чем крепче связь ;;

На теле насыщенно-чёрные надписи словно выгравированы или выцарапаны, они кажутся более вечными, чем даже самые свежие татуировки. На шее маленькое «спасибо» уже давно исчезло, но поверх рисунка израненной девушки на лопатках — «меня зовут Кан Сыльги», как будто Джухён не знает этот простой факт без упоминания на теле. Как будто мир Кан Сыльги не стал когда-то её собственным, не прорезал кожу острым как лезвие «мне страшно» на груди, как будто теперь Джухён не пытается нагнать её на каждом углу и напугать ещё больше любопытства ради. Какие границы имеет их связь? Каков предел? Что ещё Джухён может узнать и как далеко пролезет в чужую, черт возьми, голову? Бэ включает погромче “you know I’m no good”, закуривает сигарету и достаёт свой блокнот. На плотной тепло-желтоватого оттенка бумаге записана каждая фраза, которую Джухён только замечала на своём теле. «Мне страшно» — самая яркая и все ещё не выводящаяся на груди. Айрин до сих пор помнит, как после одного из кошмаров Сыльги размазывала потекшую от слез тушь по щекам, глядя в зеркало. Там словно пером выписывали букву за буквой на коже. Бэ разозлилась, стала считать дни до того момента, когда она пропадёт. Четыре года, 11 месяцев, 23 дня. Все ещё не прошла. Кан Сыльги, кажется, стала только более пугливой, ведь эта надпись видна чужим глазам. Айрин знает не понаслышке, что такие слова ножом или огнём не свести. Она слишком много злилась на эту чертову надпись, её злость распирала такая безумная, что хотелось лишь еще больше добавить страха этой глупой трусишке. Сынван постоянно умоляла её прекратить так злиться, пить как ненормальная бутылку за другой, и просто встретить Сыльги. Может быть, тогда Кан тоже чувствует хоть что-нибудь? Эта связь ведь не может работать только в одну сторону? «Она может быть твоим спасением» «Нет» Айрин до сих пор не верит, что кому-нибудь может быть настолько страшно. Она решает проверить, каков предел не только этой гребаной связи, но и самой Сыльги. Джухён раз за разом пытается надавить все сильнее, пытается как-то навредить, но так и не может себя заставить все осуществить до самого конца. Вместо того, чтобы причинять боль Сыльги, Айрин вредит её брату и рушит его жизнь вместо неё, уже теряясь и забывая, каковы были изначальные цели и планы. И зачем, черт возьми, тогда затеяла все, если не можешь довести до конца? У Айрин, кажется, потерялся счёт причинам. Слишком много совершенно разных ответов «почему», она не выбирает один. Просто берет телефон, чтобы в очередной раз послать что-то. «Я хочу с тобой поиграть». Джухён смеётся как-то нервно, прикусывает губы. Ещё сигарета в придачу, белоснежными зубами клацает по маленькой кнопке, вместе с табачным дымом давая проникнуть вишневому вкусу. Прямо в легкие затяжка, и у Айрин словно расслабляются мышцы. Она прикрывает глаза, губами слегка напевая слова припева. Галочки — серые, абонент не в сети. Час первый, второй, Джухён возвращается к работе. Пишет сестре короткое сообщение о пребывании в отеле Сыль. Сынван заставляет улыбнуться, когда в ответе предлагает подкатить клинья. Она даже не знает обо всем том, что сейчас делает Джухён. Ей не понравится эта слежка, угрозы и прочее, ей понравится, если Джухён успокоится и переспит с Сыльги. Бэ вздыхает тяжело, закрывает дверь отеля изнутри, и отправляясь куда-то в погреб за бутылкой вина. Вот угодило же родиться сестрой Сынван, которая только делает, что смеётся и скидывает пошлые шутки. Перед дверью Джухён набирается смелости, несколько раз делает вдох и выдох, сжимает и хрустит пальцами. Она вообще не умеет красиво говорить, поэтому остаётся лишь надеяться, что её слова так не отпечатаются на нежной коже Сыльги. Или быстрее соображать, что сказать, когда дверь открывается резко перед Бэ. — Эм... Вы сейчас единственный клиент в отеле. Так что... Акция! Да, у нас акция. — Скрасил одиночество работника на ресепшене — получи вторую бутылку вина в подарок? — Да хоть третью или четвертую. У нас электричество отключалось, поэтому нельзя было ничего приготовить поесть. Короче, я заказала много всякого взамен. Правда, на свой вкус и почти все очень острое, но... — Можно больше ничего не говорить, я бегу навстречу к перцу чили.