Зен Дарийский

— Он у них! — вырвав из горла дыхательную трубку и борясь с рвотным рефлексом, хрипло выкрикнул лежавший до этого неподвижно пациент, чтобы донести, наконец, эту важную информацию до медофицера. Слова и прежде крутились в проснувшемся сознании, но тело не желало подчиняться. Стоящая рядом высокая коротко стриженная платиновая блондинка пристально смотрела на медицинские мониторы. Ее больше волновали показатели, чем слова очнувшегося офицера, и, ухватив за плечи, она попыталась вернуть его в капсулу регенерации. С раздражением отпихнув в сторону ее руки, молодой человек нервно принялся срывать с себя датчики и трубки от капельниц, облепившие его тело. Несмотря на противодействие, абсолютно голый, он смог вырваться наружу и попытался сделать шаг, теряя равновесие. Наблюдавшая за ним дарийка осуждающе покачала головой и отошла к пульту, когда офицер схватился рукой за металлический край капсулы, чтобы не свалиться, а взмахом другой снес поднос с инструментами, посыпавшимися на пол. Брызнула кровь. — Компьютер. Медофицер Рид запрашивает дежурную бригаду в лазарет! — отдала она голосовую команду системе. — Пациент номер тридцать восемь ноль семь пришел в сознание. Оповестить мостик. — Запрос выполняется, — безмятежно ответила система. Медик теперь стояла в стороне и следила неестественно синими глазами поверх повязки, закрывавшей пол-лица, за действиями пациента, больше не пытаясь что-либо предпринять. Ноги молодого человека не держали и подкашивались, но он продолжал, не обращая внимания на кровь, текущую по рукам, упорно цепляться за бортик, стараясь подтянуться. Рид ждала. Все равно ей не удастся, не нанося дополнительных повреждений, уложить взбудораженного пациента обратно в капсулу, а ему в таком состоянии не удастся доползти до выхода из каюты. Бесшумно отъехала в сторону дверь, и в бокс стремительно вошел корабельный врач в сопровождении пары медбратьев. Они обездвижили дезориентированного молодого человека, с шумом хватавшего ртом воздух, и уложили обратно в аппарат. — Скачок адреналина, — доложила медофицер. — Только что пришел в себя, сердечные показатели в норме. По крайней мере, для его состояния. Остальное не успела проанализировать. Не дается… — Вас понял, офицер Рид, — кивнул доктор. Молодой человек дернулся еще несколько раз, глядя на державших его медиков абсолютно дикими глазами. — Даже не вздумайте! Лежите! — прикрикнул военврач. Он взял у медсестры устройство сканирования и поднес к больному: — Дайте сюда, Агнес. Я сам посмотрю. Вас вытащили с того света сутки назад, — строго ткнул он пальцем в сторону пациента: — Если б не состояние эпидермиса, фиксаторные ремни вам были бы обеспечены! — Я должен идти… — дыша, как загнанный зверь, выдавил раненый. — Вы что, совсем ума лишились? — возмутился медик. — Вам нельзя двигаться! Дьявол! Ну вот, поглядите, что вы наделали?! На теле пациента кожа, испещренная тонкими, едва зажившими порезами, натянулась, и через нее, вызывая у военврача очередной приступ сквернословия, начала сочиться розоватая сукровица, а с ладоней обильно закапала кровь. Медсестра молча взяла пострадавшую конечность за кисть и принялась наносить специальным пульверизатором кровоостанавливающий состав, залепляя язвы мгновенно застывающей пленкой. — Немедленно… свяжите меня с командным составом! — прохрипел пациент, откидывая голову назад. Он старался контролировать себя и выглядеть спокойным, чтобы доктор не вздумал вкатить ему транквилизатор. Тогда вряд ли в ближайшее время удастся переговорить с кем-то из старших офицеров, но сдерживаться было сложно. — К какой эскадре приписан корабль? Кто входит в командный состав?! — На хрен ваш «командный состав»! Не дергайтесь. Вам достаточно знать, что вы дома. И из «дома» вы выйдите или абсолютно здоровым, или не выйдете вообще, клянусь космическими богами. Если будете так скакать, то никакой «сшиватель» с коагулянтом не поможет! — Срочное донесение, — процедил юноша, стискивая зубы от всё нарастающей боли. Из-за первоначального шока, очнувшись, он ее не чувствовал, а теперь с опозданием его накрыло, — охренительно срочное донесение, мать вашу, доктор! Черт! Лучше вам меня выпустить, иначе я выйду вместе с ними… Он кивнул на помощников по медчасти, стоявших у койки и насмешливо фыркнувших на его заявление. Медбратья были раза в два шире угрожавшего им пациента, а он был похож на живого мертвеца и вот-вот начнет корчиться от боли. Доктор был дарийцем, но сейчас вся его природная вежливость и терпение заключались в том, что он не позволял себе треснуть сканером по глупой светлой башке, чтобы ее обладатель не пытался сбежать из лазарета голышом в неизвестном направлении. — Угомонитесь и не мешайте мне делать свою работу! Начальству доложили, что вы пришли в себя, и ноги у него имеются. Сочтут необходимым, явятся сюда сами. Вы же в состоянии потерпеть десять минут, верно? — сердито буркнул док, не прекращая манипуляций. Заглянув в зрачки, он сделал пострадавшему укол обезболивающего, и по шее юноши тут же потекла жидкость. Стоило немного потревожить раны, как они лопались. — Я не учу вас летать, и вы меня не учите лечить. Отсюда ближайшие две недели и не мечтайте выйти с такими повреждениями! Затрещал статикой «сшиватель», в воздухе разлился запах озона, доктор повел аппаратом над порезами, сращивая ткань. Боли теперь не было. Пациент шумно выдохнул и откинулся внутри капсулы, расслабляясь. Было ясно, что медофицер полон решимости не выпускать его из-под контроля, пока не удостоверится, что тот не разойдется по швам за стенами медблока. — Признаюсь, я удивлен, что вам удалось перенести такую дозу модифицированного антикоагулянта, — как бы между прочим заметил врач, поглядывая на узкое лицо больного, почему-то показавшееся ему знакомым. Для дарийца рост у молодого человека был средний, около метра девяносто. Он был сильно истощен. Ему не хватало килограммов двадцати пяти до нормального веса: выступали скулы, заострился правильный нос с небольшой горбинкой, но если не обращать внимания на болезненную худобу, то складывалось