Dragon's place: BNHA

      Как так получилось, что Тодороки позволил себя уговорить на этот произвол, он предпочитал не задумываться.       Возможно, дело было в пышущем жаром августовском солнце, которое изводило раскалённый до красна асфальт и грозило растопить добрую половину жителей префектуры. Может, в непосильном натиске одноклассников, один из которых подал гениальную идею с прямым участием Тодороки и его причуды для спасения от невыносимого зноя. (Скорее всего, всё дело в Мидории с его очаровательными щенячьими глазками и блеском залитой потом кожи, но об этом, конечно же, никто, абсолютно никто, не должен знать.)       Самому Тодороки на жару, мягко говоря, было фиолетово. В конце концов, он достаточно за свою недолгую жизнь развил правую сторону своей причуды, потому всё то время, пока подростки лихорадочно обливались холодным душем и короткими перебежками от тенька к теньку добывали ящики мороженого, Шото преспокойно передвигался по улице, занимался привычными делами и вообще жил припеваючи. Даже испарина не касалась его лба. Ничуть.       Правда, периодично к его охлаждающей ауре липли взмокшие и умирающие от жары друзья, что тоже сыграло свою роль в той авантюре, в которой он имел смелость принять участие. Быть холодильником общего пользования и службой доставки для доброй половины академии крайне запарно. Тодороки и на эти мелочи не согласился бы, если б не искренний восторг на лице Мидории, когда Шото в очередной раз создавал лёд из ничего и прикладывал его к пылающей чужой щеке. (Вообще-то, даже просто находиться рядом с этим парнем Тодороки стоило немалых усилий. Его левая сторона очень остро реагировала на вид Изуку — особенно на разомлевшего под солнцем Изуку или неприлично счастливого Изуку... но Шото не привыкать, это было похоже на тренировку его выдержки.)       Проще говоря, Тодороки предпочитал не задумываться о причинах, которые привели его сюда.       Да.       Он стоял посреди огромного ледяного катка, который только что сам же и создал (не без символической помощи других студентов академии с похожей причудой, но да бог с ними).       Довольные дети уже во всю катались на непонятно откуда взявшихся коньках (вероятно, инвентарь академии куда богаче, чем о нём можно предположить), Шото, кажется, даже видел парочку промелькнувших учителей — статус статусом, знаете ли, а погода никого не щадит, так что вряд ли хоть кто-то решит после отругать их за произвол. Максимум, лишь прочитают заунывную нотацию, но это мелочи жизни. В ушах до сих пор стоял синхронный вздох наивысшего облегчения, прокатившийся по академии и исходивший от всех присутствующих людей, когда огромная глыба льда растянулась по территории стадиона и обдала спасительным морозом, прогоняя духоту и жар. Тодороки постарался сделать поверхность катка как можно более ровной и безопасной, местами слегка растопив её и перезаморозив заново. Сейчас от него и его «коллег» требовалось лишь поддерживать лёд в твёрдом состоянии. В целом, он был даже горд проделанной работой, да и присутствующие были ему от всего сердца благодарны. Приятное чувство.       — Тодороки-кун! — раздалось у него за спиной, и Шото едва успел повернуться на звук, когда в него кто-то врезался. Он крепко схватил парня под руки, не давая свалиться с ног, и подтянул его к себе в попытке поставить, сохранить положение вещей и не грохнуться заодно с ним. Обхватив чужой торс руками, в Шото вцепился крайне прелестно покрасневший Мидория. Глядя в перепуганные большие глаза, Шото почувствовал, что и сам пунцовеет.       — Обожемой, прости меня, прости, пожалуйста, я не нарочно, — лепетал Изуку, мельтеша руками в попытке вскарабкаться по Шото и встать на ноги ровно, но всё равно упорно скользил, не в силах удержать равновесие. Шото сглотнул, призывая всё своё самообладание и чувствуя бесконечный поток прикосновений к своему телу. Если бы Мидория продолжил в том же духе, лёд бы под ними растаял, и они провалились бы к чертям под студёную толщу катка.       — Ты в порядке? — Шото, в отличие от друга, стоял прочно. Он не доверял конькам так, как доверял дорогим шипованным кроссовкам, так что да, даже без пары лезвий Тодороки чувствовал себя уверенно на скользкой застывшей поверхности. Изуку замер, изо всех сил вжимаясь в тело героя, и жалобно глядел снизу вверх.       — Д-да, ага, в полном, — напускная храбрость Изуку вызвала на губах Тодороки мягкую улыбку. Милый. — Я тут просто... катаюсь, знаешь ли, ага.       Шото невольно рассмеялся, стараясь не забывать держать в своих руках Мидорию так крепко, чтобы тот не выскользнул ненароком.       — Помощь нужна? — не дожидаясь ответа, Тодороки приподнял Изуку и крепко зафиксировал его в стоящем положении, всё ещё придерживая за предплечья. В интересах безопасности, конечно же.       Мидория, густо покраснев, мялся и нервно улыбался, выглядел в целом убийственно умопомрачительно. Шото чувствовал, как жар грозит охватить и его правую сторону, если он ещё хоть мгновение посмотрит на это обворожительное создание. Мидория с загнанным видом глянул за его спину, и Тодороки инстинктивно обернулся, наткнувшись взглядом на приветливо машущих им руками Ииду и Урараку. Он с сомнением помахал им в ответ, отдалённо чувствуя, что чего-то не догоняет.       — Спасибо, Тодороки-кун, — сказал Мидория, и Тодороки готов поклясться, что его сердце почти разорвало его рёбра — так сильно оно грохнулось о грудную клетку изнутри. Он неуверенно кивнул, и в следующий момент от просиявшего улыбкой лица парня ему захотелось зажмуриться. — Ты так сильно помог всем! В который раз убеждаюсь, что у тебя потрясающая причуда.       Сказал и отчалил восвояси, рассекая лезвиями морозную гладь.       А Тодороки всё же пришлось заново воссоздавать лёд под своими ногами.