Не стоит макать фей в майонез, даже если вы сильно голодны

Фестиваль переливался и сверкал всеми возможными красками, шумел разбросанными по всей его площади разнообразными музыкальными номерами и гулом толпы, и пах тысячами диковинных вкусняшек. Тоширо решил исполнять свой план завоевания сердца девушки по порядку: поразить ее своей ловкостью и силой в испытаниях, затем наполнить её желудок и душу, чтобы она стала мягче и благосклоннее, и под конец растрогать на каком-нибудь выступлении, чтобы она окончательно открылась для него. Простенько и со вкусом. Вот только самурайское чутьё в тихой истерике орало где-то в почках, по которым он уже успел отхватить от прелестной Мираджейн за лапанье за задницу. Тоширо никогда не был столь низок и распущен для того, чтобы позволить себе касаться девушки на первом свидании, но, видимо, перед майонезоподобной феей не могло устоять даже его закалённое в боях тело — и поэтому его руки раз за разом тянулись к нежному филею Мираджейн. Он уже сам себе по ним надавал, прокусил правую до крови, но её было не остановить. «Ну надо же, сколь велико желание обладать ею, раз даже не получается договориться с собственным телом» — думал Хиджиката. За такое оскорбление леди он должен был совершить сеппуку как минимум — правда не совсем понятно, почему его тело, вопреки логике решило сделать это прямо сейчас. — Прошу прощения, Мираджейн-доно! — возопил Хиджиката, усаживаясь на землю прямо посреди потока людей. Он выхватил свою катану, намереваясь ею вспороть себе живот, но она была слишком длинная, а руки путались в рукавах кимоно, и вообще справиться со всем этим безобразием не представлялось возможным. — Хиджиката-сан, Вы же не планируете покончить с собой прямо на нашем свидании посреди толпы зевак? — поинтересовалась Мира, очаровательно краснея под вспышки фотоаппарата непонятно откуда материализовавшегося папарацци. — Крууууть! Вот это сплетня слетен! Бойфренд самой Мираджейн поканчивает с собой на свидании. Мира-сан, встаньте к нему поближе, только не так, чтобы Ваше платье забрызгало кровью, уиии! — Джейсон-сан, Вы не могли бы не фотографировать в столь неуместный момент? — Мираджейн встала в, наверное, чуть ли не самую свою соблазнительную позу, из-под полуприкрытых глаз разглядывая Хиджикату. — Хиджиката-сан, я понимаю, что Ваш самурайский кодекс или что там движет вами заставляет Вас покончить с собой, но не могли бы Вы выбрать для этого другой момент? Идеальный план идеального свидания трещал по швам, катана запуталась в полах кимоно изрядно его потрепав, так что и выглядел сейчас Хиджиката не лучшим образом — в обтрёпках, в пыли и грязи, под удивлённо-уничижительным взглядом возлюбленной. Тоширо сжал зубы до хруста, делая глубокий размеренный вдох-выдох. Тело отпустило, и, покачиваясь, удалось встать на ватные ноги. Ладно, момент с поражанием Мираджейн ловкостью можно опустить, ведь впереди гораздо более идеальный способ всё исправить. Все знают, что путь к сердцу леди лежит через её желудок, так что Хиджиката трясущейся рукой выудил из-под потрёпанной полы кимоно бумажник и, на всякий случай не приближаясь сильно к девушке, кивнул в сторону ближайшего ларька со вкусняшками. — Как насчёт перекусить? Зеваки, разочарованные прерванным представлением, грустно гудя, разошлись, так что теперь вроде никто не порывался испортить следующий шаг Тоширо на пути завоевания Мираджейн. — Хиджиката-сан, Вы в порядке? Руки и ноги дрожали от пережитого потрясения и напряжения. — Конечно-конечно, — стойко протянул Тоширо, лучезарно (по крайней мере ему так казалось) улыбаясь. Они пристроились за отдельным столиком, и, чтобы не облажаться в очередной раз, Хиджиката набрал половину всего из меню, увеличивая вероятность попасть в то, что Мираджейн точно понравится. Девушка удивлённо выгнула бровь на стол, ломящийся от яств. — Хиджиката-сан, не уверена, что мы всё это съедим. — Ничего-ничего, — раздался один из самых ненавистных для Хиджикаты голосов. — Мы с радостью вам поможем. Рядом материализовались мастер всея Йородзуя с карманным троглодитом. — Если вы, конечно, не против, что мы присоединимся? — Ну что Вы, Саката-сан, конечно присоединяйтесь. Внезапно захотелось расплакаться от всего навалившегося на него, но Хиджиката стойко сжал кулаки, изображая из себя компанейского парня. Раз Мираджейн не против, он не будет жадной букой, который не может угостить еще пару ртов. — Еще данго сюда! — скомандовала Кагура, махнув рукой повару. Ничего-ничего, Хиджиката не зря выгреб свою заначку из свинки-копилки. Сегодня он щедрый и добрый малый. — Так и что вы говорите, делаете здесь? — спросил Гинтоки с набитым ртом, с аппетитом уплетая купленные для Мираджейн яства. — У нас свидание, — прошипел Тоширо сквозь зубы. — У кого? — У нас с Мираджейн-сама. — А я думал у нас с тобой. — Что? — Ну ты так смачно лапаешь меня за задницу, Тоширо-кун, что я даже начинаю смущаться. Извини, но как бы нас с тобой ни шипперили, в этой вселенной мой филей и всё, что к нему прилагается, принадлежит Зу... ээ. В общем кое-кому другому. Плакать захотелось в разы сильнее, потому что рука Хиджикаты теперь и правда покоилась на заднице Гинтоки. Но, не успел он окончательно отчаяться, как эта же самая рука вздёрнулась, схватив Кагуру за волосы. Глаза Мираджейн стали похожи на два блюдца, репутация Хиджикаты стремительно падала, а опасность лишиться чего-то жизненно важного буквально оформилась в воздухе. Кагура спокойно доела данго, облизав палочку, и отлепила руку Хиджикаты от своих волос. — Эй, Тоши, если бы Зура не показывал мне вчера это барахло, брызгая слюной от радости, я бы тебе эту руку оторвала. С этими словами, она подняла Хиджикату вверх, с громогласным воплем запустив куда-то в толпу. Жизнь пронеслась перед глазами, причём не только та, что уже случилась, но и прекрасные мечты о счастливом будущем с Мираджейн, которые пока что явно катились псу под хвост. Или коту — вот прям этому голубому коту и чертовому Сого, который смягчил приземление Тоширо, сейчас пребывая в радужных далях бессознательности. — Упс, — пролепетал кошак, строя невинные глазки, — кажется, это ваше? Он расправил свои ангельские крылья и скрылся с глаз долой, оставив в руках Хиджикаты уродливую куклу с приклеенным к ней очень и очень знакомым чупом.