ощущение, будто доктор видит старого знакомого. — У вас очень крепкое сердце. Правда, со свертываемостью до сих пор проблемы, — заметил медофицер, поворачивая аппарат то так, то эдак и щелкая статикой. — Что за мерзость? Гарденцы вас в салат, что ли, пытались покрошить?! — Что-то вроде того, док, — усмехнулся юноша, переводя взгляд на дарийку, обозревавшую его голое тело, нахмурившись. Пациент подмигнул ей, и Рид приподняла золотистую бровь. Маска скрывала лицо, и ему сделалось любопытно, как же выглядит помощница врача на самом деле. — У остальных нет подобных ранений, — сообщил доктор, поджав губы. — Меня их капитан невзлюбил. — Чертовы дикари! Больные на всю голову! Еще немного и началось бы заражение. Глядите, Агнес, в каком состоянии организм. — Да нормальное состояние, док, — не отводя глаз от женщины, возразил раненый, и она покачала головой. Похоже, «полумертвый» дариец с ней заигрывает. Предстояло веселенькое дежурство. — Они даже расщедрились на что-то целебное и мне вкололи. Правда, я плохо помню тот момент. Был не в себе. Про антикоагулянт запомнилось лучше, но его всадили намного позже. — Да это ж у них обыденное дело, — саркастически заметил доктор, — сначала лечили, а потом калечили. Синтетический яд? «Отлично»! В гарденском стиле. — В Распределении даже с преступниками так не обращаются, — холодно заметила молчавшая до этого Агнес, закончив обрабатывать вторую ладонь. — Да. Их просто посылают на заведомо самоубийственные миссии, — раздраженно фыркнул доктор. Офицер Рид пожала плечами. Очевидно, имелся между ними какой-то спор, который велся не первый день. Спасенный выглядел неважно. Волосы спутались и ссохлись, отчего голову покрывали твердые сосульки неопределенного цвета, местами все еще с бурой коркой запекшейся крови. Поступившего в медблок частично отмыли, пока он был в беспамятстве, но врач строго-настрого запретил прикасаться к едва затянувшимся ранам, которые, стоило их задеть, принимали первоначальный вид. Лицо офицера покрывала мелкая сосудистая сетка. Поры превратились в коричневые точки, оставшиеся после кровотечения, а на теле было полно гематом, язв и воспалившихся порезов. Он весь походил на сплошную рану, и только глаза горели особенно ярко. Сканер, помимо прочего, показал наличие трещин в ребрах, несколько сломанных пальцев и… несколько пришитых. — М-да, язвы появились от химиката, а вот этим повреждениям больше трех недель, — кидая изображение со сканера на стену, указал медик на едва заметные линии на костях. — Здесь на безымянном и мизинце успели неправильно срастись кости, нужно провести операцию и устранить дефект, а вот правая рука — хорошая работа. Сделано на совесть. Сразу видно — работа профессионала. И это тоже, — он махнул рукой в сторону пациента, имея в виду не только хирургическое вмешательство, но и синтетический яд. — Не понимаю, как вам удалось выжить? — Об этом стоит спросить у тех, кто меня откачивал. Доктор, раз я уже выжил, могу я все-таки видеть капитана? — Да идет ваш капитан, — успокоил его медофицер, мельком глянув на отъехавшую как раз в тот момент створку. — Капитан, — скупо кивнул он и вернулся к своему занятию. — Капитан, — вытянувшись и спрятав руки за спину, щелкнула каблуками тяжелых ботинок дарийка, которую док называл Агнес. Она готовила новую капельницу взамен опрокинутых пациентом. — Вольно-вольно! — вошедший мужчина, внешностью больше напоминавший вышибалу из клуба, зашел в лазарет и оперся огромным плечом о перегородку. Его серо-голубые глаза, так похожие на глаза пришедшего в себя дарийца, светились радостью. Вид раненого, конечно, ужасал, но то, что он выжил, радовало его гораздо больше. — Твою же душу мать! Чтоб меня!!! — воскликнул юноша, вновь пытаясь подняться, и доктор вопросительно глянул на него и на капитана. Нет, конечно, их капитан был человеком незаурядным, но не настолько, чтобы его знали все офицеры космофлота. Дариец протянул вперед ладонь, приведенную в порядок медсестрой. — Я ведь не брежу? Легендарный фрегат Второй Космической эскадры Его Высочества? — Ну не такой уж и легендарный, — тепло рассмеялся капитан, аккуратно пожимая протянутую руку. В уголке его глаз собралась влага, он широко улыбался. — Добро пожаловать на борт «Полифемуса», коммандер! Чертовски рад тебя видеть! Губы юноши невольно расползлись в ответной улыбке, отчего он стал похож на мальчишку. — И я рад, Феофал! — кивнул он. Капитан не выдержал и, отбросив официоз, осторожно приобнял дарийца, но тут же выпустил, заметив, что тому больно. Доктор недовольно поджал губы. Его беспокоила сохранность кожного покрова пациента, но он не стал мешать проявлению эмоций. — Познакомьтесь еще разок, док. Перед вами — коммандер фрегата «Родер», Иолай Торн, мой младший брат! — Это честь для меня, сэр… — став серьезным, ответил медофицер и козырнул. Иолай коротко кивнул в ответ, принимая приветствие. Подполковник Торн в ВКС Распределения был личностью известной, но в лицо док его не знал, поэтому не ожидал, что одному из первых асов на флоте нет и двадцати пяти. Заступив на вахту, военврач не интересовался, кого вытаскивает с того света, таких пациентов бывает много во время боевых действий. Все, что нужно знать, это возраст, пол и имеется ли генная модификация, чтобы отличать дарийца от ганицианца. Регистрацией жетонов спасенных занимался зам главы Медслужбы, а у коммандера Торна, находящегося в бессознательном состоянии, жетон почему-то отсутствовал. Когда дарийцев вытаскивали из шаттла, уровень углекислого газа в воздухе был таким, что обнаружь их «Полифемус» на пару часов позже, спасать было бы некого. Пациентов разделили по степени тяжести. Двое проходили под красным кодом и сутки провели в капсуле интенсивной терапии. Отравленного синтетическим ядом Иолая необходимо было стабилизировать, прежде чем предпринимать хоть какие-то меры. В результате он пришел в себя относительно быстро, но был слишком слаб для того, чтобы проявлять двигательную активность, а прыжок из капсулы его окончательно обессилил. Простреленного насквозь Астера прооперировали, но впереди