Песчаная буря

      Карин нервно поглядывала то на дверь, то на темный провал окна. Саске не появлялся с последней миссии, и все буквально валилось из рук. Возможно, так же сыграла резкая перемена в поведении мечника — Хозуки подозрительно затих — и теперь ее выбивало из колеи еще и отсутствие придирок. Карин не могла сосредоточиться ни на одном деле, а с учетом того, что их и так было немного, девушка находилась в постоянном раздражении.       К вечеру домашние обязанности, хоть как-то отвлекающие Карин, были закончены: они с Суйгецу поужинали, посуда была помыта и убрана. Мечник ожидаемо принялся полировать Кубикирибочо, а Карин ходить из угла в угол, бросая отрывистые взгляды на напарника.       — Что ты нервная? — не выдержав пассивно-агрессивного поведения Карин, напрямую спросил Хозуки.       — Я? Что? Нет. С чего взял вообще? — моментально взвилась Узумаки.       Мечник прищурился, поджимая губы, и продолжил сверлить Карин внимательным взглядом.       — Не знаю, — сдалась куноичи. В попытке совладать с собой она присела рядом с напарником и потянулась к мечу.       — Эээ. — Суйгецу ревностно отдернул руку с оружием, не давая его коснуться. — Только отполировал.       Карин закатила глаза и скорчила недовольную гримасу.       — Меч не трогай, ну, ты ж знаешь. — Суйгецу попробовал оправдаться и махнул рукой в воздухе, — не трогай, короче. И хватит дергаться, вернется он, че ему будет? — Суйгецу полагал, что причина нервозности Карин кроется в уходе Саске. Дабы минимизировать и без того по любому поводу вспыхивающий гнев напарницы, мечник даже наступил на горло своей привычке задирать ее. Как-то наедине этого хотелось меньше, как-никак Суйгецу старательно продумывал колкости, как настоящий мастер, и хотел, чтоб его искусство было оценено кем-то кроме Карин. Пусть даже Саске не шибко восторгался тем, как виртуозно и изобретательно Суйгецу придумывает свои шутки, один зритель мечника устраивал больше, чем ноль. Тем более большая часть нападок была как раз в отношении нездоровой увлеченности Узумаки командиром, а значит, сказанные при Саске шутки имели в два раза больший эффект, чем в его отсутствие.        — Вернется, — передразнила напарника девушка. — С чего ты вообще взял, что я переживаю? Я переживаю, — тут же поправилась Карин, — мы же команда, это тебе все до задницы. Ты б ушел один, я б тоже… — тут она осеклась, понимая, что с каждым словом оправдания звучат все абсурднее.       — Что «тоже»? — Сиреневые глаза Суйгецу заблестели от предвкушения, Карин выглядела крайне глупо со своей сбивчивой оправдательной речью, и шанс выставить ее полной идиоткой упускать было жаль.       — Заткнись, — буркнула разозленная больше собой, чем напарником Карин.       Суйгецу моргнул. Назревающая перепалка слишком быстро закончилась, сдаваться так просто уже не хотелось, внутри клокотал азартный огонь, и мечник принял решение вывести Карин из себя, во что бы то ни стало.       — Скорее всего Саске-сан отправился к какой-нибудь симпатичной куноичи. — Карин заметно засопела, пока еще сдержанно реагируя на явную провокацию. — А что? — продолжил как ни в чем не бывало Суйгецу. — Когда он последний раз уходил на одиночную миссию? Было недалеко от Конохи несколько раз. И всегда такой: «Суйгецу, Карин, я справлюсь один», — подражая серьезному бесцветному голосу Учиха, выдал мечник, — как будто я ему помогать вызывался баб еба…       — Заткнись! — взревела не своим голосом Карин. Она пружинисто вскочила со стула и потянулась отвесить напарнику затрещину. Суйгецу, довольный результатом дико загоготал и отпрыгнул в сторону.       — Карин, Карин, наивная моя девочка, а ты думала, Саске-сан одинок, как ветер в поле, или, может, решила он — гей? Ну, это ж тебе самой не выгодно. — Мечник во всю скалил острые зубы и пытался увернуться от ударов напарницы. Карин нечленораздельно зло выругалась и занесла кулак для очередной атаки. Грязные намеки не так бы задевали, если бы чертов Хозуки не попал как нельзя в точку. Карин и сама догадывалась, что у Саске теоретически мог кто-то быть. Все-таки версия про импотенцию была ей удобна, но правдоподобностью не отличалась.        — Возможно когда-нибудь он снизойдет и до тебя, ну же, тебя умыть, причесать и даже ниче получишься, в голодный год — сойдет. — В опасной близости от уха пролетел стул, но мечник продолжил: — Закатай губу, замахнулась она на Учиха, ну, ты ж видела на экзамене в Конохе, какие девушки вокруг него отирались? Зачем ты только свои очки носишь, если дальше собственного носа все равно не видишь?       Карин задрожала, задергалась и поперла на напарника влобовую, стараясь взорвать его одним бешеным взглядом. Суйгецу почувствовал, что явно перегнул, но остановиться было просто невозможно. Должен был грохнуть контрольный выстрел.       — Хватит пытаться меня убить за правду! Даже не знаю, что смешнее: твои неловкие попытки надавать мне затрещин или твои неловкие попытки затащить Саске в кровать.       Карин издала бешеный рык и попыталась вцепиться Суйгецу в лицо.       — Селедка вонючая! Да тебе только шлюхи и дают за деньги с твоей-то рожей! — Хозуки легко отбивался, ведь взбешенная напарница сыпала ударами куда попало, совершенно не причиняя ему вреда.       — Ой, как грубо, Карин, совершенно недостойно возможной невесты наследника древнего клана, как раз в духе моих снисходительных шлюх, ммм? — Суйгецу, обрадованный удачной шуткой, затрясся в приступе хохота и таки пропустил ощутимый удар в живот. Мечник согнулся пополам и задохнулся, хоть и ударила Карин не в полную силу, слишком ее трясло от бешенства, но желание бессовестно ржать несколько поутихло. Суйгецу примирительно выставил вперед руку, пытаясь восстановить дыхание. Карин злобно сопела, но попыток нанести новый удар пока не предпринимала.       — Ты тупое зубастое пугало, и не тебе судить о моей привлекательности, — запоздало отреагировала она на нападки сокомандника.       — При твоей разборчивости, ценителей не останется, Учиха имеют тенденцию заканчиваться, забыла о нашей общей цели?       Уже несколько успокоившаяся Карин сверкнула потемневшими от бешенства глазами и снова предприняла попытку врезать Суйгецу по ухмыляющейся роже. На этот раз он был бдительнее. Резко перехватил летящий в лицо кулак и, сдавив его железной хваткой, завернул руку Карин за ее же спину, больно выворачивая сустав. Узумаки невольно пискнула, забрыкалась, пытаясь ослабить унизительный захват. Суйгецу с силой толкнул напарницу к стоящему поблизости столу. Карин, подчиняясь вывернутой руке, распласталась на жесткой столешнице, услужливо подставляя напарнику оттопыренный зад.       — Прекрасный вид, Карин, зря я тебя недооценивал. — Мечник ощутимо шлепнул свободной рукой по мягкому месту девушки, и та взвыла от негодования. Не давая опомниться, он навалился на нее всем весом, блокируя дергающиеся ноги Карин и ныряя под ткань ее свободной кофты. Дотянуться до груди было невозможно, Карин вжалась в стол, но пройтись по голой коже спины, облапить изгиб талии и бедер он успел. Узумаки вспыхнула от стыда и невозможности что-то предпринять, безрезультатно заерзала и затихла.       — Ладно, я шучу, — промурлыкал Суйгецу, разворачивая напарницу лицом к себе и впиваясь в ее губы. Поцелуй вышел скомканный, жадный, Карин замерла, не веря в происходящее, мечник за долю секунды протолкнул язык в ее приоткрытый рот и, схватив за девичий затылок, не дал отстраниться сразу. Острые зубы прихватили ее нижнюю губу почти до крови, и он тут же отдалился, убрал руки и отошел от растрепанной растерянной напарницы.       — Спокойной ночи. — Сохраняя невозмутимый вид, Суйгецу прошел в свою комнату.       Карин отмерла только, когда дверь за ним закрылась. Оглянулась, поправила съехавшие очки и ринулась в свою комнату, оглушительно хлопая дверью.       Ночь была просто отвратной. Проклятый поцелуй, идиотские слова, своевольно шастающие по ее телу руки — не давало спать все и сразу. Мысли о том, что вроде ничего не произошло, и в тоже время произошло что-то из ряда вон, не давали покоя. Она была девушкой, женщиной, и никакие желания, не были ей чужды, но в отличие от того же Суйгецу, спускать пар в публичных домах девушкам не полагалось. Противно заныло внизу живота, и Карин резко села на постели.       Сколько она провалялась, судить было трудно. Из-за стены не доносилось ни звука, и судя по всему напарник, вполне довольный своей идиотской выходкой, дрых. Карин ругнулась сквозь стиснутые зубы и прошлась по комнате. Делать было решительно нечего, сон совершенно не шел, дурацкое возбуждение с нарастающим раздражение мешались в сумбурный комок. Приняв для себя какое-то решение и стараясь не задумываться насколько оно безумное, Карин вышла за дверь.       Суйгецу повернулся на звук открываемой двери. На пороге показался силуэт всклоченной Узумаки. В одно пружинистое движение мечник встал и оказался около девушки. Хорошо, что Карин предусмотрительно оставила очки в комнате иначе слишком довольная ухмылка Суйгецу точно заставила бы повернуть обратно. Он рванул ее к себе без единого слова, опрокидывая на тесную кровать и наваливаясь сверху. Рука тут же скользнула вверх по оголенному бедру девушки, беззастенчиво ныряя между ног. Как только он понял, что Карин заявилась в одной легкой ночной сорочке без белья, крышу снесло.       — Без белья? — зачем-то уточнил довольный донельзя Суйгецу.       — Сняла еще у себя в комнате, — откровенно выдала Карин, и он окончательно сошел с ума.       Торопливо и хаотично слетели остатки одежды. Даже для поцелуев не было места, была животная нечеловеческая потребность взять свое и немедленно. Карин нещадно царапала его спину и плечи, а он кусал ее тяжелую грудь, вбивался с остервенением и упивался ее стонами. Руки с жадностью гладили, сжимали и трогали все, до чего дотягивались, откровенные стоны Карин доводили до экстаза. Бордельные шлюхи не славились откровенностью, девушка же дарила отдачу сполна, выгибалась, льнула к нему, прижимаясь бедрами, усиливая рваные точки. Он дурел, тонул и не мог остановиться ни на секунду. Спертый воздух вокруг горячих тел пропитался похотью. Он просто сорвался, совершенно не сдерживаясь и не останавливаясь. По чистой случайности, она первая задрожала под ним, стискивая помятые простыни и откидывая голову назад, застонала громко и по-звериному глухо, и Суйгецу в несколько размашистых движений дошел до пика. Это стало невыносимым, где он, где она потеряло всякое значение, Хозуки рухнул сверху, отдаваясь сладостной эйфории, и затих.       Карин заерзала первой, когда он уже почти провалился в сон, приправленный дурной истомой. Мечник с трудом разлепил тяжелые веки.       — Куда? — охрипшим голосом выдавил он.       — Попить, — прошептала Карин и завозилась снова, стараясь спихнуть с себя напарника.       Все было как в ее худшем кошмаре. Одергивая подол мятой сорочки и подслеповато жмурясь, она вышла в коридор и наткнулась на взгляд безразличных черных глаз Учиха. Саске сидел за столом в гостиной, как всегда безупречный и как всегда холодный. Идеальные губы тронула презрительная усмешка, и Карин прошиб пот. В довершение за спиной Узумаки раздался дикий хохот Суйгецу.

