казался мокрой мечтой эстетики любого гота.       — Я подумал, что мне не стоит вечно щеголять подростком. — Хмыкаю, невольно улыбаясь и пару раз аккуратно подпрыгнув, примеряясь к перемене. Требуется непривычное усилие для этого действия, да и инерция после немного неприятна. Ничего серьезного, все же для обычной жизни не требуются какие-то особые физические кондиции, но отсутствие контроля раздражает. — Да, взрослое тело будет удобнее. К балансу движений привыкну и самое то.       Тем более, что я не настолько склонен к акробатике, как канонный Нацу, так что распоряжение имеющимся не должно составить проблем. Не так, как адаптация после вселения.       — У… у меня все готово. — Повторил этот заторможенный, все еще пялясь на меня, будто в его башке сейчас схлопнулась вселенная и произошло чудесное открытие. Я старался не закатывать глаза, пока обходил его, чтобы добраться до врат. Сияние при активации подбешивало, но терпеть можно.       Приключений-то на пять минут, туда и обратно.       …попытка первая — неудача.       Так…       Соберись.       Он должен был отправить меня на четырнадцать лет назад… не в тот нежный возраст, когда ему самому было четырнадцать. Точно братцу что-то в черепе переклинило от моего превращения, что тот спутал мне все карты так. К такому повороту я не был готов, остается лишь импровизация. Что имеем?       Маленький Зереф подросткового образца не так уж сильно отличался от того, как выглядел в моем времени. Чуток подрос разве что.       И эта не столь вычурная белая туника с черным узором вместо привычной мне уже темно-золотой гаммы. Как-то слишком просто для него.       Я немного пялился, признаюсь, на эти ручки-палочки, потому что если бы не несчастный случай — не хотелось об этом думать, как об очень преднамеренной пробе Чернокнижника перед его собственной попыткой самовыпила — я бы никогда не увидел братца таким… мелким.       Интересно, думал ли брат так же после Тенрю? После Крокуса?       Маленький Зереф направлял на меня какой-то опасно фонящий светом посох, опасливо прищурившись и сведя брови к переносице. Я надеялся проскочить компактным дракончиком, но сейчас такие твари очень не в чести, а братец жуть какой внимательный, раз запалил меня в темноте помещения — что, в принципе, сходится с моими теориями о Мар де Гире Тартарос касательно того, откуда демон унаследовал эти глаза-буравчики и куда старший Драгнил свою проницательность посеял. Ведь чтобы что-то утратить, необходимо первоначально то иметь.       Или все мои догадки — пустое, и это я просто не успел юркнуть в тень до того, как засветился от сияния Врат.       Делать нечего. Я перекинулся в человеческую форму, поднимая руки выше и стягивая с дурной башки капюшон.       Раз не можем в скрытность с подозрительно выдающейся внимательностью этого Драгнила, то попробуем в дипломатию. Конечно, после такого обращения паранойя грядущего Чернокнижника взвоет и вряд ли что…       — Папа?.. — …выйдет?..       Ой. Мне точно стоило использовать высшую трансфигурацию именно сегодня, облачаясь в двадцатипятилетнее тело?! Какого черта?!       И голос у него определенно другой. Разве у него не должен был сломаться к четырнадцати согласно моим теориям о взрослении различных народов Земного Края? Или это из-за его ранних очень нехороших нагрузок? В любом случае, видать, все же догонит за пару годков.       …ему осталось пребывать без агонии проклятья только пару лет. Блядство, ну почему меня угораздило именно в это время?!       — Я… Не он? — Неловко замялся я, не в силах смотреть в эти озаренные жуткой надеждой глаза. Мой бог, я почти не помнил отца, но для этого парня живая семья имела слишком большое значение.       Вплоть до попытки вырвать их из пространства смерти и совершить невозможное для нормальных людей немыслимое табу.       Но в конечном итоге он настолько возжаждал избавления от наказания за нарушение неписанных правил, что стал готов обратить своего драгоценного человека против себя любыми методами. Какое счастье для Нацу Драгнила из мира другой Люси, что он имел удовольствие пребывания в невежестве.       Хотел бы я быть свободен от этого постоянного тягучего страха, пропитавшего уже все мои кости, хоть на пару лет.       — Дядя? — Спокойно спросил Зереф, опустив опасную палку, но все ещё крепко, до побеления пальцев, сжимая ту в руках.       Мальчик был бледен, очевидно, недостаточно времени проводя на солнышке для своего возраста, но всё еще куда румянее своего будущего аналога.       — У нас был дядя? — Вырвалось у меня непроизвольно, на что глаза Зерефа изумлённо расширились… На мгновение, а потом безумная ухмылка абсолютно исказила до этого невинные детские черты.       Признаться честно, этот смертный братец пугал куда больше своей бессмертной ипостаси. Там я хотя бы имел возможность надавить на его наглую морду угрозой дальнейшей пытки жизнью.       — Нацу… — С придыханием произнесла мелкая версия моего без меры наглого самого главного придурка, стремительно сокращая между нами расстояние.       Этого Зерефа ничего не страшило.       Иначе почему ещё он подошёл к незнакомому существу с обликом взрослой версии его младшего брата и так беззаботно коснулся моей щеки? Ещё и столь нежным, но твердым покровительственным движением.       Несмотря на свою юную внешность, это четко показывало его пропитавшее воздух отношение «строгий, но заботливый старший брат». Сию модель поведения нам привязали дома, когда родители еще были с нами. Старший брат — будущий глава семьи в случае смерти отца, его право и обязанность — меня опекать и способствовать дальнейшему выживанию и процветанию нашего рода, а мои — принимать его любовь и слушаться. Но… мой Зереф, вопреки векам отсутствия практики общения, четко понимал, что подобные сюрпризы меня не радуют и что такое обращение я бы не стерпел.       Неприятно. Хуже пытки.       Так легко пробуждаются воспоминания о прошлых жизнях по ассоциации. Мой дорогой шисюн, с которым я был в перманентной вялотекущей ссоре и неизбежном недопонимании, любил касаться также, только чуть выше, ближе к виску. Я ненавидел этого мудака за его слепоту, за смелость пренебрежения, ибо несмотря на все его слова любви, этот дурак никогда не спрашивал меня ни об одном из тех инцидентов, всегда априори считал меня виноватым и покрывал «мои» грехи!       Аж голова разболелась, чтоб его. Попытку отстраниться прервали еще более плотным телесным контактом.       Ее звали Джесси и по воспоминаниям предыдущего мира в ней, казалось, не было ничего соблазнительного. Никакой груди, узкие бедра, не предназначенные для рождения жизни. Но эта девица безусловно талантлива и инсайдерская информация от Высших гласила, что свои способности, которыми девчонка варварски отказывалась пользоваться, она сумеет передать родному ребенку, который уже станет идеальным вместилищем для высококлассного Игрока, когда в этот мир нагрянет очередной лютый трындец. Вот только в молодости обжегшись о взаимодействии с людьми, теперь отчаяно-не-супергеройская девчонка дула на холодную воду и была неудобно упряма в противостоянии любого рода романтике.       Охмурить такую цель — сложная задачка. Но женщины часто ценят прямых и честных мужчин, прямо говорящих, чего они хотят.       …в любом случае, если не получится по методике поручика Ржевского, то всегда можно кардинально сменить внешность благодаря некоторым магическим предметам, полученным в награду от Высших за успехи в прошлом мире, и попытаться подойти к этой неприступной скале с другой тактикой.       Я замер, когда почувствовал под руками свободную ткань. Брат любой модели вероятности ниже меня, но этот… Молодой еще, как жеребенок. Кожа да кости. Но объятие его было очень теплым и не фонило от него этим его кладбищенским настроем.       Пахло бумагой, чернилами, мятой травой. Немного скверной, не так жестко, как у меня при целенаправленных занятиях некромантией, но то неудивительно — братец же при Милдиане. Если бы обнаружили его внеклассные уроки, то быстро бы прикрыли лавочку. Или нет?       — С чего ты решил, что я — это я? — Неловко помявшись, уточняю. Неестественно иметь какое-либо стеснение в общении с этим человеком… но я знал только почти всемогущего Чернокнижника и почтительного идеального старшего сына одной невзрачной семьи Драгнилов. Не того молодого студента академии Милдиан, что существовал между ними.       Подросток недовольно засопел мне в плечо, но я легонько похлопал его по спине, еще раз пытаясь отстраниться.       Хоть усилиями Люси я и начал принимать такую необычную форму тактильного выражения привязанности, но это все ещё казалось непривычным.       Как ни странно, братец послушно отлип, чтобы снова посмотреть мне в лицо. Все ещё до дрожи в костях близко, но уже без контакта кожи к коже.       Слава Ситису. Вспоминать, как та позабытая богами женщина сдохла вскоре после родов благодаря моей посильной помощи, не хотелось. Не знаю, что она должна была сделать, но пришла весточка, что это бы привело к уничтожению мира тоже. Хотя девчонка была неплохая, спокойно себе в универе училась, не желая лезть во всю ту какофонию суперов, и радостно подпрыгивала на месте, когда я заносил ей кофе с пончиком прямо на кафедру в перерывах между вылазками по чью-то душу.       Чем-то братец мне ее напоминал. Но чем?       — Я проверил. — Странно улыбаясь, ответил тот и только.       Мы снова погрузились в молчание. Брат пытался впитать в себя мое присутствие, я настороженно косился то на него, то на обстановку комнаты, не зная, как начать разговор.       — А. — Только и выдохнул я, не совсем понимая, что он там и как проверял, но ладно. Могу в баночку слюны наплевать для генетического анализа, если что. Хотя, конечно, это все сомнительное мероприятие. Я про установку личности. Есть множество критериев, из-за части совпадения которых можно утверждать, что этот человек — тот самый человек, но из-за существования реинкарнаций, клонирования, переноса сознания или банального старения все эти процедуры кажутся ненадежными.       Я отчетливо помню, что на острове Тенрю Зереф не был уверен, являюсь я «настоящим» Нацу Драгнилом, его воскрешенным братом, или нет. На это я сделал ставку и победил в нашем крохотном противостоянии, выиграв себе кучу лет на подготовку и реализацию планов. Понятия не имею, как это так получилось, хоть и имею некоторые догадки, но Чернокнижник уверился в моей личности, всего лишь на основе возможности начать разговор о нашем «секретном совместном прошлом».       Базово в магических мирах для идентификации личности используют несколько компонент: душа (история), тело (кровь), разум (личность) и магия (энергия). У некоторых особо параноидальных доступ к вещам в хранилищах корректируется в зависимости от вариантов совпадения личности. Другие добавляют иные компоненты, вроде намерения (цели).       Теперь, с учетом имеющегося у меня опыта взаимодействия с Зерефом, определяющим мою «Нацувость», мне остается гадать, какие методы сей волшебник использует и в чем разница в подходах между его молодой и будущей версией. Улучшилась ли технология определения? Или коррозия проклятия одолела его разум настолько, что братан нуждался лишь в малейшем подтверждении, что все эти жертвы были не зря?       Потому что, серьезно, с самого начала я играл этим чуваком, не имея никаких воспоминаний, кроме иномирных, чтобы опереться на собственные предположения. Мне чудовищно повезло, что этот мир имел достаточно общего с каноном, чтобы я не лажанулся в феерических объемах. Просто представьте, как неловко было бы, если бы Чернокнижник жалко расплакался в каноне, потому что встретил реинкарнацию своего давно потерянного любовника.       Мне настолько странно думать об этом, что я предпочитаю этого не делать. Но если я не буду о чем-то размышлять, то я буду вынужден залипнуть на этом неразговорчивом тупне и на нашем катастрофическом отсутствии общения.       И вообще, тишина, очевидно, виделась неприятной только мне. Свалить бы отсюда поскорее. Даже если не из этого времени, то хоть в место, где больше предметов, чтобы зацепиться взглядом за что-то более примечательное, чем сие унылое лицо.       Сумасшедшее, классически красивое, может быть, но все равно адски наскучившее.       — Вот только… мой ли ты Нацу? — Вырубая врата, Чернокнижник обошел меня по кругу, придирчиво осматривая и немного грустнея. — Или ты Нацу другого мира, забредший сюда…       Заметили формулировку? Вообще не ожидаемыми вопросами задается, ага.       Противный свет и не очень хорошая для меня магия перестали мучить бедного драконида тут же. Конечно, этот человек сделал благое дело не с целью помощи мне. Скорее всего, банально отрезал путь к отступлению, чтобы выиграть себе время для исследований, раз я имел смелость сунуться к нему.       Давай, ублюдок, смотри на меня, как Танатос, к которому заглянул неосторожный человечек. Ему тоже как-то боги под жопу напинали.       — Не могу сказать наверняка, должен быть твой. — Пожимаю плечами, позволяя себе снова осмотреться. Теперь, когда помехи не было, я мог различить куда больше деталей. Например, у ножки того стула странные горизонтальные зарубки от ножа. Ровно семь штук. Как же бесит меня теперь эта постоянно мелькающая цифра топора. — Но мы никогда не делали таких фокусов в пределах одного мира, так что ты это узнаешь… когда узнаешь. Я должен пробыть здесь… — Я нахмурился, проводя быстрые расчеты и осознавая… о, Ситис! — Две недели. Черт возьми, две недели в Милдиане, этой унылой обители света и Хроноса, какой ужас! — Схватился я за голову, привычно сублимируя несуществующий гнев и раздражаясь с собственных волос — даже рвать от злости не представляется возможным, чертовы драконьи приколы. А если сцапает кто за них? Самому короны всякие делать неудобно и не вечно же просить Флер о помощи? Банально неприятно столько раз согильдийку беспокоить, а детей привлекать бесполезно — либо слишком слабо сковывают лохмы, либо слишком сильно дергают, что сеанс причесывания превращается в сплошную пытку.       Брат ощутимо повеселел с новости. Даже не прикрывается, что счастлив от моего невезения, падла.       — Зереф, дорогой брат, если это ты! — Схватил я его за плечи, тряся немного и получая в ответ нездоровый смешок и крепкий ответный захват ткани моих одежд. — Только не залажай так еще раз!       — Я буду исследовать Врата Затмения лучше, чтобы в них точно можно было перемещаться в пределах одного мира! — Заявил он мне твердо, улыбаясь болезненно и пьяно.       …так вот, почему у него отдельная комната под это. Похоже, все же мой. Ну, это в любом случае недоказуемо, пока я не вернулся.       — Кхм, и… зачем ты прибыл сюда? — Рассудил Зереф здраво, что, раз я не прыгаю ему в объятья, то и приперся я с конкретной целью.       …и эта моя меркантильность даже не расстраивает его, как я мог предположить. Я что-то не понимаю в молодом ботанике?       — Я должен был попасть в другое время, но раз я здесь, а тут постоянная грызня богов аж в физическом мире, то… найти Анкселама было бы здорово. — Я потер переносицу. Теперь, когда я подумал об этом, дельце действительно звучит, как чудесная возможность с минимальным побочным ущербом. Если тут временная амортизация работает, конечно, как и в некоторых других мирах, и если это действительно путешествие во времени, а не в пространственном измерении. Ну, не проверишь, не узнаешь? — Он тебя слышит?       Зереф щелкнул ресничками, как некоторые бессмертные совершенствующиеся веерами.       — Нет, конечно, у нас только матушка ему нравилась. — Покачал он головой, на что я озадаченно нахмурился. Вот и прикол, я настолько этому засранцу мозги поел чайной ложечкой, что он аж на контакт со мной идет, интровертный такой. — А. Пошли на гору Зонии! Хронос сейчас там, в пригорье его основной храм. — Зереф широко улыбнулся, оставив меня морально обезоруженной статуей самому себе. Причем, широко, не как мои старые улыбки, что аж моляры видно, а просто более ярко, чем у него обычно. У его старой версии обычно. — Может, помолюсь и узнаем, где искать Анкселама? Меня Хронос слышит.       Гора Зонии? Обиталище Акнологии, где наваляли Гилдартсу и где тот умыкнул сосуд с подарочным огоньком. По легенде, там была битва ангелов когда-то. Какое слишком подозрительно значительное местечко для простой груды породы.       И Хронос его слышит и есть ненулевая вероятность ответа по делу? Хитрый жук ты, парень.       — А учителя… — Тяну я недоверчиво, на что мелкий брат жмет худыми плечами.       В смысле?.. То, что он отвечает за свою жизнь сам, как сирота, это понятно, но его профессора определенно могут поднять кипишь, если братец внезапно встанет и пропадет с незнакомцем в неизвестном направлении!       …по крайней мере, мне бы хотелось на это надеяться. Но оно вряд ли. Этот мир не дорос до заботы о детях даже в моем веке, куда уж здесь?       — А… — Махнул почти взрослый лоб рукой неожиданно наплевательски, все еще слегка дергая уголки губ из естественного положения и приоткрывая вид на резцы. — Пошли, по дороге отбрехаемся.       …это точно Зереф? Или у меня были нереальные представления с самого начала?       Мы выскользнули из его комнатки, прошлись по темным коридорчикам, выбираясь на свет сквозь гигантские колонны из белого камня, которых тут было в изобилии. Милдианцы ненавязчиво косились на наш дуэт, подбирая белые одежды и обращая внимание на мое темно-красное одеяние не принятого здесь цвета крови. Зереф танком двинул вперед, упорно держа меня за рукав и вздернув подбородок.       Я преспокойно пялился на окружение. На странную одежду с закосом на какие-то эллинские представления прекрасного, очень закрытую, с полным отсутствием штанов.       На меня вылупливались так же, потому как я весьма отчетливо демонстрировал разницу культур, шатаясь посреди храма не в черно-белом да еще и запакованный по самое не хочу. Количество моей открытой кожи было даже меньше, чем у аборигенов. Боюсь, явись я сюда в столь же мере раздетый, что и мои родители, закидали бы меня камнями, а так ничего. Смотрят.       На выдавшейся экскурсии я, как всамделишный иностранец, пялился на местные достопримечательности. Например, на литые мало что скрывающие статуи, худобой которых аборигены этого времени явно компенсировали стеснительность своих обширных мясных форм. Или же это просто изображения рабов сей цивилизации. Культура местная строится по типу: чем больше выбеленной дорогой одежды, тем знатнее человек. Вспомнить, сколько слоев у Зерефа в будущем есть… Но это просто предположения: об этом обществе известно крайне мало мне, а все, что ведомо — со слов выжившего убийцы города, собственно.       Если из-за многообразия тог на улицах я подозревал местный город в бытии пародией огречивающимся Римом, то от архитектуры огромных колонн академии и храмов у меня зубы свело. Буквальная солянка стилей. Римские арки, греческая крыша, возвышенность и населенность Рима, греческие ордера…       Таберны мешались рядом с домусами, а мы шли из студенческой инсулы. Судя по бормотанию Зе-Зе, в городе инсул за пятьсот, и его — самая престижная.       Пока я думал, сколько людей снимает квартирки за пределами Милдиана и какой это сомнительный ад мегаполиса, — все же, не пятьдесят тысяч многоэтажек, а всего лишь половина тысячи, — Зереф тем временем уже куда-то меня протащил, обращаясь к группке старцев.       — Господа академики! А можно мне провести моего дорогого… старшего Брата до храма нашего с вами Бога? — Обратился мальчишка к ним, не скрывая играющего на руку волнения.       Учитывая, как смотрели на него старые сморчки, один я не думал, что этот опасный отморозок, сковывающий мою руку в своей нежной хватке, одно из самых милейших существ на свете.       Как котик, проклятый черный котик с этими их трогательными глазками. Причем, к подростковому возрасту чудак стал еще прелестнее!       …интересно, сколько усилий пришлось бы приложить нашему Чернокнижнику, чтобы быть уважаемым человеком, если б не давление всех убивающего проклятия?       — О Хронос, он тоже приобщается к нашей культуре?! Да-да, Зереф, конечно! — Заголосил один сухонький старичок, пока я думал, отожествляется ли здесь бог времени с образом мудрого старика с длинной седой бородой.       А то столько разваливающихся организмов и без растительности на лице. Культурно, что ли, запрещено, брать себе черты бога?       — Только своего учителя предупреди! — Донеслось нам в след, на что брат послушно кивнул. Ха, если бы люди знали, что за буря таится под этим кротким видом. — Он в молитвенной зале!       Мы неспешно покидали спонтанное собрание ученых, держа спины прямыми, а лица — невозмутимыми.       — Ассимиляция Драгнилов возможна! — Я продолжал слышать переговоры академиков, даже когда мы затерялись в толпе. — А я говорил.       — Жаль, что поздно. — Сетовал другой, а я растерянно моргал. Книги, которые я читал, конечно, упоминали, что родина моих родителей, ну, перестала существовать, но для меня это всегда было «лет пятьсот назад, почти тысячу». Слишком потеряно в песке времени, короче, чтобы столкнуться так близко с теми, кто еще знал людей, переживших драконье восстание. Пусть я никогда по настоящему не ощущал себя частью этого народа, также как и мой брат, воспитанный на чужой земле. — Их же почти не осталось.       Мы, два маленьких ребенка, жили в одной из таких деревень изгоев, прежде чем ее сожгли. И та земля на окраине владений Хроноса не познала покоя до сих пор, изъятая из общей тверди, чтобы воссоздать чудовищного монстра сожалений своего выжившего сына, Чернокнижника. Куб Тартарос.       — Ну этот-то откуда-то взялся! Глазища черные, как по учебнику! — Заявили ему. Я вздохнул, наконец немного ухмыляясь, когда счел, что мы уже достаточно отошли. В самом деле, с чего бы мне позволить такой ерунде заползать ко мне слишком глубоко в душу? Какая разница, если воинственных черноглазых мешочков с мясом осталось под луной так мало? — В любом случае, мальчик отвлекся от запрещенной магии, хоть что-то хорошее.       …в моего кроху-брата тут действительно так верят.       — …вау, так ты не просто продался, ты хитрожопо продался. — Фыркаю, посматривая на малолетку краем глаза. Тот выглядел закономерно самодовольным.       А чего ему не быть? Хорошо устроился с мощью собственного разума и житейской мудрости — отсутствующей, как я ранее глупо верил, — среди другой культуры, среди богопоклонников, которые, как и все люди, склонны отвергать иные варианты, просто потому что это не их.       Я сорвал листик у дерева из сада, мимо которого мы проходили, и не особо подумав, засунул его в рот и начал задумчиво жевать.       — Ага! — Он снова широко улыбнулся! Снова! Невозможно не пялиться. Так я думал, пока мою импровизированную жевачку грубо не выдернули изо рта. — Я просто поддакнул их заблуждениям, а сам делаю, что хочу!       Зереф уже обратился со своим прошением к некому учителю Локсару. Тот был пухленький и низкий, с посохом и в смешных маленьких очечках без дужек, держащихся на большом носу. Лысый, он носил смешную шапочку, похожую на тюбетейку, и пышную бороду. И смотрел слишком задумчиво.       Смутно знакомый взгляд. Такое дежавю. Будто наблюдал что-то подобное уже где-то.       — Видели дракона на окраине. Он размером с лошадь. — Покачал старик головой, пока я ловил ошибку, пытаясь представить себе мелкого дракончика. То, что они не обязательно крупными рождаются, я как бы знал, но, даже несмотря на собственный пример, задумываться об этом как-то не приходилось, когда существовала необходимость противостоять мини-горам. А тут на те. Не только черноокие Драгнилы во множественном числе, большем, чем дюжина, но и настоящие дети драконов. — Вам придется быть очень аккуратными, пока не прибыли королевские убийцы драконов.       …интересно, мелкие драконы используют мозг, чтобы компенсировать свой размер, или развитие их происходит не так, как у убийц драконов? Что, впрочем, было бы закономерно: все же тут плавное развитие, а не скачкообразное отупение под гнетом прилива силищи.       — Может, смахнуться выйдет? — Спросил я, не следя за языком, врагом моим.       Я, наверное, с точки зрения драконов уже не мелкая ящерка, но вряд ли подросток. Хотя, кто знает, может, просто стал переростком после Огненного плана?       — …ясно, почему вы вымерли все. — Вздохнул учитель брата, взмахом руки отгоняя его чуть поодаль, и складывая руки в молитвенный замок, внутри которого немного начал мелькать свет. Зереф, споро повторив это магическое деяние, упорхнул куда-то прочь. Быстро собрать вещички, как я понял.       — Так, это, можно?.. — Пялился я только, так и не получив разрешения на то, чтобы мы с братом сбежали на какое-то время.       Я вообще ни дум-дум в порядках Милдиана. Сколько власти у местных стариков над молодежью? Над иностранцами в их городе? Какие законы?       Чувство незащищенности от незнания ни в коем случае не является освежающим, а еще я не верил в показную небрежность Зерефа, пришедшую от опыта многих лет взаимодействий и очевидного фаворитизма.       Мне бы хотелось верить, что эти люди не звери. В любом случае, это не имело значения, потому что я могу победить каждого убившего свое здоровье ради науки местного академика. Но молодой версии брата что-то еще может быть нужно от этих людей.       Это заставляло меня быть осторожным с хрупкими вещами, сколь бы не хотелось разорвать раздражающую паутинку социальных условностей.       — Я понимаю, если ты не хочешь молиться. Делаешь это ради брата, да? Поход в храм? — Он мягко улыбнулся, не открывая глаз, пока я невежливо уставился на его портящие кожу морщины. Я имел в виду не это, но сей старик кажется странно терпимым, как для своей эпохи. Можно понять, почему Зереф не сильно возражает называть его учителем, помимо уважения перед его ученостью и умением передавать знания следующему поколению. — Я не стану препятствовать, конечно нет. Это похвально, что семья так важна для тебя, но, если ты поклоняешься Богу Смерти, не переступай через себя. Вера может быть разной, но знания и магия — вот, что объединяет людей. — Он хмыкнул своим мыслям, и я наконец понял, как мой брат окончательно пришел к атеизму. Нет, разумеется, предпосылки имелись и до этого, но поддержка этого уважаемого человека очевидна. — Моя дочь отбыла к храму Утонувшего бога, учиться водному колдовству, я так беспокоюсь о ней. — Старик ненадолго ушел в свои думы, пожевав губу. — Конечно, идите. Держитесь вместе. — Ответил он, наконец. Зереф склонился в благодарном ученическом поклоне, вернувшись уже с небольшой котомкой.       — Спасибо вам, учитель! — Произнес брат, улыбаясь, пока сей боголюб отбывал в задумчивый астрал.       Признаюсь, теперь нет сомнений, в кого Зереф такие полотна толкает и скачет с темы на тему.       — Благодарю за понимание. — Ответил также я, чисто на всякий случай тоже склонившись и в награду получив смешок братца.       Этот Зереф в принципе часто кривит губы в выражении положительных эмоций. Ясно, что с ним не все в порядке, но он кажется временами искренне счастливым.       — Прошу, Анкселам, защити своих детей. — Произнёс Локсар вслед нам тихо, поправляя маленькие очки.       На улице было солнечно, ни одной хмурой тучки. Я бы предпочел, чтобы разразился гром или залил ливень, метафорически оплакивая несчастную судьбу жителей этого города. Участь, к которой приложили скверну Смертебог и проклятый гений, возведенный на вершину местными жителями.       Кроха вины, ощущаемой мной, застряла, как мелкий кусочек хлеба, прилипший к горлу. Жить можно, но безумно раздражает. В конце концов, я даже не думал вмешиваться в исход прошлых событий, хоть это и чувствуется каким-то предательством по отношению к солнечному мальчику рядом со мной и потворствующим старикам, опекающим его.       Старший Зереф меня об этом не просил.       — А магию жизни у вас преподают? — Обратился я к брату, пока мы двигали к выходу из города и мое мрачное предчувствие более-менее развеялось, больше не сжимая сердце неприятно сдавливающей хваткой. Дома на окраине уже больше походили на халупы. Каменных строений становилось все меньше, а вскоре и соломенные хибарки, натыканные уже за стенами города, пропали из виду.       — Не-а, тут строгое табу на тему жизни и смерти. Только Хроносу, мол, это подвластно. — Развел он руками широко, откровенно намекая на мнимую всеохватность божественного явления. — Только времени… — Передразнил, кажется, учителей, юный воскрешатель.       Я не мог не ухмыльнуться в ответ.       — Понял. Никого не исцелять. — Не то, чтобы особое желание возникло, будь это кто-либо иной, кроме будущего Чернокнижника рядом.       Я не какой-то там жалкий альтруист и разогреваюсь с незнакомцами дольше, прежде чем рисковать ради них своими активами. Ведь не сразу же ясно, полезный те составят ресурс для моих целей али нет?       — Никого не исцелять. — Хитро кивнул Зереф.       …а как он сам выкручивается, когда надо кастануть таки хил на себя? Или до сего не приходилось?       Владел ли брат магией жизни вообще? Почему-то в моем представлении он просто потерял эту ветку развития после проклятия, но есть ли шанс, что он не такой всеталант, каким я его вознес в своем разуме?       — Долго топать до твоего храма? — Решив сперва поинтересоваться по насущным вопросам, полюбопытствовал я, на сколько часов младшая версия ботаника готова стать жертвой моих розыгрышей.       Нет, я, конечно, и молчаливо маршировать могу, но это скучно. А тут такая уникальная возможность затусить с братцем до того, как долгие качественные вечеринки перестанут быть возможным.       И может быть — только может быть! — ботаник оговорится на какие-нибудь существенные детальки, полезные в моем будущем.       — М-м, почти неделю подъема в гору. — Небрежно заметил улыбающийся солнышку человек, а я про себя присвистнул. Вот, откуда она пошла, зерефова страсть стаптывать обувь и отлынивать от документации. Вероятно, в этом загадочном прошлом ему не впервой такие «молитвенные путешествия совершать». — Мы должны успеть.       Брат сдулся через пару часов ходьбы. Ага, из заявленных ста шестидесяти восьми.       Никогда я еще не был так разочарован. Если бы знал, предложил бы вызвать мой призыв да замаскировать его сверху, чтоб издалека не было понятно, что это не какие-то ездовые мулы. В дракона, что ли, обратиться да подбросить?       Не, перетопчется. Тем более, он очень тактично не задавал вопросов про мое драконье воплощение. Не хочу поднимать эту тему.       — Мой милый задротский братец-ботан. — Улыбался я, смотря на непривыкшего еще к долгим бессмысленным путешествиям брата. Тот немного взгрустнул, подобно бродячей кошке развалившись на горячем камне и отчаянно застонав от боли в ногах, но предано обратил на меня внимание, когда я его позвал.       А звал я не за какой-то бессмысленной хренью, изнуряя его язык для ответов, как в последний час. А затем, чтобы поднять ему, ботанику, настроение.       Редкая милость с моей стороны, так низко опускаться.       — Шел один малолетний академик, куда глаза глядят, и порвался надвое. — Ухмыльнулся я, опираясь на тот же камень. Брательник закономерно заржал. — У тебя отвратительное чувство юмора, дитя. — Усмехаюсь, латая его тайком исцелением, на что пацан выпучивает глаза и тут же с треском рвущейся тоги скатывается с камня, чтобы немного пройтись… и достать из котомки блокнот.       Заметил. Разумеется.       — Магия жизни, огня и света в одном флаконе, удивительно… — Строчил он, макая перо в переносную чернильницу, прямо на земле, едва только придерживая свою простыню и лишь затем замечая, какого черта он ее придерживает.       — Одежде кранты. — Хмыкнул я, пока он недовольно искал, видать, нитки. — Что, нету?       У меня полевая коробочка для спасения одежды была, хоть я и частенько доводил свеженькие футболки до нежизнеспособности за одну миссию. Однако я не собирался упоминать факт наличия полезного в ситуации Зерефа инструментария, с большим удовольствием наблюдая, как идиот вошкается по карманам, ища то, чего, очевидно, нет.       — Нет… Чтоб меня, блокнот взял, а нитку с иглой!.. — Возмутился он, проклиная себя, наверное, в глубине души на Небесную Скорбь. Кстати.       — О, я ждал этого. — Достаю из инвентаря тот самый наряд, что братец однажды снял с барского плеча.       Я в этой парандже все равно не ходил.       — …откуда у тебя эта неубиваемая прелесть? Тебе мало, мне велико. — Он хмыкнул, призадумавшись. — Похоже на руны, которые я изобрел… — Он рассматривал подол, не способный за последние часы вытащить из меня слишком много информации о будущем. — Но по моим расчетам я должен был вырасти на пару сантиметров выше этого! Что за вопиющая странность?!       — У тебя была хреновая магическая диета. Не знаю, поправимо ли это. Наверное, ты расследуешь сам. — Пожал я плечами.       — Ладно, я милосердно приму твой дар и отпущу этот вопрос временно. — Повторил мой жест братец, переодеваясь прямо так, посреди не шибко густой горной травы. Что за дурная привычка? — …а ничего менее приметного нет?       — Для этого времени только то, что на мне. — Я, пребывая в скромной монашеской, но все еще темно-красной тоге показал ему… на всего себя. — Старый ты сам мне сказал, что смену не носишь.       — С такими вещами — не удивительно. Я рад, что ты предпочитаешь традиционные цвета империи, но все же… — Он глянул на меня недоуменно.       — Кровь с углем не так заметны. — Пожал я плечами.       — …плащ-то хотя бы есть? Я не могу разгуливать в такой богатой одежде! — Я швырнул в него плащом из инвентаря. — Спасибо. Кстати, что это за магия?..       — Пространственная.       — Воу, а в каком храме тебя учили? — Призадумался он, чую, о возможностях того, чтобы переметнуться к другому богу, когда этот себя изживет.       — …в будущем знания будут куда более доступными, достаточно иметь желание и минимальные средства. Меня больше волнует… ты изучаешь некромантию, но ты колдовал магию света? — Я упомнил процесс молитвы его и Локсара.       — Ну, я выучился этой магии, как и все — в Академии Милдиан. Тут хорошие учителя. Хотя ты прав, к магии смерти у меня очевидные склонности. — Он поправил плащ, готовый идти дальше. Мы спокойно двинули. — К тому же, местные с восторгом приняли мой отказ от традиционной одежды империи в пользу милдианской, что, к слову, было не принципиально. Молиться я тоже прекратил Анкселаму, потому что, опять же, это было не обязательно… Очень удобно, сколько якобы традиционных догматов этой церкви являются не важными к исполнению, в то время как другие считают это серьезной уступкой. — Чуть погодя, он со смешком добавил. — Даже Хронос имеет такое впечатление.       — Хитрый жук — это семейное. — Зереф на мое заявление улыбался недоуменно.

***

      Белый камень взметался осколками пылевой бури. Мелкая кромка подсвечивалась и сгорала от сияния явившихся богов света с копьями и крыльями. Мы были достаточно далеко, чтобы не попасть под внезапный гнет стихии, к счастью, но неужели та «битва ангелов», о которой я слышал ранее, происходит именно сейчас.       На горе Зонии.       Мой старый Чернокнижник ничего не упоминал, но говорит ли это о чем-нибудь?       Тем временем молодой, ещё не настолько обременённый ужасными событиями парень дрожал, привалившись к моему плечу.       — Что происходит, Нацу? — Спросил он, вцепившись в мою руку. Я чувствовал его тяжко контролируемые потоки эфира своей кожей. И дыхание пока что было размеренным, но я не знаю, сколько это продлится.       — Не волнуйся, брат. — Сказал я только, отходя назад и оттаскивая замершего статуей древнего мага в сторону от разворачивающейся перед нами катастрофы, в которой, как чуял мой чувствительный нос, уже пролилась человеческая кровь. — Мы не сможем ничего предпринять здесь, так что не думай об этом.       В битву богов лучше не вмешиваться — высок риск под раздачу попасть. А я ещё не настолько крут, чтобы не огрести. Мой смертный брательник — тем более.       Похоже, Хронос чем-то так выбесил Анкселама, что тот явился давать ему по шапке, отчего временному богу пришлось звать светлых друзей на помощь.       Очевидная причина, почему бог Смерти мог прийти в ярость, жалась сейчас ко мне. Кое-кто очень хочет, чтобы брата не переманивали с концами?       Но это в самом деле не противоречит догматам…       — Хорошо. — Только и сказал Зереф, сжимая мой локоть в последний раз, прежде чем отпустить. — Мы навестим Зонию в следующий раз. Надеюсь, верховной жрице удалось спастись…       Никто из нас не сказал: если что-то останется после этой битвы.       Никто не сказал, что я здесь только на две недели, от которых больше четверти обратилась в пыль и труху.       Никто не задумался, что готовит для нас будущее.       Я пришел сюда, чтобы уловить следы Анкселама и просто поговорить нормально с богом-покровителем, но, несмотря на его отчётливое присутствие на той бойне, я не мог это сделать.       Какая жалость. Придется брать ещё одни временные координаты без надежды на успех.       Топать нам обратно было так же долго, и братец, в отличие от небезызвестного библейского персонажа, храбро не обернулся и в соль не обратился.       — Ещё декаду будем тусоваться. — Лениво подсчитал я и ухмыльнулся. Обычно я старался улыбаться аккуратно, все же в клыках моя бесчеловечность легко проскальзывала, но перед отбитым родственником не было неловко. Да и это тело не так хорошо скрывало мои… особенности, как иллюзия брата. — Чем будем заниматься?       Хотя, возможно, все же стоило поостеречься по другой причине.       — Тусоваться? — Пробормотал себе под нос очередное занимательное словечко ботаник и покачал головой, негигиенично не вынимая пальцы из моего рта. Совсем отростков, что ли не жалко? Я же и отгрызть те могу. — Что до дел, то мы всего лишь немного отработаем твою легенду. Походишь на уроки, поживешь в моей келье — уж постель соорудить не проблема… Должно быть занимательный опыт ощутить разницу культур… В научных исследованиях не плаваешь?       Я устало выдохнул и покосился на этого счастливого, прямо светящегося… милдианца.       — Для начала отвали от моих клыков. — Что же, если это сделает парнишку счастливым, то почему бы и нет? Каждая кроха счастья ценна, даже если под гнетом ужаса жизни она легко истирается в пыль. — Давно этим не занимался в строгой форме. — Прикинул я сроки, достал бутылку и отпил добрую половину за раз, стоило малолетнему ученышу отстать от моей пасти. Вода была холодной и я чувствовал, будто по моим внутренностям заклинанием Грея прошли. Бр. Что, с времен пустынных тренировок завалялась? — Но умею, хоть и не особо люблю.       