2к52

Во время второй нашей встречи Юри был молчалив и собран, как партизан (тепло блестели только большие карие глаза, как у ягнёнка), а вот я трещал без умолку. Особенно мой словесный понос вызвал вопрос о том, кем работаю в нашем центре. Объяснение этого и сопутствующие комментарии от Юри привели к рассказу, как я ёбнулся со стула в первом классе на новом году и разбились мои мечты о карьере космонавта. — Ещё меня должны были отдать на хоккей или фигурное катание, но что-то не срослось. Юри вежливо кивнул: — Понимаю. Я тоже хотел пойти на что-нибудь, но дальше дзюдо в пятнадцать не пошёл. — И как оно? Дзюдо? — я сильно качнул левой ногой и чуть не навернулся с массажного стола, превратив этот неловкий пассаж в изящное перекладование одной ноги на другую. Вспомнился «Основной инстинкт» и молодая Стоун, тонконогая и белобрысая. Я слегка зарделся и откинул волосы со лба. Юри вдруг рассмеялся. — Как видишь, неважно, если я работаю массажистом в другой стране. Я встрепенулся. — Почему? Классная работа. Интереснее, чем документами и отчётностью заниматься, поверь. Он задумался. — Я не так изъяснился, — Юри нахмурился и прижал пальцы к подбородку, — я имел в виду, что занимаюсь совершенно другим, в другой стране. Мне всё нравится, но я никогда не мог предположить, что буду заниматься этим. — Мгм. А ты планировал дома, в Хасецу? Его взгляд потеплел. Он сделал шаг назад и сел на низкий столик напротив меня, слегка наклонился, уперевшись локтями в колени. Чем больше я с ним общался, тем больше видел его сдержанность и, ну, осторожность — в прикосновениях, действиях, словах — абсолютно спокойно и расслабленно он чувствовал себя только во время работы. Но при этом в нём всё равно было что-то… такое. Юри рассказал мне про онсен в своём родном городе. Я заслушался и поплыл. Он всё-таки японец. Мне живо представился чёрноглазый мальчик в светлом кимоно у горячего источника, в окружении яркого лунного света и розовых кружащих лепестков. Ветер гладит белое бескровное лицо, шевелит тёмные волосы, кончики чернявых ресниц и ветви тенистых деревьев. Ладно, лепестки здесь явно лишние. Маленький чёрноглазый японец в кимоно и так был прекрасен. — Я принёс нам кофе. Эспрессо или Маккиатто? — Эспрессо. Спасибо, — Юри приподнял губы в смущённой улыбке и несмело принял стаканчик из моих рук. Я умилялся и балдел от вида его очков, с ними он выглядел таким милым и домашним, что я ловил сбои и иногда проваливался в свои мысли, — но в следующий раз кофе чур я принесу. В следующий раз. Следующий. Я расплылся в улыбке. — Конечно. Без проблем. Мы попили кофе. Юри показал мне все свои полки со склянками — содержимое некоторых баночек я даже понюхал — холодящая мята и лимонная кислинка основательно забили нос, но я сунулся и дошёл почти до середины рядов. Юри особенно советовал мне нюхнуть кедр и сосну. Я задался логичным вопросом — а как вообще добывают такое масло, и нафига оно, мы и так работаем практически в лесу. Потом я взял одну такую баночку в руку, а очнулся минут через десять, ибо безбожно залип на запах и Юри, который сидел рядом и рассказывал об эфирных маслах. В дверях показалась Мила. Я вздрогнул под её вопрошающим взглядом и тут же вспомнил, что, вообще-то, просил её сегодня меня подвезти после работы. — Минутку, — я закинул руку Юри на плечи и по панибратски приобнял его, заценив яркий румянец на щеках, — меня тут мастер Кацуки вводит в курс своего дела. — Я знакома с Юри, — она улыбнулась ему и снова с лукавством посмотрела на меня. — Виктор был очень настойчив, — объяснил Кацуки, как будто сильно смущённый. Кто был настойчив? Я? Да Юри мне сам предложил! Я раскрыл рот, чтобы поспорить, но румяный Кацуки оглянулся на меня и я почувствовал прошибающую волну необъяснимого тепла. Мила качнула головой — рыжий вихрь метнулся вправо и влево — развернулась и поторопила меня: — Вить, ты там