11 декабря Сайтама. Япония. За 12 часов до премии МАМА 2018. Гостиница.
«Старайся, Тэхён-и, жить по правилам. Если любишь — люби целиком, без остатка отдавай всего себя любимому человеку и не требуй ничего взамен, если понимаешь, что начинаешь ненавидеть — старайся задавить в себе это чувство. Ненависть и злость — это путь к разрушению самого себя. Не суди людей по внешности, суди по поступкам. Не делай больно в ответ — месть и чувство зависти это самое ужасное что есть на земле. С этих никчемных чувств начинались войны: брат убивает брата, сын — отца. Они уничтожают всё на своем пути и окунают в беспросветный мрак. А ты, Тэхён-и, мой щеночек, ты светлый, ты добрый и совсем безобидный. Не разрешай всему этому разрушить в тебе то, чем так щедро одарила тебя природа, ты создан любить и быть любимым, ты создан нести в мир добро. А любовь, какая бы она не была, это светлое чувство и неважно кто твой избранник, главное, что ты испытал его, а значит ты жил, значит ты настоящий. Не трать время на обиды и на сомнения других, живи, Тэхён-и, будь всегда самим собой!» Тэхен проглатывает ком горечи, скопившийся в горле. «Я не смог, бабуля, я оступился. Я позволил гневу и обиде связать себя по рукам и ногам. Ведь ты не таким меня воспитала, прости. Прости!» Тэхён стоит у двери, кусая губы, пытается справиться с накатившими эмоциями. Дверь — это то, что отделяет его прошлое от настоящего. Реальность от фантазии. Любовь от ненависти. И надо ли знать Тэхёну всё это? Почему Мин Юнги-хён всегда оказывается прав? Почему он может сделать то, что не может Тэхён? Просто, он сильнее? Да, возможно, а может быть это слабость? Может быть сдаться без борьбы признак того, что ты перестал быть настоящим? Может быть… Тэхен зажимает руками уши, чтобы не слышать. Теперь он, что такое боль и закрытая дверь. Боль Чимина, боль Юнги. Надо уйти, разговора теперь уже не получится, не сейчас. Коридор, ковровая дорожка… почему такая длинная? Ступеньки вниз. Одна. «Щеночек, это путь к разрушению самого себя» Вторая. «Отпусти его и всё встанет на свои места» Третья. «А есть ли уже этих «мы»? Есть «ты» и «я» по отдельности» Четвёртая. «Не отпускай это чувство, держись за него» Пятая. «Это не любовь, это болезнь. Лечись и начни жить заново» Шестая. Тэхён медленно садится на холодные каменные ступеньки. Вот бы проснуться однажды утром и не найти его в себе. Вот бы упасть на колени и молиться небу и всем богам, чтобы вырвали из моей груди эту «нездоровую» любовь. Он же сам рушил всё своими собственными руками, когда Чонгук был рядом, это было так просто и обыденно, как воздух. Он есть, и это как должное. «Я не ценил эти мгновенья, я принимал его любовь, как само собой разумеющееся. Я позволял любить, и он любил преданно, оставляя в этом чувстве себя полностью. Но что он получал взамен от меня?» Тело, всплески гормонов. Но тело просто оболочка, и этого так мало. Сердце — вот что ему было нужно, всё целиком, он хотел это от Тэхёна, хотел и просил, как маленький ребенок на Рождество, но получил ли он? Ким запускает пальцы в волосы и сильно сжимает жёсткие малиновые пряди. «Если любишь, люби полностью. Без остатка отдавай всего себя любимому человеку и не требуй ничего взамен». А отдал ли он? Нет. Требовал взамен? Да. Легче, конечно, начать с нового, чистого и не помятого листа, чем оттереть и расправить старый, правда? Тем более, когда сам его замарал. Выкинуть — и дело с концом. Бумаги не жалко. Только вот человек — не бумага. Всего не стерпит. Неожиданный звук