***
Наконец-то он чувствует привычный солнечный свет после стольких месяцев во тьме. И по нему Эдд понял — сейчас утро или день. Голова слегка побаливала, но это ожидаемо, ведь он был под наркозом несколько часов, а может — день, а то и больше. Кто знает? Гоулд потихоньку привстал, открыв глаза и сев на кровать. Мэтт не обманул — он действительно помог вернуть ему зрение, причём всё прошло весьма успешно, что не могло не радовать. Как же хорошо вновь видеть мир во всей его красе. После этой казалось бы вечной темноты, которая удручала и давила. Эдд осмотрелся. Вполне неплохая и довольно уютная комната. Небольшая, но ему и не нужно много пространства, к тому же обустроили её весьма неплохо — шкаф, зеркало, стол, стул и кровать. Самое необходимое, да и цветовая гамма подобрана хорошо: коричневый, кремовый и голубой — как посчитал он, хотя для голубого данный оттенок был чересчур светлым. Немного, но всё же. Однако, какое это имеет значение, если Гоулд не собирается надолго тут задерживаться? Вот исполнит свой план — и сбежит: ему здесь больше нечего будет делать. Смысла нет. Кроме того, Эдд не видел ничего зазорного в том, чтобы обмануть Мэтта: путь этот лжец и предатель хлебнёт своего же лекарства и поймёт, каково им было тогда. В тот злополучный день. Стоп. А что у него с глазами? Кажется, будто на них что-то есть. Очки или что-то подобное. Гоулд пытался коснуться их, но наткнулся на «преграду». Всё же очки, которые на нём непонятно для чего. Странно. Его мысли прервал Мэтт — он только вошёл в комнату, чем привлёк внимание Эдда. — Проснулся, — произнёс «Лиловый лидер», после чего прихватил стул и, поставив его неподалёку от кровати, присел на него. — Это хорошо. Кстати, спешу обрадовать: операция прошла без осложнений и, скорее всего, успешно. Так что поздравляю с возвращением зрения. Почему из его уст это звучит как издёвка? И почему у Гоулда такое чувство, будто он насмехается над ним? Издевается в какой-то степени. Чёртов коммунист. — Спасибо, — чуть ли не пробубнил Эдд. Нет, Харгривз реально издевается или захотел проверить его нервы на прочность. Впрочем, как всегда и делал. Ничего за все эти годы не изменилось. И тут Гоулд обратил внимание на кое-что, когда решил осмотреть Мэтта. Как же сильно он поменялся за всё это время. Но видок у него так себе: чёрная повязка на правом глазу, шрам на той же половине лица, рука заменена роботизированным фиолетовым протезом. Из одежды — синие пальто и штаны. На ногах — коричневые сапоги. А взгляд стал суровее. Даже как-то неудобно стало от того, как эти голубые глаза смотрели на него. Будто прямо в душу, прожигая насквозь. Да, похоже единственное, что так и осталось таким же — причёска. У волос даже цвет не изменился: они так и остались рыжими. И всё так же тупо уложены. Ничего нового. — Что, любуешься своей работой? Заметил всё же. Мда, от него сложно утаить хоть что-то — разузнает практически всё и всегда. Погодите… Работой? Но он же его даже и пальцем не тронул. — Это я что ли так тебя? — вырвалось из уст Гоулда. Эдд был шокирован данной новостью. Но ведь это полный бред, такого просто не может быть. Нет. Или всё же может? — А кто же ещё? Забыл, как тогда запустил гарпун в моего робота? Он взорвался, а я, как видишь, чудом остался жив. Ах, вон оно что. Вот, что он имел в виду… Да нет, он как раз таки помнит это, будто всё произошло вчера, а не годами ранее. Как же забыть тот день, когда твой дом был уничтожен, ты узнал о предательстве друга и тебя чуть не убили? Вряд ли такое хоть когда-нибудь забудешь, даже если захочешь и постараешься удалить это из памяти как очередной страшный сон. К тому же нельзя сказать, что он этого не заслужил и что Эдд поступил слишком радикально. — Ждёшь, что я пожалею тебя? — Гоулд отвёл взгляд. Всё же разговаривать с Мэттом — тот ещё квест. Самый что ни на есть «приятный».