***
— Что за… это что сейчас было? — восклицает Хаяма. Куроко уже кому-то звонит. — Кто-то забрал Сей-чана! — кричит Лео. — Код Демон, — говорит Куроко, когда Кисе поднимает трубку, не позволяя ему и рта раскрыть. — Кто-то похитил Акаши-куна и моего товарища по команде. Позвони остальным. Он вешает трубку прежде, чем Кисе успевает ответить, и видит, что Кагами тоже кому-то звонит. — Кому ты звонишь, Кагами-кун? — В полицию, — отвечает Кагами и твёрдо смотрит на Куроко, когда видит, что он хочет возразить. — Что бы сейчас ни произошло, они забрали Фури. Проблема касается не только Чудес; нужно привлекать полицию. — Разумеется, нужно позвонить в полицию! С чего это нам вдруг не звонить им? — спрашивает Лео. Куроко подавляет вздох. Учитывая все обстоятельства, Кагами прав. Ситуация не похожа на ту, что сложилась при появлении Хайзаки или Джаббервок. Важно уже то, что было слишком много свидетелей. Но остальным будет очень тяжело объяснить. Дальше он звонит Момои.***
Акаши просыпается с пульсирующей головной болью. Ему требуется несколько секунд, чтобы понять, что его руки связаны за спиной, а на шее — какой-то ошейник. — …поверить, что ты забрал и второго! Ты хоть понимаешь, как хуёво, что мы похитили обычного парня? — Да какая разница? Так и так заплатят. — Разница в том, что это федеральное преступление. Всем начхать на пропажу мутанта, но у второго есть родители. Они не слезут с нашего хвоста. Мы привлекли слишком много внимания. Акаши открывает глаза. Он лежит на боку в каком-то грузовом отсеке. Он слышит рёв мотора и понимает, что его погрузили в самолёт. Мужчины орут на английском с американским акцентом. Теперь он их видит: они одеты в бронежилеты, которые можно купить в магазинах военного избытка. Акаши может поспорить, что перед ним наёмники. Рядом с ним сидит Фурихата. Его глаза открыты, он тоже связан, со скотчем на рту. Он видит Акаши и смотрит на него с отчаянным ужасом на лице. — Убей второго и брось тело, — говорит главный. — Даже лучше, если тело найдут. Не будут так пристально искать и пытаться спасти. — Не смейте, — рычит Акаши. Он пытается активировать свою силу, но головная боль усиливается. Он задыхается от неё. — Мутант проснулся. Силы твои не работают, чудик. С этой штукой на шее — так уж точно. Акаши сжимает руки за спиной в кулаки. Даже у Тейко не было таких технологий (им и не было необходимости, у них имелись Радуги), так откуда у этих мужчин подобное устройство? Акаши принимает тот факт, что он в щекотливой ситуации. Он не сможет придумать план побега, пока не поймёт, что происходит. Он уверен, что может сбежать — кем бы ни были мужчины, с ними Сейджуро определённо справится сам. Проблема в Фурихате. Акаши нет особого дела, что с ним произойдёт, и если встанет выбор — Фурихата или он — он без сомнения выберет себя. Но парень важен для Куроко, а Куроко не хотелось бы разочаровывать. Также Фурихату явно забрали только потому, что он в неправильный момент оказался рядом с Акаши. В каком-то смысле это помещает его под ответственность Сейджуро. А Акаши серьёзно относится к своей ответственности. — Вы не станете убивать мальчишку, — говорит Акаши, уже не пытаясь воспользоваться своими способностями. Скрытое Переполнение по крайней мере сделает мужчин более восприимчивыми к его словам. — И какое же тебе дело до его судьбы? Он тебе кто? — ухмыляется главный. А потом, видимо, потому, что он слишком долго слушал своих товарищей по команде, Акаши выпаливает первое, что приходит в голову: — Он мой любовник. Глаза Фурихаты очень большие. Акаши может поспорить, что он не понимает по-английски, но простые слова вроде «убить» и «любовник» до него могут дойти. Мужчина в явном отвращении поджимает губы. — Как думаешь, он правду говорит? — спрашивает его напарник. — Возможно. В документах говорится, что их создавали гомиками. Лучше оставим мальчишку, ему можно найти хорошее применение. Может быть, клиенту он тоже понадобится. Акаши замирает. Он ещё раз оглядывается, оценивая обстановку. В документах сказано, что их создавали гомиками. Тейко целенаправленно программировало свои Чудеса так, чтобы они не принесли нежелательное потомство, но широкой общественности этого не сообщали. Даже ВС не знали. Только Момои смогла восстановить файлы Тейко и сохранить информацию. Среднестатистический хакер такое бы не раскопал. Остаётся только вариант, что они связаны с Тейко. Что значительно усложняет дело.***
