***
Фурихата проверяет телефон в двадцатый раз, чтобы убедиться, что там написано то, что написано. Стоит признать: он действительно надеется, что сообщение внезапно поменяется. «Приветствую. Это Акаши Сейджуро. Твой номер телефона я получил от Куроко. Не хотел бы ты встретиться со мной сегодня в 15:00 и обсудить баскетбол?» Да. Написано всё так, как он и запомнил. Фурихата думает, что он в жизни не получал более зловещего и загадочного сообщения.***
Дело в том, что Фурихата никогда не считал Чудеса чем-то занимательным. Вообще-то с самого первого дня он находил их существование откровенно пугающим. И встреча с ними всеми так и не поменяла его мнения.***
Фурихата не особый фанат научной фантастики или фэнтези. Он всегда считал, что мир сам по себе достаточно интересный, запутанный и страшный, и не стоит добавлять в него ещё хоррора. Он терпеть не может фильмы ужасов и даже пародии на них. У него невероятно низкий порог страха. Даже из-за рекламы кошмары снились. Так что, когда Чудеса сбегают из Тейко, Фурихата, в отличие от сверстников, впадает в истерику и несколько дней отказывается выходить из комнаты. (В конце концов брат вытащил его наружу. Кё пообещал быть рядом и действительно не отходил от него в ближайшие несколько недель, пока Фурихата наконец не понял, что Чудеса не собираются нападать на него из-за угла.) Потому что если суперспособности существуют, что ещё может существовать? Внезапно оказалось, что выдумки художественной литературы могут оказаться не выдумками. В мире есть ужасы, и любой монстр из легенды может быть реальным.***
Кё завидовал, когда пошли слухи, что одно из Чудес поступило в Сейрин, но Фурихата отказался менять школу. Он прожил неделю в ужасе от Кагами, пока не выяснилось, что тот вовсе не Чудо. (Напротив, жить, зная, что Куроко — Чудо, не так страшно, как когда все грешили на Кагами. Фурихата считает, что сложно бояться того, кого постоянно забываешь). Со временем он полюбил Куроко и начал его уважать. Потому что Куроко не был восхитительным игроком; он тяжело работал, и это Фурихата и ценил. Он всё ещё считал, что остальные Чудеса выглядят жутко. Он в принципе считал, что одарённые природой спортсмены и красивые люди выглядят жутко, и суперспособности ужаса только добавляли. И Акаши Сейджуро лидировал в жуткости. Он руководил страшными людьми, что по умолчанию значило, что он самый страшный среди всех страшных. Когда он попытался проткнуть Кагами ножницами, положение только ухудшилось. Ничего более жестокого Фурихата в жизни не видел, и ещё несколько месяцев потом ему снились кошмары с Акаши Сейджуро и ножницами в главных ролях.***
А затем поползли слухи, что Чудес учили убивать. И хотя мнение Фурихаты о Куроко не изменилось, он точно стал ещё сильнее нервничать в присутствии других Чудес. (Он не знал, правдивы ли слухи. Куроко об этом не спрашивали. Да и, по мнению Фурихаты, не важно, правдивы ли они. Куроко — его друг и товарищ, и больше ничто не имеет значения. Он так и не решил, как при этом относиться к другим Чудесам, потому что не особо часто встречался с ними, за исключением игр.) Акаши Сейджуро — по-прежнему жутчайший известный ему человек. И от того, что Акаши светится красным (и выглядит, как дьявол) каждый раз, когда говорит с Фурихатой, легче не становится. А тем более не становится легче от того, что Фурихата понятия не имеет, почему Акаши всегда выделяет его. Нет причин у Акаши выделять Фурихату. Фурихата был уверен, что напридумывал невесть чего, пока не получил сообщение.***
Фурихата пытается составить список причин, по которым Акаши Сейджуро захотел бы с ним встретиться. 1. Он впечатлён его игрой в баскетбол (до смешного маловероятно). 2. Он хочет подружиться (тоже очень маловероятно. Фурихата существо неинтересное и не совершил ничего такого, что могло бы пробудить дружеский интерес в таком Чуде). 3. Он хочет убить его (самый вероятный вариант, хотя он не знает, что такого сделал, чтобы разозлить Чудо. По тем же причинам, изложенным в пункте два). И он точно не хочет встречаться с Акаши Сейджуро. Особенно один. Но он также не хочет отказывать Акаши Сейджуро, потому что не хочет умирать. Не видя другого выхода, он звонит Куроко.***