***

      Дверь скрипнула, и Сакура встрепенулась, поморгала, стараясь прогнать сонливость. На пороге больничной палаты стоял Гаара.       — Привет, — одними губами проговорила девушка. Гаара склонил голову в приветственном кивке, и тут же вопросительно указал на больничную койку. Сакура осторожно поднялась с кресла и указала на выход. Разговаривать в палате и будить пациента было бы непростительно.       Она притащила Сэтору практически на себе из леса. Парень был в сознании, но сам передвигался с трудом, он висел на ее плече и еле переставлял ноги. Сил на лечение у Сакуры не было, в лесу она затянула раны наскоро, как могла, оставляя силы на путь к дому. По благословению Ками-сама они встретили патруль песчаных шиноби на подступах к скрытой деревне, и раненного Сэтору сняли с плеч Сакуры, уложили на носилки и доставили в госпиталь.       Грязные с ног до головы, вымотанные и мокрые напарники являли собой жалкое зрелище. Промозглый ветер и дождь в лесу дал свои плоды, и ослабленный повреждениями Сэтору схватил воспаление легких. Сгорая от мук совести, Сакура просидела у постели больного сутки, неусыпно следя за состоянием Сэтору и по мере сил залечивая его раны. Харуно наскоро отмылась от грязи тут же в больнице, благо, чтобы переодеться в кабинете нашелся ее рабочий халат. Гаара пришел сразу же, еще застав ее измотанную, со слипшимися грязными волосами и воспаленными глазами, лихорадочно поблескивающими на чересчур бледном лице. Сакура пробормотала что-то невнятное и, не объясняясь, скрылась в больничном душе. Когда она вернулась, Гаара уже ушел. И Сакуру захлестнула новая волна чувства вины теперь уже перед Гаарой, за бесконечное терпение в отношениях с ней, которое заставляло ее чувствовать себя никчемной и виноватой по всем статьям.       Дверь закрылись, и они оказались в тихом больничном коридоре. Было слишком рано, дежурный ирьенин дремала за столом в противоположном конце коридора, уронив усталую голову на сложенные руки, пациенты отдыхали за закрытыми дверьми палат, и они в коридоре были единственными нарушителями спокойствия. Сакура огляделась и так же молча указала на дверь кабинета, где последнее время они с Сэтору работали. В кармане нашелся маленький прохладный ключ, и после некоторых манипуляций небольшой кабинет впустил их с Гаарой внутрь. Харуно привычно щелкнула выключателем и прошла от двери к рабочему столу. Гаара аккуратно закрыл за собой дверь и придвинулся к застывшей в нерешительности Сакуре. Он притянул ее к своей груди, и она с радостью прильнула к нему, проникаясь его спокойствием и уверенностью, сердце забилось чаще, и Сакура потянулась вверх к его лицу, желая ощутить поцелуй. Как истосковавшаяся по хозяину домашняя кошка она прижалась к нему всем телом, и Гаара сжал ее крепче, с нежностью отвечая на ее поцелуй.       Предстояло пережить очередное признание и очередное волнение. Сакура выдохнула, отстраняясь, но все еще оставаясь в кольце его теплых рук.       — Я видела Саске. — Она решительно заглянула в спокойные бирюзовые глаза, ожидая чего угодно, кроме этого.       — Я знаю.       Сакура распахнула глаза в немом удивлении. Заготовленные слова выскользнули из головы, и она глупо молча таращилась на Гаару. Он помолчал, подогревая ее замешательство, осторожно убрал выбившуюся розовую прядку ей за ухо и продолжил.       — Я догадался, Сакура, ты ведь не отчиталась о миссии в лесу, хотя принесла побитого Сэтору на плече. Вряд ли ты сама ему ребра ломала? Вряд ли на вас напали враги, о которых ты сознательно умолчала. Вряд ли…       — Я поняла, — чуть раздраженно оборвала она Гаару. Опять какие-то очевидные выводы, о которых Сакура не подумала. А он знал и ждал, когда она сама скажет. Непостижимый Гаара, совершенно неоправданно сдержанный в отношении к ней. — Прости.       — За что? — Гаара спокойно вглядывался в ее лицо.       — Я не ушла, как обещала, а еще пострадал Сэтору. Все произошло как-то быстро и по-дурацки, Саске в одно мгновение начал его избивать, а я стояла, как идиотка... я даже сказать ему не успела... а он напал... у Сэтору и шанса не было. А все из-за меня. — Сакура бормотала и бормотала, силясь оправдаться в первую очередь скорее перед собой, но вина не отступала, а обрастала новыми красками, все более застилая все остальные чувства. Ей уже казалось, что она могла бы защитить Сэтору или предотвратить эту ненужную схватку, могла бы объяснить напарнику, что не стоит подходить близко, или она могла бы сделать еще что-то, непонятно что, но точно могла бы, избежав ранения и болезни медика.       — Сакура, Сэтору — шиноби, ты же понимаешь?       — Но…       — Думаю, он понимает и вряд ли в чем-то тебя винит.       Сакура послушно кивнула, вцепляясь в слова Гаары, как в спасительную соломинку. Вдруг стало стыдно, что она опять раскисла и предстала какой-то вечно ноющей бесполезной размазней. Сакура выдохнула. Уже спокойнее посмотрела на Гаару и задала еще один вопрос.       — Я тебя разочаровала?       — Глупости, нет.       — Я просто не думала, что увижу его так скоро. И было… — Сакура помолчала, закусывая в нерешительности губу, — тяжело. Прости. Это было тяжело.       Гаара медленно прикрыл глаза. Он и не ждал, что она с радостью забудет Саске, надеялся, что Сакура не усомнится в выборе, и пока этого было достаточно. Откровенно, в глубине души хотелось, чтобы ублюдок Учиха сдох. Чтобы знать точно, что он никогда не сможет стать между ними, но в тоже время хотелось заменить его всецело, затмить настолько, чтобы наличие или отсутствие Саске, пусть даже в непосредственной близости никак не влияло на их отношения.       — Не все сразу, — через мучительно долгий промежуток времени проговорил Гаара и притянул Сакуру к себе.       Сэтору быстро шел на поправку. Неуемная Сакура постоянно следила за состоянием больного, проводя все возможное свободное время в больнице. Смущенному таким пристальным вниманием медику в конце концов пришлось вытолкать напарницу с заверениями, что он не винит ее в случившемся и не нуждается в няньке. Удалив на безопасное расстояние Сакуру, Сэтору наконец выписался из больницы и приступил к своим основным обязанностям.

***

      Вечер тягуче медленно уступал свои права ночи. Сумрак приносил с собой долгожданную прохладу. Сакура уже привыкла. К желтому пейзажу за окном; бесконечному песку везде: на одежде, в обуви, в волосах и на зубах; к жаре и постоянной сухости. Уже привычно вынырнула из кухни и позвала его:       — Чай, Гаара.       Он оторвался от каких-то документов и устало потянулся, на секунду прикрывая глаза. Гибкое стройное тело мужчины вытянулось в кресле, и Сакура чуть задержалась, невольно любуясь им. Гаара рывком встал и, двигая затекшими плечами, прошел на кухню.       — Сакура, я говорил тебе, что приедут из Конохи?       Сакура молча застыла, вцепившись в Гаару любопытным взглядом.       — Кажется, Темари добилась от Шикамару свадьбы, — пояснил Казекаге. — Церемония будет в Суне — компромисс, потому как жить Темми уедет в Лист. — Будничные и спокойные слова Гаары будоражили в Сакуре противоречивые чувства. Думалось не о предстоящей свадьбе Шикамару и Темари, думалось о том, как скоро ей самой предстоит сделать выбор. Наверное, единственный вопрос, которого они не касались. Гаара не обговаривал их отношения, не заявлял на Сакуру свои права, не делал ей никаких предложений. И Сакура молчала, не терзала его глупыми вопросами о дальнейшей судьбе, не смея толкать его на какие-то решительные шаги, для этого было слишком рано.       Понимая, что молчание затягивается, а мысли несутся лихорадочным потоком совсем в другом направлении, Сакура тряхнула головой и уточнила:       — Так, когда они приедут?       — Дня через два, думаю.       Входная дверь еле слышно скрипнула, и Сакура, привлеченная шумом, вышла из кухни, оставив Гаару наедине с чаем. Сначала ввалилась необъятная фиолетовая сумка, потом влетел легкий как ветер колокольчиковый смех и игривый голос из коридора:       — Спасибо, вы меня просто спасли Арэта-сан, так помогли. — Сакура замерла, неверя своим глазам, в комнату вслед за своими вещами ввалилась раскрасневшаяся слегка растрепанная Яманака.       — Сакура, — распахивая объятия и улыбаясь своей самой искренней белозубой улыбкой, вскричала Ино. В один миг из разумной и взрослой Ино стала по-детски очаровательной в своем искреннем проявлении радости от встречи с подругой. Сакура порывисто обняла Ино в ответ, чмокнула в подставленную щеку. Харуно раскрыла было рот, но ураган, именуемый Ино Яманака, уже заходил на новый виток.       — Я так соскучилась, а тут свадьба, и что? Я буду ждать эту делегацию? Рванула сразу, Сай организовал мне полет на птичке, — Ино подмигивала, улыбалась, стаскивая сандали с ног и толкая неподъемную сумку в сторону Сакуры. — Пока они приедут, ой, — Ино махнула рукой в нетерпении, — я тебя так давно не видела, и новостей столько! И Какаши-сенсей будет на церемонии, представляешь? У меня платье, ты просто умрешь! Они мне: «Гостиница не будет готова, бла-бла…», а зачем мне гостиница, если я могу у тебя остановиться…       Ино осеклась, округляя до невообразимых размеров и без того огромные голубые глаза и глядя поверх плеча Сакуры за ее спину.       — Приветствую, Ино-сан, — в дверях кухни стоял одетый в хлопковые штаны и футболку совершенно домашний Казекаге с чашкой в руках.       Ответить Гааре Ино была не в силах. Сдвинула тонкие брови к переносице и уставилась с немым укором на Сакуру.       — И ты мне не сказала? — пораженно выдала Яманака. Сакура опустила голову, понимая, что сказать что-то вразумительное вряд ли способна.       — Я тогда… — Ино нахмурилась, но тут же подхватила в одну руку свою поклажу, в другую принялась сгребать сандали, все так же бросая осторожные взгляды на невозмутимого Гаару. — Я к Тен-Тен пойду, она ж тут рядом с тобой живет?       Сакура молча закусила губу.       — Ну, что? — нетерпеливо уставилась Ино на подругу.       — У Тен-Тен Канкуро, — разводя руками в стороны, объяснила Сакура.       — Гонишь? — Сумка шлепнулась на пол.       — Оставайся тут, Ино-сан, — проговорил Гаара, выходя из кухни. — Сакура, я переночую дома. — Гаара достал одежду из шкафа и скрылся в спальне. Ино проследила за ним по инерции, не в силах скрывать все еще охватывающее ее изумление. Сакура помолчала, раздумывая над тем с чего начать, и как все объяснить, когда Гаара появился уже одетый. Он легко приобнял Харуно за талию и поцеловал в уголок губ. Щеки Сакуры тут же вспыхнули, и она пробормотала неловкое прощание, стараясь не смотреть в сторону пожирающей глазами каждое их движение Ино. Дверь закрылась, и Яманака отмерла.       — Извини, я просто не могла не смотреть, это сильнее меня. — Ино попыхтела, поглядывая на подругу из-под длинной челки, кинула на пол сандали и уверенно перешагнула через свою сумку.       — У меня впервые в жизни нет слов. Не, я, конечно, перееду завтра в гостиницу… Ну, охренеть, Сакура! — Ино старательно запихивала в бессвязный набор слов, хлеставшие через край эмоции.       Дверь скрипнула, и две пары глаз уставились на встревоженную Такахаши.       — Ино?       — Тен-Тен, — Ино грациозной кошкой скакнула через сумку обратно к двери и сгребла Тен в объятия. Такахаши, рассудив, что длительная разлука определенно сближает, искренне сжала в ответных объятиях Яманака.       — Гаара зашел, сказал, заглянуть к тебе, — осторожно пояснила Такахаши.       Ино разулыбалась, оглядывая смущенных девушек.       — Тащи сакэ, Лобастая, буду вас расспрашивать.       Сакура кивнула и скрылась в кухне, Ино заговорчески подмигнула Тен-Тен и потянула ее в сторону ушедшей Харуно.       Ино округляла глаза, Ино цокала языком, всплескивала руками, выдавала совершенно невообразимые комментарии вполне в духе Яманака, заливисто хохотала и бросалась обнимать то одну, то другую смущенную подругу. Время перевалило далеко за полночь, когда рассказано было если не все, то большая часть. Сна не было ни в одном глазу. Бесконечная прозорливость даже выпившей Яманака и тут помогла вычленить самый главный вопрос, который все это время негласно был под запретом обсуждения.       — Что вы делать будете, когда миссия закончится?       Сакура и Тен-Тен затравленно переглянулись. Веселья поубавилось, и Ино мигом уловила перемену настроения.       — Совсем не обсуждали, да?       — Совсем… умеешь ты, Свинка, ткнуть в самое уязвимое место.       — Что? — взвилась Ино. — Вообще не понимаю, почему вы такие моменты еще не обговорили. Вон Темари как ленивую задницу обработала, поучились бы. — Ино назидательно ткнула в плечо сидящую рядом Тен-Тен, и Такахаши покачнулась на стуле.       — Ну, нашла пример, Яманака, — возмутилась Сакура, — они вместе целую вечность, уж, тебе ли не знать!       — Ну, тогда вот тебе другой пример! — Тонкая ручка Ино нырнула под ткань топа, и потянула на себя цепочку. Из-под одежды вынырнуло продетое в цепочку кольцо.       — Вот ты пройдоха, Яманака, — беззлобно выдала Тен-Тен, хлопая подружку по плечу.       — Учитесь, бестолковые. — Ино беззлобно хохотнула и спрятала кольцо обратно.

