Dragon's place: BNHA

      Горячо.       Руки у Бакуго всегда тёплые, почти как нагретое солнцем железо, иногда – раскалённые, словно металл в печи. Обжигают, но редко, небольно и властно, оставляют алеющие следы на подставленной коже и намеренно расслабленных мышцах. Помечают, оставляют собственническую подпись, словно художник, до дрожи в кончиках пальцев влюблённый в своё полотно, с поглощающим удовольствием ставит свои инициалы, закрепляет за собой право на владение его шедевром. Киришима шедевром себя не считает, но рассматривать рисунок из укусов, из разводов ожогов и узоров царапин от ногтей на собственной коже ему до пугающих мурашек приятно. Иногда даже хочется немного похвастаться: выставить напоказ разодранную спину, оголить багреющий след на бедре, подставить шею под любопытные взгляды и дать получше рассмотреть расцветающие оттенки пурпурно-фиолетового на коже.       Киришиме нравится любить. Киришима обожает любить Бакуго. Киришима в восторге, что Бакуго любит его не меньше.       Иногда хочется кричать – на весь мир, так громко, чтобы услышали даже в Арктике, даже в затерянных городах и на дне Марианской впадины.       Иногда хочется шептать на ухо, целовать с нежностью, касаться одними подушечками пальцев, соприкасаться взглядами, делить кислород на двоих и гладить по волосам.       Киришиму раз за разом конвульсивно подбрасывает, когда Бакуго позволяет прикасаться к нему, каждый раз, когда сам тянется за объятиями и нежностью, в которую Киришима готов погрузить его с головой. Раз за разом они оба становятся всё более жадными, всё более требовательными – когда-нибудь они, должно быть, поглотят друг друга и, наконец, насытятся, но прямо сейчас они упиваются собственным чувством голода и сжигающим желанием сократить дистанцию между их душами до невозможного минимума – стереть кожу в пепел и дотянуться до самого сердца.       Киришиме жарко, у Киришимы горит нутро.       По глазам Бакуго видно: у них на двоих одно полымя.