sucker for pain

— Кошмары всё ещё снятся?        В этот раз встреча происходит не в кабинете со светло-серыми стенами и мягкими темными диванами. Алекс предлагает утреннюю пробежку, и Рокси не находит причин, чтобы отказать. Тем более, она и так каждый день бегает.        Когда часы на запястьях её психотерапевта отсчитывают пятый километр, они немного сбавляют ход. Алекс, конечно, тоже в отличной форме, но у Беллоуз за спиной опыт выживания на улице и адские тренировки.        — Иногда, — признаёт она.        Алекс хороший мужик, без загонов и надменности, которая иногда неуловимо сквозит в людях его профессии. По крайней мере, Рокси часто такие попадались до встречи с личным мозгоправом МакГрегора, который-таки умудрился до нее достучаться и заставить поделиться, а не копить все в себе до того момента, когда и никакие бои не помогут.        — Как дела на работе?        Они отходят к скамейке в парковой зоне, и Беллоуз разминается, растягивая мышцы.        — Нормально. Энн ушла в отпуск, так что пришлось взять на себя её клиентов. А у тебя?        — Я на пробежке со своим целителем душ, так что, думаю, неплохо.        Рокси выпрямляется и тянется руками вверх, что не очень то удобно в зимней куртке. Под ней всё печёт и дышать трудно, но она лучше заранее начнёт поджариваться, может, пропотеет на пару кило.        — Когда у тебя бой?        — Через три дня.        — Нервничаешь?        Беллоуз мотает головой.        — Не за бой уж точно, а как бы не сдохнуть при сгонке веса и тренировках в следующие два дня, — она садится на скамейку рядом с Алексом и распускает волосы, собранные в уже разболтанный хвост, чтобы сделать новый. — Я прям чувствую, как Конор там злобно руки потирает.      Мужчина смеётся.        — Так тебя любит?        — Над людьми любит издеваться.        — А много скинуть надо?        Рокси прикидывает.        — Как минимум, четыре. И надо успеть до взвешивания.        Алекс кладёт руку на её плечо. Беллоуз заставляет себя не напрягаться — это всего лишь тактильный контакт, не связанный со стремлением уложить кого-то на лопатки в октагоне.        — Я рад, что ты заморочилась с этим, отвлеклась от дерьмового прошлого. Только не переборщите там.        Рокси усмехается. МакГрегор хоть и уникальный мудак, но травмировать никого не намерен — не своих уж точно.        — Отзвонись на следующий день, ладно? А то потом придётся весь город на уши поднимать и вытряхивать из Конора всю душу.       Беллоуз хмыкает, пытаясь себе это представить, а затем кивает и пружинисто поднимается на ноги.        — Ну что, вперёд?        — Погнали.