заставляет Тэхёна вздрогнуть и он не сразу понимает что это мелодия сотового телефона. Он смотрит на монитор, нажимать на кнопку ответа не хочется, но он понимает, что это неправильно, теперь уже неправильно. — Да, Юнги-хён? — Ты где? — Я не знаю. — Скажи и я найду тебя. — Я не хочу, чтобы меня нашли, можно я ещё немного побуду потерянным? — Тэхён, не дури, скажи, где ты, и я сейчас приду. — Не надо, всё хорошо, уже всё хорошо. Я многое понял, хён. Я скоро, не переживай за меня. Странички под названием «Чонгук» перевернуты, как кажется на данный момент Тэхёну. Их много, и они вдоль и поперёк исписаны мелким шрифтом, это большая история с грустным концом, но это его история, она писалась на одном дыхании светлых и невообразимых чувств. Надо вырвать все старые листы, порвать на мелкие кусочки и выбросить, а лучше сразу сжечь. Нельзя позволить себе дальше продолжать это и бередить еще свежие раны. С чистого листа, так уж с чистого, а не с недописанного. Это пугает его и притягивает одновременно. Тэхён рвёт этот отрезок жизни, как листок бумаги, вместе с теми, кто не захотел идти с ним дальше.***
12 декабря Сайтама. Япония. МАМА 2018.
— У нас не так много времени, собираемся и вперед. Мы вместе. Мы счастливы. Это самое лучшее время в нашей жизни. Лидер хлопает каждого по плечу, подбадривает, улыбается, и от ямочек на его щеках лицо становится по-детски милым. — Бантаны, вперёд! Файтин! Чонгук натягивает белую горнолыжную куртку и ловит за серебряный капюшон Чимина, притягивая к себе. — Не облажайся, малыш, в ноты попадай и не пищи, как гном. Да, кстати, и не свались, как ты обычно любишь делать. Оглядываясь по сторонам, он быстро целует его в кончик носа, и от этого гневная бравада Чимина растворяется в спёртом воздухе комнаты отдыха. Пак Чимин задирает подбородок: — Ох и получил бы ты сейчас за гнома, если бы не… Хитрая физиономия Сокджина показывается из приоткрытой двери. — Пора, голубки. — Чимин, мы с тобой сегодня на одной платформе поднимаемся, а ты, Чонгук-и, беги скорее к Юнги. Любимый ANPANMAN начинается, удачи вам, детки!***
А он падает. Падает сильно, на спину с глухим звуком, который заставляет Чимина вздрогнуть. Ему больно. Сжимая зубы, Чонгук продолжает петь и улыбаться. Ему очень больно. Чимин не помнит концовки, она смазана и размыта, он помнит только эти тёмные глаза, наполненные физической болью; она, как его собственная, разрезает все нервные окончания и проникает холодной стужей в сердце. Его малышу Чонгуку больно. Последний поклон, платформа, они внизу. — Господи, Чонгук, как ты? Как так получилось? Ты поскользнулся? Макнэ сгибается пополам, не чувствуя ничего, кроме нарастающей боли, которая, как кактус, колет иголками, не давая вздохнуть. — Жить буду, — выдавливает он из себя, понимая, что это звучит неубедительно, так как слова даются с трудом. Теплые руки обнимают и усаживают на стул. — Не двигайся, это может быть опасно, постарайся сдерживать движения. Сейчас придёт врач. — Где Чимин? Тэхён кивает в сторону дверей. — Чимина и Хосока перехватила пресса для интервью, а я увернулся. Не дёргайся, Чонгук, я рядом. Всё будет хорошо, я не уйду и не оставлю тебя, и не выдумывай там себе ничего. По-дружески, мы же друзья, Гуки, ведь так? И ими останемся навсегда. Тэхён легонько поглаживает спину Чонгука, и боль постепенно начинает отступать, совсем немного, как раньше, как и всегда, когда Тэхён находится рядом. Это даёт силы на глубокий вдох, от которого перед глазами начинают мелькать разноцветные точки. — Конечно, Тэхён-и, мы друзья — и это самое важное. Важнее многого, и это всё, что у нас на сегодня осталось.***
