Лангмия

      Утро этого сентябрьского дня начинается для Минхо очень приятно — в одиннадцать часов. Кто не любит поспать немного дольше? Нет таких, и Ли — не исключение. Этот день у парня выходной, поэтому можно особо не торопиться, быстро ища что-то одно и одновременно как назло теряя другое прямо перед выходом. Сегодня Минхо не торопится, но всё же собирается. Куда? В больницу, конечно же.       Сегодня — это одно очень важное событие, ради которого можно пожертвовать своим выходным — день рождения доктора Чхве, которому исполняется пятьдесят четыре года. Минхо очень уважает его, поэтому обязательно поедет и лично вручит ему подарок: очень качественный вкусный кофе, который Чонсан очень любит, и дорогущую коробку конфет, которую недавно из Италии привезла мама Минхо со словами о божественном вкусе и аромате.       День рождения старшего очень важен, но есть кое-что — очень-очень важное — в приоритете — Джисон, который ждёт всегда. Верит и ждёт. Ли очень нравится видеть эти горящие глазки парня, когда сам Минхо появляется в поле зрения; его глаза в этот момент — это же какие-то бриллианты, в которых видно чистейшее отражение. И хоть Хан уже не ребёнок вовсе, не какой-нибудь десятилетний мальчик, Ли считает, что его эмоции всегда настоящие и искренние, как у детей. Поэтому Минхо и без ума влюблён в эти чистые эмоции, сразу же видимые на лице: и смущение, и неловкость, и безмятежность, и благодарность, и нежность и многое другое.       Ради вида такой честности и благодарности Ли готов пропускать все свои выходные.       Иногда даже сердце парня, что ли, трепещет при виде Джисона, бьётся уже не с такой скоростью, как надо. Почему-то в груди становится очень тепло, в животе порхают бабочки — ощущение, будто Минхо снова очутился в детстве, когда любая прелесть мира вызывала дикий восторг и восхищение. Аж странно всё это. Временами Ли даже думает, что для Хана он именно это и значит, поэтому на лице мальчишки расцветает огромный букет эмоций.       И он бы сильно удивился, узнав, что это так и есть.       Думается, что уже пора бы поразмыслить о причине добровольного любования Джисоном, но всё, оказывается, не так просто — Минхо готов бы уже взяться за эту весьма личную тему, но прилетевшая совсем недавно из Италии мама внезапно наведалась в гости и начала в подробностях рассказывать о красавицах, которых повидала в чужой стране. «Там они и такие, и такие, и такие. Минхо, пора бы задуматься о невесте, мама хочет внуков!» Данные разговоры уже ни капельки не смущают парня, потому что его любимая и заботливая мама со старшей школы пытается выдать своего «умничку-сына» за достойную и добрую девушку, так сказать, быстрее сопроводить из родительского дома.       Поэтому после окончания школы Ли и купил себе квартирку, в которой и живёт до сих пор. Но родители — это же граждане настойчивые, боевые, готовые в любой момент помочь, поэтому даже после переезда раз в недельку всё же поднимался этот вопрос с чаёчком и печеньками.       Вскоре парень просёк фишку — так как его мама уже довольно долгое время является вдовой, что женщину совсем не смущает, ей самой нужна любовь, поэтому на первые заработанные деньги Минхо покупает билет в Таиланд и счастливым рейсом отправляет туда заводную женщину. И отдых пошёл на пользу. И Минхо, и его маме.       Последний разговор буквально вчера с мамой закончился, например, вот так: «Сынок, тебе уже двадцать шесть лет, господи боже мой. Думаешь, после тридцати будет легко найти свою вторую половинку? Знай, мама всегда поддержит любые твои отношения. Главное — любовь. Всё, целую в щёчку и желаю после этой недели прийти в гости к маме с будущей невестко-о-ой! Пока-пока!»       И вот так она общается постоянно и в любой ситуации. Минхо уже привык, но не всегда же нравится этот утю-тю-тю тон, поэтому иногда возникали споры. Ли бесился и нервничал, а его мама всё такая же уравновешенная и даже немного с юмором — удивительная женщина.       Правда после слов «мама всегда поддержит любые твои отношений, главное — любовь» ситуация начинает восприниматься по-другому. Неужели в действительности всё так и будет? Сложно представить, поэтому проблемные ситуации — на второй план, пожалуйста, их и так хватает.       Уже прибыв в больницу и сжимая принесённый подарок в руке, Минхо поднимается на лифте к кабинету доктора Чхве. Не обнаружив там никого, парень спрашивает у медсестры, не на операции ли он, и, услышав отрицательный ответ, дальше направляется на поиски.       