Заставь моё сердце биться

      Лив ввалилась в морг и с тяжёлым вздохом упала на диван в комнате отдыха. Рави тем временем метался по моргу, как рядовая пчёлка по улью, уделяя внимание то лабораторным крысам, то найденному утопию, то, как ни печально, своей основной работе; хотя, конечно, платили ему только за последнее. Лив он безусловно заметил, но предпочёл не заострять на её присутствии внимания в надежде, что так ему удастся избежать очередного стихотворного прилива, который был ему совершенно не близок. — Крутится, крутится чёртово колесо, у бывшего трупа в глазах мечется всё одно. Бескрайний простор лжи уговаривает ему сдаться, но что делать, если не хочется даже пытаться?       Рави устало закатил глаза. В такие моменты он особенно остро ощущал, что ему за подобное не доплачивают, но деваться было некуда. Со своей фирменной улыбочкой и в окровавленных перчатках Чакрабарти подошёл к Лив. — Поздравь меня, я открыл новое психическое расстройство — синдром Мэй. Состояние, при котором человек не может перестать говорить стихами. Думаю, теперь я точно найду признание в научных кругах. — Я постоянно лгу и ломаю жизни детям, — Лив с отчаянием распласталась на крошечном диване. — С Самантой всё так плохо? — И с Самантой, и со мной. Со всеми нами! Это пиздец! Это тотальный пиздец, который примчался с вестями, как ебучий гонец! И разве всралась жизнь такая, если она совсем не лихая? — При всём уважении, у меня сейчас уши завянут! — не выдержал Рави, но всё же нашёл в себе силы сделать глубокий вдох и продолжить: — Похоже, что отдых выдался не самым расслабляющим? — Рави только сейчас заметил окровавленные перчатки, которые тут же отправились в контейнер для отходов. — Я встретилась с Блейном. — Что?! — казалось, что даже борода Рави встала дыбом. — Блейном?! Ты меня извини, но с тем самым Блейном?! — Можно так не орать — мне и так паршиво, неуёмный дурачина, — простонала Лив, перевернувшись и уткнувшись лицом в подушку. — А, извини, это тот самый Блейн, который является убийцей, наркоторговцем, сутенёром и гадом? — поинтересовался Рави, скрестив руки на груди. — А ты знаешь их несколько? — прошипела Мур. — Тогда я имею полное право кричать, прости уж мой английский! — Рави был в бешенстве, но стоило ему вновь взглянуть на безжизненное тело подруги, как вены на его лбу чуть сдулись, и Рави аккуратно присел рядом с безутешной подругой. — Что случилось, Лив? — Англичанишка дерзкий, ты такой мерзкий, — нехотя пробормотала она в ответ. — Я умываю руки, — со сдавленным стоном он покинул комнату.       Рави уже привык к бесконечным перевоплощениям в окружении этих стен. Клептоманы, проститутки, музыканты и откровенные психи — вся эта вереница и даже больше давно успели побывать невольными гостями морга под маской его работницы. Привык к тому, что может проснуться с разрисованным лицом или застать Лив за поеданием милого печенья из мозгов. Любой откровенный бред и нелепость может стать обыденностью, если дать капельку времени. Рави привык. Убеждал себя в том, что он привык. Потому что, разумеется, возможно свыкнуться с самим фактом того, что его лучшая подруга — существо глубоко непредсказуемое; но настоящая проблема крылась в обязанности привыкать к каждой личности заново.       Какие-то из них были милыми, какие-то — забавными и весёлыми, а некоторые даже наделяли Лив поразительными умениями. Что уж говорить о мозге фокусника — то были лучшие дни для этого места! Но вот мозг Саманты Мэй производил на Рави невыносимо удручающее впечатление. Она не давала ничего полезного, и хотя поначалу идея «тёмной» Мур казалась интригующей, но на деле она оказалась ужасной. Саманта окутывала бессмысленной чернухой абсолютно всё, чего касались её длинные пальцы. Одним взглядом сеяла непроглядную тоску вокруг всеми возможными способами, а вишенкой на торте оставались низкопробные, но до безумия пафосные стишки.       