идёшь? Я вечность ждать не буду. Я ласково попрощался с пунцовым Юри и схватил сумку с вещами. — Иду. Мила обещала подвезти меня сегодня до поликлиники. Она ездила на маленьком Кидди, двухместной машине с электронной начинкой. Конкретно эта модель была популярна лет пятнадцать назад, а Миле, которая вообще не очень жаловала такие автомобили, она досталась от старшего брата. Я на правах старого приятеля и человека, которому не по средствам купить нормальную машину, иногда пользовался её добротой. Мы уже были на трассе через десять минут. От работы до города в общем километров шестьдесят ехать, но мы минут за двадцать спокойно доедем. Обычно я добираюсь до работы на служебной машине, ибо свою благополучно продал года два назад, после развода. Я откинулся на сидение и закрыл глаза. У Милы ненавязчиво играла какая-то рокерская баллада, а сама она молчала и поглядывала на дорогу, не пользуясь автопилотом, так что я вскоре задремал. Мне снилось тёплое и тёмное ничего, и я чувствовал, как медленно проваливаюсь в глубокий сон, пока меня не растормошила Мила. Я разлепил глаза, подпрыгнул на сиденье и заметил, что мы остановились. — Что случилось? — У нас походу зарядка села. — Серьёзно? — Да. Я вздохнул и прошёлся ладонями по лицу, чтобы снять дремоту. — А чего индикатор не показал? — Да он барахлит периодически у меня — и вообще часто ломается в таких машинах. — Понятно. Я выбрался из кабины, чтобы осмотреть Кидди. Чёрт, жаль, что я сегодня не попаду никуда. А Милка? Ей вроде ничего не горело. — Ты в аварийку звонила? — Конечно, — Мила подскочила ко мне и тоже склонилась над раскрытым капотом, — да я смотрела, это батарейка сдохла. Я снова вздохнул и осмотрелся. Мы выехали на пустую обочину, других машин рядом совсем не было — ясень пень, этой дорогой в основном клиенты центра и обслуживающий персонал пользуются. — Пойдём внутрь, а то холодно. Мы сели обратно на сиденья. Я выкрутил другую песню и оставил какой-то старый трек Зверей. Вроде полегчало. — Хорошо, что ты смогла на обочину выехать. — Ага, — безрадостно кивнула Мила. Я посмотрел на неё. — Да не расстраивайся ты так. Аварийная служба скоро должна подъехать. — Это если координаты нормальные. — Ну ничего, — я двинулся к ней и приобнял Милу за плечи, — подождём. — Прости, что так получилось. Я не ожидала. — Я тоже. — я развернулся и нормально обнял её. От Милы как всегда пахло чем-то сладким и цитрусовым. — Завтра суббота. Можем встретится и ёбнуть по бокалу Краснодарского. — Или Хэннеси. — печально выдала Мила. — Или Хэннеси, — покорно согласился я, впрочем, не удивляясь, как мы перешли с невинного вина на коньяк. — Замётано, — она подняла голову и я увидел её большие задорные глаза. Меня прошибло. Стало слегка стрёмно за свою тушку, что обычно бывало только в присутствии Плисецкого, но Мила моргнула и убийственное выражение лица исчезло. — Ты только Юрку не зови, а то Николай Семёныч нам бошки открутит. — Хорошо. Гошу-то и Криса можно? — снисходительно спросил я. Мила хмыкнула пренебрежительно. — Швейцарца своего зови, а вот Гошу не надо. Его Аня ревнивая — трындец. — Замётано. Я улыбнулся и отстранился. Мила снова погрустнела, так что я решил развлечь её разговорами. Работа уже набила оскомину, так что я задал вопрос, который хотел задать до этого. — А как вы с Юри познакомились? — спросила моя ни капли не заинтересованная в японцах с охерительными глазами персона. Мила посмотрела на меня с пониманием. Мне так показалось. Я ощутил смутное чувство сожаления по поводу того, что решил вообще начать эту тему, но Милу было уже не остановить. — А что? — она придвинулась ближе. — Он милый парень, да? — Ну да, — я дёрнул плечом, — ты видела, он очки носит? Я чуть не умер, когда их увидел. — Да? — протянула Мила с лисьей ухмылкой. — Не знала. С каких это пор ты залипаешь на японцев в очках? О, если бы я знал. Я пожал плечами.