Пока я недовольно пялился на источник питья, страждущий братец ловко бутыль умыкнул из моих пальцев и от души к ней приложился сам. Я швырнул в него полотенце, потому что культуры принятия напитков у братана не было никакой.       — Свежие свидетельские показания важны. — Покивал головой Зереф, утирая промокшие подбородок и грудь, и отразил мою ухмылку, возвращая пустую бутылку. — Не волнуйся. Тебе ничего писать не придется — просто замечай необычные вещи и отвечай на мои вопросы.       А! Так это тренировок на внимательность и своеобразная версия «городов»?       — Это я умею! — Я немного промолчал, задумавшись. Хитрый жук опять хотел выманить знания о будущем. — Расскажи мне про эти ваши классовые отличия милдианцев, отраженные в одежде.       — Что же, слушай…       Это такая редкость — полноценная возможность задавать свои вопросы без страха и постоянной напряжённости будущих проблем. Братец был опьянён моим присутствием и возможностью проявить и упорядочить свои знания, я же отрывался в любопытстве по полной. Конечно, раньше я постоянно переживал насчёт объема памяти в черепной коробке — столько всего легко забывается, стирается, но это все равно приятное время, чтобы прожить.       Брат предпочел вернуться как можно скорее, чтобы сообщить ужасные новости своим учителям и почти градоначальникам, — но не настолько быстро, чтобы согласиться на мое предложение прокатиться на драконе, — так что перерыв мы сделали только один: чтобы быстро почистить волосы и одежду от налетевшей белой крошки.       Я давно не унижался, подрабатывая батареей и сушилкой, но мелкому брату, думаю, можно использовать меня разочек таким образом. Но только однажды! И, разумеется, за компромат его милого молодого личика для смеха в будущем, хе-хе.       Высушенный и недовольный, как морская крыса, Зе-Зе послушно позировал на лакриму, пока не улучил момент напомнить мне, что я также нуждаюсь в уборке волос.       Я планировал сделать обычную косичку до лопаток, — все же, как ни парадоксально, это время и место очень мирные, так что вряд ли меня кто неудобно схватит за вилявшую из стороны в сторону укладку, чтобы приголубить о ближайший камень, — но брат не выглядел довольным этой перспективой.       — И косы хватит. — Я закатил глаза, наматывая бинты, пока мой миниатюрный сталкер пользовался возможностью пялиться открыто на меня. — Только не говори, что умеешь их делать!       Должен же быть ты где-то несовершенен? Тем более, что я искренне сомневался, что возможностей для практики у Зе-Зе было море: длинные волосы в семье были только у ма, а она сама их убирала.       — Я с твоими волосами возился, убирая всякое липшее туда дерьмо! — Не принял поражение ботаник со сложным лицом. Ага, наверное, опрометчиво принимает вызов, положившись на свою обыденную гениальность почти во всем. — Разумеется, я умею делать укладки!       Я, ничего не говоря, демонстративно передал ему свой набор парикмахера из инвентаря, состоящий из всученной Люськой расчески, на которую был намотан извечный шнурок. Удачи.       Когда у идиота все распуталось сразу же после долгого времени на сбор прически, он обвинил в этом гладкость моих волос.       Ага, как же.       Со скукой напомнив, что он так-то спешил доложиться, я вырвал у недовольного Зерефа свое барахло и шустро соорудил привычную косичку. Когда на его кислое лицо стало совсем уж невыносимо смотреть, вернул разговор на научные темы.       Под вечер, когда мы прибыли в город, язык мой уже отваливался, а утомленный дневным переходом братец свешивался через мое плечо, все ещё продолжая бубнить себе под нос ответ на мой последний вопрос.       Я похлопал того по ноге, отвлекая от занимательных рассуждений о сущности Утонувшего бога и его крайне смущающих отношениях с божественной сестрой, которая, кажись, и не сестра ему вовсе.       — Так где, говоришь, твоя келья?       — М? Ах, келья. — Утомившись, он смог собраться не сразу. — Отпусти меня, проще так проводить, чем пытаться объяснить.       Мы петляли недолго, но с непривычки я, признаюсь честно, в подобной архитектуре мог бы затеряться, не сразу осознавая систему ориентиров, про которую братец обещал упомянуть на следующий день после молебен.       Жилплощадь братца оказалась приличного размера, только малость не обжитой — вестимо, большую часть времени тот проводил в аудиториях и закрытых лабораториях.       Кровать тот соорудил магией и тут же отрубился с перенапряга. Пришлось проявлять чудеса реакции и отлавливать глупый хрупкий мясной мешок. Немного повозившись, снял с него плащ и, аккуратно умостив безвольное тельце на постель, лишил еще обуви.       Так странно смотреть на этого мальчика, его мягкие детские линии скул и подбородка, и знать, что однажды тот станет величайшей страшилкой этого мира для необразованного плебса.       Тяжко вздохнув, я пнул пару раз легонько каркас своей кровати, а после, удостоверившись наконец в ее прочности, накинул свое постельное белье и лег спать сам под размеренное дыхание на другом конце комнаты.       Сон к натренированному мне всегда приходил быстро. Еще проще я вставал, но почему-то не сегодня.       Отголоски божественной дури, что ли, среагировали, как только я расслабился?       — …ацу! Нацу! Вставай! Мы проспали! — Кто-то невероятно живой, правильно пахнущий и очень родной тряс меня за плечо. К сожалению, мне хотелось наслаждаться теплом и покоем, так что попытки того были обречены в прах.       …по крайней мере, вот так сразу. Ибо даже падение с кровати вместе с этим человеком меня не пробудило. Даже наоборот как-то еще проще стало отдаться миру грез, когда родной запах, знакомое тепло стали ближе. Я прижал к себе покрепче костлявую дакимакуру, утыкаясь носом в его грудь.       Меня немного погладили по спине, потом легонько постучали по ней, что-то сказали, что я уже не слышал, ибо почти ушел в то самое созерцательное состояние, которое случается, когда ты проснулся, чтобы снова заснуть.       И клянусь, я бы пошел дальше дрыхнуть в свой законный отпуск, если бы не странное препятствие в дыхательных путях. Как ящерица, восемьдесят процентов осознания окружающего мира отдавшая обонянию, заявляю: меня только что ослепили.       Я посмотрел на эти презренные белые пальцы, а потом перевел недовольный взгляд на мягко улыбающегося брата.       — Доброе утро, Нацу. Мы опаздываем. — Спихнул он меня с себя наконец, чтобы встать и подать мне руку.       — Куда опаздываем? — Хмуро не мог не поинтересоваться я, потому что в нашем вчерашнем разговоре ничего о планах на день не было, кроме уроков и молебен. Мы опоздали на урок?       — Ты слишком мало весишь. — Не мог не нахмуриться Зереф, противно не отвечая на мой вопрос, а потом и вовсе выглянул в окно.       — Я как надутый мыльный пузырь, косящий под человека. Драконом я вешу побольше.       — Логично.       Я сделал себе кофе, пока брат переодевался. Немного подумав, приготовил напиток и ему.       — Что это? — Законно поинтересовался скромный студент незнакомым напитком, бесстрашно отпивая из предложенной ему кружки. — Мм… горько, как моя душа после очередного отказа от финансирования из-за предубеждений против имперской магии.       Я демонстративно достал и поставил на свободный стол молоко и несколько баночек с сиропом.       Понюхав склянки, братец предпочел добавить немного молока и чуточку кленового сиропа… или его аналога в этом мире. Разумный выбор.       — Судя по положению светила, ныне около одиннадцати часов. — Заметил он несколько отстраненно, наконец отпивая. Пальцы его дрожали по непонятной мне причине. Может, я опять недобросовестно и зря дал ребенку кофеин? — Утренний молебен мы уже пропустили, и это проблема, потому что я никогда их не пропускаю. Много моих знакомых придет, чтобы поинтересоваться, в чем дело, а врать, когда информация позже обязательно раскроется, немного неуместно, но и говорить правду до согласования с профессорами тоже. Не говоря уже о том, что я не явился для отчета о таком серьезном происшествии сразу же по прибытии в город…       Я перехватил его трясущиеся пальцы и мягко сжал вместе с кружкой. Возможно, мое вчерашнее отвлечение было хорошо для него, но обрабатывать происходящее так или иначе надо.       — Ты был уставшим и недостаточно внимательным для уточнения деталей. Я уверен, что профессора примут это во внимание, особенно, когда дело касается таких сложных и опасных для людей дел, как сражение богов.       — Остается верить. — Скупо ответил Зереф, а потом смягчился, встретившись со мной взглядом. — Спасибо, Нацу. Первым делом нам надо найти профессора Агазона.       К счастью, братец был достаточно методичен в составлении расписания его потенциальных жертв на поручительство в научных проектах, а Агазон не отклонялся от своего обыденного распорядка. Это мужчина определенно неспортивного телосложения, но не сказать, чтобы и чрезмерно полноватого, как учитель брата. Кутался он в милдианские простыни так, будто от этого зависела его жизнь, что определенно что-то значит, исходя из вчерашней лекции брата, но что именно, я припомнить не могу.       А еще он был чутка лысым и носил очки.       …вспоминая учителя Локсара, это что, мода такая? Или диета, что волосы выпадают?       Или образ жизни, что зрение портится, подумал я, думая о тех преподах, которым Зе-Зе впаривал про мою ассимиляцию.       — Профессор Агазон! — Окликнул его братец, зачем-то крепко сжав мою ладонь.       Мужчина обернулся к Зерефу и лицо его разлилось в добродушной улыбке, как-то разом осветившей весь его образ.       — Юный Зереф! Этот профессор так переживал, не застав этого студента в привычный час в стенах храма среди братьев по вере, когда еще вчера получил известие об его немного раннем возвращении. — Немного велеречиво выразился сей дядька, продолжая тянуть лыбу.       Мое настроение почему-то испортилось.       — Этот студент торопился, чтобы передать уважаемым профессорам о произошедшем на священной горе, чему этот несчастный студент и его брат были свидетелями. — Повторив стиль речи этого чудика, доложился братец.       Мужчина немного помолчал, сбавив градус жизнерадостности в позе и серьезно просканировал нас взглядом насчет повреждений.       — Тогда. — Твердо заметил он, не найдя в наших лицах ничего компрометирующего. — Эти профессора соберутся в кабинете кафедры, дабы выслушать историю этого студента. Миньо! — Поймал Агазон мимокрокодящегося парня. — Собери пятерых уважаемых профессоров в кабинете кафедры!       — Слушаюсь! — Послушно сменил несчастный посланец курс движения.       Комнатка для импровизированного допроса была среднего размера, но с высокими потолками. Учитывая многообразие белых цветов у милдианцев везде и всюду, то сочетание теплого коричневого камня и изумрудной отделки выглядело многообещающе.       Так как братец сообщил, что происшествие серьезное, то все предпочли присесть и налить себе по стаканчику воды заранее. Я, тихо достав из инвентаря ломтик шоколадки и принялся тайком хомячить, даже пододвинул половинку к брату. Зереф запихал предложенную сладость в рот, но не думаю, что даже обратил внимание на проглоченное.       Один из академиков из "компании ассимиляции Драгнилов", как я окрестил тусовку, поддерживающую братца, постучал деревянным молоточком по подставке, объявляя начало собрания.       — Что же ты хотел нам поведать, студент Зереф? — Произнес он ровно.       Предполагаю, что репутация у брата здесь достаточно хорошая, чтобы ему поверили на слово, когда он заявил, что случившееся с ним требует столь серьезной подготовки.       Какой кредит доверия, а.       И как его поперли в будущем с таким отношением сейчас?       — Как многоуважаемым профессорам может быть известно. — Гладко начал Зереф, не выдавая ничего из внутренних чувств на своем белом, как мрамор, лице и в своих темных, как тушь, глазах. — Мы с моим старшим братом отправились посетить гору Зония, дабы сделать запрос напрямую нашему богу Хроносу. — Судя по тому, как начали шуметь академики, последнее добавлять было излишне, Зе-Зе. Типа, что это за дело такое, что требовался такой особый подход? Теперь им любопытно, чертов подросток! — Но мы не дошли.       И замолчал, стерва от драматических пауз!       — По какой же причине? — Осторожно подтолкнул рассказчика светловолосый мужчина, располагавшийся на втором месте слева.       — Я видел вспышки нестерпимого света. Фигуры с мечами и крыльями, на которые было больно смотреть. Белый мрамор Храма долетал до нас пылью. — Мальчик наклонил голову, загораживая глаза челкой и добавил. — Пахло человеческой кровью и смертью.       Лица окружающих нас почтенных ученых закономерно побледнели. Я приобнял братца, пока они переговаривались между собой.       — Юный Зереф. — Поднял голос, наконец, профессор Агазон от лиц почтенного собрания. — Во-первых, эти академики должны поблагодарить этого брата по вере за стремительность доставленного сообщения. Выигранное время даст этим учителям возможность собрать исследовательскую группу и отправить ее до того, как все следы происшествия будут унесены во время. Во-вторых, эти академики отмечают проявленное этим студентом благоразумие вернуться в Академию вместо того, чтобы подвергнуться своему обыденному любопытству и понапрасну рисковать своей жизнью и здоровьем. — Кто-то из профессоров, не удержавшись, фыркнул.       Судя по тому, как задергались губы Зерефа в улыбке среди ранее сумрачной атмосферы помещения, инцидент это не первый. Учитывая, что всю ночь мы, два богохульника, безбожно продрыхли и завалились сюда лишь для того, чтобы оправдать опоздание на молебню, я вообще едва сдерживал смех.       — В третьих, эти академики предполагают, что временное молчание о произошедшем на священной горе разумно, пока профессорский состав не сможет провести более детальное расследование и уже тогда подготовить объявление. Эти профессора понимают, что у этого студента имеется множество обеспокоенных друзей, утаивать от которых истину кажется бесчестным, но этот молодой оратор всегда может воспользоваться именем профессора Менелаоса, если его встревоженные друзья будут настаивать.       Судя по еще одному раунду задавленных смешков, этот мистер М тот еще фрукт.       — Если это все указания, то этот студент пойдет готовиться к урокам и продолжит экскурсию для старшего брата. — Братец встал и поклонился. Я повторил его движения.       — Если вы желаете взять день, чтобы отдохнуть, никто вас не осудит. — Вмешался светловолосый профессор снова. — Но а так можете ступать.       Я кивнул и вытащил брата из кабинета. Когда за нами закрылась дверь, обсуждение разгорелось с новой силой.       — Куда дальше? — Поинтересовался я. Если честно, то происшествие на Зонии и его далеко идущие последствия меня мало волновали. Если дело запахнет жаренным, то мой благоразумный старший брат споро соберет котомку и отправится в более безопасные районы для проживания. В конце концов, людских привязанностей в нем крайне мало.       А те, что были, сейчас по большему счету мертвы.       Поймав очередной задумчивый взор братца на своей фигуре, я уставился в ответ с помощью читерской техники неморгания дракона. Будущий бессмертный держался достойно благодаря прокачке скилла зависания в обители знаний, но, в конце концов, моргнул и даже не признал свое поражение!       Да, моя вина, что не объяснил правила, но я думал, что это очевидно!       В общем, на философию я шел слегка возмущенным.       — …как мы все знаем, все возможно считать возникшим из эфира из-за его изменчивых свойств, а также из-за его всепроникающего духа. Но откуда появился этот исток всего? У академиков прошлого было несколько теорий…       Если честно, то этот урок казался определенно похож на учение античного философа одного мирка. Только тот говорил о воде, а тут даже физическим явлением не прикрывались.       — Профессор! Но если эфир является основой всего, то не значит ли, что все осталось бы эфиром? Тогда как эфир может быть первоистоком? — Задала закономерный вопрос ученица на два ряда впереди нас.       Взгляды всех студентов в какой-то момент времени перемещались на темную фигуру моего братца, вестимо, в ожидании, что он подхватит флаг диалога, но когда это не произошло, они занервничали.       — Здесь нужно думать, что двинуло эфир принять те формы, что тот имеет ныне. — Проворчал я достаточно громко, пихнув брата в плечо.       Хитрый жук захихикал мне в спину тихонечко.       — Это твой спойлер? — Повторил он один из моих доводов перед ним в отказе от знаний о будущем.       — Нет, молодой пердун, это всего лишь элементарная логика. — Фыркнул я независимо, чтобы тут же замереть, услышав…       — Что такое логика?       О Ситис. Как-то я уже забыл, что эта воистину мистическая в своей феноменальности наука существовала не всегда.       После философии магии от профессора и теории логики от меня Зереф благодушно повел меня в местную столовую, где за десяток монет купил нам всего понемножку из ассортимента. Я, приподняв бровь, загрузил все в инвентарь под медленно расширившимися серыми очами повара.       Так как братец явно уловил мою нелюбовь к обществу людей, то шли мы в близлежащий парк, где я нам и постелил скатерть для импровизированного пикника. К слову, по странному совпадению, это была первая половина той самой скатерти, что я использовал в будущем пикнике с братцем. То-то он так на нее косился тогда!       — Я не знаю, что ты предпочтешь из этих блюд. — Пожал плечами тот. — Это в основном хлеб, масло и вино.       — Мы определенно прикупили еще мяса. — Добавил я недоумения в голос, доставая упомянутые колбаски.       Зереф поморщился. Моя бровь не совсем тонко приподнялась.       — Не люблю я местные колбасы. Может тебе и будут по душе, а если нет, то использую их в качестве подкупа на стол преподавателям.       Я покопался в инвентаре и таки нашел кусок мяса. К сожалению, времени приготовить у нас его не было, учитывая ограничение религиозных ритуалов. С унылым заявлением, что приготовлю вечером на завтра, я убрал его обратно под неподвижным взглядом Зерефа.       У меня оставались подлива и рис в инвентаре. Их я и предложил брату.       Кажется, риса на его столе давно не появлялось, как и острых приправ, так что умял он все быстро.       Я же рискнул давиться маслом с лепешками. Было неплохо в целом, хоть и излишне жирным казалось. Вино же с моей сопротивляемостью к ядам напоминало перекисленный виноградный сок.       Я откусывал от лепешек, периодически окунаемых в масло, и запивал содержимым амфоры, пока Зереф, прислонившись ко мне, пил из своего сосуда с рисунком лошади. Мы расположились в тени какой-то полуразвалившейся постройки, так что солнце не мучило мои светочувствительные глаза, а ветерок не колебал скатерть под нами.       Было… приятно. С этим человеком было достаточно легко просто молча сидеть. Знакомое, но давно позабытое ощущение. Никакой спешки, лишь наметки планов и праздное наблюдение за сменяющимися обстоятельствами.       Спокойная передышка оказалась прервана звоном колоколов, нарушившим покой всего города.       — Время идти в Храм. — Только и сказал Зереф, откладывая недопитый сосуд с напитком.       Мне же казалось, что я под проклятием Хроноса. Будто всего этого мирного момента между мной и братом не было — так легко все оказалось отброшено требованием окружающего нас мира.       Расписание жизни студентов-милдианцев строилось таким образом, что молебню мы будем посещать три раза в день.       …особо ретивые ещё и в середине ночи вставали.       Я же, как временный студент, вынужден был топать на святые места вместе с ними, чтобы не выделяться, как атеист в эпоху, когда люди ещё не научились верить в себя.       Думаю, мне бы простили даже поклонение Анкселаму здесь, но не отсутствие любой веры.       Так или иначе, смотреть просто так на людишек было скучно, а воздавать почести временному чмошнику претило.       Я знал, что гневить Хроноса сейчас для меня крайне рискованно, но…       — Пошел нахрен, Хронос. — Шепнул я гневливо. Чешется невыносимо, блин.       Я предполагал по извечной привычке, что Хронос, утомленный нашей борьбой, меня сурово проигнорирует, но видимо место в сердце для Драгнила у него всегда найдется. Как и время, чтобы смотаться до дружков, чтобы вкатать такому нехорошему мне немножко света.       Ладно, почему-то сегодня не немножко. Все еще злится из-за свидания с божком смерти?

— 4000 HP

Сродство со светом повышено до 5%!

      Если честно, из-за проклятого света я нихрена не видел еще двадцать минут. В любом случае, поднялся такой гомон, что жить стало совсем невыносимо.       Знакомое тепло ладоней братца вывело меня наружу.       Неподалеку пахло зеленью.       Меня вывернуло.       Я чувствовал хлопки по спине.       — Мне лучше. — Сипло выдохнул я.       — Это хорошо. — Ровно заметил Зереф. — Следовательно, ты можешь ответить мне, зачем ты это сделал…       Я промолчал немного, собираясь с мыслями. Несмотря на появившуюся картинку, полоскало ту по краям моего зрения нещадно.       — Привычка. — Пожал плечами я, утыкаясь в конце концов лбом оземь. — Я не лажу с этим обмудком и задеть его там, где он ничего не может мне сделать — почти святое.       — Ничего не может сделать? — Недоверчиво спросил Зереф, заглядывая мне в глаза и проверяя, не сошел ли я с ума. Ха-ха, этот поезд укатил давно. — Ожог светом это не шутки, Нацу!       — Да, да, как скажешь, мам. — Сонно проворчал я, закрывая глаза. Признаю, делать это в этом времени и в храме Хроноса, раззадоренного Анкселамом, не было лучшей моей идеей, так что я поспешил свалить от разговора.       На том конце была блаженная тишина.       По пробуждении тишина продолжалась. Брат обиженно буркнул лишь, что местные сочли, будто мне прилетел откат от Анкселама. Они тут не очень разбирались в том, как это все работает.       И, вероятно, никому доселе не приходило в голову сраться с Хроносом.       Зереф продолжал угрюмо молчать, пока мы сидели в его каморке-комнатке и он скрипел пером по пергаменту, скрючившись над ним креветкой в свете свечи. Я милостиво запустил побольше светляков, вынуждая брата удивленно глянуть на меня.       — А давай демона призовем? — Приободрился я, поднимаясь со своего койко-места на локте и вынуждая брата поперхнуться. — Ты же уже освоился с демоническими материалами?       — Откуда ты?!.. Ах, точно. Мне еще учиться тут, брось эту затею. — Зереф отмахнулся на меня, вернувшись на какое-то время к своим каракулям, но через минуту напряженного зачеркивания, в путанных мыслях повернулся обратно. — Призывать демонов — отвратительная авантюра. Проще и безопаснее создать их… или поработить существующих.       Я наклонил голову набок. Видимо, наработки уже есть.       — Демонов из Бездны не призвать?       — …из неких проклятых демонических слоев? — Брат нахмурился, дождавшись моего кивка и переваривая саму затею. — …некоторые пытались по каким-то пентаграммам неизвестного происхождения. Появилось несколько слабых демонов-вестников, но не более. Они больше не желают заключать контракты согласно их же словам. Если верить известным хроникам. Только вот я вообще не мог найти ни одного случая, когда демоны заключали с кем-то контракт. Видимо, что-то произошло еще на заре времен. Возможно, они не желают вступать в конкуренцию или скрещивание с местными демонами.       Или кое-какая призывательница своей смертью отдалила план Бездны дальше остальных, пока Земной Край занимал место Эдоласа, отчего расход энергии на призыв стал просто неприлично большим и невыгодным рогатым засранцам.       Какой конфуз.       Тем не менее, видимо, из этого мира есть возможность прыгнуть в один из внешних планов. Любопытно, кличут ли Акнологию Драконом Бездны за красивые глаза?..       — А про Лимбо тут слыхали? — Спросил я старательно незаинтересованно, ощущая сердцебиение в горле.       — Это еще что? — Голос подростка сквозил подозрительным сомнением, будто я темномагический ритуал с принесением в жертву младых девственниц упомянул.       — Ничего. — Выдохнул я разочарованно под раздраженно-заинтересованный взгляд брата. — Тогда давай своего демонюгу запилим! Мы же тихонечко. И я парюсь, что тут одного тебя оставляю на попечение проклятых милдианцев. — Я старательно сделал слезливые глазки. Мне не поверили.       Но, кажется, мое выражение лица не смогло оставить его до конца равнодушным.       — Есть одна штука, которую я почти закончил. — Вздохнул брат недовольно, вставая и на негнущихся от долгого сидячего положения ногах ковыляя в сторону вороха свертков и коробок, нашаривая там рулон чего-то, похожего на ковер.       Внутри была завернута одна хорошо известная мне демоническая древесная мартышка.       — Мне нужно наделить его способностями. Первоначально я хотел сдать О.Б.Р.А., как учебный проект, но в итоге не сдержался и наделил его слишком человеческим разумом и демоническим эфиром. К тому же, я не могу дать ему магию света из-за конфликта с демонической сущностью объекта. Что касается магии смерти, это было бы… не лучшей затеей.       — Обра? — Переспросил я, потому что это определенно хорошо мне знакомый прилипчивый демон.       — О.Б.Р.А. — Поправил меня Зереф с какими-то тяжело уловимыми акцентами. — Обучаемый Бессрочный Разведывательный Артефакт. У него проклятый эфир демона-кукловода, он был бы славным шпионом.       Ну, проблема в том, что в мое время там отображалось в графе имени определенно «Обра». Запогоняловалась аббревиатура, что я поделаю.       — Это твоя затея или преподаватели надоумили? — Из того, что я помнил по прошлым жизням, подобные госзаказы при нужде прилично оплачивались. Я бы не удивился, если бы местное правительство пожелало бы воспользоваться необузданным гением моего брата в получении подобного преимущества.       — Разумеется, моя. В какой-то момент я решил не демонстрировать его на выставке достижений… Нынче из-за сложной политической ситуации на континенте ужесточили допуск в секретные секции библиотек, так что мне он полезней под рукой. Не мог бы ты одолжить ему немного пространственной магии? — Братец передал мне передатчик энергии, который я услужливо наполнил, хоть и с горем пополам. Все же, от пространственной магии у меня только огненные тропы, да и те больше призыв себя самого на свой элемент или свою магию, а спалить мартышку не хотелось.       …так вот, почему у этого улыбчивого забияки может быть два хозяина. И вот, как он так быстро записки таскал — засранец может телепортироваться между своими куклами, как я прыгаю к саламандрам, о чем мне Зереф и заявил, пока копошился во внутренностях несчастного демона, поправляя положение ядра и вышивая металлической нитью дополнительные цепочки рун.       Я с пустым взглядом смотрел на тыкающегося мне в ладонь фамильяра — пока только брата. Этому Обре, в отличие от его будущей версии, очень не хватало самосохранения. Его свежуют заживо, а он ко мне со своим ласковым милованием суется!       — Теперь твоя привязка.       — Активируешь потом, успеется. — Качнул я головой. Мартышка, приноровившись, заскакала по комнате.       — Оживлять так весело! — Восторженно заявил брат, посыпая складной стул-седушку каким-то подозрительным порошочком, на что тот как-то странно дернулся.       — Так, хватит, прекращай! — Рассмеялся я на это безобразие.       Вечером же преподавателя, ведущего лекторий по теории целительства, этот стул, скачущий козликом, чуть не сшиб с ног. Мне стоило догадаться, что брат все еще дуется на меня за те выкрутасы с Хроносом и в истинно подлых традициях нашего поколения семьи имперских полуфабрикатов отомстит.       — Драгнил! — Подорвали меня с каменной скамьи, на что я, безбожно лузгающий орешки, чуть не навернулся.       Этот белый камень, впитавший в себя немножко от окружающего фона посещающих это место светлых магов, своими эманациями мне даже не мешал, но определенно раздражал.       Не хотелось бы получить царапинку с дебаффом «Замедление восстановления HP». Мелочь, а неприятная мелочь!       — А? Я нечаянно! — Поджал я губы, слегка дернув себя за кончик конского хвоста в смущении, но препод оказался неумолим и мой трюк «этот студент раскаивается» не сработал.       — Спуститесь сюда и поясните мне, почему его светлый ум, достопочтенный Акнология предпочел использовать в своих противоядиях эту твирь? — Препод указал на третье растение из представленных на столе. Если честно, то выглядело очень жалко: сухой стебель, колосок, как очень редкие и тонкие волосы. И все это бурого цвета.       Я прекрасно понимал, что там лежит свежесорванный здоровый экземпляр, судя по запаху, но на вид это так не выглядело.       Брат тихо и незаметно ржал в свой длинный светлый рукав, пока я недоуменно экал и мялся на месте. Этот парень был так крут?!       Я так давно не был за студенческой партой, что все навыки вешать лапшу на уши преподам очевидно растерял. По крайней мере, мой абсолютно бессвязный, но решительный ответ, когда я собрался с духом, сурово не приняли. Хотя, кажется, даже если моего красноречия не хватило на профессионала своего дела, то несколько его учеников определенно купились на ложь, ну, раньше, чем тот развеял мою игру.       — Вы хоть что-то знаете про противоядия? — С закрадывающимся в душу отчаянием поинтересовался сквозь пальцы, которыми закрыл лицо, преподаватель и, прежде чем я успел не менее бодро ответить про свои успехи в варке зелий, поправился. — Не в способах отравить кого-либо!       Хей! Любой уважающий себя лекарь должен знать, как готовить яд, прежде чем придумывать, как отменять его действия! Это против идей человеколюбия и здравомыслия, но это давняя и уважаемая традиция во всех мирах!       Таким образом, можно сказать, что я лекарь первой ступени! Если забыть мои достижения по спасению себя любимого от смертельных ситуаций и исцеляющее пламя.       — Безоар в глотку и молиться, что накопленного иммунитета окажется достаточно, чтобы выжить. — Пожал плечами я немного равнодушно. Теперь на меня с ужасом смотрело большинство людей в аудитории на свежем воздухе. — А еще подавляющая часть белковых ядов хорошо расщепляется при больших температурах. — Оскалился я, подразумевая всегда рабочий вариант сжечь… или вызвать лихорадку.       Мне никогда особо не приходилось беспокоиться об этом. Ну, кроме Кобры, но я все же выжил там, не так ли?       Зереф давился своим смехом, абсолютно не переживая о невесомом контексте моего ответа, пока остальные милдианцы скорбно молчали, стоически игнорируя их лучшего ученика, задыхающегося в кашле.       Следующая лекция была хуже предыдущей, но там я хотя бы спал.       — Много теории, мало практики. — Печально негодовал я, подперев щеку костяшками пальцев. — Скучно. И даже теория не теория, а предположения. Диспут.       — Спорить весело. — Отозвался все еще забавляющийся брательник, которому любая наука шла легко.       — …ага, когда ты самый умный и понимаешь в этих гребаных терминах. Да простит меня мой милостивый бог, что такое дивинация и чем она отличается от мантики и гаруспики? — Поморщившись, простонал я.       — Преподы на тебя так дико смотрят… Ты понимаешь концепции, но не понимаешь слова, которые говорят. Обычно наоборот. Это в любом случае виды гадания и у нас такому учат только в рамках приготовления настоев и органов, а сами медиумы в нашем храме не обучаются. Обычно их приглашают из храма с окраины города, там же они растят свои травы… — Он кивнул в сторону стайки щебечущих девчонок с покрытыми цветными тканями головами.       Мне надоело слушать его лекции. Мне в принципе надоели лекции за сегодня.       — У меня давно назрел вопрос. — С невозмутимостью праведного культиватора, спустившегося со своих чистых и переполненных энергией Ян гор, вставил я подобную ремарку.       — М-м? — Промычал он себе под нос, мол, слушает и внимает, а сам тем временем снова уткнулся в блокнот, совершенно невиннейшим образом игнорируя собрание представительниц противоположного пола, определенно обсуждающих достоинства моего брата в своем кругу. Оказывается, загадочные придурки, интересующиеся только освоением магии, популярны среди дам во все времена. Судя по их веселым шепоткам, стать первой у этого идиота мечтает каждая третья!..       Как разочаровались бы эти леди, осознав, что под мрачной загадочностью брата не скрывается нежное, трепетное сердечко, которое ну просто необходимо согреть в тонких девичьих ручонках! И что этот придурок не притворяется придурком, чтобы привлечь дам, он им является и исправляться совершенно не собирается!       — Ты на девчонок совсем не смотришь? Тут из наших девушек совсем нет, что ли? — Тихо наклонившись к плечу брата, поинтересовался я, с интересом замечая, как от темы разговора у мелкого сбилось дыхание. — Или хотя бы неконфликтный магии, как та же дочка Локсара…       — …дочь Локсара старше меня на пятнадцать лет! — Шикнул на меня брат, расширив неверяще веки, и, вцепившись в мой рукав, настороженно осмотрелся по сторонам, будто ожидая, что Локсар или его дочь выскочат из-за угла от одного лишь его неосторожного слова.       — Ну-у… — Недоверчиво протянул я, спрятавшись от солнца под зонтиком из инвентаря. Заодно закрывая худую фигурку братца от жаждущих взглядов и излишнего, как теперь видно, внимания.       Я-то знал, что у них с Мавис в будущем что-то срастется, но было бы странно не поинтересоваться, рассматривал ли брат другие варианты, учитывая уготовленную ему судьбу.       С другой стороны, лучше ли знать, но быть лишенным, или наслаждаться незнанием из-за упущенной возможности?       — О боги, Нацу, прекрати меня смущать такими вопросами, я человек науки! — Он не покраснел, как положено всяким подросткам, а лишь ещё сильнее взбледнул.       — Человек науки он, хмпф! Лучше делать такой выбор сознательно, а не на волне тупой влюбленности! Присмотрись к юным леди здесь, хоть я и знаю, что это бесполезно, с твоим глупым упрямством!       — Нацу! — Мальчишка дернулся, заозиравшись даже по сторонам немного. В самом деле, почти ребенок. Как непривычно.       — Что бы сказал папа, а, Зереф? — Брат угрюмо молчал на начало моих подначиваний. Под сменой его выражения мне пришлось остановиться. — …а, ты ещё не достаточно остыл для этих аргументов.       — Я когда-нибудь буду? — Спросил он в траурном настроении, с сомнением сверля черными глазами.       — Ну…       Лет через четыреста, может быть. Будет еще задалбывать меня матушкиными поучениями.       Все что угодно может произойти за это время. Раны — зажить, сердце — заглохнуть. Это был малый срок, но занервировал я тут всех порядочно, так что уходить можно с чистой душой.       — К слову, раз уж я все равно задел больную тему… — Я неловко почесал щеку, пока Зереф печально останавливал взор на земле. — Как звали наших родителей?       Настроение братца мигом сменилось на недоверчивое, а после, слишком быстро, на ошеломленное осознание.       — Ты не знаешь… — Задыхался он, а я думал, что поторопился с такими вопросами. Надо было уточнить у старшей версии, та не умрет, лишь убьет все вокруг, а отскакивать шустро я уже приноровился. — Ты был молод, ты не знаешь…       Я наклонился к нему, почти обнимая.       — Зереф?.. — Он всхлипнул мне в плечо.       — Мать звали Барцу. Это мужское имя. Ее родители усыновили ее, когда нашли маленькую девочку в стае волков. Бабушка была воином, они были в разгаре какой-то ссоры, а старейшины настаивали на ребенке… Мать выжила в таких тяжелых условиях, ее сочли отличным дополнением к роду, а бабушке не пришлось оставлять спину нашего деда надолго. — Зереф сглотнул, отчего-то хихикнув. Я погладил его по спине. — Имя нашего отца — Ареф. Переводится, как землепашец.       Кажется, я смутно уловил юмор.       — Я не припомню, чтобы наш отец посвящал себя фермерству. — Недоверчиво пробормотал я, припоминая что-то смутно смешное в том, как наша мать на два дня куда-то уехала, а Зереф не пускал отца поливать растения или готовить. На лице бати тогда была такой запор, такой запор…       — Он не был! Тот еще бунтарь, да. — Более ясно улыбаясь, пробормотал братец. — Воспротивился навязанной ему именем судьбе в жизни своей деревни, ушел в неизвестность. Ему некуда было привести нашу мать, поэтому наша семья и пришла в земли Хроноса, хотя оба наших родителя из Империи Драгноф.       Я уловил в этом некоторую тему.       — …почему имена наших родителей так похожи на наши? — Протянул я с ощутимым подозрением на потомственную нехватку фантазии.       — Это традиция Империи, брать слог имени предка и добавлять к новому началу. Фамилий-то нет. — Зереф пожал плечами, успокаиваясь окончательно. — Я забраковал все предложения родителей, кроме Нацу, отказавшись называть тебя как-то иначе, потому что ты был так похож на благословенное отдохновение души лета…       Я же вспомнил, сколько сезонных работ выполняют обычные трудяги поля летом, и не совсем понял прикола.       …интересно, я смогу держать против Зерефа то, что он назвал сына Августом?       Ну, это дело будущего. К слову, о них.       — Что же… будущий я все же смог создать артефакт, способный перемещать во времени. — Зереф недоуменно пялился на демо-версию Врат.       — Ты не верил в собственную идею? — Приподнял я бровь, лишь немного обескураженный.       Все же Зереф передо мной — не легендарный Чернокнижник будущего с соответствующим его уровню ЧСВ, так что некоторая робость простительна. Но в чем смысл принимать попытки создать артефакт с подобным неверящим настроем? Словно обрекать себя на поражение!       — Путешествие из будущего — сила Хроноса… — Пожал он плечами, привычно смиренный своей ролью глиняного человечка у ног колосса. — И он меня не наказал? — Недоверчиво протянул братец, падая на свой любимый стул, недовольно переставляющий ножками.       — Ну, скажем так, вы договорились. — Я пожал плечами. Братец невнятно хмыкнул, теперь очевидно гадая, что фигура его уровня могла предложить почти всемогущему божеству.       — Так зачем тебе сдался Анкселам? — Поднял он бровь, так и не придя к ответу на прошлый вопрос и отложив тот на потом.       — Проклятье Анкселама. Я путешествовал за подробностями этого дела. — Уклончиво отвечаю, но тут же замечаю понимание на лице мальчишки.       — …преподаватели были правы насчёт меня, не так ли? Мне надо остановиться, Нацу?       — Какая-то моя версия сказала бы тебе, что да, это хороший совет. — Выдавил я нехотя. — Ты проживёшь жизнь в Агонии. — Добавляю в провисшую тишину.       …убивая все живое вокруг в мимолётной вспышке жизнелюбия, упрямо просачивающегося сквозь иссохшуюся от бесконечной погибели вокруг душу. Неспособный познать тепло человеческого тела, неспособный умереть, ты будешь жаждать смерти, как голодающий — еды. Ты будешь создавать Этериасов, чтобы убить тебя, а когда они не смогут, ты бросишь их, и твои демоны попадут в жадные руки людей. Польются реки крови и твое имя станет нарицательным.       