офицера ждало еще несколько восстановительных операций, в том числе и из-за потери глаза. Двое других членов экипажа пострадали значительно меньше. Получивший воспаление легких в той морозилке, в которую превратился челнок, Глен под капельницами отсыпался, а Тридена, единственного, кто на момент спасения находился более-менее в сознании, поместили в терапию и пичкали препаратами, ускорявшими регенерацию костной ткани из-за многочисленных переломов ребер. Только теперь, когда Феофал с Иолаем находились рядом, доктор понял, насколько похожи братья. Вот почему лицо пациента ему казалось знакомым. В капитане «Полифемуса» было метра два роста. Он мог похвастаться косой саженью в плечах, белоснежными коротко стриженными волосами, которые практически сбривал на затылке по давней привычке, и внешностью классического вояки из тактического десанта, отдаленно чем-то напоминая военных из спецвойск. В сравнении с ним младший брат смотрелся изящно, даже аристократично, уступая сантиметров десять в росте и столько же лет в возрасте, но общие черты лица, мимика и горбинка на носу у Торнов были идентичными. Оба были на отличном счету во флоте, быстро продвигались по служебной лестнице. Иолай — в прошлом пилот истребителя, выходец из многоцелевой прикорабельной авиации, очень рано ставший коммандером, а Феофал из космодесанта, успел сменить несколько крейсеров, прежде чем получил повышение до капитана первого ранга и собственный фрегат в придачу. — Рассказывай, — попросил капитан «Полифемуса». — Дело — дрянь, Феофал, — помрачнел коммандер, проводя ладонью по слипшимся волосам: — Зен Дарийский жив. И он… он у гарденцев, но эти недоумки понятия не имеют, кого схватили! — Его Высочество?! — капитан побледнел. В наступившей тишине кто-то из медперсонала выронил из рук металлический инструмент, оглашая помещение звоном. Работали воздуховоды и гудели механизмы за переборками, а люди в лазарете на мгновение застыли. — Не понял? Это что — дурная шутка? — первым отмер старший Торн. — Если бы! — Жив или ты надеешься, что жив? — Когда мы уходили, был, по крайней мере, и я уверен процентов на семьдесят, что жив до сих пор. Лицо Феофала потемнело. Глубокие складки пролегли в уголках поджатых губ, заставляя выглядеть старше на несколько лет. С Его Высочеством капитан «Полифемуса» был хорошо знаком заочно. Лет тридцать назад их отец служил с Зеном на одном корабле и отзывался о нем очень тепло. Они и по сей день поддерживали дружеские отношения. Когда Иолай за заслуги перед ВКС Распределения получил звание коммандера, Зен проанализировал его дело и решил взять младшего Торна в ученики. С Зеном Иолай познакомился лично только на борту «Родера», куда Его Высочество прибыл, чтобы занять должность консультанта по тактике. Прибыл, вообще-то, ради него и заодно провести учения в эскадре, к которой был приписан фрегат капитана Фэрриса. Коммандер и прежде слышал, что Его Высочество служил с их отцом, когда Иолай был совсем крохой, поэтому не помнил, бывал ли у них в гостях когда-нибудь принц или нет. Зен прочил младшему Торну лет через десять звание контр-адмирала и очень высоко ценил его талант и профессионализм. В последнее время принц задался целью вырастить новое поколение тактиков, которые бы серьезно изменили ход войны, потому что одного «Зена Дарийского» на весь флот Круга Распределения не хватало. Нужны были люди с похожим мышлением и скоростью принятия решений, чтобы в будущем составить костяк армии победителей, — и, с точки зрения принца, Иолай Торн был одним из лучших. Конечно, Зен мог бы давно стать Адмиралом ВКС, но предпочитал оставаться в тени и не фигурировать в официальных документах, которые слишком часто попадали на стол в Разведслужбу Гардена, оставаясь для врага «невидимым». Вне зависимости от званий, его слушались все, когда речь шла о ведении боя. В этом смысле Зен стоял особняком, вне системы. — До сегодняшнего дня «Родер» числился без вести пропавшим, — тяжело уронил Феофал. — В Круге Распределения, конечно, предполагали нечто такое, но Зен всегда находил способ выпутаться. Он ничего не делает просто так. — Я надеялся, что кому-то еще удалось уйти, и вы получили нужную информацию, но, видимо, мы первые, кто выжил в той бойне и добрался до своих. Капитан Торн подтвердил: — Вы — первые. — Выходит, он знал… — рассеянно отвел взгляд коммандер, будто смотрел куда-то внутрь себя. — Если бы мы не бежали, то и следов бы не осталось, а в Распределении никогда бы не узнали, что стало с кораблем и его эскортом. Капитан Феофал кивнул: — Сам знаешь, в космосе легко спрятать любое зло. Хотя ваши поиски были весьма масштабны. Распределение оповестило Пространственный Патруль, когда Зен не появился в срок на ежегодном Совете. Все близлежащие корабли, проходившие соседними маршрутами, получили инструкции проверять любые сигналы, даже неискуственного происхождения. Пока вас искали, открыли пару новых пульсаров, — усмехнулся он. — На «Полифемус» тоже поступило распоряжение о проверке внеочередных сигналах даже с… — …с рядовых автоматических буев, — предположил Иолай, — а мы только на это, честно говоря, и рассчитывали. Рад, что Распределение успело нас перехватить до того, как… — он замолчал. Договаривать не было смысла. — Твоя удача при тебе, Иолай. Я рад, что ты жив! По сей день «Родер» считался без вести пропавшим. Предполагать можно было что угодно, и формулировка «пропал при невыясненных обстоятельствах» была самой часто встречающейся фразой в отчетах о происшествиях на флоте. Второй не менее часто встречающейся фразой было: «Не вышел в установленный срок на связь по невыясненным причинам». И то, и другое звучало как приговор. Даже при том уровне развития техники, что существовал в Распределении, вероятность корабля не долететь до пункта назначения была слишком высока. Но, если пропадают такие люди, как Зен Дарийский, вместе с фрегатом, да еще под командованием опытного капитана и десятком корветов сопровождения с не менее опытными экипажами из спецвойск — это слишком подозрительно даже для космоса. Когда вышли все сроки ожидания, за