Заставь моё сердце биться

      Мир. Этому слову можно придать множество значений. Люди так часто используют его, вкладывая совершенно разные смыслы: «Ты для меня весь мир», «Я хочу объездить весь мир», «Когда же на Земле наступит мир?». Но какой бы конкретный смысл мы ни вкладывали в это слово, оно всегда символизирует нечто необъятное. Огромное. Такое огромное, что мы в сравнении с этим «миром» кажемся ничтожными букашками, волнующимися по таким пустякам, которые какие-то боги, наблюдающие за этим грязным муравейником, даже и не заметили бы.       Маленькая планета. Маленький город. Маленькая квартирка с ещё более маленькой комнатой, в которой лежит на кровати и абсолютно пустыми глазами вбивается в потолок, словно пытаясь просверлить в нём дыру, девушка.       Зелёные цифры, сияющие на дисплее электронных часов, были единственным источником света, помимо блеклых звёзд, освещающих бледную фигуру, которая застыла в собственных мыслях. Кто она? Чего она хочет? Ну, если уж начистоту, прямо сейчас ей очень хочется поделиться с кем-то историей, как дядя Джо водил её с сестрой на озеро в Таллахасси, где эта глупышка Кэти, ещё не научившаяся плавать, решилась прыгнуть, якобы за русалкой, прямо в глубь озера, откуда её пришлось вылавливать, а потом делать приём Геймлиха. Причём делала это всё девушка сама, так как дядя Джо в этот момент был занят разжиганием костра. Зато теперь взрослая и женатая Кэтрин Уайт каждый год приглашает старшую сестру в гости на индейку и благодарит за её спасение.       Жаль, конечно, что это всё неправда. Сумасшедшая фантазия патологического лжеца, чьи мозги девушка съела сегодня на обед, никак не давали несчастной успокоиться и вернуть себе своё «я». Воображение бурлило и желало излить очередную насквозь лживую тираду… на кого угодно.       Этой девушкой была Оливия Мур. Помощница коронера полиции Сиэтла. Бывшая студентка медицинского. Зомби.       Последние дни её жизни, которая началась после смерти, были пугающе пустыми. Наполненными событиями, опасностью, интригами, даже чувствами, но не дающими девушке-зомби ни счастья, ни горя. Работа, которая наполняет жизнь смыслом и является последней ниточкой к настоящей жизни, а не простым волочением жалкого существования. Отношения, приятные и наполненные любовью, но чересчур гладенькие. Без какой-то дикой страсти и эмоций, граничащих с безумием, исключая моменты, когда Лив была под мозгом нимфоманки. Дрейк. Новоиспечённый помощник Блейна, которого она сама и обратила в зомби, заполнил все раны сердца, но из головы не пропадал один навязчивый вопрос: «Любовь это или последний шанс?».       Сложно быть мертвецом. Люди обычно ассоциируют смерть с холодом. Чем-то ледяным и пробирающим до мозга костей. Кончина считается для человека апофеозом тьмы и высочайшей точкой последнего наплыва чувств, ведь смерть наступает так быстро и мощно. Она ассоциируется у нас с звуком выстрела, последним воплем, звуком остановки кардиомонитора. Как узнала Лив на собственной шкуре — в смерти нет абсолютно ничего. Это не пик ощущений, понятий, метафор или символов. Это их отсутствие. Ни темноты, ни холода, ни чего-либо ещё не достать тому, кто формально уже не из этого мира. Тяжело найти смысл в существовании, которого быть не должно.       Лив бросила короткий взгляд на часы. Полчетвёртого. Домой она вернулась в час. В полвторого уже лежала в постели, а последующее время занималась тем, что думала, сколько часов она поспит, если ляжет сейчас, и через полчаса, и через час. Она очень хотела спать, ведь ей был просто необходим отдых. Не физический, а моральный. Но вот организм был её, как назло, безудержный и готовый бодрствовать всю ночь.       Может дело в адреналине, который она испытала, когда вместе с Рави и Мейджером наконец-то нашла трупы, в которых хранился Утопиум с той самой вечеринки, которая произошла пару лет назад. Вечеринки, после которой она перестала чувствовать. Потеряла жениха, семью, карьеру… Но обрела нечто большее. Настоящую жизнь. Жизнь, о которой она всегда мечтала где-то глубоко в потёмках своего сознания.       