***

      Насколько поздно ночью это произошло, Канкуро не знал. Он совершенно точно спал мертвецким сном, любовно сжимая подушку в объятиях, когда нечто совершенно пьяное и отдаленно напоминающее Тен-Тен с размаху влетело на постель.       — Как сильно я тебе нужна? — взвыло пьяное создание, немилосердно одаривая запахом сакэ заспанного марионеточника.       — А?       — Темари выходит замуж, Хината выходит замуж, кажется, у Рока Ли будет ребенок, — серьезно перечисляла совершенно пьяная Тен-Тен, завалившись на Канкуро и немилосердно передавливая его руку и бок. — Ино! ИНО! Выходит замуж! Я хочу от тебя детей! — Сон сняло как рукой. Канкуро постарался осторожно отстранить Такахаши, понимая, что фитиль уже горит, одно неверное движение, и бомба рванет.       — Тен-Тен, ты хочешь детей?       — И замуж, — тут же уверенно кивнула серьезная девушка.       — Хорошо, Тен, детей, замуж, давай завтра? — Канкуро поспешил, и бомба рванула.       — Завтра, ага, завтра, значит, ЗАВТРА! — Тен недовольно шипела, силясь вырваться из захвата крепких рук. Юркнула куда-то вниз, схватила одеяло и резко стянула на пол, обнажая Канкуро. Холодок прошелся по коже, и марионеточник, обреченно простонав, приподнялся. Тен-Тен искрила яростью и сверлила его недовольным взглядом.       — Тен, хорошо, поженимся сегодня, подай мои лучшие обмотки.       — Тебе лишь бы поржать!       — Я совершенно серьезен.       — Я разбудила тебя не за тем, чтоб ржать.       — Тен. — Канкуро осторожно приближался к ней. — Хочешь детей, я только за, первый скуплю все деревянные кунаи и сюрикены, могу даже сделать маленькую люльку, симпатичную куколку.       Такахаши чуть расслабилась. Готовность поддержать ее в любой даже бредовой идее была важнее проявления этой поддержки в конкретных действиях. Она присела на краешек кровати и замерла. Канкуро напрягся, ожидая нового подвоха, которого, к счастью, не последовало.       Угомонить разбойную пьяную Тен оказалось непростой задачей, потребовалась сила убеждения, физическая сила, немного чакры, вовремя поданный стакан воды и нежный поцелуй в губы. Такахаши размеренно засопела, а взбудораженный Канкуро еще долго кряхтел и ворочался, стараясь вернуть сон.

***

      Голова болела немилосердно. Под воспаленными веками распускались красные круги и любая попытка пошевелиться отзывалась подкатывающей к горлу тошнотой. За стенкой теперь жили целых два медика, но Тен была уверена, что умрет раньше, чем кто-то догадается ей помочь.       — Тен, вставай, — над ухом раздался мягкий голос Канкуро. Такахаши совершенно неженственно что-то прохрипела. — Сделай над собой усилие, я принес чай, даже булочку, хотя тебе вряд ли захочется есть. — Девушка кое-как приняла сидячее положение на кровати и с усилием открыла глаза. Канкуро сидел на коленях у ее ног, усмехаясь уголками губ, и разглядывал полумертвую куноичи. На прикроватной тумбочке действительно стоял чай и лежала булочка. От одной мысли о еде Тен-Тен позеленела.       — Ты вчера хотела детей, — как бы между прочим заметил Канкуро, и Тен поперхнулась. Чай брызнул через нос.       Воспоминания о событиях прошлой ночи таинственным образом всплывали в памяти рваными клочками, порой сложно было понять, действительно ли Канкуро заматывал ее в одеяло как младенца, чтоб уложить спать, или это все-таки был сон. Что-то этакое она вроде бы требовала от мужчины, возможно, уточняла насколько сильно ему нужна, слово «любовь» пока в их разговорах не звучало. Но Канкуро ее убил наповал. Точно! Ей совершенно определенно хотелось детей вчера, а еще, кажется… Тен-Тен позеленела повторно. ЗАМУЖ. Глаза девушки распахнулись, и она с ужасом уставилась на улыбающегося Канкуро.       — А еще вчера ты хотела замуж, — подтвердив мысли Тен, сказал марионеточник.       