19 октября. Франция. Париж. AccorHotels Arena.
Париж сказочный и романтичный. Для Тэхёна одно только название вызывает трепет и предвкушение чего-то безумно красивого, усыпанного лепестками роз, со вкусом свежих круассанов, ароматного кофе и сладкого горячего шоколада. В этом городе, как считает Тэхён, все должны быть счастливыми и влюблёнными… Он ещё в самолёте под улыбки мемберов натягивает свой любимый берет, в нём он чувствует, как сливается с духом Франции, с её модой, с её немного странным, как и сам Тэхён, ритмом жизни… Ким рассматривает из-за стекла автомобиля маленькие улочки Парижа, уютные кафе, модные бутики и красивые набережные. Он жмурится яркому солнцу и радуется, что последние два концерта они проведут именно здесь — в самом сердце Франции, в городе поцелуев и любви. Ещё вчера Тэхён стал чувствовать небольшой дискомфорт в горле, он списал это на частую перемену воды и климата. Горло сохло и саднило. Ким больше, чем все ребята, подвержен заболеваниям носоглотки, но здесь роль наверное сыграла болезнь Чимина… этот странный вирус… Как его не предупреждали старшие, он всё-таки его подцепил. Подцепил именно тогда, когда проявлял странно «дружескую» любовь к Паку на фоне общей пьянки… Хотя, если взять того же Юнги… он же не заболел. Тэхён поёт свою партию «The Truth Untold» и вдруг срывается. Он не может вытянуть. Голос дрожит и ломается. Чонгук вступает, не отводя от него встревоженных глаз, он понимает, что ещё секунды, и Тэхёна накроет волна паники. Маленькая и тёплая рука обхватывает холодные пальцы Тэ и мягко сжимает. Тэхён переводит взгляд и слабо улыбается. — Всё хорошо, — шепчут губы Чимина, — не пой пока, не надо. Тэхён пропускает пару строк, а потом всё, как в тумане. Он дёргает за ворот рубашки, пытаясь дать воздуху побольше пробиться в лёгкие, в глазах всё рябит и движется, как в замедленной съемке. Ким начинает бледнеть. Чонгук обеспокоенно переводит взгляд на Сокджина. — Тэ, соберись… не пой, — одними губами шепчет Чонгук. Голос его дрожит, он с усилием сглатывает, прочищая горло. И только когда слышит последний аккорд, Чонгук немного расслабляется. Пятиминутный перерыв даёт возможность понять, что на самом деле происходит с Ким Тэхёном. — Ты как? У тебя всё хорошо? Где болит? — Чон разворачивает Тэхёна к свету и вглядывается в бледное лицо. — Господи, да ты весь горишь! — он озабоченно прикладывает ладонь Тэхёновскому лбу, но тот никак даже не реагирует, а смотрит так, что у Чонгука охватывает неясное чувство страха. Менеджер суёт в руки макнэ стакан воды и жаропонижающий порошок. Гук раскрывает его и засыпает в рот совсем не сопротивляющегося Тэхёна. — Выпей воды побольше. Ким Тэхён поднимает глаза. Этот лихорадочный взгляд его светло-карих глаз пронзает насквозь. Чонгук отчётливо видит в нём боль и обиду. — Уйди, Гуки, мне тошно рядом с тобой. Уйди, не делай вид, что ты переживаешь. — Но я переживаю, я правда… Тэхён отталкивает руку Чонгука, расплескивая воду из стакана. — Я в порядке. Уйди с глаз моих! — Тэхён разворачивается и берет одежду их рук стилиста. — Никогда, слышишь, Чон Чонгук, не делай вид, что тебе не все равно. Слышишь? Никогда. Мне не нужна твоя жалость. Я справлюсь, как и всегда, а ты… Уйди из моей жизни… из моей головы… из моего сердца… Нас больше нет, есть ты и я, по отдельности. Нет реальности. Одни иллюзии без надежды на будущее. Ты сам так решил… Я прошу тебя, окажи мне услугу — уйди, дай мне пережить это. Мне больше ничего уже не нужно. Чонгук пятится назад и упирается спиной в холодную стену. Лучше бы он его ударил, избил бы, вышиб бы все мозги… только бы не был таким отрешенным, таким раздавленным, таким сломанным Тэхёном. Чонгук срывается с места, но чья-то рука перехватывает его запястье, заставляя остановиться. — Дай ему время, Чон, только время сможет вылечить его душу и его тело! — Сокджин мягко похлопывает Чонгука по плечу. — Я прослежу за ним, не беспокойся, иди переоденься. Чонгук пристально смотрит в след. Его старания разобраться в себе так ни к чему и не приводят. Не найдя в себе сил определиться с выбором, он занимается тем, что изводит себя и других. Он не хочет терять ни одно из них, так как только с ними он чувствует всю полноту жизни. Эгоистично? Да. Но он такой и есть — макнэ Чон Чонгук. — Тэхён взял с меня слово, что я никогда не оставлю его одного, но я сделал это. Я нарушил данное обещание! «Мне ничего не нужно», — снова вспыхивают в воспоминаниях слова Тэхёна. Но вот что страшно, они сказаны так тихо, так спокойно и так пугающе отстраненно. Воспоминания. Неужели это всё, что у них осталось?***
Воспоминания Ким Тэхёна. Март 2017. Сантьяго. Мировой тур.