***

— Мак, да у тебя сейчас пар из ушей повалит, — замечает Джон. Ирландец вбивает в грушу череду быстрых, но тяжёлых ударов, прежде чем оборачивается. Черная борцовка прилипла к его груди и животу так, что, кажется, её придётся отдирать вместе с кожей.        — Уж лучше так. Превратил бы кое-кого в куски пропаренного мяса, — сплёвывает он и снова отворачивается к груше, прописывает справа со всего размаху, что та отлетает на метр.        В зале уже практически никого, кроме сидящего на входе охранника, и Каваны, привезшего новый инвентарь. Конор разогнал всех, потому что собрался посвятить весь день Рокси и её предстоящему бою.        — Снова пристают со своими предложениями? — Кавана прислоняется плечом к металлической балке.        МакГрегор согласно мычит. Крупная фармацевтическая компания доставала его уже около двух месяцев, всячески пытаясь уговорить подписать контракт и стать лицом препарата для повышения мужской потенции. Конор послал раз. Два. Три. И ещё пару десятков, словно головы гидре отрубал, а они по новой вырастали.        — Блядь, я уже на трёх языках объяснил, что не собираюсь рекламировать таблетки для стояка, — он фыркает и резко опускается на пол, чтобы начать отжиматься. Любая физическая нагрузка, только бы дать выход ярости. Иначе с ним вообще невозможно разговаривать — рискуешь без зубов остаться.        — Обычном, матерном и очень матерном, от которого тебе надо рот с мылом помыть? — уточняет Джон, не удержавшись.        МакГрегор на мгновение поднимает голову.        — Именно так.        Кавана оборачивается на звук открывающейся двери. Беллоуз салютует ему рукой, подходит ближе и скидывает спортивную сумку, при этом держа в зубах протеиновый батончик. Внимательным взглядом окидывает отжимающегося Ноториуса, открывая упаковку.        Джон едва хмурится, потому что замечает этот взгляд. Но это не его дело, чтобы хоть как-то комментировать и тем самым, боже упаси, лезть в отношения этих двоих.        — Ты готов? — Рокси проглатывает батончик практически за один укус, комкает обёртку и бросает в трёх метрах стоящую урну.        — Опоздала на пятнадцать минут, — выдыхает Конор, садясь и поднимая голову. — Отжимаешься в стойке тридцать раз. Взгляд у него шальной, нет, бешеный.        — Знаешь, Рокс, я тебе сегодня абсолютно не завидую, — почти сочувственно говорит Кавана. — Сейчас здесь будет горячо, как в преисподней.        Беллоуз приподнимает брови.        — Хочешь присоединиться?        Джон зависает, потому что это впервые, когда эта девчонка так шутит.        — Нет, не хочет, — МакГрегор поднимается на ноги и закидывает руку на плечо Рокси. — Я ревнивый, знаешь ли. Они кружат по клетке вокруг друг друга, пока что делая выпады на пробу. Беллоуз сжимает в зубах капу, не обращая внимания на прорезиненный вкус. Это — почти настоящий бой, только без вездесущего рефери.        Конор смотрит ей в глаза, практически вгрызаясь взглядом в стремлении добраться до дна чужого сознания и ощетиниваясь. С капой в зубах он всегда выглядел довольно жутко, почти устрашающе, как необузданный посторонней волей хищник, выбравшийся из пленившей его клетки и решивший попробовать человеческое мясо на вкус.        Саму Рокси он как-то сравнил с амазонкой, которая дерется с дикой яростью, делая это безумно и с холодным расчётом. После чего и появилось это прозвище.        МакГрегор делает шаг, и Беллоуз налетает на него, бьёт прямо в лицо, целясь в нос или переносицу, но натыкается на блок из поднятых рук. Кажется, что её наносимые удары хаотичны, но Рокси всегда была порядком среди хаоса — она ищет слабые места в чужой защите. Но останавливается лишь на мгновение для перегруппировки, и Конор хватает её, чтобы толкнуть на сетку, удержать в клинче одной рукой и одновременно нанести серию ударов второй. Беллоуз блочит, как может, отталкивает от себя, чтобы тут же налететь, и все-таки сбивает ирландца с ног, наваливаясь-седлая сверху. Ненадолго, потому что их спарринги никогда не заканчивались так просто. Порой это вызывало куда больше экшена, чем реальный бой под блеском софитов.        Со стороны их попытки уложить друг друга на лопатки и желательно сразу в нокаут, наверное, похожи на какую-то бессмысленную возню на полу с поочерёдной сменой первенства.        Рокси зажимает мужскую шею в сгибе локтя, и сейчас рефери бы объявил о завершении раунда, но его здесь нет, как и правил, кроме добровольной сдачи или первой крови. Но МакГрегор в считанные секунды выворачивается из-под девчонки, сейчас сам удерживая её. — И что ты теперь будешь делать? — он дышит загнанно, занося свободную руку для удара. Голос из-за капы звучит не совсем внятно, но похер. — Только ударь меня, я тебе нос сломаю, клянусь, — угрожающе скалится Беллоуз.        Она лежит под МакГрегором — горячая, потная, бешеная как разбушевавшийся ураган, и от этого на уровне подсознания какая-то пошлость да всплывает — и ирландец вдруг шально улыбается. Рокси даже не успевает понять, как оказывается уткнутой носом в чёртов пол. Пальцы Конора сжимают её иссиня-черные волосы, натягивая до боли. В спаррингах Беллоуз никогда не собирает хвост, а сейчас успевает послать пару проклятий на этот счёт.       — Да ты угораешь, что ли? — выплёвывая капу, она рычит, бьёт согнутым локтем вслепую. Попадает.        Хриплый, немного надрывный смех раздаётся над самым ухом, а затем хватка ослабевает.        Рокси резко выпрямляется и собирается высказать всё, что думает, но напарывается взглядом на сидящего рядом и такого неприлично довольного МакГрегора, что как-то теряет весь запал.        — Да пошёл ты, — Беллоуз бьёт его в плечо кулаком. Судя по тому, как подрагивают уголки губ ирландца, он изо всех сил пытается не заржать. Конор даже думает о том, как хорошо, когда в мире ты не один такой чокнутый, получающий удовольствие от мордобоя с такой же чокнутой.        — Хотел посмотреть на твоё лицо, — вынимая капу, говорит МакГрегор буднично, будто заваливать девушек на мат у него входит в ежедневную программу. — И оно того стоило. Рокси закатывает глаза и пинает его носком кроссовка в голень.        — А за это сейчас впаяю дополнительные подходы со штангой, — Конор, раздражающе посмеиваясь, поднимается на ноги.        Беллоуз встаёт следом.        — Почему ты подошёл тогда?        Вопрос ударяет МакГрегора в спину. Он оборачивается, задумчиво почесывая пальцами мокрую бороду, что никак не убавляет лохматости.        — Проходил мимо, когда увидел, как ты убого отрабатываешь бэкфист, поглядывая на меня и явно стесняясь первой идти на контакт.        Рокси помнит тот день. Но всё равно не до конца понимает чужих мотивов: Конор перестал уделять время собственным тренировкам, а стал регулярно маячить поблизости и помогать ей, а потом предложил спарринг и как-то пошло-поехало. — Дело ведь не… — начинает она осторожно, кивая на свою руку. Почему-то Беллоуз было важно подтвердить, что всё это не из-за жалости, и всё сейчас зависит от ответа МакГрегора.        Тот приподнимает одну бровь, как делает, когда считает, что у него спросили какую-то хрень несусветную.        — Похоже, я тебя хорошенько за волосы взял раз ты все последние мозги растеряла. Нет, конечно. И вообще, я просто тогда оценил твою задницу. А теперь давай шевели ей, работы до чёрта, — Конор выходит из клетки и оборачивается на последней ступени: — И больше поблажек с моей стороны ты не дождёшься.