«Возможность говорить откровенно… Это жизненно важно для любви.» (Однажды в Токио (Tokyo Godfathers))
Первые робкие лучи солнца окрасили горизонт в молочно-розовый цвет, цвет ее волос, когда Гаара стоял в нерешительности у постели и думал, разбудить ли Сакуру, чтобы попрощаться и объяснить свой уход, или записки будет достаточно. За половину дня и ночь они сказали друг другу ничтожно мало, когда как обсудить надо было слишком много. Инстинктивно, чувствуя нутром, что все дурацкие разговоры могут подождать, и Гаара, и Сакура молчали. Надо было идти. Но Казекаге никак не мог заставить себя вновь оставить ее одну. Сакура по-детски смешно причмокнула во сне губами, и он не удержался, осторожно наклонился и легонько коснулся ее губ своими. Сакура приоткрыла глаза и сонно улыбнулась. — Мне пора, — прошептал Гаара, все так же нависая над ней. — Мг, — промычала она, вновь закрывая глаза, и вдруг, вытащив теплую ладошку из-под одеяла, накрыла его руку. — Я сейчас, — она помедлила, силясь прогнать вновь подступающую дрему, и приподнялась на постели, открывая глаза. Гаара присел на край кровати, всматриваясь в заспанное лицо Сакуры. — Уже? — протянула она немного разочарованно. — Да, пора. — Гаара вновь наклонился к ней, заспанной, милой, теплой, от которой никак не мог уйти, и осторожно поцеловал. — Зайди ко мне после больницы. Сакура кивнула и нехотя отпустила его руку. Смысл сказанного дошел уже после его ухода. Идти в больницу? Идти, как будто ничего не произошло, и ее миссия по-прежнему продолжается? Сакура в смятении мерила комнату шагами, сжимая и разжимая кулаки. Явиться на работу представлялось странным. Вырвать и выкинуть из памяти вчерашнее пребывание у Тейжо и с невозмутимым видом притащиться на работу. Сразу пришло на ум, что кто-то рассказал АНБУ о каждом ее шаге и о каждом шаге Тен-Тен, и как только она появится на улице, множество глаз вновь будет следить, множество рук записывать, а множество ртов докладывать все ее действия. Сакура издала протяжный рык, вкладывая в него так осточертевшие ежедневные терзания в проклятой песчаной деревне и, стиснув зубы, поплелась в больницу.***
Сэтору был беспощаден. Совершенно глухой к очередным душевным страданиям Сакуры, он, наконец, дорвавшись до своего сенсея, истязал девушку вопросами, требуя подробных пояснений по каждой мелочи. Сакура закатывала глаза и горестно вздыхала, раз за разом выплетая технику и складывая нужные печати. В обед заскочила Тен-Тен, утаскивая Сакуру из-под носа разочарованного напарника в ближайшее кафе, и с горящими глазами долго допрашивала обо всех подробностях вчерашнего дня. — Дружественная деревня, — процедила сквозь зубы Такахаши. — Вот, руку даю на отсечение, у нас Темари так не достают, хотя одноглазый черт Данзо — тот еще мерзавец! Сакура грустно улыбнулась. — Я думаю, это Данзо передал предупреждение в Суну, что я могу быть в связи с Учиха, — проговорила Сакура, наблюдая, как глаза Тен-Тен на мгновение распахнулись в удивлении. — Было крайне глупо с моей стороны предполагать, что в Конохе слепые и глухие дураки. Единственной идиоткой, мнящей из себя неуловимую шпионку, была там я. — Знаешь, — менее уверенно протянула Такахаши, — в чем-то ты и права, логично было бы даже не ловить и вязать, насильно утаскивая домой твоего мудака черноглазого, а дать ему возможность самому вернуться в деревню. И тебя опять же использовали, как его единственную причину для этого возвращения. Сакура, почувствовав холодок омерзения от новой догадки, передернула плечами и в который раз поворочала палочками с данго, теперь точно кусок в горло не лез. — Тогда их вряд ли обрадует, что