Минхо решил ещё до прихода в больницу, что сначала найдёт доктора, поздравит его и только потом пойдёт к Джисону, чтобы провести с ним оставшееся время до вечера, но все места пройдены, поэтому делается только один вывод — доктор сейчас с Ханом в палате.       Уже по привычке спускаясь на нулевой этаж, Ли смотрит в зеркало и машет себе рукой из-за духоты, которую он заметил только сейчас — увлечённый поисками парень даже не снимал с себя плащ на входе, а в лифте слишком много людей, чтобы делать это сейчас.       На нулевом Минхо выходит как всегда один, проходит по коридору очень тихо, чтобы появиться неожиданно. Доктор испугается — и почему в голове Ли возникла такая детская идея? — от внезапности, а Джисон обрадуется. Вот все причины.       На цыпочках парень проходит до уже родного стекла и замирает: доктор Чхве стоит в палате и разговаривает со смеющимся Джисоном, а на столике возле них стоит большой торт.       Минхо непонимающе отходит назад и упирается спиной о стену. День рождения у Чонсана всё-таки, и, возможно, это нормально, приносить торт, но где-то в душе как будто кошки скребут — странно всё это. Может, ревность? Боже упаси, конечно же нет. Но неприятное чувство, что Джисон такой счастливый сейчас не от Минхо, заставляет оторвать спину от стены и начать отходить к лифту — режим собственничества проснулся? Да нет. «Истинное» оправдание на эти действия — чтобы не мешать.       Но не мешать можно по-разному, и относится это может тоже к каждому — при первом же шаге чуть дальше двери «аптечки» кто-то берёт Минхо за воротник плаща сзади и затаскивает в комнату, быстро закрыв дверь.

***

      Джисон решает посмотреть какой-нибудь романтический фильм для поднятия настроения, ведь денёк сегодня хороший, ложится на диван животом вниз, сгинает ноги и по привычке начинает болтыхать ими вверху — настроение отличное. Принесённый торт оказался очень вкусным, с шоколадом, как Хан и любит, доктор навестил — всё прекрасно. Фильмов в интернете очень много, все очень интересные и душещипательные, но нужно выбрать один.       — Что же выбра-а-ать? — думает Джисон, перекатываясь с одного бока на другой, и держится руками за лежащий напротив ноутбук. — Даже не знаю, если честно.       Ещё несколько минут тратятся на внутреннюю жестокую борьбу за выбор фильма, все мозговые извилины напрягаются до предела в это время, и, когда сомнений насчёт данного решения не остаётся, а пальчик уже нажал на «play», звук открывания двери палаты заставляет отложить просмотр ещё на какое-то неизвестное время.       Джисон ставит начавшийся сеанс на паузу и, медленно переворачиваясь и взглядом ещё пару секунд находившись во внимании монитора, спрашивает:       — Доктор Чхве, вы что-то забы…       Шок, потрясение, удивление, ступор, ошарашенность — всё это на лице парня.       Потому что как тут не удивиться, увидев перед собой совсем не доктора Чхве, а… Минхо.       — Ч… ч… что… ч… что… а… как… ты… хён… что… — рука, которой Джисон пытается протереть глаза, чтобы убедиться в правильности увиденного, трясётся, дрожит, содрогается, а голос не может пробиться, голова не может нормально сформировать мысль и выдать её вместе с голосом — всё слишком неожиданно.       — Так вот как, значит, выглядит твоя палата изнутри, — говорит Ли, внимательно осматривая комнату. — Очень мило.       «Неужели он правда здесь? Почему? Как? Я… я… я и представить себе такого не мог. Как так? Почему?»       В голове ни одной здравой мысли, а лишь одни непрекращающиеся вопросы, на которые старший не даёт ответы, а просто стоит и смотрит, не подходит.       От переполняющей радости Хан даже подбежал бы к хёну, но ноги такие ватные сейчас, а мозг даже функционировать в нормальном режиме не может, что кроме ожидания ничего и не остаётся.       — Джисон-а, у меня есть вопрос, — спокойно говорит парень, всё ещё стоя на своём месте — Хан же задерживает дыхание, потому что услышать что-то плохое он сейчас не готов. — Почему ты не сказал мне, что сегодня у тебя день рождения?       Парень замирает. Он сглатывает скопившуюся слюну и опускает голову вниз — ему стыдно, что парень знал о докторе Чхве. Да, их дни рождения в один день, и Чонсан поэтому пришёл с тортом, пришёл поздравить. А Минхо не знал. Но этому есть объяснение.       