Чимин злится. Ох как злится. А так как это бывает крайне редко, Чимину хочется свернуть головы всем, кто сейчас направляет на него камеры. Именно в эту самую минуту, когда он должен находиться рядом с Чонгуком. Он находится здесь и с счастливым лицом отвечает на вопросы этому ненормальному, во всех смыслах этого слова, репортёру из не менее ненормального медиа-журнала Dispatch. Да что они вообще сейчас здесь забыли? Вроде BTS они оставили в покое? Или опять компромат ищут на кого-то? МАМА — это то место, где столько групп, знаменитостей… какой лакомый кусочек для них. Чимину хочется просто выплюнуть в лицо всю информацию о том, на что они уже давно ведут охоту: раскрыть однополую пару. Ха-ха, они бы были очень удивлены, если бы узнали, сколько их на самом деле в индустрии к-поп. Чимин почти на бегу кидает последнюю фразу и летит в сторону комнаты отдыха. Для Пака боль макнэ сродни его собственной, да что уж говорить, она сильнее в тысячи… миллионы раз! Когда Чонгук болеет, Чимину кажется, что какая-то частица его души умирает; они так и болеют вместе, но только один Чимин получает осложнение после этого.***
— Ещё не прошло? — Чимин тревожно поглядывает в сторону макнэ, складывая вещи в чемодан. Он сам недавно обклеил спину Чонгука обезболивающими пластырями, так как врач успокоил, что ничего страшного нет, что это просто ушиб. — Ну так, немного. — Ой, ну мне-то можешь не врать. — Тогда да, болит. Чонгук сильно жмурится от дискомфорта в спине и пытается подняться с постели. — Лежи, я схожу и сам тебе всё соберу, до отъезда в аэропорт не дёргайся. — Не надо, мне Тэхён уже всё собрал, он только что написал. Чимин резко разворачивается: — А при чём тут Тэхён? Чонгук смотрит внимательно в глаза Пака и хитро улыбается: — Ревнуешь? — Нет, не в ревности дело. Если ты захочешь изменить — ничто и никто не встанет у тебя на пути, если же нет, то никто и ничто не заставит тебя сделать это. Так что, Чонгук-и, не льсти себе, просто почему он? — Он написал мне, что готов помочь, а я согласился. Чонгук задумался, перебирая в мыслях все последние события. А если так подумать, правда, почему Тэхён предложил? Раньше, даже когда Чонгук болел, он не ухаживал за ним. Это делали Юнги или Сокджин. Когда Чонгук рассёк ногу, Тэхён смотрел на него, как на обузу, и злился от того, что макнэ не может что-то сделать без помощи других, а тут… откуда такая забота? Для макнэ самое противное сейчас в их с Тэхёном взаимоотношениях — это трещина. Вроде и не разбилось, вроде не очень-то и заметно, но все равно Чонгук чувствует, как сквозь эту злополучную трещину сочится что-то важное, теплое и нежное, что когда-то их так близко связывало. С Чимином Чонгуку комфортно и тепло, он не чувствует пустоты от расставания с Тэхёном. Его сердце не разбито, да и тот своим видом даёт понять, что у него всё хорошо, что они друзья. Или он просто хочет, чтобы Чонгук так думал? Может быть Ким рассчитывает на то, что макнэ перебесится и вернётся обратно? Теперь Чонгук точно знает, что им нужно поговорить по прилёту в Гонконг. Нужно обязательно поставить все точки над «i», чтобы сомнения развеялись. Но, а если так подумать: прощаются обычно молча. Если вам говорят — давай поставим точку раз и навсегда, то возможно продолжение следует. Может быть не стоит вообще говорить о чём-то, оставить всё как есть? Хотя, многоточие очень сильно выматывает душу!***