больше у него этой причины нет, — Сакура закусила губу и наконец отодвинула нетронутое угощение от себя. — Да пошли они, знаешь ли, в лес ножками вместе со своим Саске, — рыкнула Такахаши и стукнула ладонью по столу. — Не жалеешь ни о чем? — Нет! — твердо отрезала Сакура. Жалеть Харуно себе не позволяла, как и думать о реакции Саске. Учиха, с его непредсказуемым характером, мог или удавить ее на месте после слов об их разрыве ради другого мужчины, или же пожать плечами и уйти, не оборачиваясь. Сама по себе измена вроде бы должна его задеть, задела же такая мысль в их последнюю встречу, а факт разрыва — тут Сакура не была уверена. Она больше страшилась не этого, на душе противно скребло, когда она представляла возможную встречу Саске с Гаарой. Саске, который узнает, что она ушла к Гааре, скорее всего захочет отомстить за задетое самолюбие, Гаара отстраненным наблюдателем не останется. И дело явно не ограничится кулаками. Или же все будет, как всегда, вопреки ее догадкам, развиваться совершенно по иному сценарию. Сожалеть о чем-то, волноваться и ждать худшего надоело. Осточертело до хруста челюсти от стискиваемых зубов, поэтому Сакура оставила все на волю случая.***
К вечеру Харуно стало легче просто от осознания того, что долгий и утомительный день подошел к концу. Она вышла из больницы в сопровождении молодого человека, все еще пытливо выспрашивающего о последней показанной технике. Они незаметно дошли до ее дома, обсуждая дзюцу, и остановились у порога. — Сакура-чан, надо попробовать завтра улучшить технику через совмещение с печатями накопления. — Нет, ты потратишь много энергии на ненужные побочные манипуляции. — Вы в Конохе пробовали? — Нет, так не пробовали, но были похожие идеи, ничего не получилось. — Так давай попробуем, найдем заодно какой момент упускаем. — Ты сначала сделай, как я показала, а не старайся обогнать ветер. Сакура возмущенно посапывала и морщила маленький нос. Сэтору размахивал руками и пытался что-то ей доказать, и они все никак не расходились. Наконец, потеряв терпение, Сакура вытащила из сумки свиток и разложила его на ближайшей скамье у дома, начав вырисовывать печати и наглядно доказывать свою правоту неуступчивому оппоненту. Они так увлеклись, что в какой-то момент, нависая над исписанным пометками свитком, ощутимо столкнулись лбами. — Так, — решительно проговорила Сакура, потирая ушибленный лоб, — твое домашнее задание. — Она сгребла в охапку исписанный свиток и всучила его Сэтору. — Завтра еще раз все обсудим, а пока иди, изучай, где не прав! Сэтору нерешительно взял свиток, продолжая мяться около Сакуры. — Может, по чашке кофе? — медик кивнул в сторону кафе и смущенно отвел глаза. Кончики ушей Сэтору предательски запылали, и парень окончательно стушевался. Сакура подавила горестный вздох, и перевела взгляд в сторону кафе. — Ну, пошли, — стараясь, чтобы голос не звучал обреченно, согласилась девушка, — но про работу — ни слова, — и погрозила напарнику кулаком. — Договорились, Сакура-чан, — Сэтору облегченно выдохнул и поспешил догнать удаляющуюся девушку. С темной улицы были хорошо видны молодые люди, разговаривающие о чем-то в кафе за столиком, расположенным у окна. Розоволосая девушка снисходительно улыбалась и поглядывала на часы, то ли тяготясь обществом спутника, то ли опаздывая куда-то. Сидящий напротив девушки блондин, казалось, совершенно этого не видел и старался как можно дольше удержать ее в своем обществе. Подходящая к дому парочка, наблюдая знакомых в проеме окна, удивленно переглянулась. — Что это они там расселись? — недовольно уточнил Канкуро у Тен-Тен. Девушка пожала плечами. — Медицинские