И я не могу даже сказать тебе об этом.       От того, как меня передернуло, Зереф нахмурился в непонимании.       — Но ты поможешь многим людям. — Добавил я, чтобы хоть как-то компенсировать его разочарование. — Наверное…       Создашь много вещей, которые можно использовать ради добра. Возможно, спасёшь мир от бича Сошедшего с ума Убийцы Драконов Магии. Воскресишь меня. Принесешь в мир новую эпоху магии. Поможешь в создании величайшей магической гильдии. Создашь свою магикратическую Империю. Влюбишься, чтоб эту человеческую фишку. Твой сын проживет полноценную жизнь.       Я ощутил, как теряю землю из-под ног. Призыв.       — Жизнь — это не только череда неудач, мой маленький старший брат, но и много хорошего. Как распорядиться ею, решать тебе. Ты можешь забить на все и прожить ее в свое удовольствие. Даже если ты пойдешь наперекор всему, сможешь разбудить меня после смерти, я могу не помнить и крохи. Смерть очень травматична, а травма имеет склонность портить воспоминания.       — …хорошо… — Ответил он тихо, не сразу замечая, что я вываливаюсь из этого пространства, оседая дымкой. — Брат?!       Будто через трубу протискивает.       Ужасно.       — …так, а теперь Врата сами вызовут его обратно… — Услышал я заунывный голос брата перед тем, как вылететь из Врат со скоростью пушечного выстрела и впечататься в стену. — Ох.       — Я пробыл не в той эпохе две недели! — Возмутился я, переходя на отчаянный крик, тут же подрываясь на ноги.       — … думаю, нам стоит изменить принцип. Это не так просто, если ты хочешь отправиться лишь на несколько суток. — Этот Зереф все так же странно осматривал мой внешний вид.       Я чувствовал себя слишком морально истощенным, чтобы думать.       Похер.       — Просто мотни меня на четырнадцать лет назад. Я в любой момент могу впасть в спячку и банально подождать. — Решился я, наконец, на крайние меры. Не ясно, сколько таких скачков способна предоставить сфера Хроноса.       — Это выполнимо. Кстати, спасибо за одежду.       — Пошел ты! — Крикнул я на этого обалдуя, пока он затаскивал меня в артефакт, почти не меняя настроек.       Попытка вторая — удача. Семьсот семьдесят седьмой год.       Маленькую ящерку, выскочившую через врата, никто и не заметил, а пока Анна и Лейла переглядывались, выискивая детей, я уже несся вперед, хлопая крыльями.       Делиора все еще устраивает катаклизм на севере, но я должен успеть.       Анкселам действительно был там, стоял среди трупов и разрухи мрачной тонкой фигурой, пока на фоне безумствовал громадный демон.       Увидев дракона в моем лице, летящего на него со скоростью рогатого истребителя, он дернулся напряженно и тут же начал испаряться. Слишком медленно для побега, скорее уж походило на потерю тонкого контроля для пребывания в мире.       Божество исчезло под самым носом, прекратив поглощать некрос, отчего от трупов начало противно фонить смертью. Где-то на периферии мелькнул запах Грея, несущегося сюда в надежде на праведную смерть и отмщение, на горизонте показался Темный Священник, промышляющий тут некромантией, а я только вздохнул, поглощая оставшийся в трупах некрос и заканчивая тем самым работу Анкселама назло Кису.       Дернул хвостом, взмывая в воздух и наблюдая, как где-то далеко внизу Делиору морозят в огромный ледяной гроб.       Лажово. Реально, какого черта…       У меня есть еще пара попыток до длительного перерыва Анкселама, но до ближайшей еще порядка года. Чем заняться в это время, я толком и не представлял. Лезть в жизни ребят без острой необходимости было опасно для них же, так что я скучающим призраком прошелся за черноволосым мальчишкой, шаткой и зареванной походкой сбегающим от прошлой жизни до ближайшего города. Послушал сплетни касательно ужасов на севере и россказни о разрастающейся сети железных дорог Хартфилиев, а после нарочно упустил Грея из виду, позволяя тому уйти в свободное плаванье. Можно найти, куда схоронить оружие против Акнологии, чтобы то подкопило силы, а после свалиться в спячку, но даже это укоротит ожидание лишь на пару месяцев. Все же, если засну слишком сильно, то действительно просплю до момента, пока предупрежденные Рикка с Люськой меня не разбудят в моем времени.       Пожалуй, можно потренироваться в чем-то, за что сейчас точно нельзя скинуть шишки на Нацу Драгнила. Попромышлять некромантией, например.       Культисты, фанатеющие от Делиоры и науськивающие его на города, пришли от меня в ужас, когда я заявился к ним с армией мертвяков. На деле я хотел оборудовать эту пещеру под «фабрику» некроса для поглотителя эфира, чтобы тот хоть сколько-то жрал энергию смерти, коей тут слишком развелось, но никак не жизни. Наверно, надо соорудить для этого дела специальный чехол, а то эту вундервафлю даже в города опасно заносить.       Протащишь мимо госпиталя и плюс сотня трупиков от находящихся ранее на границе жизни и смерти к твоей карме. Мне оно очень надо? Уже прописалась в моем инвентаре эта опасная штуковина.       Фанатики попадали без сознания, стоило им надышаться угарным газом, оставив драконьи лакримы без особого внимания. Боюсь представить, какой бабах был бы, скорми они их Акнологии. Ну, с этим делом меня вскоре прервали рунные рыцари — пришлось бросать свою затею, попытки мародерства и трупов там же и сматывать удочки. По крайней мере, с уходом Делиоры север начал оживать, а я, поглазев задумчиво на все это какое-то время, перекрасил волосы в черный, старательно их пригладив в каком-то подобии пучка на голове и с этой физиономией познавшего солнечный загар взрослого Зерефа-самурая двинул туда, где все шумели, помогая доставать тела из завалов.       Народ думал, куда же деть Делиору, но рыцари обмолвились лишь, что рядом с источником проклятого эфира комфортно будет только другим обладателям проклятого эфира. Лед быстро спустили на воду.       Я посмотрел на все это, задвинув капюшон до самых бровей и, засучив рукава, продолжил шариться в завалах совершенно молча. Народ на мою хмурую фигуру поглядывал с опаской, но кто-то стабильно оставлял для меня миску супа вечером, а когда я отошёл после разочарования встречи с Анкселамом и разговорился, то буркнул лишь, что я вообще не житель и не волонтер, а придурок проездом, на меня и вовсе пялились, как на восьмое чудо света.       Тайком подтянул магию жизни, но вскоре место стало оживленным и зарытый поглотитель начал слишком расширять зону поиска эфира, отчего пришедшие лекари начали жаловаться, что им тяжело колдовать. Пришлось уйти.       Стало очевидным, что я никогда не уделял достаточного внимания этому миру. Он мне нравился, серьезно. Казался достаточно приторно-сладким и веселым, чтобы можно было выдохнуть и отдохнуть душой, но сохранял в себе парочку уныло-мрачноватых тайн, чтобы жизнь сказкой жопу не слепляла. Ощущалась хоть какая-то правдивость от этого, не игрушечность. Только вот понятия, куда податься, я не имел.       Но теперь у меня почти что год, в который только и остается, что шататься с Поглотителем Эфира, притыкивая его то тут, то там, иногда посещая знакомые или же новые города, прохаживаясь по парочке достопримечательностей, иногда засиживаясь в библиотеках, где редко можно было найти что-то стоящее. Это же не гильдейские книги, в самом деле.       В любом случае была одна загвоздка, которая сводила на нет все веселье — я не мог колдовать, так как приходилось распределять все излишки эфира в резервы и терять остатки, пока я быстрым таракашкой прятал оружие Анны. Ну, эта штука прекрасно запечатала данжи, на которые мне повезло наткнуться, но дело я тут же забросил, оставив те для раскачки чуть более юной версии себя. Делать было нечего, пришлось хвататься за самое занудное, для чего эфир не требовался — учить теорию магии, чтобы хотя бы понимать и разбираться в беспорядке окружения. Не уверен, что меня хватит надолго, но все лучше, чем бесцельно блуждать в бессмысленной в своей идиотской сути надежде на продолжение комиксов-онгоингов.       Так как я не мог использовать магию для передвижения, пришлось составить не шибко детальный маршрут путешествия, планируя передвигаться пешком, шарахаясь адских машин смерти в лице общественного транспорта. Удивительно, но только в ходе пересечения пустыни на границах Стеллы в компании караванщиков я понял, что на животном транспорте меня не укачивает в принципе. Я осознал, что и Хеппи-то я практически не эксплуатировал в качестве летательного аппарата, отчего не мог знать наверняка. И хоть запах продаваемых специй стоял в носу еще очень долго, я ни о чем не жалел, наглаживая загривок местной хтони, на которой мы передвигались — какая-то гигантская черепаха, размеренно перебирающая ластами между дюн.       Я стал настоящим знатоком расписания южных караванов, порядком нервируя их своими нежданными появлениями и пространственной магией при том факте, что эфир от меня не ощущался. Не то, чтобы они были такими нервными, но даже для охраняющего их мечника я иногда демонстрировал многовато закидонов.       Мои первые шаги в исследовательских потугах начались со столицы Стеллы, где я заглянул в библиотеку, чтобы найти книги о магии и богах. Я читал об истории прошлого, о сильнейших колдунах и о животных, обладающих магическими способностями. Каждая страница захватывала меня, открывая новые горизонты и вдохновляя добиваться своей цели — познать магию хотя бы теоретически.       Вру. В Стелле цензуре подверглась вся информация о богах и драконах, но была хорошая база по магии света, так что, купив парочку старых учебников, я двинул дальше по списку в один из городов Боско, так как срок моего посещения на правах охранника караванщиков закончился. Собственно, я расстался с пустынными торгашами-кочевниками, променяв их на торгашей оседлых — для посещения южного Полиса нужно было лишь заплатить пошлину за въезд, а дальше я отлично вписался в местную шумную толкучку что внешностью, что недовольными взглядом чувака в ободранном плаще.       Правительством Боско управляют принцы-торговцы, каждый из которых возглавляет свой Полис, гильдию или долбанутую монополистическую организацию. Этакие магнаты судоходства и торговых компаний — хотя мастера самых могущественных гильдий страны также имеют место в правящем совете; таким образом, хотя у Боско довольно небольшая армия, она может пополнить свои силы магами по найму, лояльными правительству.       Это я к чему. Никто особо не интересовался, зачем мне столько древних книг, лакрим старого образца и почему я так спокойно ем местную острую еду, как будто живу тут с пеленок. Никто не спрашивал о прошлом нового мечника. В принципе тут люди нарочито болтливые и шумные, но старательно не лезущие в чужие дела, чтобы не получить в подворотне по шапке.       В целом, Республика Боско — довольно коррумпированная нация, где деньги — это все, что имеет значение, и почти каждая семья так или иначе связана с торговой индустрией. Те, у кого есть деньги, могут купить себе путь к вершине, тех, у кого нет, оставляют гнить.       Местный правящий принц был староват, так что готовился скоро передавать свои полномочия наследнику его транспортно-торговой кампании. Собственно, этот паренек и будет через несколько лет свататься к Люське. Пока что ему было около двенадцати и смотрел он на меня очень капризно.       Передвигаясь из города в город, я спокойно гулял по улицам, наслаждаясь атмосферой магического мира. Я радовался новым знаниям и знакомствам с различными созданиями, которые обитали здесь. У каждого города была своя особая аура и свои уникальные достопримечательности. Но этот пиздюк, болтающий ножками, меня нервировал.       — Вот он? Выглядит, как бродяга. — Мальчишка сморщил нос, наклонив чернявую голову набок. Я повторил все точь-в-точь.       — Алихан, начальник, я ж наемник, а не нянька. — Хмурюсь я, обращаясь к отцу пацана. Стража на мое фамильярное отношение взбрыкнула, но была остановлена утыканной перстнями старческой рукой местного магната.       — Он не местный. — Только и выдохнул он, покрывая все мои странности. — Дж`Арно передал, что ты охранял его караван последние два месяца и отлично справился, даже когда на тебя нападали маги. А я очень доверяю этому человеку, что в моих делах редкость. И ты не волшебник, как он мне заявил, но пользуешься какими-то пространственными артефактами. Это самое то для долгих путешествий. Никто не засечет тебя по эфирному следу, а Амир достаточно похож на тебя, чтобы ты сошел за его родителя.       — И что мне, мотаться по Республике с этим обвеском? — Сощурил я веки, в уме лихорадочно соображая, как бы сподручнее отвязаться от подобной сомнительной чести.       — Да хоть где угодно! Его обучение начнется через шесть месяцев, за это время нам надо уладить все дела, не переживая за него. — Рявкнул старик. Видимо, вопрос стоял достаточно остро, чтобы положиться на такого сомнительного типа, как я, при всем доверии к личности Дж`Арно. — Его старший брат изволил требовать статуса наследника торгово-транспортной кампании моей семьи, хотя уже унаследовал торговые суда по матери и шесть лет, как свинтил!.. — Он крайне красноречиво махнул рукой на того оболтуса. — Он пират, работорговец, никакого дара к управлению, а из этого ребенка еще может выйти толк. Главное отдать его нужным людям в обучение…       — Нет… — Я потер лицо. — Зачем мне брать на себя ребенка? К тому же, мне придется доставить его к этому вашему учителю в Фиор, а я избегаю большинства городов там.       — В Фиоре магию преподают лучше всего. — Будто бы оправдался старик, но тут же одернул себя, не желая хоть в чем-то признавать отставание родины. — У вас есть дети?       — Двое. — Выдохнул я сквозь зубы, порядком уставая от разговора.       — И где же они?       — Может, еще адресок подсказать? — Я цыкнул, поднимая бровь, на что старик осекся, хмыкая и перебирая вопросы в голове на предмет более удачной замены.       — Почему они не с вами? — Сменил мужик вопрос тут же на менее пытливый.       — Так безопаснее.       — Вот именно. Когда старший заявится перерезать мне глотку, я хочу, чтобы мой ребенок спокойно учился вдали, а затем, когда у оболтуса все пойдет наперекосяк, мои люди сами возьмут дела в свои руки и выставят Амира в нужном свете. Продажа судов покроет все расходы, которые своими нелепыми действиями вызовет Александр. А так же покроет вашу работу с лихвой. Вы и ваши дети доживете до безбедной старости. И их дети тоже.       Я утомленно вздохнул, поворачивая голову на мальчишку со смуглой кожей в расшитых одеждах, уныло смотрящего на все это дело, подпирая голову рукой. Тот поднял на меня замученные всеми этими разговорами зеленые глазищи, смотря куда-то сквозь.       — К тому же… — Продолжил старый пердун. — Скоро, как я и сказал, будет переворот и границы могут закрыть. Я дам вам дорожную грамоту и вы сможете спокойно перемещаться по Боско и союзным государствам. Подчиненные нам крупные работорговцы и стража не смогут докучать вам, даже окажут посильную помощь.       — Черт с ним. У меня есть условие касательно того, когда нужно будет оплатить услугу.       — Хорошо. — Он потянулся к контракту, хватаясь за магическую печать. — Когда?       — В сентябре семьсот девяносто первого года.       — Когда?!.. Неважно. Идет. Положу на счет, деньги переведут работники банка.       Да. Не важно. Я совершенно не хочу таскаться с суммой тяжеленых монет Боско в инвентаре.       Пацан сбежал почти сразу же и мне, если честно, не было особого дела. Свободолюбивый и отчаянный юнец, вырвавшись из золотой клетки, сиганул в сторону рынка. Я уныло глянул ему вслед, направляясь за провизией.       Южный полис был единственным фортом страны, воздух здесь провонял потом и солью, крики новоприбывших рабов разбавляли знойную картину и начало молитвенных песнопений.       Мужчина в набедренной повязке пугливо пробежал сбоку от меня, демонстрируя тавро рыболовной кампании на ключице. Был он, очевидно, не местным — бледная кожа еще не успела загореть как следует. Я все еще был без капюшона, так что смотрел на него, видать, узковатыми глазами и все еще недостаточно темной кожей. Чем дольше он вглядывался, тем сильнее узнавал во мне иностранца, но, уткнувшись на мой уныло-незаинтересованный взгляд, пока я закупался мясом и овощами, опустил голову, так и не решаясь подойти, чтобы просить помощи. Наверное, стоит все же найти пацана, но я чую его запах и слышу прерывистое от бега дыхание — вполне себе живой и не кричит.       Я холодно относился почти к любому виду человеческого безумия — именно поэтому, не находя на моем лице признаков страха или недоумения, никто так и не решился нацелиться на меня, принимая меня каким-то чудом за местного.       Ну, для некоторых работал только самый очевидный аргумент. Надсмотрщик за рабами тоже смотрел на меня очень уж пристально, гипнотизируя темный плащ, который мог как скрывать метку беглого раба, так и татуировку причастного к правящим семьям. Я легонько так продемонстрировал ему ножны катаны, после чего ко мне со всем усердием потеряли интерес.       Вообще, Боско отлично снабжала себя рабочей силой самостоятельно — много ли труда рабов добыть нужно, но вот всякие богачи и дома удовольствий предпочитали каких-нибудь заморских ребят. Боюсь, моя шрамированная тушка не очень годится на эту почетную роль, но рисковать не шибко охота. Все же, я сейчас не особо способен на всякие умелые колдунства, да и тело послабее, будто снова в Эдолас загремел.       Всякое может быть, главное чешую не спалить этим республиканцам.       «Представляем вашему вниманию, шлюха-дракон, первый и единственный на Ишгаре!»       Тьфу, ты.       — Отпустите! Не смейте меня трогать! — Вопил мальчик, которого уже повязали. Татуировки у него были, но те он еще не успел засветить, не зная, что хуже — смерть от руки брата или работа на плантации.       — Сегодня на ужин карри, но сначала купим тебе лошадь. Не думаю, что ты готов к долгим переходам. — Я подошел к двум мужичкам, сноровисто вяжущим пацана в тряпках типичного беспризорника, хотя еще полчаса назад он был в одежде для путешествий.       — Ты еще кто?! А!.. — Мужик, что встал передо мной, был простенько так схвачен за подмышки и банально отставлен в сторону. Он хлопнул глазами, глянул на второго и, все еще в смешанных чувствах осмотрев мой плащ типичного четного чувачка, отошел на пару шагов.       — И достань одежду, которую спрятал. — Продолжил я устало отчитывать пацана. С Риккой, чую, было даже просто. Хеппи в моем представлении был возведен в статус ангелоподобного дитя, дарованного мне богами.       — Л-ладно.       Амир уныло сидел в седле какой-то клячи с недовольным лицом. В принципе, унылые рожи были у обоих. Я держал поводья и напевал себе под нос песенку.       — Какой был твой план? — Мне не особо было интересно, но сидеть в тухлом молчании еще хуже.       — Я поменялся с юнгой на корабле. Дал ему пару золотых. Сам бы отплыл в Фиор и сам бы нашел учителя.       — Ты меня боишься или просто слишком уверен в своей самостоятельности? — Все также скучающе спросил я, поправляя шарф на шее.       — За нами следили! С себя я след сбросил, но зачем мне наемник, который даже от преследователей избавиться не может? — Презрительно выдал этот юный, но уже обтесанный нравами Боско мальчуган. Ну, с тем, как предположительно его отец воспитывает, не удивительно.       — Ты про тех трех придурков, что плетутся за нами последний час? А что они мне сделают? — Я пожал плечами, посматривая на карту с отмеченным маршрутом. — Пока есть возможность, стоит посетить еще парочку городов, а затем двигать в Фиор. Моему туристическому отпуску не помешают всякие спонтанные миссии и неудобные цели для охраны!       — Ты пешком туда собрался?! Нас точно убьют по пути. Нам надо сбросить след. — Возражал чего-то наловивший в процессе жизни новичок опытному наемнику.       Я должен был по данной мне роли начать умиляться его попыткам меня поучить, но пока что меня этот кукушонок крайне выбешивал.       — Все равно через Севен пойдем, там черт ногу сломит. Да и не готов ты топать через горы на границе Боско и Фиора. — Бросив на подопечного мне малявку равнодушный оценивающий взгляд, произнес я, возвращая внимание к карте.       — На границе с Севеном так-то тоже горы… В Фиоре куда ни плюнь, везде горы… — Вздохнул парнишка, как бы показывая всем видом, что его планы дожить до тринадцати пора хоронить.       Мне его нытье решительно надоело. Я перевел дыхание, останавливаясь сам и подтормаживая лошадь. Глянул на небольшое количество маны уныло и, подумав, достал меч из ножен.       — Он деревянный. — Констатировал парень, осматривая криво обтесанную палку, вымоченную в зелье для прочности.       — Я не могу убивать. — Вторил я ему, вбрасывая эту особенность своего существования так, будто это само собой разумеющееся для наемника.       И не хочу палить слишком дорогие артефакты. Надо оно мне? Катана серого воина прочно закреплена за Нацу Драгнилом, тем более.       Мальчик хлопал глазками, когда я уже видел выскочивших из-за кустов джентльменов удачи, смеющихся над нами. Ребенок, выхватив флягу, молча слез с коня, налил себе в ладонь воды, убрал сосуд и упал на колени, складывая ладошками подобие лодочки и закрывая глаза. Я почувствовал себя крайне оскорбленным. Только не говорите мне, что этот шкет смеет считать меня настолько бесполезным, что пришел к последнему доводу их народа!..       Не верит в меня, верил бы в собственного родителя! Где же его сыновья почтительность, спрашивается?!       — О, великий Бог, я взываю к тебе в последний момент своей жизни. Вода окружает меня, и я чувствую, как она проникает в каждую клетку моего тела. Моя сила и энергия скоро покинут мое его — гораздо раньше, чем я ожидал, к слову, — и я понимаю, что не смогу удержаться на поверхности ещё долго. Но в этот момент, когда смерть приближается, я обращаюсь к тебе, Бог, с мольбой. Прости мои грехи и прими мою душу в своё вечное подводное царство. Возможно, я не был самым верующим и праведным ребенком, но сейчас я признаю твою величие и милосердие. Пусть моя смерть станет свидетельством твоей власти и могущества, а так же тупости моего отца и его наемника. Пусть мои последние молитвы Утонувшему Богу достигнут тебя и найдут отклик в твоём сердце. Пусть моя душа найдет покой в твоих руках, когда она освободится от этого тела, утонувшего в бездне. Боже, дай мне силы принять свою судьбу и стать частью твоего великого плана. Пусть моя смерть не будет бесполезной, а станет источником просветления и понимания для других и, найдя влагу в моем иссушенном теле, прорастут цветы из него. Пусть мой голос, даже в последний момент, проникнет в сердца тех, кто слышит его, и пробудит в них искру веры. О, великий Бог, прими меня в свои объятия и подари мне вечный покой в водах океана. Во имя твое, аминь.       — …ты закончил?.. — Я отшвырнул от себя вырубившегося от удара по маковке мужичка. Последнего.       Мальчик смотрел на меня не то удивленно, не то огорченно, будто истратил последний абонемент на молитву.       — Будем считать, что это на будущее. С запасом. Я все еще не верю в твою компетентность… — Покачал малявка головой, пока я про себя откровенно возмущался, что этот шкет считает, что я должен доказывать ему свои навыки. — Как тебя там…       Это его мне навязали в попутчики с доплатой, а не наоборот!       — Сал. — Фыркнул я, небрежной походкой возвращаясь от бессознательных тел.       — Я не готов доверять человеку, который называет себя «солью» с языка пиратов. Ты пират? — Сквозь сощуренные веки парниша вновь осмотрел мой прикид.       Что нового он ожидал увидеть в моем покоцанном черном плаще с минимальными характеристиками, не менее темной футболкой под ним, в простецких синих шароварах, заправленных в типичные сапоги работников Боско, я не знал.       Избавился от слежки я аккуратно, так что крови не было, а в остальном это был тот же вид, что и за все время нашего путешествия.       — Нет, я не пират. И тебе придется как-то приспособиться, доверяешь ты или нет. — Хмыкнул я, поправляя пучок с перепутавшимися волосами. После, убедившись, что сложная в связи с общей непокорностью моих волос при их обманчивой внешней гладкости и мягкости прическа не испортилась слишком радикально, с первым искренним любопытством за все время нашего общения со шкетом уточнил: — И что плохого в соли?       — Наши конкуренты зарабатывают выпариванием морской соли, это точно плохой знак. — Зашептал он себе под нос проникновенно и озлобленно.       — А еще это символ достатка и верности. — Продолжал я пилить его, пока мальчишка запрыгивал на лошадь.       — То есть, имя свое ты не назовешь? — Зеленые глаза уставились в мои черные, как ночь, что постоянно нервировало таких любителей гляделок.       В ответ я сощурил их до крайности, улыбнувшись. У зеленоглазых нет души, как говорится, да?       Что-то похожее люди болтают и о демонах.       — Я подумаю над этим, но пока обойдешься.       — И какой план? Как ты собираешься пройти через черти пойми какой Севен и долбанутые горы без проводника, старик? — …кажется, я в его возрасте тоже Гилдартса стариком кликал… и Макао с Вакабой. А еще кусался, Конбольт подтвердит.       Получается, возня с этим ребенком — моя карма за грехи?       — А мы и идем к проводнику. — Я глянул на карту с пометкой времени. Через пару недель малолетний Мистган будет закрывать аниму недалеко от северного полиса. Замечательно, что он оставил мне свои карты с дырками в пространстве. Ему же проблемней. — Только он об этом пока не знает.       — Просто восхитительно, чертов безумный старик!