Все знали, что Белая умирала. Белые Десятки всё ещё были в процессе разработки, и статуса Успеха не достигла ни одна из них. Каждый раз, Исцеляя кого-то, она жертвовала своим телом. Красный и Золотой пытались сохранять её силу лишь для тех случаев, когда она была строго необходима. Но миссия в Каире была катастрофой с начала до конца, и почти каждый получил пулю. У Фиолетового и Синего были способности к самоисцелению, но Фиолетовый получил слишком обширные ранения, ему требовалась помощь. У Чёрного — ранение в живот, и даже Зелёный схлопотал пулю в ногу. Белая не жаловалась, только Исцеляла каждого с улыбкой. Даже целовала их в лоб: в миссиях Снаружи она видела, как это делали матери, и всегда хотела попробовать. Потом она подошла к Красному и Золотому. Она едва ли могла стоять и откашливала кровь. — Вы же присмотрите за Розовой? — с мольбой спросила она. — Розовая на вас не похожа. Ей нужен тот, кто будет её любить. Красный и Золотой переглянулись. — Мы присмотрим за ней, — пообещал Красный. А вот любить — это уже слишком. — Присмотрите за каждым из них, — грустно сказала Белая. — Знаете, я только об одном жалею. О том, что не смогу помочь, когда вам снова будет больно. После смерти Белой Розовая была безутешна. Красный никогда не видел столь разрушенное существо. Зрелище сбивало с толку. — Это была моя вина, — говорила она. — Я достала неверные данные о Каире. Мне стоило быть осторожнее. Тогда Белая была бы ещё жива. — Розовая, но она ведь всё равно умирала, — сказал Золотой. Розовую это не утешило. Но хотя бы она сумела сдержать эмоции в присутствии учёных, а Чёрный и Оранжевый суетились вокруг неё со словами поддержки. Оставшись наедине с Золотым, Красный позволил себе выразить своё потрясение. — Не могу представить столь неподобающие проявления привязанности. — А я могу, — ответил Золотой. Красный нахмурился, потому что обычно они во всём друг с другом были согласны. — Любовь — просто трата времени и противоречит нашей природе, — отчитал его Красный. Золотой не ответил. Из них двоих Красный был более рассудителен, Золотой же обладал большей безжалостностью. Они стали головой и сердцем своего Поколения. Они не нуждались в указке, как им приглядывать за своим Поколением.***
После этого Акаши не говорит с мужчинами, потому что не хочет давать им поводов для насмешек. (Наёмники, кажется, уверены, что устройство на шее Акаши полностью лишило его сил. Акаши и хочет, чтобы они были уверены. Пока они думают, что контроль в их руках, Акаши сможет управлять ситуацией). Он прижимается к Фурихате, потому что нужно правдоподобнее прикинуться, что они любовники. Фурихата в ответ тоже прижимается, и Акаши не может определить, подыгрывает ли он уловке или просто от ужаса стремится к единственному своему союзнику. Желудок Фурихаты урчит, и Акаши принимает это как знак, что пора перейти к первой стадии плана. Полёт длился несколько часов — путешествие явно международное — и Акаши хочет заполучить любое возможное преимущество. — Прошу прощения, — вежливо говорит он (более послушным он быть уже не сможет). — Будет ли нам предоставлен ужин? — Нахрена тебе еда? — отмахивается один из наёмников. Тяжёлое чувство возвращается. Проекты могут жить без пищи и воды гораздо дольше, чем обычные люди. Опять-таки, это не должно быть никому известно. — Она нужна моему молодому человеку, — отвечает Акаши. Он искренне впечатлён, что может сказать «мой молодой человек» и не выдать себя лицом. Ни один его знакомый не поверил бы, но наёмники должны купиться. — Пожалуйста, нет нужды держать его связанным и с кляпом. Он совершенно обычный человек и не принесёт вам проблем. Кажется, мужчины его игнорируют, но по их позам Акаши видит, что они внимательно слушают. Ситуация сложная, потому что Акаши никогда не приходилось