Даже сейчас Лив должна рассказать Рави или Клайву об очередном видении, однако Саманта слишком занята своими важными размышлениями, чтобы отвлечься на расследование собственного убийства, которому окружающим хотелось уделять внимание с каждым днём всё меньше. Вместо продуктивной работы Мэй перебирала в голове рифмы и пыталась вспомнить, как же будет «заебалась» на испанском. Для её грядущей баллады ей просто необходимо вспомнить, как же звучит «заебалась» на испанском, ведь она всем нутром чует, что это то слово, что она давно искала.       Неохотно она вернулась мыслями к видению, ведь Лив чуть перетянула одеяло на себя. Девушка с мутного изображения, вырванного из потока сознания, вызвала у Лив непроизвольное отвращение. Судя по всему, Саманта её недолюбливала. Хотя это можно было понять и по увиденному. Возникал закономерный вопрос: а были ли вообще у Саманты знакомые, с которыми она поддерживала нормальные отношения? И не решили ли «друзья» Мэй устроить ей локальный Восточный экспресс[1]? Это вопрос, который так и требовал стать озвученным, но Лив утратила в себе силы говорить, а уж тем более — отрывать лицо от подушки. Рави было не до этого: он держал лабораторную мышь в руках и приговаривал: «Кто у нас тут живее всех живых?». — Извините, я не вовремя? — в комнату зашёл Клайв. С нервной ухмылкой он переводил взгляд то на лежащую в чёрном Лив, то на упавшего в ступор Рави. — Нет, нет, всё прекрасно, — Рави очнулся и поспешно запихал мышь в клетку. — Я тут просто ставлю эксперименты, чтобы отследить… разложение? Да, разложение! Зрелище может быть отвратительным, поэтому в следующий раз стучись. — Хорошо, приму к сведению. Лив, с тобой всё нормально? Ты же в курсе, что парень, с которым ты мило беседовала, подозревается в той самой резне в мясной лавке? — Да, блять, прикинь! — устало прохрипела Лив, вскочив с дивана. — Я не тупая, чтобы не знать такую хуетень, Клайв! Открой глаза, миру хана! Estoy jodido[2], а ты мне не помогаешь, будучи таким estúpido[3]!       Клайв и Рави обменялись сочувственными, грустными взглядами. Если Рави мог облегчить своё положение хотя бы тем, что в полной мере осознавал причины перепадов настроения, то Клайв продолжал находиться в полном недоумении; впрочем, с другой стороны Рави был вынужден проводить с Лив-Сэм гораздо больше времени. Так что оба они находились в положениях приблизительно одинаковой степени тяжести, сейчас особенно остро ощущая единение собственных страданий.       Лив же утонула в Сэм, и ей было абсолютно плевать на эти тонкости взаимоотношений. Воспользовавшись секундным замешательством, Мур достала из декольте пачку сигарет с зажигалкой и закурила. Клайва и Рави вывел из игры в гляделки едкий дым дешёвых сигарет, ударивший по всем органам чувств. — Кхм, кхм, Лив, потуши немедленно! — сквозь кашель пытался достучаться Бабино до напарницы. — Это же чёртов морг! — И что теперь, баба? Им уже хуже не будет, — надменно прошипела Лив, покачивая сигаретой и свисающей с дивана ногой. — Если ты сейчас же не потушишь сигарету, то я прекращу наше сотрудничество, ставшее за последнее время невыносимым, — Клайв потёр нос и невольно надул губы, явно задетый оскорблением.       Ради такого шанса Лив-Сэм даже не поленилась поднять свою тушу с дивана и приковылять к Клайву. Девушка сделала затяжку и демонстративно пустила в лицо Клайва клуб вонючего дыма. — Мне насрать, грязная, вонючая крыса, — ответила она с ледяным спокойствием. — Вдохни это, — Лив зарядила по лицу полицейского мощной пощёчиной. Клайв покачнулся и, схватившись за щеку, в состоянии полного шока впился взглядом в хихикающую курящую Лив. Она выпускала в воздух кольца, а поймав на себе взгляд Клайва, соблазнительно облизнула верхнюю губу. — Я не дерусь с женщинами, — добавил он, убеждая в большей степени самого себя. — Что ты говоришь, черножопый предатель народа, — Лив потушила сигарету об язык и кинула бычок Клайву в грудь.       