вопросы, вероятно, обсуждают. — Рабочего дня не хватило? — раздраженно буркнул парень. Такахаши притормозила и заглянула в глаза марионеточника. — Что не так? Канкуро молчал, поджав губы и сложив руки в замок на груди. — Говори, — невольно повторяя его движение, скрестила руки Тен. Канкуро демонстративно молчал и не двигался с места. — Гаара? — Такахаши подозрительно прищурилась, наклоняясь ближе к парню. Канкуро не сдавался, губы сжались плотнее, и он отступил, мотнув головой. — Значит, Гаара. Слушай, волноваться не о чем, — примирительно сказала Тен, кладя ладонь на скрещенные руки марионеточника, — честно, просто положись на мое слово, хорошо? Канкуро нехотя кивнул, еще раз украдкой покосившись на освещенный проем окна, и пошел вслед за Тен-Тен. Сакура вышла из кафе слегка раздраженной. Сэтору, наконец, дорвавшийся до ее общества в неформальной обстановке и наедине, окончательно затерзал ее утомительными историями своей жизни. Его неловкость только усилилась, и Сакуре все труднее давалось сохранять подобие заинтересованности, слушая бесконечные нудные подробности тех или иных событий. Она уже прокляла себя за это импульсивное согласие и находилась в шаге от того, чтоб не послать все подальше и не отшить медика грубо и безжалостно, навсегда пресекая робкие попытки заполучить ее расположение. Нутром почуяв провал по всем фронтам, Сэтору все-таки прервал поток бесконечных историй и предложил закончить пытку совместным пребыванием в кафе. Сакура обрадованно встрепенулась. Вожделенная квартира отчетливее замаячила на горизонте, и она, сбивчиво попрощавшись, протянула Сэтору ладонь. — Сакура-чан. — Сэтору опять замялся, и Сакура не сдержала страдальческой гримасы. — Я понимаю... — Он разочарованно закусил губу, и Сакура почувствовала укол совести. Придется потратить время и признаться честно. Как сорвать пластырь — раз — и никаких недомолвок. Разве сама она не страдала от вечной недосказанности со стороны Саске? Так платить той же монетой другому человеку — жестоко и несправедливо. Сакура задержалась и сделала шаг навстречу медику. — Сэтору, прости, ничего не будет. Он окончательно сник, все еще не выпуская ее ладошку из рук. Сакура почувствовала себя еще более виновато. — Дело не в тебе, у меня уже есть кое-кто, и надо было раньше сказать тебе, — Сакура сгорала от неловкости и самоедства. Не хотелось говорить банальщину, избитые фразы давно набили оскомину на языке и не вызывали доверия. Сакура помялась. Почувствовав, как волна негодования накатывает поверх всех остальных эмоций, Харуно вырвала свою ладонь из цепких пальцев парня и обвинительно выпалила: — Я очень надеюсь, что тебе сейчас так же неловко, как и мне! Сэтору вдруг искренне заулыбался. — Очень, Сакура-чан. — Ну и прекрасно, я одна это терпеть не намерена! — злорадно выдала Сакура, чувствуя как напряжение спадает. — Нам еще работать вместе, — уже более спокойно закончила девушка. Сэтору согласно кивнул. — Друзья? — уточнила Сакура, вновь протягивая ему ладонь. — Друзья, — эхом отозвался Сэтору и, увлекая Сакуру за протянутую руку, обнял, похлопывая по спине. Сакура невесомо прикоснулась ладонями к плечам медика и поспешила отстраниться. Не хватало, чтоб назавтра в число ее любовников добавили еще и Сэтору. — До завтра, — помахала Сакура и поспешила в дом, в надежде все-таки добраться до своей квартиры на этот раз. — Буду ждать, — проговорил он удаляющейся девушке.***