уговаривать. Он отдаёт команду, люди повинуются. Он пытается представить, что в такой ситуации говорил бы Кисе. Жёлтые Шестёрки по природе своей очаровательны и с лёгкостью манипулируют людьми. Никогда ещё Акаши не завидовал этой способности. — Пожалуйста, — повторяет он. — Обещаю, он никому не станет мешать. Один из мужчин хмыкает и подходит к ним ближе. Он срывает скотч со рта Фурихаты и снимает наручники. Потом приставляет пушку к его виску. — Закричишь или будешь приносить проблемы — выстрелю в голову. Понял? — Не кричи и не приноси проблем, — быстро переводит Акаши. — Понял! Точно-точно понял! Ничего не буду делать! — выпаливает Фурихата. — Он понимает, — говорит Акаши, обращаясь к мужчине. Мужчина швыряет на колени Фурихате протеиновый батончик и бутылку с водой. — Запомни: нам похрен, жив ты или мёртв. Фурихата берёт батончик и бутылку, но у него слишком сильно трясутся руки, и он не может их открыть. — Акаши-кун, что происходит? — шепчет он. — Я не совсем понимаю. Полагаю, этих людей наняли, чтобы похитить меня. Прошу прощения, что ты оказался втянут в мои проблемы. — Всё… всё в порядке, — говорит Фурихата, и Акаши почти улыбается. Он никогда не понимал человеческую склонность к вежливой лжи. — Как думаешь, они забрали и Куроко? Акаши замирает, потому что ему не приходила эта мысль, хотя стоило бы. Да, здесь был только сам Акаши. Однако это вовсе не означает, что где-то там не остались другие наёмники, которые охотятся за его Поколением. — Не думаю, — отвечает Акаши. Он очень надеется. Фурихата получил относительную свободу, что может оказаться полезным. Если Акаши не позволит ему натворить глупостей, они оба смогут выбраться без потерь. Он кладёт голову на плечо Фурихате и надеется, что со стороны это выглядит жестом привязанности. Трётся носом о его шею и устраивает голову так, чтобы люди не увидели, как он шепчет: — Они думают, что мы любовники. Приношу извинения за подобную хитрость, но я боялся, что в противном случае тебя убьют. Пожалуйста, подыграй. Если тебе понадобится со мной поговорить, попытайся это завуалировать, как я сейчас. Он отстраняется и целует ухо мальчишки, чтобы казалось, что так и задумано. Несколько мужчин громко выражают своё отвращение, и Акаши как никогда рад своей уловке. Гомофобная природа их пленителей станет гарантией, что за пленниками будут не слишком пристально смотреть. Фурихата ярко краснеет. Акаши думает, что хитрость стала ещё более правдоподобна. — Пожалуйста, поешь, Фурихата-кун, — говорит Акаши. — Тебе нужно сохранить свою силу.***
— Тебе больше нельзя ходить на задания, — сказал Красный, обращаясь к Серому. — Что? — проворчал Серый. — Ты непослушен и без нужды жесток. Своими… всплесками ты снижаешь шансы операций на успех. Скоро Жёлтый доведёт свои Копии до идеала, и в тебе всё равно отпадёт необходимость. — Чё сказал? — прошипел Серый, хватая Красного за воротник. — Отпусти меня, — приказал Красный. Серый повиновался, по-прежнему выглядя так, словно готовится напасть. — Именно поэтому в тебе больше нет нужды, — сказал Красный. — Меня в расход отправят, если я перестану участвовать в заданиях, — сказал Серый. — Возможно. Меня это не заботит. Я должен принимать те решения, которые будут лучше для всех нас. Серый ударил кулаком в стену, всего в нескольких сантиметрах от лица Красного. На его лице было столько ярости, что жажда убийства стала очевидна. Красный просто смотрел на него, пока Серый не отступил. Он ушёл, распинывая стулья. — Учёные всё равно отстранят его от заданий, — сказал Золотой, опираясь о стену. Он наблюдал за всем разговором, но не вмешивался. — Ты правильно поступил. Красный и так это знал, но ему не совсем понравилось. Серый — один из его Поколения. Его тяга к жестокости сильно усложняла задания, но, если бы учёные всё-таки приняли решение убрать его с миссий, Красный вступился бы за его полезность. Но на заданиях Серый не просто мучил людей. Он мучил Жёлтого, Чёрного и Оранжевого. Они ничего не говорили об издевательствах, но Золотой всё же узнал. И Красному пришлось выбросить Серого ради всеобщего блага. — Его разум загрязнён, — с