Она не жаловалась на свою новую жизнь. Пускай ни один месяц прошёл, пока она привыкла к кислому привкусу мозгов. К тому же, осознание, что мозг можно приготовить так же, как и любой другой продукт, пришло не сразу. А потому очень долго, слишком долго Лив приходилось терпеть то, как мерзко он скользил по языку, прилипая к нёбу. Наверное, ей даже в голову не могло прийти заняться готовкой в момент приёма пищи, так как она не могла смириться, что обречена на это. С того момента, как Мур очнулась в мешке для трупов на берегу, она не могла смириться со своей новой сущностью. Она стала монстром и была противна самой себе. Она не могла смотреть на себя в зеркало и в глаза своим близким. Чувствовала стыд за то, кем являлась. Или, как ей казалось, чем, именно чем она являлась.       Можно было покрасить волосы, нанести автозагар, сделать из мозгов хоть какое-то подобие еды, чем она и занималась сейчас, но тогда это казалось чем-то противоестественным, чересчур человечным, чем-то недостойным того монстра, которым она сама себя видела. Она могла не говорить это вслух, но не уставала повторять про себя. Как могли окружающие принять её новый образ жизни, не беря даже в расчёт зомбизм, только смену внешности, поведения и работы, если даже она сама себя не принимала? Она словно смирилась со своей смертью, чересчур скорой, и перестала жить. Но второе дыхание, открывшееся спустя полгода застоя, проснувшееся в её груди, всё же помогло ей осознать нечто до безумия важное.       Это она. Лив Мур. Всё та же Лив. Да, изменилась её жизнь, да что там изменилась, пошла по абсолютно иному пути. Изменилась и она сама. Может она и мертвец, но именно эта жизнь принесла ей то, что она искала, как оказалось, всю свою сознательную жизнь. Нечто совершенное безумное. Что нельзя вписать в распорядок дня или рассчитать до последнего миллиметра. Нечто сумасшедшее и совершенно невообразимое. Настоящая жизнь, в которой она знает кем является. Зомби. Но самым человечным из всех. У неё был смысл. Она помогала людям. Чувствовала себя кем-то.       Но всё же, как бы новая жизнь не была поэтична и интересна, никто не отменял все тяготы существования живого мертвеца. Она не могла почувствовать вкус клубничного мороженого из лучшего кафе города. Не могла заняться сексом с любимым, если тот являлся человеком. Прощай, прощай, вкуснейший пирог по рецепту бабушки. Лив никогда не думала о себе, как о матери, по крайней мере, в ближайшие годы уж точно, но вот отсутствие даже малейшей возможности быть родителем было до боли угнетающим. Ещё со времён того, как она съела мозг девушки, до последней защищавшей своё дитя, взглянув на того ребёнка её глазами, она задумалась о том, что, оставаясь зомби, никогда не сможет взглянуть на кого-либо этим же взглядом. Он был каким-то особым. Неподдельно искренним.       Жизнь зомби, несмотря на все сложности, стала приносить радость, но в какой-то момент, Лив даже не могла сказать в какой именно, стали появляться сомнения. Реальна ли эта радость или очередной побочный эффект. Неудивительно, что после стольких пережитых воспоминаний, перенятых характеров совершенно незнакомых людей, так легко затеряться. Запутаться. Забыть, кем являешься. Перестать видеть грань между собой и съеденным мозгом. Желания, порывы, вызванные очередным незнакомцем, завладевшим её разумом, с которыми Мур никак не может справиться, что если они принадлежат ей? А мозги лишь являются удачным предлогом, под которым можно воплотить в жизнь запретную фантазию.       Или же наоборот, каждая прошедшая чужая мысль, любое желание и чувство, могло ли оно повлиять на неё саму? Конечно, могло. Подобное не может пройти сквозь человека или зомби бесследно. Отсюда и пустота. Отсюда и бесцветные ощущения, и фальшивые чувства. Они принадлежали не ей, а кому-то другому.       Но больше всего она боялась проснуться, забыв, кто она есть на самом деле. И этот страх уже давно зрел где-то глубоко внутри неё. Сейчас, заставляя её сомневаться в самой себе. Она правда счастлива или не выветрился последний мозг? Правда задумчивая или опять какие-то последствия? Всю жизнь нам внушают, что кому-кому, а себе мы точно можем доверять, так что же делать тому, кто не может установить это доверие?       Но она старалась не забивать голову этими мыслями. Не думать, где кончается она, а где начинается мозг. Она просто жила. Жила со своими чертовыми десятью ударами сердца в минуту. Бледной кожей и сухими белыми волосами. А что ещё оставалось делать? Только погрузиться в эту столь странную, непонятную и волнующую жизнь с головой. Чёрный омут событий утаскивал её всё глубже в пучину чего-то, что она не могла осознать.       