Тщетность бытия.

      Когда-то Дазай задумывался над воскрешением из мёртвых. Всё думая, что близких ему людей хотя бы однажды можно вернуть, юный мудрец не считался с чужими жизнями. Он начал верить в судьбу, попутно заявляя миру, да и своей жизни о том, что познал тайну физического бессмертия, помимо давно существовавшего духовного.       Товарищи уходили в бой и не возвращались. Это всё стало таким обыденным, что навевала скука. И Осаму стало ясно то, что никого не возвратить. Он зарывался в глубокий сон, мечтая не просыпаться. При объявлениях про смерть каждого друга, тот не хотел обращать внимания. В мальчишке осталось домино, падшее, как и всякая надежда. Дазай зажелал умереть.       В тот день, когда Накахара Чуя стал его напарником, мафиози и не надеялся на то что найдёт в этом грязнокрове что-то от самого себя. Такое, от чего обомлели бы оба, такое, что сам Дазай о себе и не знал. Это была и есть скрытая тяга. Но к чему?       От размотавшихся бинтов шёл кривой след по уже сырому асфальту. Волочащиеся концы длинной белой сетки, с засохшей на них кровью, впитывали свежую, что растеклась от мёртвых людей на пути. Рыжик очнулся и окинул взглядом окрестность, где было одно кровавое побоище. Пистолет был воткнут в глотку мужчины, своей суровой внешностью напоминавшего главу какого-нибудь отряда по "экстренным ситуациям". Каким ты рождён, таким и умрёшь, но...что, если все несерьёзные, а при гибели мрачность прибавляет лишь дряхлая кожа с выпирающими из-под неё костями? Ведь черепа..они улыбаются. Накахара пал в тревожность, но он того не покажет. Осаму же спокоен. Может, и ему несладко? Может он не хотел такого...       Прохладная рука коснулась бледного лба Чуи. Темнота окружала двоих, в тихом подвале, где лишь капли, падающие о земь, разбавляли такое надоевшее молчание. Стеклянные глаза сияли в свете луны, порой, ночью она возвышалась по-особенному..словно по щелчку пальцев может угаснуть. — Ты замёрз. — безразлично трепнул Дазай, сразу же сев на корточки. Накахаре нечего было ответить, пусть сам думает, насколько он жалок сейчас. Холодный взор был направлен на руки шатена и Чуя заметил, как тот достал револьвер. Будто рефлексом, презренник взял из кармана три пули. Этот псих Осаму...его мысли и действия не предскажешь, в дрожь кидает даже от его простых фраз, сказанных на опыте. Честно говоря, рыжик вечно смеялся бы над всем, что несёт этот идиот. Но теперь, когда они вместе сделали выбор, смеяться остаётся лишь смерти. Над ними.

"Не грусти, когда наступает боль, ведь она растворима в стакане воды".

Детство Накахары Чуи.

      Потёртые ботиночки, неряшливая рубашка и печальный взгляд в пустоту. Чего или кого ждал этот малыш? Никому не было до этого дела. Если бы не милая женщина с такими же огненно-рыжими волосами, с нежным голосом, он бы мог и исчезнуть, так и не придя к дороге собственного предназначения. То, как воспитала и выростила его именно Коё Озаки, не сравнится ни с чьим рукоприкладством к нему. Её строгие, но в то же время безобидные черты отражены в Чуе как вся молодость в капле росы.

Настоящее время; 13:58; Китай, Шанхай.

      Табличка:"Jin Jiang Hotel" К месту встречи подъехал чёрный автомобиль, из которого вышло пять телохранителей. Окружённый ими, пожилой мужчина в белом поло, с цепочкой в форме туза, что висела на шее, прошёл ко входу в отель и приложил руку к сканеру. Мобифицированный женский голос произнёс:"Джемин Оуян! Добрый день, Вы можете зайти". Как только дверь автоматически открылась, охрану расстреляли. Издался низкий голос высокого мужчины:"Снова пользуешься способностью, Джемин?.." Морщинистая рука сжала толстое горло. — А ты, Сяолун, изменился? — другой рукой тот отбросил остальных преступников. — Всё так же убиваешь людей..скучное это дело. Сяолун упал на плиточный пол, со спины его придавила нога соперника. Яо отрывисто сказал — ..Знаешь ведь, если убиваю - на то своя причина. — он ухмыльнулся. — Тебе известно, что такое Портовая Мафия?