Сакура выскочила из душа, сердце подпрыгивало в груди бешеными скачками. Ладошки потели от волнения, как только она представляла, что сейчас пойдет в резиденцию к Гааре. В дверь постучали, и она задохнулась от тысячекратных ударов вновь сорвавшегося сердца, в глазах на секунду потемнело от волнительной дрожи. — Кто там? — впервые уточнила Сакура, прежде чем, как всегда, распахнуть дверь. — Я, — раздался спокойный голос. Сакура открыла дверь и нервно улыбнулась, встречаясь взглядом с Гаарой. — Я задержалась, — пробормотала она и шагнула навстречу вошедшему мужчине. — Слишком надолго, — мягко прошептал он ей в губы и, наклонившись, поцеловал. Кончики теплых пальцев провели вдоль линии позвоночника и электричество осторожного прикосновения растеклось по телу приятной негой. Сакура поняла, как все отступает и меркнет перед его нежными прикосновениями, теплыми губами и тесными объятиями. Тонкая простыня, сминаемая под пальцами, заскользила вниз и смущенная Сакура вцепилась в убегающую ткань намертво. Гаара едва заметно улыбнулся. — Светло? — тихонько прошептал он ей на ухо, заставляя покраснеть до мучительного жжения на щеках. Сакура досадно прикусила губу. Гаара довольный эффектом улыбнулся шире. — Хватит постоянно это делать, — шикнула Сакура, чуть отстраняясь и дергая выше сползающую простынь. Гаара деланно приподнял бровь. — Ты знаешь, о чем я. — Сакура обиженно засопела, трепет от легкого возбуждения постепенно отступал. Гаара медленно прикрыл глаза, выражая покорность и согласие, весело хмыкнул и подхватил возмущенную Сакуру на руки. Кресло оказалось ближе постели, поэтому он присел туда, устраивая Сакуру на коленях. Широкая ладонь поглаживала изгиб девичьего бедра, и Гаара с удовольствием отметил, что под простыней у Сакуры нет белья. Он беззастенчиво задержался на привлекательной округлости ее попы и приник к раскрытым губам, увлекая девушку в долгий глубокий поцелуй. Прохладные узкие ладошки прошлись от его груди к шее и проскользнули, путаясь в рваных прядях алых волос, Сакура прижалась к нему всем телом. Гаара задышал чаще, сдвигая ткань простыни все выше, лаская шелковую кожу оголенного бедра. Было до мучительного приятно ощущать его неспешные ласки, отзывающиеся дрожью во всем теле, скручивающейся в тугой комок в животе. Пальцы Сакуры подрагивали от нетерпения, когда она отстранилась, принимаясь шарить по его одежде, стараясь расстегнуть и снять все, до чего дотягивалась не глядя. Гаара вновь приподнял ее на руки, встал, усаживая в кресло вместо себя, и начал снимать с себя одежду, поглядывая блестящими глазами на раскрасневшуюся уже от возбуждения, взлохмаченную Сакуру, ожидающую его. Он не стеснялся своей наготы. Высокий, поджарый, он с удовольствием уловил ее шумный выдох, когда оголил торс. Тугие мышцы перекатывались на спине и плечах, когда Гаара снимал штаны и белье. Сакура смотрела, не мигая, на широкую сильную грудь и напряженный расчерченный кубиками пресс на его животе, опустить взгляд ниже она никак не решалась себе позволить, но и остановиться на выпирающих бедренных костях было невозможно. Сакура порывисто встала, уступая место уже голому Гааре и совершенно забывая стянуть с себя ненужную простынь. Гаара присел, увлекая Сакуру на себя, заставляя ее сесть сверху, расположив тонкие ноги по обе стороны от его тела. Она с готовностью раскрыла влажные губы, и требовательный жаркий поцелуй отозвался легкими вибрациями от стягивающего низ живота желания. Сильные руки рванули край влажной ткани, но простынь строптиво заскрипела, не желая оголять Сакуру. Гаара недовольно рыкнул, стаскивая простынь и оставляя ее болтаться на талии девушки. Обнаженная упругая грудь с твердой горошиной соска толкнулась в раскрытую мужскую ладонь. Гаара обвил талию Сакуры свободной рукой, ловя губами судорожные вздохи. Хотелось до пелены перед глазами. Сакура