дело взялась Разведывательная Служба Распределения. Сутки напролет анализировались данные не только с военных, но и с гражданских и частных зондов, обращенных в сектор, откуда «Родер» последний раз выходил на связь с сотовыми судами. Данные поступали довольно расплывчатые. Вспышки плазмы от одного фрегата, бредущего по своим делам, невидимы, но излучение от перехода огромной эскадры, подошедшей близко к Кругу, засекли в виде многочисленных шумов на исследовательских автоматических станциях, изучавших в том районе звездную активность. — Поэтому мы целенаправленно шли в этот сектор. — Хорошо работают психотехники со своим анализом. Все выводы верные, — заметил Иолай. — Там гарденских судов было, как космической пыли. Против «Родера» бросили эскадру контр-адмирала Минэити. Мы за гарденскими кораблями звезд не видели — так много их было. Если интересует мое мнение, то я считаю, что операция давно планировалась. Как-то слишком все своевременно, учитывая, что наша группа возвращалась и находилась практически на своей территории. Вплоть до того момента местоположение фрегата определить было невозможно, так что, думаю, в Распределении завелся крот. «Случайно» найти «Родер», отклонившийся от курса основных ВКС, чтобы подвезти принца на ежегодный Совет, невозможно! — Не факт. Гарденцы Зена Дарийского ищут с тех пор, как он начал выигрывать везде, где появлялся. Думаю, у имперцев это превратилось в «священную войну». Они помешаны на долге, и долг каждого гарденца в их космофлоте — поиск Зена. А теперь вот что расскажи мне: ты утверждаешь, что вступили в бой с эскадрой Минэити, но ваш челнок к кораблям «Золотых драконов» не имеет никакого отношения. Техники его осмотрели. Единственного, кто мог из вас отвечать, десантника Тридена, допросил старпом, но он у вас оказался парнем упрямым. Заявил, что не станет под запись высказывать свои домыслы относительно действий старших офицеров и наотрез отказался говорить. Иолай усмехнулся. Это похоже на Скима. Дарийское братство для полукровки ограничивалось лишь подразделением, в котором он служит, и на этом лимит его доверия к «совершенным людям» исчерпывался. — Молодец полукровка. Знает свое дело. Вы особо на него не давите. Ским из экипажа судна сопровождения. Спецвойска, космический десант. Отличный парень, но слегка своеобразный. С ним такие штуки не срабатывают. — Не пойми меня неправильно, Иолай, «Родер» все-таки большой корабль, плюс приписанные к нему корветы. Людей там служило немало, а мне еще составлять отчет для высшего командования. Ты же понимаешь, как это звучит? Пять человек из двух тысяч выжили, вместе с Зеном, а потом именно принц «потерялся»… — Да, звучит погано, — согласился коммандер. — Было бы неплохо дать показания под запись, чтобы я мог приложить их к отчету. — Показания? Ты так допрос называешь? — сощурил глаза Иолай. — При всем уважении, капитан, — вмешался медофицер, — это будет не сегодня. Коммандеру необходим отдых и лечение. — Док, прошу, это очень важно. В общих чертах, Иолай, сейчас, а не под протокол, — как все было на самом деле? Чего мне не говорит твой «отличный парень»? — В общих чертах? — Иолай глянул на брата исподлобья и глаза его сделались колючими. Желваки на скулах заиграли. Было тяжело осознавать, что потерял капитана, почти весь экипаж и корабль, в итоге так и не выполнив возложенного на тебя задания: — В общих чертах, Феофал, все было как обычно, когда случается полное дерьмо! Капитан Фэррис приказал мне вывезти Его Высочество. Сказал, что Зена никому больше не может доверить, а я лучший пилот на флоте, к тому же его ученик. Дескать, я принца смогу уговорить уйти со мной. А ты ведь знаешь, какой он… — Да, знаю. Его трудно утащить с передовой, — кивнул Феофал. Если сперва была призрачная надежда, то чем дольше шел бой, тем яснее становилось, что «Родер» обречен: при очередной атаке межпространственный двигатель фрегата был поврежден, и инженеры так и не смогли восстановить работу систем. Капитан Фэррис, понимая это, отправил коммандера Торна забрать принца, потому что прекрасно знал, что за человек — Его Высочество. С Иолаем у Зена появился бы смысл выжить, а не лечь костьми в неравном бою, который даже ему не под силу выиграть. — Ну я и «уговорил» его. Правда, при помощи пары-тройки человек из военного патруля, — признался коммандер. — Втащили его в истребитель на место второго пилота и привязали фиксаторными ремнями, чтобы не мешал. И припустился я в этой неразберихе с матричного корабля к машинам сопровождения. Особо не выбирал, рванул к ближайшей. Пшшшш… — Иолай поднял руку и изобразил полет, горько усмехнувшись. — На тот момент щиты «Родера» еле держались, так что мне некогда было разводить дипломатию. Боже, как он ругался! Я таких слов от Зена в жизни не слышал! А про себя Торн подумал, что Его Высочество все же до ужаса злопамятный человек, и «вернул» ему его же поступок, когда подговорил парней вытащить Иолая с гарденского крейсера против его воли. Торн был уверен, что Астер, всадивший ему транквилизатор во время побега, с самого начала знал, что принц остается. Не очень-то Зен терпел над собой командиров и терпеть не мог, когда за него что-то решали. События двухнедельной давности теперь воспринимались чем-то нереальным. Казалось, с момента гибели «Родера» прошло уже довольно много времени, ведь столько всего произошло. Торн не жалел о своем решении скрутить сыпавшего проклятиями принца и тащить в ангар к оставшимся истребителям. На такой машине был шанс проскочить, и он им хотел воспользоваться. Иолай был вынужден напомнить Его Высочеству о субординации, ведь номинально на «Родере» Зен Дарийский исполнял должность военного консультанта по тактике, а Иолай Торн числился коммандером фрегата и имел полное право ему приказывать, но тот не внял голосу разума. Принц правящего дома Круга Распределения, офицер Космофлота, человек воспитанный и благородный, всю дорогу поливал младшего Торна, решившего эту проблему по-своему, такими словами, что коммандеру было страшно его отвязывать, когда истребитель состыковался с