отвращением сказал Золотой. — В нём слишком много тёмных желаний. Нам без него будет лучше. Однажды он всё же поддался бы своей тёмной стороне, и тогда любые действия были бы уже бессмысленны. Золотой мог читать мысли и видеть будущее. В его оценке Красный не сомневался. — Ты прав. Я знаю, мы любой ценой должны защитить то, что осталось от нашего Поколения. Неделю назад в Комнате 101 умер Серебряный. Такие случаи иногда происходили. Его сердце просто остановилось. Он был — буквально — напуган до смерти. Серебряное Чудо обладало комбинацией способностей Зелёного, Синего и Розовой. Он был полезен и послушен, его потеря неминуемо отразится на грядущих миссиях. Однако по натуре он был робок и боязлив, поэтому Красный не сказал бы, что подобная смерть его удивила. Но когда учёные уберут Серого, их останется только десять. Десять из четырнадцати. Красный знал, что это впечатляющее большинство. Точно так же он знал, что это количество вскоре сократится до восьми — Чёрный и Оранжевый никогда не станут Успешными, от них скоро избавятся. Насчёт Коричневого тоже были сомнения — его колоссальная сила сочеталась с почти полным отсутствием контроля. Велики шансы, что Коричневый всё же станет Успехом, но на Чёрного и Оранжевого он не надеялся. Если ему удастся спасти оставшихся семерых (не считая его самого), тогда он сочтёт это своей личной победой. Он не может спасти всех. Они не могут спасти всех — потому что он и Золотой всегда вместе, всегда. Но они могут спасти большинство. Если будут осторожны.***
Через несколько часов вся страна знала, что Акаши Сейджуро — Чудо — и Фурихата Коки — обычный парень — были похищены. Фото Хаямы оказались у полиции в качестве доказательства, но впоследствии попали в лапы всех телеканалов Японии. За эти часы все Чудеса собрались в Токио. Мурасакибара и Химуро прилетели тоже, и все угрюмо собрались в квартире Кагами. Кагами вынудили готовить на всех ужин. Химуро помогает ему в кухне, пока все остальные сидят в гостиной, и думает, что слишком мало времени прошло с их последнего военного собрания. Особенно Куроко кажется очень разбитым. Словно никогда и не было у них никакой безопасности. — Было бы лучше, если бы вы не привлекали полицию, — говорит Мидорима. — Не было выбора, — обрывает его Куроко, не давая Кагами защититься. — Слишком много свидетелей. — А что вы, ребята, собираетесь делать? — с подозрением спрашивает Касамацу. — Выбор-то небольшой. Просто отдайте всё властям, пусть они разбираются. Все Чудеса мрачно смотрят на Касамацу, давая понять, что вариант «пусть разбираются власти» даже не рассматривается. — Мы не можем ничего не делать, семпай, — говорит Кисе. — Они забрали одного из нас. — Так и я о том же, — говорит Касамацу. — Я вас не понимаю, — чопорно отмечает Мидорима. — Народ, какой-то чувак похищает Чудес, — говорит Такао, показывая, что он с Касамацу на одной волне. — Значит, вы все в опасности. Нельзя просто устраивать охоту на парней, которые хотят вас себе заполучить. — Ты бредишь, — говорит Мидорима. — Они успешно похитили Акаши только благодаря эффекту неожиданности. Если мы знаем, что нам грозит опасность, мы справимся с любыми обстоятельствами. Куроко вздыхает, потому что в этом вопросе он согласен с людьми. Чудеса добились огромного прогресса со дня их интеграции в общество, но их чувство превосходства сохранилось. Куроко подозревает, что это связано с их Успешностью. Куроко не верил в собственную неуязвимость. Лучше, чем кто бы то ни было, он знает о хрупкости своей жизни. — Зачем кому-то забирать Акаши? — спрашивает Такао. — Ты шутишь? — говорит Химуро, возвращаясь из кухни с Кагами и подносом с едой. — А кто не захочет себе ручное Чудо? Без обид, ребят. Но представьте, как полезен окажется тот, кого нельзя не послушаться. Особенно всяким компаниям и политикам. — Но его же не то чтобы легко контролировать, верно? — спрашивает Такао. И вот именно это не даёт Куроко покоя. Акаши не слаб: он тренированный солдат, наёмный убийца, его приказы исполняются без колебаний. Сложно представить ситуацию, из которой он не смог бы выбраться сам. — Давайте будем