Кто бы мог подумать, что для того, чтобы начать жить, придётся умереть. Так ещё и от чьей руки. От руки парня, получившего напитком в лицо из-за попытки схватить её за задницу, жалкого наркомана. Блейна. После того, как он стал влиятельным зомби, грозой всех и вся, перезаразившим к чертям весь город, факт заражения от него уже не кажется таким унизительным. Во-первых, с учётом соотношения зомби к людям — вероятность заражения уже не так низка, как была тогда, а во-вторых, какой бы тварью не был ДеБирс, сейчас он хотя бы что-то из себя представляет. Имеет силу. А тогда он был никем. Не то, чтобы способ трансформации имел какое-то значение. Но после длительного пребывания в виде зомби становится обидно за подобные мелочи.       Ох, Блейн ДеБирс. Он — одна из самых пугающих и непонятных глав её новой жизни. Она до сих пор точно не поняла, что должна чувствовать к этому человеку. Сколько же ужасного он принёс ей. Даже откинув факт того, что именно он на корню изменил всю её жизнь, именно этот человек, этот зомби убил её возлюбленного, пытал бывшего жениха, постоянно пытался навредить, убил десятки, если не сотни, невинных людей. И в довесок переспал с её лучшей подругой. Лив всегда считала его безжалостным убийцей. Но тогда почему не выкинула его из своей жизни раз и навсегда?       Как бы сильно она того не хотела, ДеБирс так или иначе оказывался рядом с ней. Но всё же был другим. Нет, она не верила в то, что он изменился, но что он точно изменил, так это его отношение к ней. Блейн был для Лив настоящим ночным кошмаром. Бледная кожа, жестокий взгляд, каждое его движение и слово были пропитаны желчью и били по груди, заставляя дрожать и пятиться назад. Но в последние месяцы ДеБирс, надо признать, хотя бы на поверхности, но изменился. Его, судя по всему, врождённая изворотливость так и сочилась из каждого его до скрежета зубов высокомерного жеста, но в то же время он мог быть учтивым. Мог быть забавным и приятным. Смешным. Он улыбался в лицо девушке, которая три раза имела возможность его убить, но всякий раз одёргивала руку.       Если говорить откровенно, то и у самой Мур время от времени было желание улыбнуться, взглянув в эти большие голубые глаза. Но глядя на них дольше секунды, хотелось тут же отвернуться. Ведь воспоминание того, как эти глаза являлись ей в ночных кошмарах, вспыхивали красным, угрожая смертью… всё это не давало Лив покоя. Как этот человек вообще может с ней говорить? Неужели его не мучает что-то наподобие чувства вины или сожаления о том, сколько страданий он причинил девушке? Неужели ему было всё равно, и поэтому он вёл себя как ни в чём не бывало? Лив никогда в жизни не назвала бы Блейна ДеБирса своим другом, но всё чаще им приходилось действовать, как партнёрам, объединёнными одной общей целью. Лив переживала их встречи стиснув зубы, чего не скажешь о Блейне.       Этот парень был одним сплошным вопросом. Что толкнуло его к такой жизни? Почему он не превращается в зомби, предпочитая неуязвимости и бессмертию людскую жизнь? Для кого-то это был бы глупый вопрос, но зная, как упивался новоприобретённой властью ДеБирс, любой поинтересовался бы, почему тот не хочет вернуть её назад. Каждый новый день в компании с ним давал больше вопросов, чем ответов, но был всё же один вопрос, который вот уже долгое время мучал мисс Мур больше других. Почему она ещё жива? Почему безжалостный детоубийца Блейн не избавился от неё ещё пару месяцев назад? За всё время их знакомства, кто уж, кто, а ДеБирс, хладнокровно разрезающий черепа проблемных подростков ради наживы, точно не подавал признаков сострадания к другому живому существу. Он без доли сожаления убирал со своего пути каждого, кто ему мешал, угрожал или переставал быть полезным. Взять судьбу того же бедняги Лоуэлла, которого Блейн пристрелил, как только понял, что ему угрожает опасность. Лив же становилась опасной для его счастливой жизни неоднократно. Более того, она уничтожила его бизнес. Подстрелила. И, объективно говоря, в данный момент, не была полезна Блейну, это скорее он был полезен для неё. Так почему же он оставил столь надоедливую, навязчивую и опасную особу в живых? Была ли это очередная игра или же он просто хотел оставить её напоследок?       