— Акаши-кун хотел бы узнать тебя получше, — объясняет Куроко. — Но зачем? — вскрикивает Фурихата. — Пусть Акаши-кун сам объяснит. Фурихата отчаивается, потому что не знает, как спросить «он собирается убить меня?» и при этом ненароком не оскорбить Куроко. К счастью, Куроко, похоже, чувствует его напряжённость. — Сомневаюсь, что Акаши-кун причинит тебе какой-либо вред на этой встрече, но станет ли тебе спокойнее, если я буду поблизости, Фурихата-кун? — Да! Пожалуйста! Идём со мной! И возьми Кагами! — Я пообещал Акаши-куну, что позволю вам побеседовать наедине, — говорит Куроко, руша все его надежды. — Но я могу устроить так, что Кагами-кун и я будем поблизости в качестве поддержки. — Было бы очень мило, спасибо, — говорит Фурихата, чувствуя себя трусом, но также радуясь тому, что Куроко, скорее всего, не будет его осуждать. После разговора он отвечает Акаши и каким-то образом умудряется организовать встречу. Он по-прежнему на 90% уверен, что Акаши хочет убить его. Акаши думает, насколько усложнилось убийство Фурихаты. Потому что он по-прежнему не убеждён, что парень не представляет угрозы, что бы ни говорил Куроко. Даже если Фурихата не связан с Тейко или с какой-нибудь ещё таинственной организацией, занимающейся проектами, его устойчивость сама по себе не даёт покоя. Акаши, как пса, натаскивали уничтожать все возможные угрозы, так что ему очень утомительно не иметь возможности справиться с ситуацией так, как хотелось бы. Возможности нет в основном потому, что Ракудзан по-прежнему думает, что он идёт на свидание. — Сей-чан! Нельзя идти в таком виде! — наставляет Рео. Акаши не назвал бы себя придирчивым в выборе одежды, но он гордится тем, что никогда не появляется на людях в неопрятном виде, как порой делают Аомине или Мурасакибара. Так что он немного ощетинивается, услышав скрытую критику, и спрашивает: — Что не так с моим внешним видом? — Ты никак не приоделся! — восклицает Рео. — Нельзя идти на свидание в своём обычном виде; первогодка Сейрин подумает, что тебе наплевать. — Сейчас расскажу тебе такую штуку о парнях, сестричка Рео, — говорит Хаяма. — Нам не особо есть дело до нашего внешнего вида, даже на свидании. — Наверняка именно поэтому у тебя до сих пор никого нет, — фыркает Рео. — Эй! — И вообще, мальчикам есть дело, вы просто сами ещё не поняли. Вы же понятия не имеете, какие меры женщины принимают, чтобы красиво выглядеть на свиданиях, а если бы мы тоже наплевали, вы бы точно заметили и пожаловались. — Мибучи-сан, — приятно говорит Акаши, уже проигравший бой и переставший доказывать, что идёт не на свидание. — Я собираюсь сыграть в баскетбол и, возможно, провести обычную беседу. Полагаю, мой внешний вид вполне соответствует планам. — И ты не прав. Начать хотя бы с того, что твои волосы ещё не отросли с тех пор, как ты напал на них с ножницами. Так что, Господи, дай мне сил, я не могу отпустить тебя в таком виде.***
Рео суетится с полчаса — подстригает его пряди до равной длины, укладывает волосы, втискивает его в стильный пиджак и галстук, которые появились из ниоткуда. Акаши не успевает сбежать из её хватки. — Не забудь слушать всё, что он говорит! — кричит ему вслед Рео. — Мальчикам нравится, когда их слушают! — И не торопи события! — орёт Хаяма. — Нужно как минимум два свидания, прежде чем можно приступать к каким-то действиям. — Не забудь предохраняться! — вносит свою лепту Небуя. Ему с обеих сторон отвешивают смачные подзатыльники, и Акаши был бы счастлив изничтожить их всех. На данном этапе вся команда Ракузан и половина Токио думают, что Акаши Сейджуро идёт на свидание.***