— Да, кстати, Чимин, я хотел попросить тебя о кое-чём. Чонгук приподнимается с постели и смотрит внимательно на Чимина. В его взгляде неуверенность, и Чимин это видит. — Давай, Гуки, смелее. — Ты не мог бы на Новый год не ездить домой? Я просто хочу провести его с тобой. А потом, после Golden Disk, мы обязательно вместе съездим, хорошо? Чимин какое-то время всматривается в глаза Чонгука, он видит в них немую мольбу, надежду и страх… но страх чего? Отказа? Но Чимин не собирается отказывать ему, да и когда он это делал? Когда он мог устоять перед просьбами макнэ? — Конечно, Гуки, мы проведем его вместе, если честно, я и сам хотел тебе предложить это, но ты опередил. И в этот момент сердце Чонгука подпрыгивает, кажется, до самого горла. Вдруг замирает в прыжке и так же стремительно несется вниз, а потом возвращается вверх скоростным рикошетом и с глухим звуком бьётся о стены. Он согласился быть с ним без слов, упрёков, без претензий! Его Чимин-и просто вот так возьмёт и не поедет к любимой семье, а останется с ним, с Чонгуком, и для этого не надо обещать ничего взамен? — Ты серьезно… ты ради меня не поедешь? Чимин берёт в ладошки лицо Чонгука и целует его в нос, потом в губы. — А ты всё ещё сомневаешься? Глупый малыш, да я прирос к тебе уже очень давно каждой клеточкой своего организма, если я не с тобой, то это уже не я. Полностью целым я чувствую себя только с тобой. Только когда ты рядом моё сердце так стучит, только на тебя у него особый ритм, и он мне нравится. Я всегда выберу тебя, как и раньше, только тебя. Неужели ты до сих пор не понял? И Чонгук понял. Понял в эту минуту то, что он не чувствовал никогда с Тэхёном. То, что он теперь на первом месте. Он в приоритете в любой ситуации. Он для него главное. — Господи, Чимин-и, видимо, я в прошлой жизни был святым мучеником или спас мир, если мне дано так много. И ты — как награда за это. Моё сердце наконец-то сделало правильный выбор, выбрав тебя. Пак улыбается и прижимает голову Чонгука к своей груди, заставляя его сердце замереть и тут же расслабится, отдохнуть от постоянного напряжения. А потом биться спокойно в объятьях того, кого так любит. Чимин гладит его по спине так нежно, что боль моментально начинает проходить, как и раньше, как тогда в Сантьяго именно он заставляет Чонгука улыбнуться, когда тот балансирует на грани сознания. Тогда Чимин бежит к нему, минуя все интервью, не видя ничего перед собой, и он бежит к нему потому, что макнэ плохо! Потом тогда, в Америке, когда маленький и амбициозный Чонгук неудачно приземляется на спину, сделав не совсем правильно трюк, Чимин сидит рядом с ним весь вечер, успокаивая и поглаживая больную спину. Тогда, когда Чонгук плачет на сцене при произнесении речи Арми, Чимин, державшийся до последнего, плачет именно с ним, а потом, за кулисами, долго не может успокоиться. Тогда, когда гироскутер на выступлении вдруг ломается и становится неуправляемым, Чимин бросается на встречу, хотя он может пострадать не меньше, но ведь там Чонгук и ему грозит опасность. Он для макнэ, как ангел-хранитель, его личный, персональный. И как только Чонгук не замечал этого раньше? Он отталкивал, злился, бежал к Тэ, по первому же зову бросая Чимина. Чонгук зарывается носом в любимую серую толстовку Пака. Она пахнет им, это его особый запах — запах свежести, новых чувств, запах моря Пусана, запах рождественских мандаринов, горячего шоколада с корицей, запах чего-то до боли родного, это запах любви. И теперь уж Чонгук знает его аромат, он не перепутает его ни с чем!