корветом. Иолай решил, что Зен его после всего пристрелит. Пока гарденцы планомерно уничтожали фрегат Фэрриса, державшийся на последнем издыхании, Торн взял под командование оставшиеся машины сопровождения, оповестив по межкорабельной связи о новом приоритетном задании. Когда у «Родера» вышли из строя орудийные установки и защитные щиты заработали с перебоями, стало ясно, что матричный корабль потерян, и коммандер Торн приказал корветам готовить двигатели перехода. Иолай начал выводить «Зеро» из боя. Капитан Фэррисс в эфире сообщил свое решение передать командование над группой коммандеру Торну, успел сказать, что «Родер» берет огонь на себя, и связь прервалась. Понимая, к чему всё идет, Иолай отдал приказ кораблям сопровождения, готовым к переходу, прекратить защиту фрегата и прыгать одновременно без расчетов координат. «Прыжок веры» — шутили десантники. Один шанс на сотню выжить при переходе без расчетов: не очутиться в пылающей звезде или за миллиард парсеков от обитаемого космоса. Гарденцы не ожидали, что корветы уйдут, бросив подзащитное судно. В то же мгновение вся мощь противника обрушилась на «Родер». Фрегат, у которого больше нет защитного поля, выведены из строя двигатели, уничтожены орудийные установки и на который направлены орудия половины кораблей эскадры «Золотого Дракона», должно быть распался на атомы в ту же секунду, как в черноте космоса взорвались десятки плазменных шаров от энергии перехода защищавших его корветов. — М-да, — поджал губы капитан, потому что сказать тут было нечего, кроме как оценить героизм и талант Фэрриса как капитана. Обычно в такие моменты в голове возникает лишь один вопрос — а что бы сделал сам на его месте? — Честно говоря, когда «Полифемус» получил автоматическое сообщение, что границы сектора пересек неопознанный челнок, то последние, кого я готов был там встретить, это людей с «Родера». Буй вас просканировал, не определил челнок, но признал дарийские жетоны. Я был уверен, что это какая-то ловушка или на борту трупы. — Как видишь, я вполне жив, благодаря Его Высочеству. — После перехода, я так понимаю, всё пошло не по плану? Так к кому вы попали? — Да черт его знает, какие-то одиночки, — юноша почесал в затылке и заметил гневный взгляд доктора, который был резко против долгих разговоров. На пальцах осталась сукровица. Видимо, трогать себя все же не стоило. Обтерев руку, коммандер продолжил: — Все пошло не то чтобы не по плану, а через зад! Простите, Агнес, — Иолай прижал кисть к груди, извиняясь перед медофицером за свой слог. — На четвертые сутки полета, во втором прыжке корвет нарвался на… я даже не знаю, как это объяснить, на чертов гарденский крейсер. Какова вероятность прыгнуть без расчета и вынырнуть перед гребаными гарденцами? Это специально захочешь — не получится. Что он там делал, я без понятия. Мы сперва решили, что каким-то образом попались, но нет. Машина не принадлежала эскадре «Золотых Драконов». Они даже в том бою не участвовали! Совершенно идиотская ситуация! «Зеро» практически сразу подстрелили. Пришлось включить самоуничтожение системы, чтобы данные по группе «Родера» за последние несколько месяцев не попали к гарденцам. Когда нас схватили, мы быстро поняли, что эти придурки знать не знают про эскадру Минэити, в двух переходах от них прижавшую корабль с Его Высочеством на борту. Понимаешь? Гребаный крейсер не искал никаких корветов с бежавшим принцем! Такая удача! Тем более что Зена никто из них и в лицо-то не знает. Но Его Высочество посчитал, что гарденцы могут найти в разведбазе данные на «Зеро», и понять, что он приписан к конкретному дарийскому фрегату, а раз есть такая вероятность — нужна правдоподобная версия. В общем, мы пошли на риск, и Его Высочество назвался коммандером Иолаем Торном. — То есть тобой? — скептически хмыкнул Феофал, понимая весь масштаб «катастрофы». — То есть мной, — согласно кивнул коммандер «Родера». — А кем же тогда назвался ты? — Я? Феофалом конечно же. Братом Иолая Торна. Если уж врать, то врать правдоподобно, сам знаешь. — Хм, — усмехнулся настоящий Феофал, — то есть гарденцы приняли за меня какую-то тощую жердь? — Нет, братец! Не тебя за «жердь», а «жердь» за Его Высочество. Боюсь, теперь они думают, что я и есть Зен Дарийский. Времени прошло предостаточно. Уверен, они уже связались со своими сотовыми кораблями разведслужбы и выяснили, с какого сражения мы к ним такие красивые заявились. — Даже не знаю, хорошо это или плохо, что Зена считают тобой, — покачал головой Феофал. — Послушай, никто в жизни бы не подумал, что я — коммандер «Родера», а наш тактический офицер — это Его Высочество. Согласись, он внешне на коммандера больше смахивает, чем на принца. Не выдавать же его за офицера из подразделения космодесанта! — И то правда, для десанта он худоват. Ты прав, поганые новости, — поджав губы, резюмировал Феофал. — Я верю тебе, но протокол… Собеседник кивнул, мол, все понимает: — Допрос кто проведет? — Старпому поручу. Командование станет давить, стоит мне сообщить о вас. Будь моя воля, я бы тебя в увольнительную отправил, а не разговоры разговаривал, но, раз Зен жив, у нас нет времени на это. — Да какая увольнительная при такой ситуации! — поморщившись от боли, отмахнулся Иолай. — Я бы и сам не пошел. — Вы позволите? — к коммандеру подошел доктор, приставив к его шее шприц-пистолет. Раздался тихий щелчок, и лекарство перетекло из ампулы под кожу. — Агнес, возьмите образец ткани и кровь. Нужно составить подходящий регенератор, тут слишком много повреждений для универсального. — Есть, сэр, — кивнула медофицер, собирая пинцетом частички запекшейся крови и поврежденных тканей с головы младшего Торна. Медики невозмутимо продолжали трудиться над его телом, пока велся разговор. Агнес закатала рукав больничной робы коммандера и прижала сборник к вздутой вене. Густая темно-красная жидкость устремилась в прозрачный микроконтейнер. — Через десять минут будет готово, — сообщила Рид, и Торн невольно скользнул по медофицеру взглядом. Темно-синяя униформа медслужбы выглядывала из-под белого халата, небрежно накинутого на