— Что буду извиняться? Увы, но ты это заслужил, хотя бы потому что чуть не убил меня. Так что я тоже тогда был на волоске от смерти. Харгривз издал тихий смешок. Ну и что же тут смешного? — Мне не нужны твои жалость и извинения, — он тут же встал. Похоже, Эдд его обидел или разозлил своими словами, и Мэтт решил, что дальше разговаривать бессмысленно и пора закругляться. Ну и отлично: скатертью дорожка. — Как-то же все эти годы и без них обходился. Ах, да, прежде, чем я уйду, мне нужно кое-что сказать: переоденься, — одежда в шкафу — а потом я ознакомлю тебя с работой и проведу экскурсию по штабу. Эдд не ответил — не за чем, а Харгривз вышел, оставив его одного. Гоулд вздохнул. Ознакомить с работой и провести экскурсию, значит. Что ж, даже любопытно, какой грязной работой ему придётся заниматься. Может, палач или Эдду придётся вместе с другими солдатами восстанавливать порядок на завоёванной территории? В любом случае это ненадолго. Наверное. По крайней мере парню хотелось в это верить. Он встал с кровати, подошёл к шкафу и, достав оттуда сменную одежду, начал рассматривать её. Странные цвета, и какой-то непонятный знак на плечах рукавов рубашки. Ещё и галстук имеется. Прям вылитый офисный планктон, хоть иди и работай прямо сейчас. Ну и вкусы у Мэтта. Ладно, выбирать не приходится. Эдд переоделся и взглянул на своё отражение в зеркале — короткие русые волосы чуть растрёпаны, но это не проблема. На глазах — какие-то странные и необычные очки с чёрными стёклами (а стёкла ли это?), на которых были маленькие фиолетовые точки, что, располагаясь на них определённым образом, создавали некое подобие глаз Эдда, причём так, что его эмоции были видны и понятны — Гоулд провёл пару «экспериментов». Интересные, надо сказать. Такие очки он видит впервые, если честно. Из одежды — зелёная мужская рубашка со знаком на рукавах — круг, разделённый на четыре равные части: два белых и два чёрных. Поверх неё был накинут чёрный жилет, который Эдд застегнул на пуговицы. На ногах были чёрные штаны и зелёные кеды с носками и шнурками того же цвета, что и брюки. Всё готово — можно идти к Мэтту. Эдд поправил галстук и направился к Харгривзу. К счастью, он стоял чуть ли не за дверью, ожидая его — не пришлось искать и ходить по этим коридорам. — А тебе идёт эта униформа, — произнёс «лиловый лидер», когда осмотрел его, бегая глазами. От такого «комплимента» Эдду хотелось взять и уйти, лишь бы не слышать подобное. — Ты же, вроде как, собирался рассказать мне о работе, — отозвался Гоулд. Ему хотелось поскорее избавиться от этой очень «приятной» компании, а разговоры об одежде явно тормозили процесс. Нельзя было сразу к делу перейти, а не любоваться им, будто он модель, что готова к фотосъёмкам на обложку какого-нибудь знаменитого журнала? — Ну, раз настаиваешь… Теперь ты мой секретарь и телохранитель. Будешь вместе со мной ходить на разные мероприятия и помогать с составлением распорядка дня и разбором бумаг. А также одна из твоих главных обязанностей — охранять меня. В такое время я должен быть готов ко всему. Телохранитель и секретарь? Он? У Мэтта явно что-то в голове заклинило, причём конкретно так. Разве Эдд хороший кандидат на эти должности? К тому же Гоулд был одним из главарей отряда мятежников. Да и про их личную вражду, которая длится много лет, не следует забывать. — Это глупо. Глупо брать меня на такие работы. Или ты забыл, что я, Том и Торд организовали отряд сопротивления против твоей армии? Или забыл о нашей неприязни друг к другу и что я готов в любой момент перерезать тебе глотку, если захочу? — Пока ты будешь идти за мной, я отключу твои очки — и привет темнота. Уж поверь, я успею это сделать, и ты не остановишь меня. Эдд опешил от такого заявления. То есть он вновь ослепнет, если очки не будут работать? Вот же урод, всё продумал. — Ох, ты же не знал, — продолжил Харгривз, завидев изменения на лице собеседника. — Эти очки не просты: они, в какой-то степени, связаны с твоими глазами. Именно благодаря им ты сейчас можешь видеть, но стоит их выключить… Как наступит темнота. В порыве гнева Эдд сжал руку в кулак. — Ах ты… — Что? Мне же нужны были гарантии, что ты не сбежишь. Я же знаю, как сильно ты меня ненавидишь и согласился на сотрудничество только из-за шанса вернуть себе зрение. Эдд не мог поверить своим ушам. Мэтт смог приковать его к себе и чуть ли не обдурить. Если он телохранитель — то должен следовать за ним по пятам. Они не должны быть слишком далеко друг от друга. Плюс, если Гоулд секретарь, то его можно нагрузить работой настолько, что у него даже сил на побег не останется. Да и ход с очками очень годный. Нет. Небольшие трудности не должны сломать Эдда. Безвыходных ситуаций нет, так что не следует вешать нос. Гоулд справится даже с этим, просто не надо сдаваться. Он всё равно выполнит то, что запланировал. — Ну что это мы всё тут стоим? У нас же ещё экскурсия по штабу запланирована. «Надеюсь, они целы и у них всё хорошо…» — почему-то подумал Эдд и пошёл за Мэттом, который двинулся вперёд, даже не подождав его и не пригласив следовать за собой. Экскурсия обещает быть весёлой. Как и время, что он проведёт здесь, даже если оно будет недолгим. Но ведь это всё ради мира.***