Мысль прервал звук дверного звонка, мигом распространившийся по всей квартире. Бывшая соседка оказалась шлюхой-шпионкой Макс Рейджер, ну, а Пейтон осталась в офисе на ночь из-за какого-то срочного дела. Неохотно вставая с постели и втискивая ноги в тапочки, Лив подошла к двери и посмотрела в глазок. Ох, правду говорят, помяни чёрта, и он появится. Вот только Блейн ДеБирс хуже чёрта, поэтому о нём достаточно подумать. — Что тебе надо, Блейн? — раздражённо цедит Лив полусонным голосом. — Поговорить и пожелать доброй ночи, — отвечает голос из-за двери. — Ты вообще в курсе, который сейчас час? — Да, поэтому и сказал про пожелания доброй ночи.       Спорить с подобной логикой было бессмысленно, поэтому Лив всё же повернула ключ и открыла дверь для незваного гостя. Он усмехнулся ей своим фирменным оскалом, когда обнажаются все зубы, губы чуть вытягиваются, становясь тонкими, а правый их уголок подскакивает вверх. — Можно войти? — сказал он абсолютно спокойным голосом. — А у меня есть выбор? Блейн снова усмехнулся, но более сдержанно, входя в комнату и проходя мимо Лив. — Учитывая то, что ты зомби, а я человек — да, у тебя есть выбор, — сказал Блейн вышагивая в центр комнаты и впиваясь взглядом прямо в глаза Лив. — На что это ты намекаешь? — Ни на что. Просто говорю, что если бы ты не хотела меня впускать, то не впустила бы. — Слушай, Блейн, сейчас очень поздно, давай ты скажешь, что хотел, и мы разойдёмся. — Куда-то торопитесь, мисс Мур? — всё также улыбаясь и подходя ближе к собеседнице, прошептал Блейн. — Да, спать. Блейн, клянусь, если ты продолжишь ходить вокруг да около, то я съем твои мозги, — учитывая серьёзность, с которой произнесла Лив последнюю фразу, любой мог бы серьёзно испугаться подобного заявления от зомби, но Блейн только засмеялся, от чего стал довольно жутко выглядеть в полутьме квартиры.       Чтобы не делал этот человек, этот зомби, он всегда вызывал в Лив какой-то глухой страх, но вместе с тем и неподдельное любопытство. Словно взгляд в пропасть, которая одновременно и пугает, и манит к себе. Но Лив не могла долго смотреть в эту пропасть. Слишком больно. Слишком тяжело. — Ты так же смеялся в ту ночь, когда пристрелил Лоуэлла. Хладнокровно. Смех поутих. Гость чуть улыбнулся, но тут же скривился, а потом и вовсе застыл с открытым ртом, словно не зная, что сказать, а ведь подобное состояние раньше приходило к нему только, когда его жизни угрожал преждевременный, но очень печальный конец. — Он хотел меня убить. Это была всего лишь самооборона, — буквально бросил он в ответ, приподняв брови, с такой уверенностью и прямотой, что Лив с трудом сдерживала своего внутреннего зомби. — Да, а когда ты стрелял в Мейджера? Когда ты убивал детей из приюта? Это всё тоже ты делал, обороняясь?! — Мур уже и забыла, что ей хотелось спать. — Эй, эй! — Блейн выставил руки перед собой, говоря из-за них словно из-за ограды, видя не слишком дружелюбный настрой девушки, — Да, я был тем ещё засранцем, и очень буду рад послушать обо всех моих прегрешениях в более удобном месте и в более удобное время, но сейчас нельзя ли обойтись от перемывания моих косточек? — Зачем ты пришёл? Тебе было мало одного секса с Пейтон, и ты пришёл за продолжением? Глаза его округлились, а губы сузились и начали беспорядочно двигаться, то ли от нехватки воздуха, в попытках набрать его, то ли инстинктивно ища горлышко бутылки, чтобы выпить. — Прости, ты… вы… вы с Пейтон знакомы? — Да, и тебе очень повезло, что сегодня она задержалась на работе, иначе было бы одним скандалом больше, так как я всё ей про тебя рассказала! — Ох, как же ты меня ненавидишь, — Блейн снова вошёл в привычное для себя русло и вальяжно улыбнулся, — Слушай, я хочу покончить с тем, за чем пришёл, как можно быстрее, а все остальные вопросы оставим на завтра.       Лив была, мягко говоря, не настроена выслушивать тирады ДеБирса, но, тем не менее, скрестив руки на груди, кивнула и принялась ждать причину столь позднего визита. — Я хочу, чтобы ты осознавала, насколько мне сложно говорить об этом с учётом всего того, что было между нами раньше, поэтому, прошу, не перебивай меня. И да, может быть, я немного пьян. — Это многое объясняет, — фыркнула девушка, на что Блейн то ли выразил смущение, то ли раздражение, приподнял брови, а глаза его так и говорили: «Ну, я же просил». На секунду Лив даже почувствовала себя чуточку виноватой. Совсем капельку. — Лив, ты мне нравишься.       