плечи, короткая стрижка, крепкая грудь и сильные уверенные руки. Всё, как он любит. Проследив за его взглядом, Феофал хмыкнул. — Отставить, коммандер Торн. Потом будете разглядывать мой медперсонал. Агнес приподняла бровь и глянула на него с укоризной, но промолчала, когда Иолай подмигнул. Офицер возвела глаза к потолку — одной ногой в могиле, а все туда же! — У меня есть еще одно дрянное известие, Иолай, хотя и странное, — капитан «Полифемуса» задействовал на руке коммуникатор, скидывая на стену отчет инженеров, высветившийся желтым прямоугольником: — Челнок, на котором вас нашли, чист, как слеза младенца. Ни намека на то, к какому кораблю он приписан. Видимо, гарденская предусмотрительность. Но больно она какая-то «параноидальная». Обычно так не делают. Техники облазили шаттл сверху донизу— даже на деталях сбита маркировка. На пиратских судах и то остаются следы от прежних регистрационных номеров, а тут чисто. — Корабль назывался «Змей», это совершенно точно. Что касается номера — не могу ничего сказать. Он нам неизвестен. Может, Глен что-нибудь знает, но это вряд ли. А что бортовая система? — А ты как думаешь? Стандартная, но в ней сброшен номер приписки до нуля и, скорее всего, существовала программа-хамелеон для приграничных буев, будто челнок намеренно подготовлен к диверсии. Кстати, если бы не это, орудийные установки буя автоматически открыли бы огонь, а так был желтый код — неопознанный летательный аппарат, терпящий бедствие, ну и ваши жетоны, конечно же. К сожалению, от кода «хамелеона» ничего не осталось. — Умно, — прищелкнул языком Иолай. — Так что, получается, нам повезло? — Получается, что имперцы не боятся проходить так близко к границам Круга по этой причине! Наверняка недавно придумали, как обманывать нашу систему «свой—чужой». Честно говоря, впервые такое вижу. Командование будет в «восторге». Скажи мне честно, Иолай, — вдруг резко сменил направление беседы Феофал, — каковы у Его Высочества шансы выжить? Ты же был там... Как думаешь? Капитан Торн испытующе посмотрел на брата, но тот молчал, глядя исподлобья, будто ему есть что сказать, но он колеблется. Затем Иолай все-таки уклончиво произнес: — Я же сказал, что шансы есть… определенные. — Насколько я успел понять гарденцев, — прищурился капитан, — если пленник для них не представляет интереса, от него довольно быстро избавляются. Думаешь, для гарденцев настолько ценен какой-то коммандер с «Родера»? А еще ответить мне на такой вопрос: почему ты здесь — вы все, а он там? Выражение лица Иолая стало жестким, но он сделал над собой усилие, чтобы не выпустить гнев наружу: — Доктор, вы не могли бы нас оставить? Медофицер с выражением лица «вот как всё повернулось» и «вы не даете нам работать» сделал знак подчиненным, чтобы покинули бокс. — Считаешь, что твой брат мог просто бросить Зена Дарийского? — зло прошипел Торн, оборачиваясь к Феофалу, стоило им остаться наедине. — Думаешь, твой брат — предатель?! — он чуть не затрясся от накрывшей его злости и, как нарочно, от столь сильной эмоциональной реакции одна из ран на голове открылась. Густая темная капля потекла через лоб, попала в уголок глаза и сползла к подбородку кровавой слезой. — Угомонись, Иолай! — одернул его капитан. — Я расстроен не меньше твоего, и мне поручат все это дерьмо разгребать. Между прочим, и за гарденцами, и за вами! Я тебе не враг! Если это нужно пояснять, то слушай: я не думаю, что ты мог предать, и в тебе уверен. Но вас все-таки четверо, и моя обязанность, как нашедшего вас офицера Дарийского ВКС, проверить все варианты! Иолай громко хмыкнул: — Эти парни скорее сдохнут, чем будут работать на гарденцев. Техник по взлому боевых систем из спецотряда и два космических десантника с корабля сопровождения — думаешь, они ненадежны? Да они первые, кто выходит под обстрел, на передовую, в самое адово пекло! Знаешь, ты главное им не говори, что подозреваешь всех выживших, а то они тебе твою капитанскую бляху в задницу затолкают! — Ну и лексикон! — пробормотал Феофал, почесав нос. — Я уже даже не говорю о субординации. Да уж, мама была бы в ужасе… Иолай хлопнул голубыми глазами, понимая, что вышел из себя, наорал на капитана «легендарного фрегата Второй Космической эскадры Его Высочества» и нервно хохотнул, размазывая ладонью кровавую дорожку на подбородке. — Мы ведь почти сдохли. Понимаешь? Почти сдохли… Извини, ладно? — Понимаю. Это же космос, — Феофал аккуратно сжал его плечо в молчаливой поддержке. Его младший брат, звезда флота, внешне утонченный молодой человек и один из самых многообещающих офицеров ВКС, безусловно, был крепким и умным, а изъяснялся как утилизаторы ядерных отходов оттого, что слишком много времени проводил в компании простых вояк, но также сказывалось напряжение последних дней. Он едва пришел в себя, а уже снова нужно куда-то лететь, что-то объяснять, доказывать Командованию, что они посмели выжить, оставив Его Высочество в плену, и всё же… — Все же потрясающие обороты речи, — примирительно произнес Феофал, — и, возможно, я неверно выразился… — Дерьмово ты выразился. — Согласен! Да, дерьмово! Но ты тоже… Детские обиды тут не работают, коммандер. Ты должен быть уверен в своих людях на сто десять процентов, и даже тогда я стану все проверять и перепроверять. Мы ведь профессионалы. Иолай кивнул, соглашаясь. — А теперь, скажи мне реальную причину, по которой ты всех выставил за дверь? Не для того же, чтобы наорать на вышестоящего офицера? Чего не стоит знать моей медслужбе, а? — Ей не стоит знать положения, в котором оказался Зен, — посерьезнел Иолай. — Эта информация понадобится лишь тем, кто займется поисками. Касательно вопроса о вероятности выжить... Даю гарантию, что в ближайшее время капитан гарденского судна не сживет его со свету. Возможно, задаст первосортную трепку, но в остальном — у Зена имеется хороший шанс дождаться помощи. Думаю, он протянет до тех пор, пока дарийские силы его не сумеют отбить, или пока он сам не придумает, как быть. Раз уж для нас он нашел выход, может, и сам выпутается, но я бы особо не рассчитывал. — Почему ты считаешь, что