тепло не от моря ;

два года спустя       Так сложно поверить, что несколько лет назад они толком ещё друг друга не знали, не доверяли друг другу, командой не были. Очень сложно. Но, действительно, с момента их знакомства прошло уже чуть больше трёх лет, и сейчас они невероятно близки, чуть ли не родные друг другу люди. Правильно говорят, что родство не только на крови бывает. Ребята в этом на собственном опыте теперь убедились.       Сидят сейчас в гостиной Гриффиндора, болтают обо всём на свете, моментами спорят и смеются так громко, что, наверное, весь этаж слышит. И никто ведь не возразит, не сделает замечание. Это же настоящее золотое трио Хогвартса под названием «Макс-Ева-Олег». Скажешь что-то про одного — от троих огребёшь и не отвяжешься. От Максима особенно.       — Я всё еще предлагаю махнуть куда-нибудь далеко, — Анисимов угомониться не может никак.       У парня уже давно в голове идея возникла вместе с ребятами махнуть куда-нибудь, где они втроём смогут оторваться.       — Максим, блин, ты достал, — Бракунова устала уже от постоянного обсуждения затеи этой. Хочется конечно, но кто отпустит-то?       — Да не гунди, Ева, — Анисимов девчонку за косу дернул.       — Самая главная гундосина у нас — это ты, — Олег смеётся, в друга подушку кидая.       — Кто бы говорил, мистер угрюмость.       — Клянусь, если вы оба не заткнётесь, пока вы будете спать, я вас в платья одену и сфотографирую, — Ева начала приёмы запретные применять.       Парни руки в примирительном жесте поднимают и признают, что пока что её угроза была достаточно весомая, чтобы они заткнулись.       — Ну вот и славненько, — довольно улыбается девушка, поправляя свои рыжие косы и наблюдая за тем, как Анисимов плавно сваливается с дивана, подбираясь ближе к камину и к гриффиндорке соответственно. — Макс, я тебе ещё раз напоминаю, что ты не кот и за ушком тебя гладить не должны.       — А если я... допустим, я тебе в Сладком Королевстве куплю всё, что захочешь, в первые же выходные, когда мы туда пойдём. Как тебе такое?       Бракунова молча тянет друга к себе и начинает перебирать его светлые волосы, почёсывая временами, словно кота. А тот только знай себе мурчит, наслаждаясь лаской такой.       И все так спокойно, безмятежно. Все так хорошо у них. Вот только шрам у Олега болит с каждым днем все сильнее, заставляя его беспокоиться о своей судьбе. Новость о том, что Тот-Кого-Нельзя-Называть уже вернулся однажды, поставив под угрозу жизнь Тернового, не особо распространилась. Министерство магии решило умолчать о данной проблеме, решив, что все это бредни, которые только взбаламутят народ.       Все прошедшее лето Олег сидел словно на иголках, ведь информацию о магическом мире мог узнавать только от Максима и Софы. Последней, впрочем, строго-настрого запретили писать письма как ему, так и Анисимову, так что посылки отправлялись очень редко. Зато чаще приходили весточки от Бракуновой, которая в каждом письме рассказывала о чем-то из своей полумаггловской-полуволшебной жизни, предлагала ему изучить пару веселых заклинаний, которые бы очень в будущем пригодились. Естественно, он бросал это дело, так и не начав.       Но все письма Евы хранил и часто перечитывал. Как и Макса, впрочем. Друзья на одной ступени для него были, никого из них он не выделял.       Терновой сидит в кресле сейчас и смотрит на них, улыбается умиротворенно. Ему действительно повезло, что рядом именно такие люди: теплом веют, поддерживают постоянно, всегда за любую шалость, даже если та противоречит уставу школы. Он обо всех проблемах своих забывает, когда эти люди рядом. Даже об угрозе своей жизни. И шрам при них редко болит очень.       — Макс, тебе там нормально? — Олег Макса пинает несильно.       — Не ревнуй, Олежа.       — Я не ревную, — Терновой глаза закатывает так сильно, что кажется, вот-вот мозг свой увидит. — А вот Софи ревновала бы.       — Олег, блин, порой я жалею, что до сих пор вещи твои не выкинул из окна нашей спальни, — Анисимов с Евы поднимается и Олега в бок тычет, на что тот смеется на всю гостиную, наверное.       — Вы такие придурки, как меня вообще угораздило с вами связаться, — Ева улыбки своей не прячет, Максима со спины обнимая.       Это всё так уже по-домашнему, по-родному. Каждый из тройки этой жизнь свою не представляет без таких посиделок. Они даже молчать друг с другом могут спокойно.       Анисимов подхватывает Бракунову и встает так, что вынуждает ее сильнее к нему прижаться.       — Ну что ж, Аксинья моей души, проникнем на кухню за сладостями? Или ты снова будешь ворчать по поводу эксплуатации эльфов?       Девушка фыркает и ответить ему не успевает, потому что в гостиную неожиданно врываются Сережа вместе с Тимом. Эта шайка кого угодно на уши поднимет, они даже шуму больше приносят, чем золотое трио. Однако это предпоследний их год в школе, так что Хогвартс скоро избавится от двух весельчаков, и на смену им придут новые. Это ведь круговорот долбаебов идиотов в природе, не слышали о таком?       Драгни подбегает к Олегу, крепко его обнимая со спины, а Гринберг в это время на скорости сносит человеческую многоножку в виде Макса и Евы, все еще находившихся в сцепленном виде.       — Господи, я так счастлив, — восклицает Сережа.       — Я так рад! — продолжает восторженные восклицания Тим.       Терновой, подозрительно щурясь, смотрит на старшекурсников, которых, кажется, вот-вот могло разорвать от любви к этому миру.       — Вы снова взорвали туалеты? — недоуменно спрашивает Ева, едва выпутываясь из объятий Драгни, который уже поменялся местами с другом.       — Да! — абсолютно счастливо в унисон сказали ребята и тут же свалились на диван, облегченно выдыхая.       Реакция от ребят последовала довольно быстро: Ева нахмурилась, Олег крестил руки на груди, а Макс заинтересованно прищурился.       — Вы так молчите, что нам страшно, — нарушает недолгую тишину Сережа.       — Прямо до дрожи, — добавляет Тим.       — Я просто пытаюсь придумать, как бы правильнее выразиться, чтобы донести до вас, что вы идиоты, — отвечает Бракунова.       — Ребят, вас уже ничего не спасет, мне кажется. Вы же в курсе, что это против правил и с факультета очки снять за такое могут? — задает риторический вопрос Терновой.       В этот же момент Олег и Ева смотрят на Макса, как бы ожидая его поддержки, и почти одновременно произносят:       — Ничего сказать не хочешь?       Анисимов реагирует на удивление быстро, с по-детски глупой улыбкой глядя на Драгни с Гринбергом:       — А вы взорвали туалет бомбой-вонючкой или каким-то новым способом?       Ребята и сами не понимали, как им идея эта в голову пришла, но раз пришла, то не уходить же ей с пустыми руками? Если пришла, то нужно действовать. Парни в туалет тихо вошли, чтобы внимание не привлечь лишнее, проверили все помещение на наличие людей, чтобы не пострадал никто. Шалость шалостью, но вот жертв им не нужно.       — Если нас спалят, я вину на себя возьму, — Драгни на полном серьёзе говорил.       — Да ты тупой что ли, нет, если начали, то вместе и отдуваться будем, — Гринберг подзатыльник другу влепил, второй рукой грязевую бомбу держа.       — Ладно, — Серёжа улыбается, доставая из кармана бомбу-вонючку. — Ну что, на раз-два-три?       — Как и всегда.       Они за стеной прячутся, чтобы они сами жертвами своих шуток не стали и с силами собираются, вдох делая, будто не воздух вдыхая, а смелость.       — Раз.       — Два.       — Три.       Они две ненавистных для всего персонала Хогвартса бомбочки, что через секунду взрываются, соприкоснувшись с поверхностью пола туалета. Взрыв еще громче получается, а эффект вообще пушка, лучшее, что они вытворяли когда-то: запах ужасный на всё помещение, что у самих парней глаза начинает резать, да ещё и грязью настолько все покрыто стало, что завхоз убирать устанет.       — Так, наша миссия выполнена.       — Да вали уже быстрее, пока нас не спалили.       Они убегают с места преступления максимально довольные, счастливые и намеренные друзьям своим рассказать об этом, может всё-таки сломают их, таких правильных, что те тоже запишутся в беспредельщиков. Замена-то им подрастать должна уже! Кто Хогвартс на уши поставит, если не они?       — Обижаешь, Максим, — Тим смотрит с ухмылкой.       — Грязевая бомба и бомба-вонючка.       — Совместили плохое и ненавистное, как говорится.       Максим смотрит с восхищением на них, потому что вытворять подобное – его мечта. А если и Олег с Евой будут с ним в паре таким помышлять – уносите, ведь предел мечтаний Максима Анисимова достигнут. Он сказать не может ровным счётом ничего, потому что слова не генерируются во что-то нормальное, кроме: «Да вы просто герои-кумиры-чудаки».       — Скажите честно, вы совсем отчаялись? — Олег смотрит грозно.       — Вы совсем придурки что ли? — Ева позицию Олега поддерживает, стараясь интонацию и взгляд Тернового повторить.       — Это вы отчаялись, — Серёжа глаза закатывает       — Сами попробуйте, не оторвёшь вас потом, — Тим в карман лезет за тем самыми бомбочками, чтобы ребятам такое веселье дать прочувствовать.       А Максим и готов уже, он первый и последний в очереди, руки уже готовит. Да Олег всю малину обламывает, Анисимова по рукам шлёпая и смотря недовольно на него.       — Максим, нет, — Терновой головой качает. — Я тогда расскажу кое-что кое-кому и приправлю это несмываемым пятном на твоей любимой кофте.       — Вот кто знал, что Избранный таким занудой окажется, — фыркает Гринберг.       — Да и придурком.       — Заучкой.       — И то верно, Тим.       — Но симпатичным, — Макс подумать не успевает, как данная фраза у него изо рта вылетает.       Ребята смеяться начинают громко, потому что у Свободы постоянно что-то вылетало дикое.       — Максим, ты мощь, — Гринберг смеяться прекращает и Максима в объятия утаскивает. — Наш мальчик, — Драгни к этим ребятам подлетает и обнимает крепко.       — Мы в тебя верим, ты еще много дел натворишь в этой школе!       Только Еве и Олегу не до смеха сейчас. Потому что им кажется, что их друзья придурки и это, кажется, очень даже заразно.       Бракунова к Терновому поворачивается и многозначительно в глаза карие смотрит. Друг все без слов понимает, в принципе.       — Кажется, у Макса новые друзья появились. Ему с ними интереснее, — наигранно вздыхает девушка.       — Да, я заметил, — в том же тоне отвечает Олег. — Ну, что ж, пойдем грустить вместе? Как раз сейчас ужин, поплачем вдвоем за бокальчиком тыквенного сока.       Гриффиндорка кивает, и они под недоумевающие взгляды оставшейся в гостиной троицы выходят в коридор, мгновенно заливаясь смехом. Ждать Анисимова не будут, потому что он и так прибежит очень быстро, когда до него дойдет, что они пошли за едой. Схема проверенная, изъянов в ней нет никаких. Кроме неожиданных в коридоре столкновений.       У ребят в волшебном мире жизнь веселая, никак не соскучишься. Только избавляешься от дураков, в очередной раз нарушивших правила и поставивших под угрозу честь факультета, так тут же со вражеской стороной лицом к лицу в таком тесном теперь коридоре оказываешься.       Терновой тут же желваками заиграл, в упор на ненавистного блондина глядя. Ева тут же осторожно за локоть его взяла, стараясь пыл его остудить, чтобы никаких драк не было, чтобы разойтись как можно тише.       Только вот Бурцев мирно решать конфликты эти не хочет. Сначала Олег ему руку не подал, перед всеми отказался от дружбы с ним, а потом и вовсе украл у него рыжеволосое чудо, что прямо в руках было, согревало и дарило надежду на то, что все наладится.       Ничего, блин, не наладится.       