Наступила тишина. Совершенная тишина в своём первозданном состоянии. Тишина, в которой можно было услышать даже тишайший шорох от падения недокуренной сигареты и пепла. Время остановилось. Лив стояла, упивающаяся собственной наглостью, хотя и делала это не по своей воле. Рави инстинктивно отошёл в сторону, нервно потирая ладони, не в силах придумать, что вообще можно сказать в такой ситуации. Клайв стеклянным взглядом упёрся в одну точку, руки его дрожали, а мышцы лица содрогались самым разным образом. Казалось, словно даже мыши прочувствовали всю неприятность этого момента и заметно притихли. — С меня хватит, — сказал Клайв ровным голосом. Мужчина весь выпрямился, показательно расправил плечи, пару раз дёрнул шеей из стороны в сторону и скинул с себя пиджак. — Двадцать первый век на дворе, пора менять правила, да? — Давай нападай, сука, — сказала Лив, выгибая назад спину и выпячивая вперёд ладони с угрожающими накладными ногтями.       Клайв с вполне ясными намерениями кинулся в сторону Лив, которая стояла неподвижно. Она была хищником, выжидающим лучший момент для атаки; Мур снова облизнулась — в этот самый момент её кожа побледнела, а глаза залились красным. Тут наконец-то Рави выпал из своего локального транса и до него дошёл тот факт, что под мозгами Саманты да в полном режиме зомби Лив полицейского может даже убить. А разгребать всё опять придётся Рави.       Страх за друзей превысил инстинкт самосохранения, и Рави, напряжённый, как струна, встал на линию огня. Он всеми силами отталкивал в сторону рвущегося в бой Клайва, стараясь перекрыть ему обзор на Лив, чьи ноздри расширялись круче, чем у разъярённого быка. — Клайв, Клайв, будь выше этого! Клайв, она сейчас не в себе! Она химикатов мышиных нанюхалась! Не обращай внимания! — Ты вообще видел её глаза? Видел? Они красные! — кричал Клайв, вяло пытаясь вступить в драку. Глаза и вены всё же несколько его настораживали. — Что за чертовщина происходит с Лив? В неё вселился демон или что?! Я просто не понимаю! — Ты ничего не можешь понять своим крошечным мозгом, приятель! — хохотала Лив, сверкая красными глазами, вальяжно выглядывая из-за спины Чакрабарти. — Клайв, ты сейчас сам сказал, что что-то происходит с Лив! Она тут главная жертва, если поведёшься на её провокации, то сделаешь нам всем только хуже!       Слова Рави подействовали на Клайва отрезвляюще. Разум его прояснился, и с Клайва потихоньку начала спадать завеса ярости и обиды. Чакрабарти немедля ринулся к Лив. — Успокойся, Лив, я тебя прошу, — прошептал он, отворачивая хихикающую девушку к стене. После этого он тут же подбежал к Клайву и приобнял его за плечи. — Клайв, я разберусь с ней. Это всего лишь один эксперимент, он повышает уровень адреналина, улучшает кровообращение и, видимо, немного плавит мозги. Не волнуйся, я всё исправлю в ближайшее время, — как бы деловито приговаривал Рави, аккуратно уводя полицейского подальше от Лив и комнаты с мышами. — Это всё оксид железа. Я не рассчитал его действие на мышах, а Лив вступила с ними в контакт… — Подожди, — Клайв остановил его, когда они уже подошли к лестнице. — Руководство знает, что ты ставишь опасные эксперименты на рабочем месте? — Нет, но это совершенно необходимо! Революционный метод анализа разложений, который поможет раскрывать преступления, — судя по голосу, к концу предложения даже Рави не мог в него поверить. — Если кто раскроет смерти заговор, то не ты! Ты лишь орудие в руках гребаной судьбы! — доносились истошные вопли от уже опустившейся на пол Лив. — Не думай, что я так просто сделаю вид, что ничего не было, — он нервно потёр рукой подбородок и указал пальцем на источник истеричного хохота. — Мыши мышами, но это поведение недопустимо. Сделай с этим что-нибудь, иначе, прости меня Рави, но я доложу о ваших игрищах начальству. Это же надо додуматься, устраивать эксперименты, когда прямо под носом у тебя работает ФБР, ты вообще соображаешь? — добавил он с искренним недоумением и развернулся к выходу. — Клайв! — своим голосом Рави старался перекрыть хохот Лив где-то вдалеке. — Что? Хочешь показать комнату