Он не опоздал, но его задевает, что Фурихата прибыл раньше. Фурихата ждёт на условленной баскетбольной площадке с мячом в руках и выражением ужаса на лице. — Здравствуй, Фурихата-кун, — говорит Акаши, сохраняя ровный и приятный голос. Он даже не забывает улыбаться. Фурихата всё равно подпрыгивает при звуках его голоса и роняет мяч. Бросается за ним, роняет ещё несколько раз, наконец-то ловит и возвращается к Акаши. — Простите! Простите за это! Здравствуйте, эм, Акаши-сан. Очень рад видеть Вас. Акаши немного весело из-за суффикса «сан». Девчонки в Ракузане зовут его «Акаши-сама», и со стороны Фурихаты это знакомое побуждение. — Прошу тебя, Фурихата-кун, мы оба первогодки. Нет нужды так формальничать со мной. — Д-да, — неубедительно заикается Фурихата. Акаши достиг некоего тупика. Потому что он хочет и дальше изучать пределы устойчивости Фурихаты. Но он также не хочет вызывать его подозрения, на тот случай, если он ещё сам не в курсе о своих способностях. Он также хочет подробно допросить его, но опять-таки не знает, что делать с подозрениями, которые возникнут. — Не хотел бы ты сыграть несколько матчей один-на-один? — предлагает он. Фурихата от этого предложения в глубоком ужасе. — К-конечно.***
Спустя несколько матчей Фурихата падает на землю и больше не поднимается. Акаши растерянно смотрит на него, потому что он вроде бы сдерживался и не знает, что пошло не так. — П-прости, — бормочет Фурихата, дрожа. — Акаши-сан, в смысле, Акаши-кун… Я жалкий игрок. С тобой я и рядом не стоял. — У тебя большой потенциал, — говорит Акаши, потому что ничего другого не может сказать, чтобы не получилась совсем откровенная ложь. У мальчишки никакой выносливости. Он сидит на земле и выглядит так, словно молит о смерти. Акаши передаёт ему полотенце и думает, что где-то просчитался. Он возвращается к сумке, чтобы взять бутылку и выиграть время для перегруппировки. Передавая бутылку Фурихате, он думает, что страх мальчишки искренний, и тогда означает вероятность, что он не из Тейко. — Фурихата-кун, пожалуйста, прости мою грубость, но ты боишься меня, верно? — Н-нет! Конечно, нет! Прости! Прости, я не… я просто слабый, вот и всё. — Даже если слабый, в этом нет ничего страшного, — вежливо говорит Акаши. — Нет причин волноваться, я не обижен. С точки зрения большинства людей, Чудеса представляют огромную опасность. Фурихата слабо смеётся. — Ну дело не только в этом. Честно говоря, ты пугал бы меня даже как простой баскетболист. Сильные ребята пугают меня до усрачки. — Ты играл против Кайджо и Ракузан, не стоит так пренебрежительно говорить о собственных навыках. — О. Спасибо, — Фурихата улыбается и впервые встречается с Акаши взглядом. Акаши чувствует трепет ликования от этого достижения. Они беседуют, и Фурихата постепенно расслабляется. Теперь деликатный допрос будет выглядеть совершенно естественно. — Ты долго играешь в баскетбол? — О! Нет, только в этом году начал. — Значит, ты заметно улучшил свои навыки. Тебе стоит гордиться. Немногие новички такого добиваются. Фурихата краснеет и выглядит смущённым. — С-спасибо. — Если ты не возражаешь, позволь спросить, почему ты начал играть? Фурихата краснеет ещё сильнее и отводит взгляд; затем смеётся. — Была девочка… она сказала, что пойдёт со мной на свидание, если я стану в чём-нибудь лучшим. Глупо, да? Парень либо мастер лжи, либо, как и сказал Куроко, человек до мозга костей. — Ни капли. Никогда не постыдно стремиться к лучшему, какой бы ни была мотивация. Раз Сейрин выиграла Зимний кубок, полагаю, ты завоевал её сердце. — Э. Нет, — Фурихата сутулится. — Она сказала, что я особой пользы не принёс, и отказала мне. Акаши хмурится. — Как отвратительно. Ненавижу людей, не держащих своё слово. Она смотрела твою игру? Ты забил, играя против меня; от такого не отмахиваются. Фурихата по-прежнему краснеет и не смотрит на Акаши, бормоча: — Забил-то всего раз. — Сейрин обыграла нас на одно очко. Каждый забитый мяч был важен для вашей победы, — отмечает Акаши. Фурихата удивлённо смотрит на него. Затем он искренне улыбается и становится похож на только что выглянувшее солнце. — Спасибо, Акаши-кун! Вау, а ты здоровский парень! Прости, что недооценил тебя. Акаши слегка сбит с толку и умеренно шокирован. Никто никогда не звал его «здоровским парнем». — Я всего лишь говорю очевидное. — И всё же. Спасибо! — Фурихата неустойчиво поднимается. Он вытирает грязь со штанов и немного покачивается. — По крайней мере, твои родители должны