гарденцы не убьют его после вашего побега? Они же не идиоты. Быстро смекнут, как все было организовано. — Да с того, — понизил голос коммандер Торн, — что их капитан на Его Высочестве помешался. — Не понял? — с недоумением глянул на него Феофал. — Особая идейная ненависть? Или… личные счеты? — Чего ты не понял?! — разозленно зачастил Иолай, скрывая собственное смущение. Он ухватился за ворот брата и притянул ближе, чтобы говорить тише. — Какие личные счеты с коммандером-дарийцем?! Не неси чепухи! Гарденский капитан готов ему руку, сердце, печень и почку отдать, если понадобится, но совсем по другой причине! Думаешь, как мы оказались в шаттле? Феофал выгнул бровь, плохо понимая, что пытается сказать брат. — Зен не мог сам уйти, ясно?! Считай, он нас на себя выменял. Отвлек всех от челнока. — Почему этого не сделал любой другой, кто был на ногах? Тот же Астер или ты? — Да потому что! — воскликнул Иолай, но тут же понизил голос до шепота: — Потому что!.. У него был доступ в капитанскую каюту и к капитанскому коммуникатору. Гарденец особо его выделял. Ну… в этом плане, понимаешь? Принц для него был что-то вроде ходячего наркотика. Они там вообще все повернутые. А от Зена гарденцу голову срывало напрочь. Он по его просьбе нам и медпомощь организовал, и жратву нормальную, и бить нас перестали, настоящий курорт, а не плен! Их капитан пялился на него всю дорогу, как на единственного и неповторимого. Хотел он его. Себе хотел! Как женщину. И, судя по всему, это не на «поразвлечься», не на один разок, а на много-много раз. Так тебе понятнее?! — Дерьмо, — угрюмо обронил Феофал, прикрыв глаза и потирая лоб. Новость была шокирующей. Наследник правящего дома Круга Распределения оказался в таком положении, что язык не поворачивался говорить об этом вслух. Коммандер прав. Лучше некоторые детали не разглашать.

* * *

Наверное, Асаги все же был прав, когда вынудил его наконец-то отоспаться. Наверное! Но признаваться в правоте «шантажиста» не хотелось. Сатори открыл глаза в кромешной тьме, слегка дезориентированный, но постепенно зрение привыкло и выхватило из черноты слабо мигавшие синим сенсоры управления каютой, которые разгорелись ярче, стоило к ним поднести руку. Вспыхнула вечерняя подсветка. Он проспал больше двенадцати часов, и настроение было прескверным. В небольшом световом прямоугольнике на стене, который прикосновением активировал итто-каи, побежала сводка данных по кораблю за последние сутки. «Змей» лег в дрейф около получаса назад, и теперь всё парило в невесомости до тех пор, пока снова не включится искусственная гравитация. Ближайшие сутки будет идти проверка систем и межпространственного двигателя. Из-за остановки вращения застегнутый спальник — единственное, что удерживало Кё на его койке. После сводки капитан обратил внимание на личное сообщение от доктора Судо. Это оказался медицинский отчет. Ткнув по нему пальцем, итто-каи зачитал данные о состоянии пациента номер «180-286»* с пометкой «d», означавший расовую принадлежность. Пробежав строчки глазами, Кё дернул застежку и чуть не разорвал спальник в попытке как можно скорее выбраться. Оттолкнувшись ногами, он подлетел к крепежу, где заряжались магнитные ботинки, и всунул ноги в обувь. Натянув китель и едва пригладив растрепанные волосы, Кё вынырнул в коридор, на ходу застегиваясь, и быстро полетел вдоль поручней, перебирая руками. Сердце бешено стучало. — Капитан? — в лазарете ожидаемо находился Судо. Он завис около диагностической панели и вел рутинную проверку датчиков жизнеобеспечения экипажа после перехода. Вид взъерошенного итто-каи не оставлял сомнения — он видел отосланную карту. Остановившись на пороге, Сатори активировал магнитные ботинки и встал на поверхность, которая при гравитации являлась условным низом. Молча смотрел какое-то время на друга. — Надеюсь, вы хорошо отдохнули согласно предписанию. — Операция? — проигнорировал его фразу Сатори, заговорив о том, что интересовало его гораздо больше. — Если это вопрос о необходимости, то причина указана. Я действовал согласно стандартной инструкции. Внешне Кё оставался невозмутим, лишь едва заметно подрагивали желваки — так сказывалось внутреннее напряжение. На деле же он был взбешен выходкой доктора, хотя с точки зрения существующих правил Асаги никаких нарушений не допускал. — Ампутация обеих кистей? Такова стандартная практика? — хмыкнул итто-каи. — Долгое пребывание в силовых браслетах с нагрузкой на запястья, особенно при подвешивании, часто приводит к некрозу тканей, капитан. Я сообщал вам об этом ранее устно. Сатори осклабился, на мгновение позволяя Асаги увидеть, насколько же он на самом деле зол: — Что-то я не припомню, чтобы среди наших раненых кто-то разгуливал по кораблю с обрубками вместо конечностей. — Он не гарденец, итто-каи, — едва шевеля губами, равнодушно ответил Судо. — Мне неизвестна совместимость наших техник наращивания тканей с генетикой их организмов, а из недельной практики по применению регенераторов на предыдущих пациентах типа «d» я ничего нового не узнал. Звук набиравшего заряд пистолета напряженной струной загудел в воздухе, и Асаги оказался прижат к переборке с дулом, упершимся ему в шею. На мгновение он невольно зажмурился, но быстро заставил себя открыть глаза и посмотреть на капитана. — Ну так узнай, — тихим, но пробиравшим до костей голосом, велел итто-каи и холодно улыбнулся. Асаги перевел глаза на ствол, будто размышлял над сложившейся ситуацией, и облизал губы, собираясь с духом: — В любом случае, капитан, — стараясь не выдать волнения голосом, ответил он, — мне нужно получить официальное разрешение. И… — он указал глазами на оружие, — …лучше уберите, пока никто случайно не вошел, иначе трибунала не избежать. — Ты смеешь мне угрожать? — сильнее давя на его подбородок, процедил капитан. — Нет, Кё, — нервы доктора сдавали, злость постепенно приобрела оттенок горечи и застряла где-то в груди острым чувством несправедливости, — нет! Люди видят только то, что хотят видеть. Тебя не поймут. Улыбка сползла с лица Сатори. Он снял палец с курка и медленно опустил