с кроликами, которые сводят людей с ума? — Каких кроликов? — Рави замешкался. — А! Понял! Нет, я хотел спросить, зачем ты пришёл? Ты же зачем-то спустился в морг пока не… ну, ты понял… — он махнул головой в сторону морга. — А, точно, — Клайв провёл ладонью по лбу. — Мы наконец-то нашли парня Саманты. Он как раз хотел уехать из города, так что… в общем, он в допросной. Хотел позвать Лив, но вижу, что сейчас это плохая идея. — Плохой идеей было то, — Лив кричала в помешательстве, — что твоя мать перестала пить противозачаточные! Маленькие кролики убегают в небеса, кто умрёт первым: ты или я? — С ней всё нормально? — казалось, что он готов снова сорваться и пойти на Мур с кулаками. Создаётся впечатление, что ни один преступник за всю карьеру так его не выбешивал. Вены на лбу вспухали, глаза бегали по комнате, а руки сжимались в кулаки. — Ты в этом точно уверен? — Да, да, это всё оксид углерода. — Ты говорил, что железа. — И он тоже. — Я, пожалуй, пойду, — Бабино опёрся на перила. — Клайв!       Полицейский медленно развернулся. Его поникшее лицо выражало вселенскую усталость и недоверие. — До того как действие эксперимента стало давать неблагоприятные плоды, Лив говорила, что у неё было видение с парнем жертвы. Он, вроде, кричал на неё и говорил, что она совсем разум потеряла со своими стихами. — Он вопил как сука, не ври мне, уйди отсюда! — безумные крики всё не прекращались. — Да, он был чем-то очень сильно недоволен. Это может помочь. — Хорошо, спасибо. Я, в общем, пойду, — он молниеносно повернулся и, продолжая опираться на перила, скрылся в лестничном пролёте.       Из комнаты продолжал грохотать истошный хохот. Рави подошёл ближе к лестнице и удостоверился, что Клайв ушёл. В ту же секунду с него смылись натянутая улыбка и фальшивое спокойствие — он в панике побежал на звук истерии. Картина открылась ему не самая приятная. Лив перекатывалась по полу морга в позе зародыша; ногтями она так впивалась в кожу ног, что она потихоньку начинала кровоточить. — Мы все рабы, Рави, понимаешь? Рабы… — похрипывала Мур, уставившись в никуда.       Внезапно она, как заведённая игрушка, расправила конечности по полу и трясущимися руками вцепилась в парик. Она мигом сорвала его с головы и отбросила в сторону: седые волосы легли на дёргающиеся плечи. Лив распласталась на холодной плитке как морская звезда под приступом эпилепсии. Ни одна её мышца не находилась в покое, всё тряслось — даже глаза зашевелились. Они начали бегать с такой скоростью, будто отчаянно искали выход из тела ужасной хозяйки. Рот жадно хватал воздух, а ноздри продолжали расширяться всё больше. — Лив, что за чертовщина здесь происходит?! — прокричал Рави, падая перед ней и хватая её за плечи.       Лив продолжала хохотать, наблюдая за нелепыми попытками Рави помочь ей. Чакрабарти возился с дрожащим, болтающимся телом под оглушительным грохотом её смеха, и, видимо, сознанию Саманты эта картина трудов Сизифа казалась абсолютно уморительной. В её голове что-то щёлкнуло — и она замерла. Рави тут же попытался её поднять, но Лив обвисла на его руках, подобно марионетке. — Лив? Лив, боже, что с тобой?       Его голос дрожал, мозг пытался достать из недр памяти хоть какую-то информацию, которая могла бы сейчас пригодиться, но попытки были тщетны. Он словно пытался ковшиком перелить целое море, потому как любые его даже самые смелые попытки что-либо предпринять не давали никаких результатов. Рави был уверен, что нет ничего хуже истерики, в которой пребывала Лив, но понял, что ошибался. Стало куда страшнее, когда она перестала реагировать на его слова. То ли в отключке, то ли во сне — но она слишком напоминала труп, чтобы её друг мог сохранять спокойствие. — Лив, пожалуйста, ответь мне что-нибудь! — сквозь наворачивающиеся слёзы молил Рави, аккуратно перенося холодное тело на диван. Он снова упал на колени, провёл рукой по жёстким волосам и упал головой ей на плечо. — Я совершенно не понимаю, что делать, прошу