двинулась к нему, теснее прижимаясь всем телом, и Гаара задохнулся. Сильные руки приподняли ее за бедра и, выдыхая стон в поцелуй, Гаара вошел. Сакура выгнула гибкую спину, уперлась ладонями в его грудь, судорожно сжимая покрытую испариной кожу. Мужские руки на ее бедрах управляли движениями, в которых Сакура тонула, задыхалась, и от которых пробирало электричеством до кончиков пальцев. Время потеряло всякий смысл, уступая толчкам, нестерпимому жару двух тел, сумасшедшими ударам сердец, оно терялось и таяло в духоте и тесноте прикосновений и движений. Сакура не сразу расслышала, как он просит. Сквозь плену наслаждения прорвалось чуть хриплое: «Скажи». И она тут же отозвалась, выдыхая: «Гаара». Последние рваные и до упора погружения, стоны, дрожь, и сладкая тяжесть внизу живота развернулась, расходясь по телу умопомрачительной волной, и Сакура упала на его грудь, мазнув губами чуть соленую от пота щеку.***
После злополучного бегства из Китаиси Карин поняла, что гнев Саске имеет разную степень кипения. Оказалось, его обычное холодное бешенство теперь можно было по праву отнести к благодушному прекрасному настроению, потому что с проклятой ночи начался кромешный ад. Учиха изводил их с Суйгецу ежедневно, не сбавляя усилий. Ладно бы только на тренировках, можно понять, что выход любой энергии, а тем более негативной, нужен, и лучше места для этого, чем площадка для боя, не найти. Но нет же! Саске приходил уставший, но не менее взвинченный, и начиналось: «Хватит есть, Карин, за тобой уже Суйгецу спрятать можно так, что не увидишь, — и наблюдая разом потемневший от злости взгляд девушки, Саске добавлял, — даже если ты повернешься боком, а он — нет». Мечник бессовестно ржал, а Узумаки задыхалась от стыда и негодования, не смея ответить Учиха что-то вразумительное. «Хозуки, как только ты начинаешь рассуждать о том, как заполучишь семь мечей Тумана, твоя тупость стократно усиливается от твоей глупой самоуверенности». Мечник стискивал кулаки и сопел, на что тут же получал замечание для усиления эффекта: «Заткни рот едой, и молчать будешь, и Карин поможешь жрать поменьше». Напарники только переглядывались, стараясь не отвечать командиру и в мыслях подвергая злобного деспота всем мукам ада. — Что, бля, происходит? — улучив момент, когда Саске тренировался один, спросил Суйгецу у Карин. — Понятия не имею, с Китаиси это началось. — Я заметил, когда это началось, — покусывая губу выпирающим клыком, буркнул Суйгецу. — Ты бы поговорила с ним по душам. Ради того, чтоб Саске-сан, — мечник еле выдавил из себя уважительную приставку к имени командира, — заткнулся, я, так и быть, оставлю вас наедине, — он выразительно поиграл бровями. Карин взвилась, реагируя на грязные намеки напарника, но тут же сникла, вспоминая, как уже пыталась проделать нечто подобное совсем недавно, рассудив, что хуже точно не может быть. Оказалось, хуже очень даже может быть, Учиха ржал, мерзко, громко, скривив губы в презрении, выдавливая через хохот: «Прибереги навыки бордельной девки для того дня, когда окончательно свалишь из моей команды». После этого у Карин родилась новая догадка — либо Учиха — гей, либо импотент. За последнее еще и говорил тот факт, что Саске никогда не сопровождал Суйгецу в набегах на публичные дома, а мечник, кажется, спускал туда львиную долю всех полученных денег. Признать, что Саске отвергает Карин по каким-то другим причинам девушка себе не позволяла. В мыслях она старательно опровергала ежедневные нападки теперь уже обоих напарников, повторяя себе, что один — импотент, другой — придурок, а она — неземное совершенство. — Я не подстилка для снятия