***
— Ada, ну долго ещё? Мы уже две недели ползём как черепахи. Сколько можно?! У меня уже попа квадратная стала! — канючил Гил, сидя верхом на Лайниэль. Лошадка не так давно стала мамой в первый раз. Отцом жеребёнка, как ни странно, оказался Асфалот, которого она на дух не переносила. Как здоровенный верзила и миниатюрная лошадка смогли это провернуть, а главное когда, Леголас понятия не имел. Тем не менее, спустя положенных одиннадцать месяцев рыжая кобылка родила здорового и упитанного жеребёнка соловой масти. Гил назвал его Демеро и теперь безумно скучал по другу, которого пришлось оставить дома, в силу его юного возраста. — Гил, Лориэн уже совсем рядом. Полдня пути, не больше. Потерпи немного. Ты же уже большой, а ноешь как сопливый эльфёнок, — поддразнил сынишку Леголас и пощекотал ворчуна. Гил захихикал. — Ещё немного, и мы увидим белые ворота Карас Галадона, погуляем среди золотых деревьев, отоспимся на мягкой кроватке, а ещё искупаем тебя, орчонок, и разомнём твою квадратную попу! Если бы твой atto был здесь, он бы вмиг её привёл в нужную кондицию за все твои шалости! Мало бы тебе точно не показалось! Перспектива оказаться у atto на колене Гила не прельщала, поэтому малыш тяжело вздохнул и недовольно пробурчал себе под нос: — Шалости? Но я всегда хорошо себя веду! Просто иногда задуманное идёт не совсем по плану. — Как в тот раз, когда ты Эрестору слабительное в бокал подлил? — усмехнулся принц, покосившись краем глаза на несносное чадо. Чадо довольно заулыбалось и закивало. Молодой отец только глаза закатил. Его сынишке было всего восемь лет от роду, а он уже не мог на него управу найти. Поначалу принц грудью вставал на защиту орчонка, что бы тот ни творил. Но когда выходки мальчишки стали носить систематический вопиющий характер, терпение Глорфиндела лопнуло, и он взял воспитание сына в свои руки, оставив за Леголасом право «воспитывать орчонка так, как ему хочется, после захода солнца». Молодой папаша уже открыл было рот, чтобы прочитать очередную многочасовую нотацию сыну, но тот огорошил его заявлением: — Atto так смеялся, что даже икать начал! Он мне, кстати, другой пузырёк посоветовал использовать в следующий раз. От него у эльфов гон начинается как у лосей. — Нам с твоим atto предстоит очень серьёзный разговор, когда он приедет в Лориэн, — угрожающе сощурился принц и отвесил сыну подзатыльник. Нет, ну где это видано, поощрять проделки сына! Так он скоро и на голову сядет! От размышлений на тему воспитания малолетнего проказника Леголаса отвлёк голос старого друга. Золотой Лес болезненно застонал, словно кто-то по неосторожности вскрыл старую рану на сердце, зашелестел листьями, заскрежетал, предупреждая Синда об опасности. — ОРКИ!!! — заорал Леголас и кубарем скатился на землю. Судорожно вцепившись в поводья, принц вперился в испуганного сына не терпящим возражений взглядом. — Гил, мы не сможем сражаться в полную силу и защищать тебя! Скачи вперёд и не оглядывайся, что бы ты не услышал или не увидел! Отряд стражей Лориэна уже выехал нам навстречу. Галадрим тебя защитят. Я люблю тебя, детка. — Ada, не бросай меня! — закричал зарёванный мальчонка и попытался схватить отца за руку. — Скачи как ветер, Лайниэль! Отвези Гилриона в безопасное место! — зашептал на ухо рыжей подруге Леголас. — Noro lim! Noro lim, Лайниэль! — яростно прорычал отец и хлопнул лошадку по крупу. Та сорвалась с места и умчалась по лесной тропе, увозя сердце юного принца с собой. Не успел юный Гилрион скрыться за поворотом, как воины встали плечом к плечу, сомкнув плотный круг вокруг бесценного сокровища их лорда, и подняли мечи, приготовившись защищать принца до последней капли крови. Файрион и Лайндир, не сговариваясь, закрыли Леголаса широкими спинами и хором рыкнули: — Постарайся не высовываться и ни во что не встревать! — Но я ведь… — возразил было принц, но стальной голос заглушил его робкие протесты. — Что мы говорим смерти? — прорычал Файрион. — Не сегодня, старая карга! — прогремел гром голосов, слившихся в один. Но с «не высовываться и не встревать» как-то не задалось с самого начала. Когда закалённые в сражениях воины увидели масштабы надвигавшейся на них катастрофы, то даже им стало ясно, что это будет не бой, а кровавая мясорубка, в которой неоспоримое преимущество было на стороне врага. Как минимум восемь десятков орков, да ещё с два десятка всадников верхом на варгах надвигались на них как цунами. Принц побелел как полотно. Живот скрутило судорогой, а тонкие пальцы, сжимавшие прицел лука, дрогнули. «Сумеешь ли ты достать врага — зависит от твоего врага. А вот сумеет ли враг достать тебя — это уже от тебя зависит», — вспомнился Леголасу строгий голос Таларона. Принц зажмурился и глубоко вздохнул. «Эмоциям на поле битвы места нет. Убей, или убьют тебя, или того, кто слева, или того, кто справа», — резанула мозг горькая истина, сорвавшаяся с губ другого великого воина. — Не сегодня, старая карга! — прорычал Синда, натянул тетиву, прицелился и выпустил стрелу. Следующую. И ещё. И ещё… До того, как пришлось воспользоваться парными кинжалами, принц успел свалить с ног с десятка два злобных тварей, но они всё прибывали и прибывали как снежная лавина. На каждого из телохранителей Леголаса приходилось по меньшей мере два здоровенных орка, впрочем, как и на самого принца. Юный Синда ещё ни разу не оказывался в эпицентре реального сражения. На тренировках всё было иначе. Упавшего на спину соперника не добивали ударом в сердце, на тренировочном поле не проливались реки крови, а спарринг-партнёр не желал съесть твою печёнку на завтрак и выпустить тебе кишки. На тренировке с Талароном или Файрионом всегда можно было попробовать снова, достаточно было ударить ладонью по земле и прокричать «Пощады!». Реальность же была иной. Вокруг царил хаос. Но в эпицентре рек крови и предсмертных криков Леголасу явилась красота, которая сокрушила его сердце. Вокруг погибали друзья, и воздух дрожал от стонов и стенаний, но небо над Золотым Лесом окрасилось алым золотом и было так прекрасно, что на глазах юноши выступили слёзы оттого, что он никогда не сможет поведать об этом сыну. Там, под алым небом, молодой дракон впервые расправил крылья и воспарил над землёй. — Ты меня не получишь! Не сегодня! — прошипел принц и молниеносно вонзил отточенным движением орку кинжал в горло. То вошло в плоть с мерзким хлюпающим звуком, а его обладатель даже не успел понять, что случилось. Всё завертелось так стремительно, что Леголас утратил нить происходящего. Он больше не чувствовал ни страха, ни боли, ни усталости, ни течения времени, ни капелек пота, что проступили на лбу и теперь медленно стекали вниз, заливая глаза. Леголас перестал чувствовать, перестал думать, перестал быть собой, остался только бой и враг — один, другой, третий… десятый, и принц знал, что не подвластен усталости и страху в отличие от его недругов. Сама смерть кружилась вокруг него в ритуальной пляске, но орки так медленно махали своими тяжёлыми мечами, а принц танцевал среди них, смеясь. Драконам не нужна победа. Это слишком эфемерная мера. Дракон если и сражается, то либо за свою жизнь, либо за чужую. И не важно — забрать её или сохранить. Очередное обезглавленное тело с глухим стуком рухнуло наземь, являя принцу ещё двух противников. Один из них был верхом на варге, а второй — почти на две головы его выше и раз в пять крупнее. Принц оскалился, как дикий зверь, и прорычал, глядя надвигавшейся на него смерти в глаза: — Кис-кис-кис! Варг ринулся на тщедушную тушку в надежде похрустеть