тебя, проснись. — Испугался? — Лив резко выпрямилась, как от удара электричеством. Рави отскочил к стене и начал бессознательно улыбаться, глядя на относительно живую Лив. Подруга повернула к нему голову и в то же мгновение выражение её лица резко помрачнело. Она медленно и торжественно подняла в воздух бледную руку. — А сейчас тебе страшно? — глаза блеснули красным. Мур соскочила с дивана и попробовала по-кошачьи атаковать его в лицо, прекрасно зная, что исход от царапин будет один — заражение. Превращение в себе подобного живого мертвеца. Но, судя по всему, дуэт Лив и Саманты это не останавливало. Напротив, их переплетённое сознание видело нечто весьма поэтичное в столь изящном способе убить, оставив жертву жить. — Что?! — Рави в последний момент умудрился отдёрнуть лицо в сторону, но стукнувшись головой о стену. Ноготь пролетел у самого его носа. Чакрабарти решительно подскочил на ноги и, натыкаясь на мебель, попятился из комнаты отдыха. — Это уже не смешно! Ты осознаёшь, что делаешь?       Лив прикрыла глаза. Она была даже бледнее, чем обычно. Она плавно выпрямилась, напоминая теперь зловещую сверкающую статую, а чёрное платье добавляло картине ещё большую траурность. Спутавшиеся волосы свисали ей на лицо, но это никак её не беспокоило. Мур шла будто по натянутому канату, делая спокойные, размеренные шаги по ровной линии, ведущей к трясущемуся Рави. Её веки медленно поднялись, представляя вниманию сгорбившегося Рави красные глаза. Обычно они появлялись только когда Лив переходила в полный режим зомби, когда была безумна и готовилась взорваться от ярости; сейчас же она выглядела невозмутимо и сосредоточенно, чем пугала только больше. В ней отсутствовал любой намёк на неуправляемость — напротив, она была вытянутой и собранной. — Осознание простоте вредит, — нежно произносила она высоким голоском. — Я не бабушка, а уже словила радикулит. Натянутые струны уборщицы из моей школы. Знаешь, на дорогах северных до сих пор заторы. Воняешь собакой мокрой, дружок. Ты помнишь, мой милый, что за тобой должок? — она вскинула в воздух руку со сверкающим ногтем. — Ты помнишь, что смерть — это только начало? Присоединяйся.       Рави упёрся ладонями в холодный стол, на котором пару часов назад вскрывал Саманту. Ноги его постыдно дрожали, губы словно приклеились друг к другу, а глаза не могли оторваться от красных вспышек в зрачках Лив. Руки потряхивало, он пытался нащупать ими что-то, что могло бы сыграть роль оружия, но пальцы слишком тряслись, чтобы что-то удержать. Лив словно накладывала на Рави гипноз, отчего разум и тело перестали его слушаться. В любом случае физическое превосходство было на стороне зомби: даже если бы Рави решился атаковать подругу, он бы тут же проиграл. Оставался последний дешёвый вариант — воззвать к Лив. Настоящей. Той, что спрятана за слоем макияжа и чёрной душой Саманты. — Лив, я знаю, что ты здесь. Пожалуйста, борись. Я знаю, что это не ты! — Рави с трудом выдавливал из себя слова, а Мур заинтересованно следила за движением его губ, попутно всё ближе подводя ноготь. — Лив, вспомни, что ты человек. Ты Оливия Мур, ты помогаешь расследовать преступления, а не совершаешь их. Лив, пожалуйста, ты очень сильная и храбрая, не позволь себя победить какой-то ненормальной, — Мур слегка передёрнуло: рука её застыла в воздухе, а на лице возникла гримаса растерянности. — Ты величайший повар блюд из мозгов, ты моя лучшая подруга, ты умнейший детектив, ты любительница глупых мелодрам, но точно не психопатка, какой сейчас притворяешься, — ни одна мышца на её лице не шевельнулась, но по щеке пробежала слеза. — Ты сможешь, Лив.       Картинка перед её глазами потемнела. У Лив навязчиво и остро звенело в ушах. Весь мир пошатнулся, а земля медленно, но верно уходила из-под ног. Горящие ядовито-красным глаза потухли, затем и вовсе скрылись за тяжёлыми веками. Ноги Мур подкосились как от удара по коленям, и она с грохотом упала на плитку, вылетев из реальности со скоростью выпущенной пули.