гордиться, — говорит Акаши, гордясь плавной сменой темы. Фурихата определённо похож на обычного человека, но Акаши не будет удовлетворён, пока не узнает о его семье. Он не может исключать его связь с Тейко или любой другой организацией. — Э-э-э. Не особо. Они на игры не ходят, потому что я в запасе. — Вот как. Должно быть, они заняты на работе, — подталкивает Акаши. — Наверное? Мой папа бухгалтер, а мама домохозяйка. Они часто ходили на футбольные игры брата, но он звезда, так что ничего удивительного. Они точно не похожи на людей, которые работают на секретную организацию. — Я ни в коем случае не жалуюсь! — поспешно добавляет Фурихата. — Я бы и сам не хотел, чтобы они пришли, зная, что не буду играть. Нет смысла, чтобы они смотрели, как я сижу на скамейке. Хотя они поддерживают меня. Им было жаль, что пропустили игру с Ракузан, потому что я в ней всё-таки играл. — Похоже, они приятные люди, — вежливо говорит Акаши. Фурихата пожимает плечами. — Совершенно обычные, как любые другие родители. — Мне неоткуда знать, — говорит Акаши. — У меня нет семьи.***
ПК-1365 первым использовал слово «семья». Но в их жизнях он сам появился только после того, как они потеряли Радугу. Золотой и Красный терпеть не могли Радужное Чудо, потому что он подрывал их авторитет. — Никакие вы не особенные, — говорил им Радуга. — Вы, конечно, сильные, но для меня вы никто, ясно вам? Рядом с Радугой они и были ничем. Даже когда Радуга не использовал свои способности, само его присутствие было похоже на радиочастотные шумы, которые никто больше не слышал. Они приносили друг другу неудобство. Радуга часто активировал свои способности только чтобы доказать, что может — они падали на колени и Радуга ухмылялся в своей мерзкой манере. — Ты не превосходишь нас, — сказал Красный. — И ты слишком часто подрываешь наши миссии, — сказал Золотой. — Вам меня не остановить, — усмехнулся Радуга. — Значит, превосхожу. Они все были принципиальными и могли бы работать вместе, если бы Радуга не считал, что в его долг входит наказывать остальные Чудеса за неповиновение. День, когда он наказал Фиолетового, оказался последней каплей. Фиолетовый был ленивым и не любил что-то делать. Часто за непокорность его пороли, и это вошло в рутину. С наказаниями учёных ничего нельзя было поделать. Но когда Радуга ударил Фиолетового электрошоком, Красный и Золотой не могли просто смотреть. Потому что Радуга подавлял регенерацию Фиолетового, чтобы ему было ещё больнее. Он кричал и кричал, и Красный и Золотой ничего не могли поделать. — Прекрати! — прокричал Красный, неспособный активировать свои способности, стоявший на коленях. — Не тебе его наказывать! Золотой и Красный вели и наказывали своё Поколение, не Радуга. Они были лидерами и не могли смотреть со стороны, как кто-то другой причиняет боль их поколению. (Кто-то, кто не устанавливал законы. Учёным покорялись, таков был естественный порядок вещей. Но остальные не имели права вмешиваться. Красный и Золотой не могли терпеть, пока Радуга раздавал наказания, словно был авторитетом.) И Радуга убрал шокер от Фиолетового только чтобы подойти к Красному и ударить его ногой по лицу. — Я могу наказывать, кого хочу. Ты тут не главный. Золотой схватил Красного за руку, несмотря на то, что его собственные силы были подавлены, несмотря на то, что он находился под тяжёлым давлением сил Радуги, несмотря на то, что он не был сильнее Красного, он схватился за Красного и с вызовом поднял взгляд на Радугу. — Ты что-то хочешь сказать? — ухмыльнулся Радуга. — Нет, — сказал Золотой, сжимая ладонь Красного так сильно, что стало почти больно. — Не хочу. Тело Радуги нашли следующим утром в столовой. Его горло было перерезано, его оставили на столе, как принесённого в жертву ягнёнка. Золотого отправили в Комнату 101, так что все догадались, что произошло. Вернувшись, Золотой ничего не сказал, но обменялся с Красным взглядом, давая понять, что ни о чём не жалеет. После этого учёные представили им Радужного Короля.***