пистолет, затем взглянул на доктора исподлобья. Из-за того, что он отпустил воротник Асаги, гарденец слегка приподнялся над полом и казался на полголовы выше. Его магнитные ботинки не были задействованы. — А ты меня понимаешь? — негромко спросил Кё. Судо едва заметно кивнул. Движение было настолько скупым и кратким, что, если бы не всколыхнувшиеся волосы, парящие мягкой волной вокруг головы доктора, Кё его бы не увидел. Судо Асаги безупречен. Прекрасный офицер — ни одного нарушения. Он поступил в соответствии с правилами — по приказу капитана оказал помощь измученному пленнику и, так как необратимые процессы в тканях остановить уже было невозможно, прибегнул к хирургическому вмешательству. Но использовать восстановительную гарденскую медицину не стал, опять-таки, потому что пленник — это враг, и ресурсы должны использоваться для лечения гарденцев, укреплять Империю, а не противника, так что и тут доктор Судо правил не нарушил. Хотя мог бы, ради Кё… С итто-каи Сатори всегда так. Асаги вечно приходится балансировать между его долгом и их дружбой. Да и дружба ли это? Со стороны Кё — возможно, а со стороны Судо… О состоянии Торуна он действительно предупреждал итто-каи Сатори и раньше, хотя доктору было плевать на дарийца. Но, может быть, на какую-то долю секунды, ампутируя чужие конечности , Судо действительно испытал это особенное черное злорадное удовольствие от того, что Кё будет страдать. Страдать из-за того, что посмел отдать себя этому убожеству, предав многолетние отношения. И да, Кё будет зол, будет его ненавидеть за бездействие, за то, что Асаги не выбрал их дружбу, не нарушил правил, а эгоистично захотел Сатори только себе, и вовсе не как друга. Злость капитана лучше, чем равнодушно-участливые взгляды, в которых лишь пустое отражение Асаги. Фигурка-Асаги, перевернутый человечек-Асаги, маленький, изогнутый и бестолковый, подстроившийся под сферу его непроницаемых глаз, равнодушных вежливых взглядов, скучающего изгиба бровей, задумчивой линии рта. Пусть все это приходит в движение. Пусть он заметит задыхающегося от постоянных инъекций Асаги, со строгим воротником-стойкой, прикрывающим душевные раны. Он мог бы зарезать дарийца на операционном столе, чуть дольше, чем нужно, позволить крови течь. Да мало ли способов? Но потом… потом Судо испугался, что это будет последний совместный полет с итто-каи, потому что Сатори ему никогда не простит. Асаги не в том положении, чтобы Кё ему все прощал, и никогда не был. Его друг милосердно не «замечал» особого отношения, дорожил им даже и не прогонял от себя. Установил что-то вроде правил, по которым им обоим удавалось сосуществовать на одном корабле без того, чтобы кому-либо из них было неловко. Кё был сильнее него, лучше, он не заслуживал такой черной неблагодарности со стороны Асаги за то, что оставался рядом все эти годы, прошедшие со времен Академии, с того единственного раза, когда они проснулись в одной постели и Судо выбрал его, а Кё этого даже не понял. Понял итто-каи потом, когда следом за ним на «Змей» перевелся Судо, хотя ему предлагали более перспективные места для службы. Хорошие врачи нужны были везде, а Асаги был чертовски хорош в своем деле. Он быстро возглавил корабельную Медслужбу, а Кё оставался простым офицером, одним из многих, пока не вырвал у судьбы собственную удачу, в нужный момент начав действовать и взяв на себя командование крейсером. И Судо любил в нем это — бешеную решимость, неукротимость, жесткость, и сейчас, наблюдая за тем, что творится с Сатори, он чувствовал злость и сожаление одновременно. И дело было даже не в ревности, а в том, что только Судо замечал, как день за днем Кё теряет себя прежнего, глядя в ледяные голубые глаза чужака. Да, он лучше, чем кто-либо другой понимал итто-каи Сатори, поэтому… написал ему то сообщение, чтобы оставить мизерный шанс на то, что друг от него не отвернется. — Мне нужен официальный запрос, капитан, — повторил онемевшими губами Судо, — и я сделаю все возможное и невозможное. Ведь это будет приказ. Кё пристально посмотрел на него и на мгновение сощурил глаза. Внесение подобного приказа в базу данных корабля означало, что эти данные попадут командованию и его лояльное отношение к врагу окажется как на ладони и при малейшем подозрении ему придется отвечать перед Гарденом за каждый свой вздох. Кё потянулся к коммуникационному браслету, и Асаги сжал за спиной кулаки: — У вас будет официальный запрос, итто-каи Судо, — произнес капитан. — Наращивание новой костной ткани займет около восьми дней. Формирование мягких тканей и сосудов еще столько же. Я подберу регенератор и попытаюсь воссоздать конечности по биологическим отходам, оставшимся после операции. Я их на всякий случай сохранил, — он скупо пожал плечами и отвел взгляд, словно извинялся, — но ты должен понимать, что с дарийцами прежде никто не работал… Они отличаются, и я не могу дать гарантии, что… Рывок за волосы застал доктора врасплох. Жесткий рот обхватил его губы, раздвигая их настырным языком. Сатори почти укусил Судо злым, отчаянным поцелуем, от которого сердце взбесилось, а ноги подогнулись, и, если бы не невесомость, Асаги, наверное, бы упал. Так же резко, как до этого прильнул к нему, Сатори оторвался от его рта и прижался головой к бледному лбу, сверля глазами в упор: — Просто. Сделай. Это. — Шепот, показавшийся громким, воспринимался словно крик. Но капитан всего лишь произнес эти три слова на грани слышимости. Безумно засвербело в носу и затряслись руки, и Судо пришлось их сцепить за спиной в замок, чтобы не выдать себя. Ему нужна доза, тогда в голове все прояснится. Точно. Все станет намного яснее! Он сможет. Ради него. ________________________________ Сноски: *Номер «180-286» — так регистрирует Зена в медицинской базе гарденцев доктор Судо, но, вообще, это порядковый номер космического межзвездного буксира класса «М» USCSS Nostromo, принадлежащий вымышленной компании «Вэйланд-Ютани» из фильма «Чужой» 1979 года, просто потому, что автор любит клаустрофобные интерьеры Гигера, созданные для зловещего космоса вселенной Чужих.