— Держись, Гуки, — Тэхён уже какой раз ищет взглядом фигуру Чонгука. FIRE — выматывающая хореография, которая даже при нормальном физическом состоянии опустошает полностью, вытягивая все силы и энергию. Чонгука сильно ведёт в сторону. Он пытается сохранить равновесие. Плохо выходит. Предметы покачиваются, становятся с ног на голову, движутся вместе с ним. Мин Юнги бросает встревоженный взгляд и передвигается ближе к макнэ, чтобы, если что, подхватить его. Чонгук наклоняется и остается в таком положении несколько секунд, приводя в панику весь состав группы. Он с трудом поднимает бледное и растерянное лицо, встречаясь взглядом, в котором сквозит внезапный страх. — Тэхён, — шевелит он губами, но они почти не слушаются. — Гуки, держись, осталось совсем немного. «Я люблю тебя», — показывает Тэ знаком на руке, их личным тайным знаком. Чонгук видит. Он тянется к Тэхёну, касается его одежды, потом рука повисает, как плеть. «Только бы не упасть». Там за сценой он готов даже умереть, но не здесь, не при фанатах, которые его ждали, которые его любят. Последний аккорд. В ушах нарастает шум. Голоса, как из банки. — Держись, Гуки, — руки подхватывают и тянут, куда — он не знает. Он уже не чувствует ничего кроме удушливого одеяла, которое укутывает сознание Гука, унося в теплый мир небытия. Чонгук к каждому выступлению относится, как к последнему. На сцене старается изо всех сил. Как-то на интервью он говорит: «Я чувствую, что моё тело болит, но я должен приложить все усилия для своих драгоценных поклонников». Чонгук не любит болеть. Он всегда очень злится и ругает себя за свои слабости и уязвимости тела, он очень переживает и раздражается. Чонгук не машина. Он не механизм. Ему нужен отдых, но он редко позволяет это себе, и вот потому его организм мстит и даёт сбой. Тело просит сбавить темп, успокоиться хоть на минутку, но у макнэ нет привычки останавливаться, с кнопкой «стоп» он не знаком. Мемберы толпятся у дверей комнаты. Чонгук бледный, с кислородной маской на лице приводит их в дикий ужас, смятение и боль. Тэхён находится позади всех. Он не может. У него нет сил подойти, он смотрит и шепчет одними губами: — Гуки, держись малыш, — потом выбегает в коридор, хватая ртом воздух, сжимает кулаки так, что ногти впиваются в кожу. Тэхён упирается лбом в холодную стену. Слёзы горячие такие, они обжигают его щеки. Он не может быть сейчас с Чонгуком, не такой… не слабый… Чонгуку это не понравится.***
Мин Юнги присаживается на край ванной и долго смотрит на воду… сейчас в эту самую минуту ему хочется закурить, хотя он обещал Намджуну. Он же бросил. Шуга мнёт сигарету в руках и понимает, что готов даже выпить, но чтобы только не помнить всего того ужаса, что он пережил минутами раньше. — Ну почему ты всегда молчишь? Малолетний ты придурок! Почему так стойко переносишь все в одиночку? Почему? Вот глупый ребенок. Их Чонгуки такой упрямый. Слезы прорываются и капают на скомканную в руках сигарету, пропитывая табак солью. — Вот чтоб тебя, — он всхлипывает и закрывает руками лицо. — Держись, мелкий. Только бы всё было хорошо.***
Тэхён продолжает стоять в коридоре, он не замечает, сколько проходит времени. Он не уходит, он ждёт, прислушиваясь к голосам из комнаты. И только когда он слышит тихий смех любимого голоса, он заполняет лёгкие воздухом, понимая, что всё это время почти не дышал. Этот смех обволакивает нежной пеленой его сознание, и вот уже он видит любимую растрёпанную темную макушку. — Гуки, — Тэхён отталкивает рядом стоящих людей, слабо соображая, кто они вообще такие, и сильно прижимает Чонгука к себе. Тот смущенно отталкивается, но Ким не дает. — Я так рад, что всё позади… Я так люблю тебя, Чонгуки… Тэхён не думает о тех, кто находится рядом, о том, что они могут услышать. Ему наплевать. Только он, только он имеет значение в его жизни, только его тепло, только его голос, только его глаза. — Я тоже, я тоже люблю тебя, хён. И что можно ещё желать Тэ? Что просить у бога? У него есть теперь всё, а главное, в это «всё» входит его малыш, его радость, его солнышко — Чон Чонгук!