суповым набором, но тощий эльф кинулся на него и рухнул, как срубленный под корень бук, ему под лапы. «Откинулся поди от страха. Не люблю тухлятину», — подумал зверь, клацнул острыми, как бритва, зубами, но вместо шеи эльфа ощутил лишь пустоту и обжигающую боль внизу живота. Варг истошно взвыл и завалился набок, попутно придавив седока весом откормленной тушки. Леголас вскочил на ноги, яростно раздувая ноздри. Он стоял позади растерянных противников, весь перепачканный в чёрной, как смоль, крови и вонючей требухе. Если бы не хилая комплекция и белоснежные волосы, орки вполне могли бы принять его за одного из своих. Наглец вытянул руку вперёд и игриво поманил к себе очередного соперника. — Позвольте ангажировать вас на танец? — промурлыкал принц. На чёрном от крови лице демона сверкнули белоснежные зубки. — Я тебе шею сверну как цыплёнку, эльф! — прорычало двухметровое чудище и ринулось на Синда, что бросился на него с парными кинжалами. На фоне огромного тесака для разделки мяса кинжалы Леголаса выглядели как столовые ножички. Но орк не принял в расчёт, что в битве за жизнь дракону даже оружие не нужно. Немногим выпадает познать всю силу дракона, но и малая её толика несёт в себе смерть. Длинный тяжёлый меч нацелился на сумасшедшего эльфа, угрожая выпотрошить его, как упомянутого всуе цыплёнка. Но Синда резко метнулся в сторону, оттолкнулся ногой от ствола дерева и взмыл ввысь как журавль, а уже в следующую секунду голова орка валялась в ногах его безобразного туловища, бившегося в предсмертных конвульсиях, и наблюдала за тем, как с пугающей ухмылкой на губах невзрачный эльф проводит клинком по горлу его придавленного варгом сородича. Нечто демоническое было в этой улыбке хрупкого с виду создания. В мозгу существа на миг промелькнула и угасла догадка: зачем оружие тому, кто и есть сама жизнь, кто и есть сама смерть? Играючи расправившись с парочкой орков и одним варгом, Леголас поднялся на ноги и огляделся в поисках новой жертвы. Огляделся и забыл как дышать. Стена стрел пронеслась мимо оцепеневшей хрупкой фигурки лесного эльфа и повергла ниц оставшихся в живых врагов. Конница пролетела в сантиметре от застывшего юноши, сталь схлестнулась в танце смерти, голоса с нотками металла и лориэнским акцентом отдавали привычные уху приказы. Леголас с облегчением выдохнул и рухнул на колени. «Живой!» Пальцы судорожно сжали первую нежную траву. «Живой!» Они выстояли, но какой ценой… Некогда тихая лесная тропа была усеяна окровавленными телами, стоны раненых вторили проклятиям добиваемых стражами Лориэна слуг Тёмного Властелина. — Леголас! — окликнул невменяемого принца знакомый голос. Лайндир стоял на коленях посреди груды мёртвых тел, сгибаясь под весом окровавленного любовника. — Помоги! Файрион ранен. Вместе они оттащили друга в сторону от эпицентра сражения и аккуратно прислонили спиной к стволу золотого маллорна. Лайндир трясущимися пальцами разорвал на любимом тунику и промыл рану чистой водой из фляги. Рваная рана от зубов варга на плече Файриона выглядела жутко, а сам воин был бледен как покойник и не подавал признаков жизни. Лайндир сорвал с себя походную сумку, которую носил на боку, и принялся судорожно рыться в поисках нужных трав, шепча полузабытые слова молитвы всемогущему Эру. Леголас же стоял чуть поодаль и смотрел на истекавшего кровью друга, не в силах сдвинуться с места. Он ничего не слышал и не видел вокруг. Только багровую жидкость, хлеставшую из рваной раны на плече Файриона. Его улыбчивого Файриона, который учил его драться на мечах и парных кинжалах. Принц судорожно сглотнул и усилием воли заставил тело сделать шаг вперёд, чтобы помочь Лайндиру перевязать рану на плече мужчины, чтобы хоть чем-то помочь… Но, выражаясь словами Гила, что-то