Лицо Такахаши отразило непередаваемую гамму чувств, бушевавших внутри. Она нервно дернулась и сдавленно ахнула, взгляд забегал, стараясь не встретиться со взглядом Канкуро, а щеки запылали от стыда, пальцы до белизны сжали чашку с чаем, и та угрожающе захрустела.       — Я тут подумал, все равно не спалось, после того как тебя укачал. — Тен-Тен сглотнула и замерла. — А выходи за меня.       Если бы не планомерные тренировки, закаляющие не только тело, но и дух, Тен точно схватила бы сердечный приступ. Как по волшебству в руках Канкуро появилось толстое гладкое кольцо, которое он протянул к ней на раскрытой ладони.       Когда-то давно она представляла себе миллион вариантов того, как внимательный обходительный Неджи делает ей предложение, как она будет Хьюга, как будет жить в его доме и растить его детей. И Тен-Тен ни разу не представляла, что может быть замужем за Канкуро. Непосредственность в компании с непредсказуемостью марионеточника создавала мощнейший оберег от строительства планов на далекое будущее.       Канкуро обеспокоенно придвинулся ближе. Кажется, Тен умерла от счастья и сейчас перед ним бледный труп с немигающими стеклянными глазами и приоткрытым ртом.       — Надо было вчера, как ты и предлагала, сразу провести церемонию, воодушевлением ты сегодня не блещешь.       — Пошло все под хвост Биджу, я согласна! — Тен ожила, схватила кольцо и попробовала надеть на палец, кольцо оказалось просто огромным, и ей пришлось снять украшение и по примеру Ино повесить на цепочку на шею. Дурное самочувствие под натиском адреналина сняло, как рукой. Как только цепочка с кольцом нырнула под ткань сорочки, Тен сползла с кровати на колени марионеточника.       — Что ты за невозможный тип?       — Я? — Канкуро с удовольствием нырнул руками под легкую ткань, принимаясь поглаживать гибкую спину Тен. — Знаешь лучшее лекарство от похмелья?       — У тебя это лекарство от всех болезней.       — Ну, так работает же.       — Канкуро, — Тен отстранилась, прерывая поцелуй, — ты меня любишь?       — Понятия не имею, — Канкуро на секунду остановился и уставился в лицо Тен-Тен. Взлохмаченные после сна волосы девушки стояли дрыком, вкус терпкого чая на губах смешался с горечью от вчерашнего спиртного, она не была образцовой красавицей, сейчас так вообще на пугало смахивала, но была нужна. До удушья необходима, как кислород. Он ответил честно. Возвышенные речи: люблю тебя, как саму жизнь — были глупостью, оторванной от реальности, в понимании Канкуро, а острая необходимость, желание видеть рядом, чувствовать кожей, хотеть — это приземленно, зато честно и перед ней, и перед самим собой. Если это любовь, то да, Канкуро вероятнее всего очень любил Тен-Тен.       — А это важно? — зачем-то уточнил марионеточник, хотя прекрасно знал, что все эти бабские заморочки с любовью, конечно, важные. Просто Тен до этого момента не выносила ему мозг всякими разговорами о возвышенных чувствах, которые кроме скуки и желания покончить жизнь самоубийством ничего не навевали. За это, наверное, он особенно ее ценил.       Тен мотнула головой и пожала плечами. Важно — не важно, она и сама не знала ответ на этот вопрос. Спроси Канкуро о любви у нее, и ступор бы ловила уже Тен-Тен. С ним было хорошо и было ПРОСТО , и она смогла бы так всю жизнь, точно смогла бы. Никакие эфемерные фантазии о благочестивом супружестве с Хьюга, появись на это шанс, она бы никогда не променяла на ночные налеты на холодильник с Канкуро, на многочасовой спор на тему: удобнее таскать с собой отравленное оружие или нет. Даже его разбросанные обмотки и ее периодически исчезающее нижнее белье — все это было стократ лучше педантичности Неджи и ее возможной жизни с ним. Все это — лучшее, что вообще можно было бы вообразить.