— О! Прости! Я не хотел… — Всё в порядке, — прерывает Акаши, потому что он не хотел расстроить его. Люди могут иногда быть такими нелогичными с их переживаниями; они способны рыдать над нелепейшими вещами, а их сострадание вытягивает всю энергию. — Я всего лишь хотел объяснить, что у меня нет чёткого понимания, что из себя представляет нормальная семья, так что не совсем могу представить твою семью. — О. Эм. Смотри! — Фурихата лезет в карман и достаёт кошелёк. Раскрывает его и показывает Акаши фотографию. — Видишь? Обычные. Акаши удовлетворён, что уловка сработала. Изображение семьи Фурихаты подтверждает, что он не узнаёт ни одного из родителей, и в них нет никаких явных признаков Проектов. Он смотрит на двух мальчиков, и именно они кажутся ему необычными. — Это твой брат? Похож на тебя. — Правда? — довольно говорит Фурихата. — Но он гораздо красивее меня. — Ни капли. Ваше сходство сверхъестественно. Фурихата смеётся. — Да не особо. Мы же братья, конечно, похоже выглядим. Акаши хмурится. — Так значит, это типично? Братья похожи друг на друга? — Да, как правило. Акаши недовольно ёрзает. Если сходство не означает, что мальчишки — Проекты, тогда, по всем показателям, они похожи на обычную семью. Парень не смахивает на мастера лжи (а Акаши учили быть лучшим из лжецов, так что его не обмануть. Фурихата то, чем выглядит — обычный человек.) Обычный человек с необычной способностью, которую Акаши хочет полностью исследовать. Скольким Приказам он сможет сопротивляться? Можно ли предсказать его? Устойчив ли он к Копиям Кисе или телекинезу Мидоримы? Невозможность узнать степень устойчивости Фурихаты сводит с ума почти так же сильно, как незнание других организаций. По крайней мере, Фурихата не похож на Радугу. Что хорошо. Иначе Акаши, наверное, пришлось бы убить его из принципа.***
Радужный Король не вмешивался в дела Золотого и Красного в их Поколении, и они признали его приемлемым. Он пререкался с Серым, когда Серый твердолобил, и усиливал команды Красного и Золотого, но был удовлетворён своим положением за кадром. Красный находил его немного интересным, только потому что не часто взаимодействовал с другими Поколениям и никогда не видел никого из старших Поколений. — Почему ты с нами? — спросил он. — Разве ты не нужен своему Поколению? — Другие Проекты Поколения Король мертвы, — сжато ответил 1365. Этого следовало ожидать, так что Красный не видел необходимости продолжать разговор. Но затем 1365 продолжил: — Вам повезло, знаешь ли. У учёных большие надежды на Поколение Чудо. Тебе, в отличие от меня, не придётся наблюдать, как они умирают. — Этого не произойдёт, — сказал Красный, хотя знал, что ничего не может гарантировать. — Одного вы уже потеряли, — отметил 1365. — Радуга… дело в том, что 1391 оказывал на остальных опасное воздействие. Его необходимо было уничтожить. — Не стоит торопиться с подобными решениями, — сказал 1365. — Они необратимы. Увидев выражение лица Красного, он немного изменил позу и серьёзно посмотрел на него. — Послушай, во всём мире у тебя будет лишь одно Поколение. Ничего ближе к семье у тебя нет. Как только их не станет, ты не сможешь вернуть их. Так что с этого момента ты должен делать всё, чтобы заботиться о своей семье. Красный знал слово «семья», но не в применении к ним. «Семья» — человеческое понятие. Он не совсем понял, что имел в виду 1365, но кое-что сообразил. — Я всегда намеревался приглядывать за моим Поколением. Это моя роль как Красного Нуля. — Я вижу, — сказал 1365.***
— Не пойми меня неправильно, я рад быть поддержкой для Фури, но если Акаши нападёт на него, что мы сделаем отсюда? — спрашивает Кагами. Они сидят возле ресторана, внимательно наблюдая за баскетбольными площадками. Куроко потягивает свой ванильный коктейль и не отводит взгляда от Акаши и Фурихаты. — Сомневаюсь, что Акаши-кун нападёт на Фурихату-куна. Мы здесь только чтобы убедиться, что он не сделает того, что не следовало бы. — Очень информативно, — бормочет Кагами. По его мнению, порции в ресторане слишком маленькие, и ему не нравится сидеть так близко к площадке без возможности сыграть. — Да ладно? Сейрин? Вы чего тут делаете? Кагами и Куроко поднимают головы и натыкаются