*
Свежим и бодрым — не получилось, потому что мозг Хиджикаты дорисовывал образ прелестной Мираджейн и так и сяк, примерял на неё торс лошади, тентакли и голубиные крылья — всё подряд для того, чтобы он не был шокирован её обликом при случае, заранее морально подготовившись. Жаль только, что фантазия у него была развита на славу, и, перебрав в голове за ночь около полутора тысяч разнообразных образов (частично позаимствованных из неприличных журналов, так часто конфискуемых у Ямадзаки или еще кого из шинсенгуми), мозг Хиджикаты чувствовал себя выжатым как лимон. Ну ничего, бодрящая тренировка и чашечка майонезного чая из сбора самой Мираджейн — и он станет бодр и прекрасен. Бодр — получилось на славу, когда Хиджикату в мгновение словно окунуло в леденящий мороз. Он моргнул раз, еще раз. Но наваждение не пропадало. Прекрасен — теперь тоже не получалось. Из зеркала на Хиджикату смотрели красные невыспатые глаза, так ярко сверкающие на фоне почти голенького лба. Хиджиката протянул руку, касаясь ополовиненной чёлки. Нет, это не могло произойти именно сегодня! — Сого!!! — возопил дьявольский замком, хотя сейчас он больше был похож на ботаника, которого пьяная мамочка пыталась подстричь под горшок, но забила на середине. Как бы он ни пытался, уложить полусостриженные волосы его коронной V так и не получалось. Отчаяние медленно подбиралось к Тоширо, но он как настоящий самурай стиснул зубы и сжал кулаки, намереваясь выйти в сегодняшний день с гордо поднятой головой и провести с Мираджейн самое лучшее свидание из всех, что у него были — хотя были ли они, или его голова заполнена только историями из тех самых журналов Ямадзаки — тоже было не понять. Окиты в штабе предусмотрительно не оказалось, а Хиджиката до кучи еще и чуть не свернул себе шею, запнувшись о развалившиеся прямо за порогом полутрупы наказанных шинсенгуми. Тренировка ожидаемо отменялась, на повестке дня была парикмахерская и огуречная маска — а то глаза у Хиджикаты были такие красные, что он бы сам себя арестовал, если бы увидел на фестивале. Хорошо, что еще была целая куча времени до его начала. Плохо, что Хиджиката давненько не занимался всякими этими украсивлятельными штуками. Потому что на огурцы в супермаркете с утра была распродажа — и он не успел отхватить ни одного, а в парикмахерской в одной — очередь до сентября, в другой — только маге делать умеют. Так что пришлось оббегать весь Эдо, несколько раз отчаяться и вспотеть, чтобы всё-таки достойным образом к свиданию подготовиться.*
Нет ничего, что могло бы сломить стальной стержень в душе самурая. Может подготовка к свиданию и вышла ужасной — зато сейчас Хиджиката прекрасно выглядел и прекрасно пах. Чёлка, уложеная на литр геля, может и выглядела на маленькую v вместо большой и нарядной V, но это все равно было лучше, чем с утра. В конце-концов внешность для мужчины — не самое важное — утешал себя он, проталкиваясь через толпу посетителей фестиваля. Он вертел головой по сторонам, ища Мираджейн, а заодно пытаясь приструнить свою разыгравшуюся за последние несколько дней паранойю: здесь никого нет из идиотов, ничто не испортит им сегодняшнее свидание! Ничто! Мираджейн выглядела еще прекраснее, чем обычно. Поддавшись веяниям местной моды, она сменила платье на замечательную нежно розовую юкату, расшитую красными бабочками. Распущенные белоснежные волосы, лишь у чёлки привычно собранные в пучок, нежно струились по её плечам, доставая аж до пояса. Она очаровательно улыбалась своей очаровательной улыбкой и блестела очаровательными глазами. — Добрый день, Хиджиката-сан. Все заготовленные речи мигом выпорхнули из головы от представшей Тоширо сказочной картинки. Мираджейн была великолепна. — Мираджейн-сан, Вы великолепны, — озвучил он свою единственную мысль, укладывая свою руку на её красивую попку. Сверкающий взгляд Мираджейн сменился с радужного на мечущий молнии. — Что это Вы себе позволяете, Хиджиката-сан? — Поинтересовалась девушка, сжимая его руку так, что хруст косточек в ней разошёлся по всему телу вместе с морозом, что пронизывал его всего. Жаль только, что руку Хиджиката, как ни старался, оторвать от нежной филейной части барышни так и не мог. Это словно и не его рука была. — Прошу прощения, Мираджейн-сан. Я что-то… не совсем владею собой. Наваждение пропало через секунду, и Хиджиката удивлённо разглядывал собственную руку под уничижительным взглядом девушки. Начало не удалось, но ничего, у них впереди целый вечер, — убеждал себя Хиджиката. Только вот шестым чувством ощущалось, что это не просто наваждение, и тут не обошлось без идиотов, что крайне не желают, чтобы он уже, наконец-то стал счастливым.