Избранный отбирает у Дани все, не позволяет ему счастливым стать. И хоть бы на минуту Олег или Макс оставили бы Еву в одиночестве, позволили бы слизеринцу немного с ней поговорить, узнать, что за бредней она от этих гриффиндорцев наслушалась, но нет. Ребята оберегают девочку свою, будто бы он ей зло причинить хочет. Но все ни черта не так было. Он бы ей этих двоих с легкостью заменил. Он бы ее теплом своим окутал. А она взамен согрела его.       Ничему из этого сбыться не суждено.       Даня знает. Старается с этим фактом свыкнуться.       Не получается.       — Бурцев, освободи дорогу, — низко произносит Терновой, и Бракунова еще сильнее к нему прижимается, что слизеринца выводит окончательно.       — Тебе так мало места? Ты что, король этого мира, чтобы тебе тут красную дорожку выстелили, да изолировали простых обитателей замка на то время, пока ты тут вышагиваешь?       — Даня, — умоляюще звучит женский голос. Но уже поздно.       — Что ты там прошипел? Я хоть и змееуст, но все же не особо тебя понимаю. Ты даже до змеи нормальной не дотягиваешь, видимо.       — Захлопни свою пасть, лев здесь нашелся. Ты скорее на шавку похож ободранную.       — Терновой! Бурцев! — выкрикивает Ева, между ними становясь. Не первый раз и не последний. — Заткнулись оба. Мы идем ужинать, Олег, и если ты все испортишь, то ты не лучше этого слизеринца.       Грубо. Очень грубо. У Дани вмиг уголки губ вниз, а глаза зеленые темнеют. Очередное напоминание о том, как к нему относится девочка-солнце.       Но она не замечает ничего, только Тернового в свою сторону тянет. Ей это важнее сейчас. Ей это важнее всегда.       Бурцеву бы поскорее смириться только.       Он тактику нападения выбирает.       Но пока еще рано в бой вступать.       И слизеринец уходит, оставляя этих двух наедине. Сердцу своему позволяет замерзнуть, потому что так определенно легче будет.       Однако после себя след оставляет, как обычно. Слова Бурцева Тернового задевают, хоть тот и виду не показывает. Не хотел он с мальчишкой враждовать изначально, пока тот колкостями не начал разбрасываться направо и налево. Высокомерие не любил, а именно это Даниил Олегу в первую встречу продемонстрировал: руку ему протянул, дружбу предложил, сказав, что Макс совсем не тот, с кем дружить нужно, на блондина смотрел свысока, будто тот отродье какое-то.       Олег не выгоду выбрал, а дружбу. Олег выбор сделал сердцем. И выбором своим доволен, не жалеет вовсе.       А светловолосый видимо принять не может, вражду свою продолжая. Олег бы и прекратить рад, да не может. Тот же гордый, да и слишком много плохого ребятам сделал: начиная с подколов едких, заканчивая тем, что тот сдавал учителям Олега и Макса, за что те огребали, и не плохо так даже.       Терновой после стычки злой был, кулаки сжимал до побеления костяшек. Врезать Бурцеву хотелось безумно, да ведь не по правилам же. Он бы сразу пожаловался, за что баллы бы забрали. Да и Ева явно бы по голове не погладила за это, а настучала только.       — Тебе не нужно было встревать в это, Ева, — Олег заговорить решился наконец, на девочку-солнце взгляд опуская.       — Ну конечно, — рыжеволосая руками размахивает. — Ты бы всего лишь ему по лицу заехал, а потом из-за него снова к завучу пошел и на отработки остался. Ты этого хочешь что ли, я понять не могу?       Ева злится. Олег молчит и жалеет, что вообще заговорил, сквозь землю провалиться хочет.       — Молчание — знак согласия что ли? Так иди, чего ты ждешь? Может выловишь его и свою злость выплеснешь.       Бракунова останавливается и руку Олега отпускает. Знает, что не пойдёт, знает, что стыдно ему. Она Тернового изучила полностью и знает, что делать нужно.       Парень не отвечает ничего, молча Еву к себе за локоть тянет и обнимает. Он в волосы её рыжие носом утыкается, родной запах вдыхая, у гриффиндорки мурашки по коже идут, и та сдаётся всё-таки, и Олега в ответ обнимая.       — Прости-прости-прости, — он шепчет еле слышно, чтобы только она это услышала, из объятий не выпуская.       И знает ведь, что простит. Ева никогда долго на него злиться не могла. Он ей роднее всех был, даже с Максимом такой связи не ощущала. Словно старший брат, оберегал ее всегда, был рядом. Она знала: один неверный шаг - и в бездну. Но пока Олег рядом, ей туда дорога закрыта. Он поймает, вытащит ее из любых проблем. На него положиться можно.       Он теплый.       Горячее огня, но только не обжигает.       Греет ровно столько, сколько тебе нужно.       Бракунова нисколечко не жалеет, что выбрала его, а не Даню, что именно его сейчас обнимает и от стычек спасает.       Терновой судьбой ей послан. Они дети единственные в семье, но друг в друге родных людей нашли, ласке и заботе дали возможность не скапливаться внутри, а сразу же в свет выходить, окружая всегда рядом находившегося.       Ева любила объятия.       Олег любил ее объятия.       В конце концов, они до безумия любили друг друга. Но любовь эта была платонической исключительно.       — Ладно, прощаю, — выдыхает она в плечо парню. — Давай скорее на ужин, а то десерт пропустим.       — Кто сказал десерт? — слышится голос Максима, который, улыбаясь во все 32, подошел к ребятам. — А че это вы без меня обнимаетесь? Совсем оборзели? Вы меня кинуть решили?       — Имей совесть, Анисимов, ты не выходил за нами минут пять, — закатывает глаза гриффиндорка, выпуская Тернового из своих рук. — А мы ждали, между прочим. Ждали и надеялись. Но потом Олежка заплакал, и вот я его успокаивала.       — Но теперь я с вами. Идем ужинать? — приобняв ребят за плечи и потащив их в сторону Большого Зала, произносит он.       — Идем, — с тяжелым вздохом соглашаются они.       Направляясь к уже предназначенным именно им местам, ребята спорят о том, рехнулся ли Максим или нет. Даже не так. Олег и Ева уже давно решили, что он совсем с ума сошел, а Анисимов оправдаться пытался. Ну, а какой человек ещё захочет туалеты взрывать и уроки срывать?       — Это все потому что вы скучные и в вас нет искры! — Максим на весь Большой Зал чуть не кричит, за что толчок получает от Тернового и чуть не падает со скамьи.       — Ещё слово и я съем твой десерт, понял меня? — Бракунова знает на что давить нужно.       — Ты не посмеешь, — Максим с прищуром смотрит.       — Поверь мне, — Олег к себе ближе десерт пододвигает. — Она дьявол в милом женском обличье.       — Слушайте вы, ангелы, — гриффиндорка по столу несильно кулаком ударяет. — Вы оба без десерта сейчас останетесь и без игрушек своих.       Максим и Олег таращатся на неё удивленно, брови вскидывают, а после переглядываются между собой. Как она узнала?       — Ой, да ладно вам, мишки плюшевые ещё не приговор.       Парни выдыхают с облегчением, уже готовы трапезу начать, да не тут-то было. Ева еще кое-что вкидывает на размышление.       — Хотя, в вашем случае это действительно приговор. Вам уже 14, проснитесь!       У Анисимова хлеб падает из руки, он ответ придумывает, а Олегу смешно, так что он только плечами пожимает.       — Дай нам поесть, а потом счёт по шуткам сравняем.       — Да я бы с радостью, вот только по-моему наш директор хочет кое-что сказать.       Она указывает на учительский стол, из-за которого встает солидный мужчина в возрасте с абсолютно седой бородой.       — Милые мои дети, ученики нашей прекрасной школы чародейства и волшебства. Я не буду занимать ваше драгоценное время, но это только пока что. Уже завтра за обедом мы со всем учительским составом сделаем важное объявление, которого будет казаться всех вас. Просьба быть всем. А пока что - приятной трапезы.       Довольный тем, что привлек внимание и заинтриговал всех учеников, директор садится на свое место, а Ева только присвистывает.       — Есть какие-то предположения, коллеги?