Джисон знает, когда у Минхо выходные дни, знает, что в последнее время он сильно устаёт, всякий раз пытается скрыть усталость за притворной улыбкой, но младший же видит, понимает и хочет как-то поспособствовать, а Минхо всё равно приходит и навещает, игнорируя своё состояние.       Хан думал, что незнание о его дне рождения пойдёт на пользу: если Ли останется дома сегодня, то сможет немного отдохнуть, хорошо поспать и сделать все необходимые дела. Поздравить доктора Чхве он сможет потом, и его самого же тоже может потом — но Минхо здесь, стоит и смотрит.       — Хён… я… ну… понимаешь… — старший просит ответа своим взглядом, а Джисон не может скрывать. — Извини, я не сказал тебе… просто… понимаешь… ты и… ну… отдыхать нужно иногда… и я…       Оправдываться очень сложно, когда причина такого поведения в самом дорогом на данный момент человеке. Младший предполагал, что, возможно, хён будет злиться из-за несказанной новости, но его здоровье для Джисона важнее, чем собственный день рождения, по сути повторяющийся каждый год, а лицо Минхо пока что не даёт увидеть какие-то определённые эмоции. Становится страшнее, поэтому Хан опускает голову ниже, когда видит строгий взгляд парня, и из глаз сами по себе уже вырываются слёзы.       «Нет, Джисон, не смей плакать!»       Смахнув одну невольно выбившуюся слезу как какую-то пыль, попавшую в глаз, Хан поднимает голову и уверенно смотрит на Минхо.       — Извини меня, пожалуйста, хён. Для меня мой день рождения не так важен, поэтому… — Джисон от стыда и ни разу не отведённых глаз отворачивает голову немного в сторону. — Я не сказал тебе, изви-       — Джисон, — Минхо зовёт уверенно и вполне громко, из-за чего обернуться получается само собой — парень, находясь на том месте, где и в начале диалога, стоит с протянутой рукой. Неуверенный взгляд, который всё переводит взгляд то на руку парня, то на его лицо, становится уже более спокойным.       Ли кивает, показывая ему не бояться подойти, и Джисон, последний раз обронив быстрый взгляд на ладонь парня, хватается за неё, медленно скользя по ней пальцами, пытается запомнить это ощущение. В мгновение чувствуется облегчение и радость, больной улыбается, но как только Хан хочет посмотреть в глаза старшему, тот резко дергает свою руку, притягивая мальчишку к себе, и заключает в крепкие объятия.       — Дурачок. Не нужно беспокоиться обо мне и моём самочувствии. Я уже не маленький ребёнок. Я бы не делал всё это, если бы не мог и не хотел. Позволь мне сделать хотя бы такую мелочь для тебя, — Джисон дрожит, уже плачет и сначала не понимает, как его мечты могли осуществиться так быстро: он уже давно мечтал обнять его, прижать к себе, прочувствовать его тело, а не просто смотреть на него через стекло. Всё это правда происходит.       Плечо Минхо очень твёрдое, парень упирается в него носом и пытается сдержать всё прибывающие слёзы, а руки медленно и неуверенно поднимаются снизу вверх по спине — ладони ложатся на надплечье, пальцы наконец крепко сжимают кожу.       Джисон боится сильнее прижаться к парню, но эмоции зашкаливают, температура тела как будто максимальная, в палате очень душно — первым Хан шаг не сделает, поэтому понимающий Минхо крепче обнимает его за талию, даже немного подняв от пола на пару секунд, а после, чувствуя и слыша тихие всхлипы, начинает гладить рукой по голове, из-за чего младший замирает, выпучив глаза:       — С днём рождения, Джисон-и. С восемнадцатилетием.       Шёпот даже через герметичный костюм почти обжигает ухо, а эти сильные руки, так прочно сжимавшие всё тело, обязательно станут самым лучшим воспоминанием в жизни парня, а пока, когда больше никто не видит, можно дать волю эмоциям и слезам, удивлению и счастью.       Джисон плачет, позволяя себе только лишь крепко держаться за Минхо, а сам Ли, наконец ощущая тело младшего, буквально чувствуя его своим телом, понимает, что защищать его захотелось не меньше — наоборот, даже больше. Вероятно, теперь юноша понимает, каково это, действительно дорожить кем-то, хотеть видеть каждый день, искать новые встречи, желать прижать к себе и никогда не отпускать.       «Что там мама говорила? «Мама всегда поддержит любые твои отношений, главное — любовь»? Похоже, момент настал».       Признавать такое очень сложно, особенно когда впереди ещё ожидаются новые и новые события, но пусть только лишь на этот момент забудутся все дела, обязанности и не будут вспоминаться проблемы. Только на сейчас. Пожалуйста.