— Том... Как твоя рука? Чёрное незастёгнутое пальто, под которым — голубая толстовка. Серые штаны и синие кеды. На лице — щетина. Все знали этого человека как одного из главарей мятежников — Томаса Риджуэлла, одну из самых главных заноз в пятой точке лиловой армии и её лидера. Он шёл по улице (по заброшенным переулкам), придерживая свою раненую руку. А рядом с ним — верный друг и соратник с изуродованным лицом и в одежде, которую не менял годами: красная ветровка, поверх которой — чёрная куртка. Серые брюки и кеды под стать той куртке. — Всё нормально, Торд. Не переживай, — ответил Риджуэлл, стараясь успокоить своего давнего приятеля и друга, хотя сам не был уверен в своих словах: рука не слабо болела и ныла, что доставляло дискомфорт. — Тогда почему у тебя такое лицо, будто что-то болит, но ты сдерживаешься? — Ларссон одарил его недоверчивым и слегка недовольным взглядом и добавил чуть более ласково: — Я же медик, могу помочь, если надо. Но это глупо: знает же, что тот лжёт. — Я же сказал, всё в порядке. Том-Том… Он стал другим: закрытым, более молчаливым. Даже перестал рисовать (это вообще возможно?! Риджуэлл обожал свои рисунки и сам процесс их создания). Нет больше того Тома, что любил хорошенько повеселиться и шутил временами — с переменным успехом. Того открытого парня больше нет. Хотя нельзя винить его в этом: такое кого угодно изменит и чуть ли не сломает. Однако Торд всё же скучал по тому Тому, который представлялся открытой книгой. — Хорошо, как скажешь. Но если нужна помощь — дай знать. В последнее время на них свалилось слишком много бед: неудачный мятеж, в ходе которого они потеряли половину союзников, слепота Эдда, его потеря (кто знает, что с ним сейчас? Может, его уже и нет в живых), да ещё и армия устроила засаду у их тайного укрытия — спасибо хоть, что они вовремя её заметили и смогли скрыться и что их не застрелили в этой перестрелке (только Тома ранили). Однако теперь им нужно искать ещё одно подобное убежище, и в этом не было ничего хорошего. — К нашим пойдём? — спросил Ларссон, хоть это был риторический вопрос — по крайней мере для него. Просто хотелось убедиться, что его догадки верны и что он всё так же понимает Тома. — Именно, — Том старался говорить нормально, однако чуть рваное дыхание и слегка сбивчивый голос твердили одно: ему больно, нужна медицинская помощь. Ещё бы — пуля в руке. Где ж не будет больно? Где ж не нужна медпомощь? — Знаешь, я всё же настаиваю на твоём осмотре. Потому что ты истекаешь кровью. Смотри, даже рукав ею запачкал. Тебе больно, я же вижу. Давай хотя бы обработаю рану? Помогу чем-нибудь? С тех пор, как армия пришла к власти в городе, он совсем перестал заботиться о себе, принимать помощь от других. И это в корне неверно. Его позиция ошибочна. Почему он этого не понимает и всячески противится? — Торд, сейчас не до этого: мы должны добраться до своих и рассказать им о случившимся: о пропаже Эдда и захвате одной из баз. Пожалуйста, мы почти пришли. Давай так, я клянусь, что дам себя осмотреть и даже позволю вынуть пулю, но только, когда придём в штаб. Идёт? Ларссон вздохнул: что у Тома не отнять, так это дар убеждения. Он мастер уговора. — Хорошо, я согласен. Только не надейся, что отстану от тебя, пока не осмотрю. Он верил Риджуэллу и именно поэтому сражался рядом с ним. Верил во всём. Беспрекословно. И он будет на его стороне до конца. До последнего вздоха. К тому же сейчас, когда они потеряли одного друга (шанс, что Эдд выжил, критично мал), Торд не имеет право бросить Тома в такой ситуации одного. И если их общему другу удалось выжить и ему нужна помощь, они помогут. Вместе. И это не обсуждается.