надеяться, что всё так и есть, — тихо говорит Куроко. — Давайте будем надеяться, что кто-то просто хочет купить себе Чудо. — А какие ещё могут быть варианты? — с тревогой спрашивает Кисе. Удивлён не он один: Аомине и Мурасакибара оба с удивлением смотрят на Куроко. Куроко не хочет говорить им. Если они ещё сами не догадались, он не хочет, чтобы они знали. Мидорима поправляет очки. Он с отвращением щёлкает языком, потому что он явно сам раньше не додумался, но зато сейчас понял. — Это невозможно. — Ты так думаешь? — мягко спрашивает Куроко, потирая запястья. — Что невозможно? — спрашивает Кисе. Мидорима и Куроко смотрят друг на друга. Ни один из них не хочет произносить это вслух.***
Только с третьей попытки Фурихата разрывает упаковку батончика: у него слишком сильно трясутся руки. Он даже не пытается совладать с бутылкой, хотя горло пересохло так сильно, что аж больно. Он уверен: если попытается снять крышку, просто обольётся с ног до головы. Он откусывает от батончика, но вообще-то голода не чувствует. Или нет. Он голоден, знает, что голоден, потому что чувствует рокот своего желудка. Но обстоятельства полностью убили его аппетит. Он ест скорее чтобы чем-то себя занять, чем для утоления голода. Только управившись с половиной батончика, он вспоминает об Акаши. Акаши всё ещё связан, и ему не давали еды. — Эмм, хочешь откусить? — тихо спрашивает Фурихата. — Прости, я его искусал, но… — Всё в порядке, — обрывает его Акаши. — Чудеса могут долго существовать без еды. Тебе стоит поесть. Тебе понадобится поддерживать свои силы. Фурихата хмурится. С уверенностью можно сказать, что Куроко не очень много ест, но Мурасакибара постоянно что-то жуёт. То, что им не требуется еда, не значит, что Акаши не голоден. — Если бы ты поделился со мной водой, я был бы очень благодарен, — мягко говорит Акаши. Фурихата кивает и с энтузиазмом принимается за бутылку. Хоть какое-то дело позволяет отвлечься от страхов, и он управляется с крышкой без особых потерь. Он прикладывает бутылку к губам Акаши и немного наклоняет. Чудо дважды глотает и отстраняется. — Спасибо. Фурихата просто кивает и, пользуясь возможностью, утоляет собственную жажду. — Когда мы остановимся, не пытайся сопротивляться, — приказывает Акаши так тихо, что Фурихате приходится наклониться, чтобы услышать. — И никакого героизма. Они не побоятся тебя пристрелить. — Не волнуйся! — Фурихата отчаянно качает головой. — Я уж точно к героям не отношусь! Не буду творить глупостей. — Ты уже попытался помешать им совершить похищение, — отмечает Акаши. Фурихата моргает. Он немного смущён, потому что ему казалось, что на тот момент Акаши был без сознания. — Это, ну, это было другое дело, — бормочет Фурихата. — Я не хотел, чтобы они причинили тебе вред. Акаши не отвечает. Фурихата и сам не может поверить в то, что сотворил. Но когда из фургонов повыскакивали люди с оружием, а Акаши уже упал из-за какого-то транквилизатора, Фурихата действовал на инстинкте. Он бросился на защиту Акаши и не отпускал того, когда стало ясно, что люди пытались забрать его. Он всё ещё понятия не имеет, чем он думал — помощи от него никакой не было, он вообще ничего не мог поделать. Вообще-то Фурихата очень даже уверен, что только ухудшил ситуацию. Потому что теперь похищены они оба, и Фурихата ни на что не способен. Акаши, наверное, было бы лучше одному — если бы ему не пришлось волноваться о Фурихате, он смог бы сбежать. «Ты никогда не задумываешься о последствиях, — ругает себя Фурихата. — Идиот. Ты вообще никогда не думаешь». Акаши снова кладёт свою голову на плечо Фурихаты. Фурихата дёргается — он знает, что так Акаши говорит с ним, чтоб не подслушали похитители, но это в странной степени пугает и успокаивает. И Фуриахата всё ещё не знает, что делать с фактом, что им, похоже, придётся притворяться любовниками. — Мы выберемся, Фурихата-кун, — говорит Акаши ему на ухо. В его голосе тот же авторитет, который ведёт команду Ракузан. Фурихату это успокаивает. Если Акаши говорит, значит, наверное, так и есть. — Но ты должен повиноваться мне. Если мы собираемся выбраться отсюда, ты должен делать