напряжения, — фыркнула Карин, показывая напарнику средний палец. — Это с каких пор? — невозмутимо уточнил мечник. Суйгецу знал на что шел, но удержаться было невозможно. Карин вскочила и, что было сил, рванула стул из-под зада напарника, увлекая того на пол. Мечник ощутимо шлепнулся пятой точкой о гладкие доски и еле успел закрыться от стремительно летящего в лицо кулака. — Зубастое бревно тупое, — прорычала Карин, разворачиваясь для нового удара. — Продолжите после, — холодный спокойный голос Саске заставил девушку застыть. «Как много слышал Саске-кун?» — судорожно сглатывая, подумала Узумаки и украдкой посильнее пнула так и сидящего на полу мечника пяткой в колено. — Карин, Суйгецу, мне нужно уйти. Одиночная миссия, вернусь через пару дней. — Учиха безразлично переводил взгляд с одного напарника на другого. «Бесят». Последнее время наследника древнего клана раздражало все: оглушительный хруст печенья во рту красноволосой Узумаки; бесконечная полировка меча Суйгецу, в которую напарник вкладывал столько любви и нежности, что невольно напрашивалось то и дело, попросить его уединиться с Кубикирибочо* и перейти уже к активным сексуальным девиациям; раздражало, что Карин, обнаглев окончательно, полезла на него с уверенностью, что от одного ее полуголого вида Саске растает и трахнет ее хорошенько. Но больше всего раздражало, сжирало и бесило, что он никак не мог выкинуть из головы Сакуру и ее пребывание в Суне. Раз за разом перед глазами вставало ее счастливое смазливое лицо в городе, и ревность резала по нервам тупым ножом. Все высшие цели и важные миссии имели смысл ровно до того, пока Саске не ставил под сомнение безоговорочную преданность Харуно. До случайной встречи в Китаиси Учиха был уверен, что его снисходительная слабость к бывшей напарнице просто способ снять стресс, так, приятный бонус, передышка. Стало открытием, что возможность неверности Сакуры до такой степени способна выбить его из колеи. Он стал менее сосредоточенным на тренировках и на миссиях. Это выводило из себя еще сильнее. Саске знал, что перегибает палку в разговоре со своей командой и, не находя другого способа избавиться от грызущего чувства ревности, принял решение еще раз разыскать Сакуру в Суне. Учиха пообещал сам себе постараться быть с ней мягче, поговорить и увериться, что она по-прежнему относится к нему со слепым обожанием. Дав указания не поубивать друг друга в свое отсутствие, Саске рванул к песчаной деревне.***
Сакуре нравилось гладить и перебирать его алые волосы, пропуская жесткие прядки между пальцев. Она сидела в кресле, накинув на себя легкий шелковый халат — строптивую простынь Гаара выкинул в неизвестном направлении — и опустив ноги на пол. Гаара устроился там же у ее ног, голый по пояс, обернутый вокруг бедер в ее розовое полотенце, расслабленный, умиротворенный. Он удобно положил голову на ее коленях и, обхватив тонкие лодыжки руками, находился в шаге от того, чтобы провалиться в сон. — Гаара, — тихо позвала Сакура, заставляя его слегка приоткрыть глаза. — Мм. Сакура помолчала, дурацкий вопрос засел в голове еще с утра, но она никак не позволяла себе высказаться. — Что с Тейжо? — она замерла, ожидая ответ. Тен-Тен ровным счетом ничего не знала, видимо, Канкуро не посчитал нужным посвятить подружку, даже если сам был осведомлен. У кого-то еще вызнать судьбу главы АНБУ Сакура не захотела. — Он на миссии, — лениво растягивая слова, отозвался Гаара. — Соскучилась? Сакура не сдержала вздох облегчения. — Очень, вернется — проведаю. Гаара чуть напрягся, гадая о причинах ее вопроса. Больше всего не хотелось, чтобы Сакура посчитала его способным убить всецело преданного