на Мибучи Рео и Хаяму Котаро, которые подходят к их столику, подтягивая стулья. — Это вы что здесь делаете? — требовательно спрашивает Кагами. — Пришли пошпионить за свиданием Сей-чана, — говорит Рео. — Как у него дела? — С-свидание? — бормочет Кагами. Он оборачивается к Куроко. — Ты не говорил, что это свидание! — Насколько мне известно, это не свидание, — ровно отвечает Куроко. — Вон там вот он? Не такой хорошенький, как второй атакующий защитник, — заявляет Хаяма. — У Акаши странный вкус к парням. — Кота-чан, всех в партнёре привлекают разные вещи, — вмешивается Рео. — Чего? — восклицает Кагами. — Должен признать, мне тоже любопытно, — говорит Куроко. — Акаши-кун сказал вам, что идёт на свидание? Рео смеётся. — Ну как бы нет. Сей-чан отпирался, как мог. Поэтому мы и уверены, что он на свидании. — Обожди, я пообещал Небуе фотки, — Хаяма достаёт телефон, прицеливается камерой на Фурихату и Акаши и быстро делает несколько фотографий. — Он расстроился, что мы его не пустили. — Он слишком много внимания привлекает, с ним невозможно шпионить, — фыркает Рео. — Я всё ещё не совсем понимаю, — с раскаянием говорит Куроко. — Сколько мы знаем Сей-чана, он никогда-никогда-никогда не встречался с кем-то лично, чтобы узнать его получше, — объясняет Рео. — Тем более, не хотел узнать, как не отпугнуть его! — влезает Хаяма, по-прежнему делая фотографии. — И он позволил мне суетиться вокруг него целых полчаса, чтобы я могла убедиться, что он красиво выглядит, — говорит Рео. — Он никогда так не делает. Должно быть, ему очень нравится этот мальчик, раз он пошёл на подобные жертвы. — Попросту не в его стиле интересоваться другими людьми, — говорит Хаяма. — Так что как бы он ни отрицал, он стопудово заинтересован в том парне. — О господи, — в ужасе говорит Кагами. — Акаши точно нельзя встречаться с Фури. — Что? Да как ты смеешь? Сей-чан будет невероятным парнем! Ваш первогодка радоваться должен, что Сей-чан на него вообще посмотрел! Куроко задумчиво пьёт коктейль. С одной стороны, он знает истинную причину, по которой Акаши заинтересован в Фурихате, но чувствует, что не сможет объяснить её ни Ракузан, ни Кагами. (Он рассказал Кагами только о возможной устойчивости Фурихаты. И намеренно не упомянул, что интерес Акаши может закончиться убийством. Нет смысла волновать любимого без строгой необходимости). Но с другой стороны, действительно не в стиле Акаши выражать любого рода интерес к людям, если им не находится прямого применения. Даже исследуя возможную угрозу, неужели он готов пойти на жертвы? Куроко пытается представить, чтобы у Акаши возник романтический интерес к кому-то. Не выходит. Ещё сложнее оказывается представить Акаши и Фурихату парой. — Э, ребят? — говорит Хаяма, отрываясь от телефона. — Там что-то странное.***
На данном этапе Акаши понимает, что ничего не может сделать, не вызывая подозрений. Если Фурихата не знает о своей устойчивости, тогда Акаши хочет, чтобы так всё и оставалось. Он не хочет оставлять вопрос незакрытым. Он вполне уверен, что Фурихата не представляет угрозу, но всё же. Возможно, лучше сейчас последовать совету Хаямы? Построить отношения медленно и посредством сообщений — чтобы следить за мальчишкой и немедленно вмешаться, если он всё же окажется опасен. — Спасибо, что встретился со мной, Фурихата-кун. Ты не против, если мы будем переписываться время от времени? — Конечно! Это мне стоит поблагодарить тебя за то, что потренировался со мной, — застенчиво говорит Фурихата, потирая затылок. — В смысле, я не знаю, какая тебе польза от разговоров со мной, но я бы не отказался бы от советов одного из лучших. Акаши немного хорохорится, потому что ему нравится, когда люди понимают, что он лучший. — Не стоит недооценивать свою ценность, Фурихата-кун. Я… Он замолкает, когда почти на самом тротуаре останавливается фургон. Что-то бьёт Акаши в шею, и он падает на колени. Он пытается активировать свои способности, но не может сконцентрироваться. Сквозь туман он чувствует цепкую хватку Фурихаты. — …второй не отпускает! — Значит, бери обоих! Нужно валить! Акаши отключается.