всё, что я тебе скажу. — Разумеется, конечно, — с готовностью соглашается Фурихата. Он рад, что хоть один из них знает, что делать в такой ситуации, и он счастлив отдать планирование в руки Акаши. Ему почти стыдно за своё облегчение. — Нет нужды говорить так громко, — шепчет Акаши. — Мой слух намного превосходит человеческий. Просто говори так тихо, как сможешь. Я всё равно услышу. Фурихата не доверяет своему голосу, поэтому просто кивает. Акаши больше ничего не говорит, но голову с плеча Фурихаты не убирает. До всей этой заварушки Фурихата бы подумал, что невозможно находить присутствие Акаши успокаивающим. Но он до неприличия рад, что рядом с ним Акаши и он может чувствовать его тепло. Потому что это значит, что он не один. Он мимолётно спрашивает себя, успокаивает ли Акаши присутствие его, Фурихаты. Но отмахивается от мысли. Акаши, без сомнения, видит в нём только помеху. «И правильно делает, — думает Фурихата. — Ты ему ничем не поможешь». Мысль давит на него, но он велит себе не думать. Депрессия сейчас вообще не к месту. Он клянётся, что, даже если не сможет помочь Акаши, он точно не будет помехой. Он сделает всё, что потребуется, сделает всё, чтобы Акаши не пожалел о его присутствии.***
Самолёт приземляется, и люди снова сковывают руки Фурихаты. Ещё они надевают им с Акаши на головы чёрные тряпичные мешки и силой заставляют идти. Фурихата покорно двигается; внезапная слепота его пугает. Ему ненавистно то, что он не видит, куда идёт; ненавистно не видеть Акаши. Его сносит с ног отчаянным ужасом. Его сажают в машину, и он вскрикивает: — Акаши-кун? — Я здесь, Фурихата-кун. Сохраняй спокойствие, — приходит ответ Акаши. Фурихата немного расслабляется (очень немного — он всё ещё натянут, как струна, от ужаса). — А ну заткнулись! — орёт американец. Фурихата сжимается и затыкается.***
Их снова куда-то ведут. Он снова хочет позвать Акаши, как потерянный ребёнок, но его жалкая натура связывает ему язык. Акаши, как и он сам, ничего не видит; Акаши с ним в одинаковых условиях. Фурихата уже нарушил своё обещание: Акаши не обязан успокаивать его. Так что он просто сглатывает и идёт, куда ведут. — Я посмотрел новости, — говорит новый голос, когда они, наконец, останавливаются. — Вы насколько тупы? Зачем вы похитили обычного ребёнка? И зачем привели его сюда? Фурихата сжимается и даже не понимает, что человек говорит по-японски. — Проект сказал, что парень — его любовник, — следует ответ с жутким акцентом. — Я подумал, что он может пригодиться. — Правда? — говорит первый голос. — Так и сказал: любовник? Слово в слово? — Да. Если он вам нужен, накиньте ещё пять тысяч. За старания. — Дам две тысячи и будьте благодарны, что ваш косяк кажется мне интересным. А теперь вон отсюда. Какое-то ворчание на английском, которое непонятно Фурихате, а затем по коридору разносятся звуки удаляющихся шагов. Мешок снимают с его головы, и Фурихата быстро моргает от неожиданно яркого света. — А в тебе ничего такого нет. Увлекательно, — говорит человек. Теперь, когда Фурихата может видеть, он отмечает обстановку. Мужчина японец, ему далеко за пятьдесят, серебро окрашивает его чёрные волосы. Акаши стоит рядом с ним на коленях, его голова всё ещё скрыта. Чудо кажется неестественно неподвижным. Мужчина в лабораторном халате оглядывает Фурихату и отмахивается от него одним взглядом. А затем переключает всё своё внимание на Акаши и снимает с него мешок. — Привет, ПЧ-К0102, — говорит мужчина. — Давно не виделись. Акаши не отвечает и не кажется удивлённым при виде учёного. — Акаши-кун? — неуверенно зовёт Фурихата. — Ты знаешь этого человека? — Да, — говорит Акаши, не сводя глаз с мужчины. — Он мой создатель.***
Первой говорит Момои. Момои, которая поднимает голову от ноутбука и оглядывает комнату. — Тейко, — мягко говорит она. — Тейко — единственное место, которое захотело бы похитить Чудо. Аомине громко и цветасто матерится. Кисе бледнеет и кажется, что его вот-вот стошнит. Мурасакибара перестаёт жевать. — И если это действительно Тейко, — говорит Куроко, опуская глаза, — тогда Акаши-кун не сможет спастись. И мы не сможем ему помочь.