ему и деревне человека за один, пусть и серьезный просчет. В чем-то старый хрыч был прав, чутье его не подводило, и Сакура сыграла роль, пусть и косвенно, в том, что Учиха таки ушел со свитками. Но верный вывод совершенно затерся на фоне в высшей степени неверного решения Тейжо — вызвать и допросить Сакуру. Гаара поступил правильно. И поступил бы так же еще раз ради нее. И, возможно, бы убил, да, наверняка бы убил ради Сакуры. Вчера он этого не сделал, но где гарантия, что в следующий раз обстоятельства сложатся по-другому? Мутная пелена ледяной ярости заволакивала взгляд, когда он только на миг представлял, что ее кто-то может обидеть. Одновременно отчаянно не хотелось, чтобы она каждый раз ассоциировала его с тем монстром, каким в сущности он когда-то и являлся. — Я не думала, что ты его убил, — прошелестела Сакура, как будто заглядывая в мысли Гаары. — Просто, ну, просто не знаю, как себя вести, если мы столкнемся. — Вы не столкнетесь. Настала очередь Сакуры замереть в ожидании пояснений. — Осаму Тейжо в Скрытом Облаке, на длительной миссии, очень длительной и очень важной. — Гаара, почти ощущая кожей ее напряжение, посчитал нужным добавить хоть что-то еще: — Ты тут ни при чем. Сакура кашлянула, и он понял, что с последним утверждением точно перегнул. Она не просто «причем», она и есть единственная причина этой важной миссии для теперь уже бывшего главы АНБУ. Помолчав, Гаара добавил: — Ты причем. Сакура заерзала, заставив его поднять голову и посмотреть ей в глаза. Спокойный, как всегда, чуть усталый, как всегда, но необычно теплый взгляд внимательных огромных глаз в ответ скользнул по изучающему лицу Сакуры. Она сползла с кресла на пол, устраиваясь напротив Гаары. Он поймал ее руку, торопливо одергивающую расползающиеся в стороны полы халата и прижал раскрытой ладонью к губам. — Спросишь меня о чем-нибудь? — неожиданно прошептала Сакура в ответ на нежное прикосновение. Захотелось именно сейчас отплатить предельной откровенностью, обсудить в этой темной комнате, сидя на полу, все, о чем не решались поговорить вчера. Разобраться до дотошных мелочей, чтоб в дальнейшем избежать глупых или необоснованных претензий. Вычленить, вывернуть и вытрясти все спрятанное глубоко внутри, объяснить, рассказать, поделиться. Гаара еле уловимо дернул плечами. Было множество вещей, о которых он хотел спросить, важных и не очень, но стоило ли? Как всегда Казекаге больше молчал, чем говорил, разумно предполагая, что время само даст ответы. — Спроси, — настаивала Сакура, вновь угадывая его смятение. — Почему ты обнимала Сэтору? Сакура не смогла сдержать чуть приоткрывшийся в удивлении рот. Наверное, если бы Гаара вдруг не заулыбался по-мальчишески широко и лукаво, она подумала бы, что ее в очередной раз в чем-то обвиняют. — За мной что вся деревня следит? — Вся, — охотно кивнул Гаара, не выходя из образа. Серьезный настрой оказался безнадежно упущенным. Сакура возмущенно всплеснула руками, упирая их в бока. — Так почему? — Гаара сверлил Сакуру въедливым взглядом. — Пришлось объяснить Сэтору, что у него вряд ли есть шанс заполучить мое расположение, разошлись на дружеской ноте, обнялись исключительно в целях скрепления данного соглашения. Ревность все-таки царапнула по нервам Гаары, но пришлось задавить противный холодок на корню. Сакура явно была возмущена и его осведомленностью, и его вопросом. Продолжи он ревностные придирки, и еще чего, решит, что Гаара ей не доверяет. — Я увидел случайно. — Звучало глупо, но как ни странно это соответствовало действительности. Казекаге шел из резиденции к ее дому, когда эти двое увлеченно что-то обсуждали, и Гаара сначала