От удивления она потеряла дар речи. Рот её непроизвольно приоткрылся в замешательстве, а глаза ухватились мёртвой хваткой за случайную точку на стене. Лив тяжело дышала через рот. Напротив, буквально в двух шагах от неё, стоял Блейн. Губы его то складывался в неловкую улыбку, то в выражение смятения, словно он уже пожалел, что произнёс те четыре слова. — Блейн, сколько ты выпил перед тем, как прийти ко мне? — выпалила Лив, продолжая пялиться в точку, лишь бы не пересечься взглядом с собеседником. — Много, но это не имеет значения. Знаю, что веду себя несколько иначе, чем ты привыкла, но это правда. Пойми, я давно почувствовал это между нами и ты будешь лгуньей, если скажешь, что никогда не думала об этом. — Почему именно сейчас? Что? Ты… ты ведь пытался меня убить! — глаза Лив стали краснеть, а вены проявляться, но Блейн не шелохнулся. — Вообще-то, нет. — Нет? — Лив опустила руки. — В список моих ошибок входит множество пунктов, но если ты не забыла, это ты постоянно пыталась меня убить. А я даже не знаю, чего хотел. Впервые хотел сохранить кому-то жизнь не из корыстных побуждений, не чтобы потом воспользоваться, а просто потому что мне человек… — Нравится? — Типа того, — он подошёл ещё ближе к Мур, почти вплотную, и слегка дотронулся до её руки. Девушка была слишком ошарашена таким поведением и такими словами, чтобы хоть что-то предпринять, разозлиться или накричать, — Последние дни были не самыми лёгкими. Мне угрожал расправой отец, мне на хвост упали полиция и ФБР, жаждущие моей кровушки, с меня требовал деньги Стейси Босс, который в ближайшее время должен узнать, кто же сливал информацию о нём прокурору, а всё это значит, что моя человеческая душонка сейчас находится в большой опасности. Это, конечно, звучит совершенно не в моём стиле, но я хотел признаться тебе в своих чувствах до того, как, ну… ты знаешь… умру.       Он крепко взял Лив за руки, но та выдернула их и отпрянула назад, как от огня. Она с жалостью, смятением, ужасом и непониманием смотрела на Блейна, тяжело дышала и буквально бегала глазами по комнате, словно ища ответ на вопрос «Что же ей делать?». — Это какой-то бред. Это твоя очередная игра, да?! Тебе было мало Пейтон, и ты решил ранить ещё и меня?! Мало ты причинил страданий мне и тем, кто мне дорог, ты решил ещё напоследок поиздеваться, да?! Она подошла к двери, открыла её и жестом указала на выход. — Пошёл вон из моей квартиры! Я не верю ни одному твоему слову!       Глаза Блейна опустились вниз, губы свелись в какую-то печальную, но искреннюю улыбку. Пожалуй, это было самое искреннее проявление эмоций из всех, что Лив видела у Блейна. Он медленно зашагал к двери, и почти покинув квартиру, тяжело сглотнув, добавил сдавленным голосом: — Доброй ночи, мисс Мур.       Лив хлопнула дверью, дрожащими руками закрыла её и осела на пол, облокотившись на неё. Она тихо заплакала, сама не зная от чего. То ли из-за страха перед Блейном, затевающим очередной обман. То ли из-за стыда за свою грубость. Ненависть к этому человеку уже находилась у Блив на подкорке. После всего, что он сделал, она ненавидела его по умолчанию. Каждое слово воспринимала в штыки. Прижав колени к себе, упёршись лицом в руки, она снова и снова прокручивала в голове слова Блейна. И чем больше она слышала этот хрипящий низковатый, но мелодичный голос у себя в голове, тем больше понимала, чего именно боится. Своего желания попробовать. Рискнуть. Прыгнуть в эту чёртову пустоту и, как знать, может найти то, что она искала. Но это неправильно. Она сейчас с Дрейком, у неё есть друзья, работа, зачем ей даже думать о том, чтобы ответить взаимностью тому, кого так люто презирала всё это время. Наверное, очередной мозг пытается ей командовать, снова она не понимает, что творит, ведь не может же она чувствовать нечто подобное к Блейну ДеБирсу. И слишком рискованно отвечать ему даже намёком и призрачным шансом на привязанность, ведь всё это может оказаться его очередной игрой, в которой Лив расходный материал.       Ну спасибо, Блейн. Теперь Лив Мур точно не удастся этой ночью заснуть.