явно пошло не так и вместо того, чтобы идти вперёд, тело накренилось назад, как будто его владелец был в стельку пьян. Он бы рухнул на землю, если бы сильные руки не подхватили его. К счастью, опытный воин успел парировать отработанный до автоматизма удар клинка, который принц намеревался всадить неприятелю между рёбер. — Тише, roch-neth. Свои, — пророкотал родной хриплый голос, и Леголас обмяк. Уткнувшись в плечо друга, Синда вдохнул знакомый обволакивающий запах мускуса, стали и скошенной травы, и чего-то ещё. Мужчина источал силу и спокойствие, и принц поддался искушению — синие глаза закрылись, а тело привычно расслабилось, поверив, что оно дома и всё хорошо. — Леголас! Ты ранен, эльфёнок? — Гил… — просипел принц, качаясь на волнах забытья. Перед глазами летали белые хлопья. Только протяни руку и лови, как тогда, когда они с сыном лепили снеговика во дворе вымершего Имладриса. — Я отправил его к вам навстречу. Отведи меня к сыну. Руки, сжимавшие Синда заметно напряглись, а их владелец побледнел как мертвец. — Но мы не видели… — Халдир не успел договорить, Леголас упал в обморок. Тьма поглотила его сознание. «Моя путеводная звёздочка! Не уберёг!» — промелькнула последняя мысль в измождённом мозгу. Истинная сила дракона подобна кончику стрелы, выпущенной в самое сердце. Но как быть, если сердце дракона сразила отравленная стрела… И не вдохнуть, и не выдохнуть.***
Очнулся Леголас в походном лазарете, развёрнутом прямо посередине залитой солнцем поляны. Отовсюду доносились стоны и крики раненых, пахло кровью, страхом, мочой и лекарствами. Совсем как в больничном крыле Имладриса — вотчине Элронда. Как же принц ненавидел этот запах! Возненавидел ещё тогда, когда впервые оказался заперт в больничной палате после родов. Неужели… «Нет, нет, нет…» Леголас судорожно дёрнул тунику вверх и потрогал живот. С облегчением выдохнув, Синда огляделся вокруг. Перед глазами стояла белая пелена. Леголас прищурился, пытаясь различить черты эльфа, склонившегося над его беспомощной тушкой. — Воды, — прохрипел принц голосом старичка, которому минуло без малого тысяча лет. Во рту стояла самая настоящая засуха. — Пей маленькими глотками, — приказал властный голос, когда Леголас вцепился в предложенную флягу и закашлялся, подавившись первым же глотком воды. — Гил… Где мой сын?! — прохрипел Леголас и попытался встать на ноги, но чья-то сильная рука толкнула его в грудь, приказывая лежать смирно. Принц подчинился. Его штормило, ноги были ватными, а глаза слипались. Он с трудом разомкнул бледные губы и выдавил из себя: — Что ты… в воду… гад?! — Снотворное, конечно, — невозмутимо промурлыкал насмешливый голос. Тёплая рука укрыла его красным плащом и нежно погладила по волосам. — Спи, эльфёнок. Твой сын цел и невредим. А у тебя сломано два ребра и проткнуто крылышко. Так что полёты на ближайшее время отменяются, истеричная ты курица-наседка. — Где он? — недоверчиво прищурился принц. — Гостит у его дедушки. — Дедушки? У Гила нет… Я тебя… Ты!.. — заплетающимся языком прошамкал принц и судорожно вцепился в тунику вечно улыбающегося Халдира, но, увы, доза снотворного, которую он подмешал принцу в воду, могла бы и лошадь свалить. Леголас снова падал во тьму. Но он знал, когда он выберется из этого проклятого лабиринта, — а он из него обязательно выберется! — он свернёт Халдиру шею! — Да-да… Я знаю. Мерзкое, грязное, похотливое животное… — отлепил от себя скрюченные тонкие пальчики Халдир и вытер капельки пота со лба прекрасного спящего принца. Руки лучника расплели косы юноши, расчесали белоснежный шёлк волос и быстро заплели ставшие привычными до боли косы на висках и затылке. — Не начинай битву, которую не сможешь закончить. Сегодня ты будешь спать. Сражаться будешь завтра, маленький воин.