увидел тонкую ладонь Сакуры в руке медика, а потом и их объятия. На более, чем дружеские они явно не тянули, и Гаара даже не хотел упоминать об увиденном, но внутри как будто тумблер застрял на отметке предельной честности, и вопрос соскочил с языка сам собой. Сакура скептически поджала губы, Гаара в одно неуловимое движение сграбастал девушку к себе и, прижав спиной к своему животу, прошептал в ухо: — За тобой больше никто не следит. — Он потерся щекой о ее плечо, пристраиваясь удобнее. — Но прошу не обнимать всех подряд даже в качестве скрепления дружеских отношений. — Гаара дождался, когда Сакура кивнула и продолжил. — Я хочу тебя кое о чем попросить. Сакура снова застыла. Тон последнего предложения был слишком серьезным. — Да. — Когда ты увидишь Учиха в следующий раз, пожалуйста, Сакура, беги. Несмотря на близкое обдавшее кожу теплое дыхание Гаары, Сакура заледенела, ладони моментально покрылись испариной, и она нервно сглотнула. Что-то ответить Сакура была не в состоянии. — Прошу, — Гаара сказал это как можно нежнее, сильнее стискивая ее в объятиях и прижимая к колотящемуся сердцу. — Я не смогу всегда быть рядом, а этот… — мужчина помедлил, не в силах высказать самые отвратительные догадки, которые так и вставали перед глазами, когда он каждый раз видел Сакуру с Саске. На первом месте была не ревность. Был дикий и животный страх, что мстительный ублюдок может отнять Сакуру по-другому: убить ее, покалечить, причинить ей боль. — Оставь ему клон, оставь ему записку, ничего ему не оставляй, как хочешь, но сама — беги. — Я… — Сакура замешкалась. Она не представляла, что просто убежит, развернется и свалит, или того хуже — перед этим кинет в Саске записку с пояснением, что они больше не вместе. — Он не настолько… — слова застряли в горле. Не настолько что? Способен причинить ей боль? Способен. Не настолько жестокий? Еще какой. Может ли она поручиться, что будет в безопасности рядом с Саске? Вряд ли. Уверять в этом Гаару — значит врать. В невозможность встретить Саске еще раз не верила ни она, ни тем более сам Гаара. Молчание затягивалось, а в голове Сакуры сумбурный комок мыслей никак не желал выстраиваться в логический ряд, чтоб сформировать и выдать хоть какой-то вразумительный ответ. — Сакура, если он что-то с тобой сделает, — голос Гаары ожесточился, он сжал ее до боли, неосознанно вкладывая в объятия желание защитить ее любой ценой. — Я его убью. Она даже не испугалась этих слов. Поверила сразу и безоговорочно, что убьет. Поверила, что случись ей быть просто раненой, и пусть несерьезно, но от руки Саске, Гаара не будет сдерживаться. Наконец, получит повод отомстить за все разом, заодно убирая угрозу ее безопасности. — Пообещай, — уже более спокойно попросил Гаара. — Хорошо, я обещаю, — еле слышно прошептала Сакура и, почувствовав, что этого недостаточно ей самой, договорила: — Но я не могу просто убежать, не могу совсем не объяснить ему. Сердце Сакуры предательски ухнуло и провалилось куда-то вниз, замирая, стоило на секунду представить, как она говорит Саске обо всем. Она вздохнула, силясь унять подступающую дрожь. — Скажи, напиши, отправь ему фото в подтверждение своих слов, только не сама! — все также сжимая Сакуру в объятиях, проговорил Гаара. — Я уже пообещала тебе. — Спасибо, — он выдохнул, расслабляясь. Обещания было ничтожно мало, учитывая сколько всего связывает Сакуру с Учиха, но это все, что он мог позволить себе требовать. Гаара в благодарность поцеловал острое бледное плечико Сакуры, видневшееся из- под ткани халата. Сакура накрыла его сомкнутые ладони своими и, откидывая голову назад, дотянулась губами до мужского лба.