Superficial love

      Ещё три месяца спустя. Старый дворец.       Она медленно шла по саду, рассматривая, как распускаются запоздалые розы. Их лепестки были нежными и такими ранимыми. Какой когда-то была она сама. Такой нежный аромат испускали эти дивные растения. Такие несчастные и сильные одновременно. Султана прикоснулась к ним и мгновенно отдернула руку, поранившись об шип. — Ну что же ты! — Мехмед достал из кармана платок и, подойдя к любимой, приложил к её пальчикам.       В ответ Гевхерхан лишь улыбнулась. Абаза провёл ладонью по её щеке и склонился к губам. Лёгкий и нежный поцелуй придал уверенность девушке. — Так зачем же ты меня сюда позвала?       Паша оторвался от всех дел и пошёл к супруге, как только узнал, что она его ожидает. С самого утра Гевхерхан пыталась подобрать слова для их беседы, но ничего не получалось. Всё то, что она чувствовала, нельзя было описать словами. Но силы в себе она нашла. — Мехмед, я хотела поговорить с тобой. Серьёзно. — Что случилось?       Он немного встревожился, когда улыбка с её лица пропала. В голову забились дурацкие мысли. И почему Абаза первым делом подумал о разводе. Но он любит её. Уделяет ей всяческое внимание. Или этот Силахтар вновь что-то наплел за его спиной? Догадки оставались лишь догадками. — Я… прости, что спрашиваю об этом… — Гевхерхан опустила вниз глаза. Не могла она смотреть на него. Ну не могла. — Я просто хочу услышать это от тебя ещё раз. — Что именно? — Только честно.       Он согласился. — Ты много раз говорил мне это. Скажи ещё раз. Что ты чувствуешь ко мне?       Взяв её ладони в свои, Абаза улыбнулся, преподнёс их к губам и поцеловал. — Ты — моя луноликая Султана, — обняв её, мужчина поцеловал волосы, вдохнув их аромат. — Я полюбил тебя с первого взгляда и несу это чувство до сих пор. Лишь благодаря вмешательству твоей матери, Кёсем Султан, я приобрёл семью, любимую супругу. Это незаменимое ощущение целостности сердца приносит мне удовольствие. Аллах услышал мои мольбы. — Какие?       Гевхерхан прижалась к Мехмеду, положив ладони ему на грудь. В такт его слов билось и сердце. Девушка не сомневалась в его честности. Просто хотела ещё раз услышать простые слова. — Долгие два года, которые я провёл при дворе Повелителя, я просил Аллаха о твоём внимании. Лишь один взгляд, одна улыбка… Мне было бы достаточно,— он не отпускал её из своих объятий, продолжая рассказывать. — Твой лик был мне наградой. И каждый раз, когда Султан приглашал меня в Топкапы, я понимал, что могу встретить тебя. И душа радовалась. А когда мы всё-таки виделись, не мог и слова молвить. — Я помню, — улыбнулась Гевхерхан. — Мы тогда столкнулись у двери Повелителя. Ты растерялся, я — покраснела.       Они улыбнулись, вспомнив то, что произошло практически не так давно. — Этот день я запомнил надолго,— Мехмед провёл ладонью по её спине. — Падишах оставил меня служить при дворе. Хотелось летать от мысли, что мы могли бы видеться чаще. И тут ты. Словно знак свыше.       Султана закрыла глаза, окунувшись в море нежных чувств. Но Абаза прервал её. — А в чём причина твоих переживаний? Неужели я недостаточно…       Немного отстранившись, Гевхерхан приложила ладонь к его губам. — Нет-нет, просто хотелось услышать это ещё раз. — Моя Султана. — Но, если честно, мне есть что тебе рассказать.       Она попросила его чуть склониться к ней. Едва слышнодевушка прошептала всего несколько слов, а лицо Паши кардинально изменилось. Гевхерхан даже не успела взглянуть на него, как мужчина закружил её в воздухе, крепко прижимая к себе. А когда всё же опустил её на землю, Султана разглядела в его глазах искру. Её происхождение она прекрасно понимала. Но всё ещё Абаза смотрел на супругу с немым вопросом. Гевхерхан кивнула. Тогда его искра разожглась сильнее. Он вновь целовал её ладони.       Ещё немного побыв вдвоём в саду, пара решила вернуться во дворец. Они уже прекрасно знали, куда идти. — Гевхерхан Султан, — Хаджи поклонился девушке и мужчине. — Мехмед Паша. — Валиде у себя? — Да, Султана.       Обойдя евнуха, они вошли к Кёсем. Валиде сидела на своём диване у окна, всматриваясь в открытую книгу, что лежала у неё на ногах. Но увидев свою дочь, она отложила чтение. По лицу Гевхерхан Кёсем даже не предполагала, о чем пойдёт речь. — Валиде, — девушка поклонилась матери. Мехмед тоже поприветствовал Султану. — Я хотела рассказать вам одну новость. — Я надеюсь, что она хорошая.       Кёсем надоело выслушивать неприятности, когда душа болит за любимого человека.       Гевхерхан посмотрела на супруга, а после — на мать. — У вас будет внук или внучка, Валиде. — Что?!       От неожиданного известия Кёсем подскочила с места и в одно мгновение оказалась рядом с Гевхерхан. Она также молчаливо посмотрела на неё, как и Мехмед несколько минут назад. — Я беременна.       Валиде даже не пыталась скрыть свою широкую улыбку. Она обняла дочь. И тут девушка расплакалась. У неё будет ребёнок от любимого мужчины. И это просто не могло не радовать.       Кёсем немного отстранилась. Глаза Гевхерхан светились, как и глаза Мехмеда — счастьем. — Спасибо вам, Кёсем Султан, — вдруг обратился к ней Абаза. — Вы дали нам право на счастье.       По приказу Валиде в её покои принесли завтрак на четверых. Маленький Селим присоединился к ним. Мальчик сел между мамой и новым отцом. Уже в своём возрасте он понимал, что его отец умер, а Мехмед — новый муж его мамы. Но всё равно между ними выстроились тёплые отношения. И если посмотреть со стороны, можно было спокойно ответить, что это настоящая и крепкая семья Османской династии.       Они беседовали за столом и наслаждались различными сладостями, пока в покои не постучался Ага. Хаджи с порога сообщил ещё одну новость. — Кёсем Султан, Повелитель вернулся с похода!       Эти слова эхом отозвались в ушах, сердце забилось чаще, пульс ускорился, и ни одной связанной мысли. Гевхерхан и Абаза с Селимом покинули покои вслед за Валиде. Все прекрасно понимали, что она переживает за сыновей, но и не только. Уже в карете, которую подготовили для поездки в Топкапы, Гевхерхан взяла мать за руку. — Все хорошо, Валиде, — но она чувствовала, что от этих слов Кёсем не бросила свои переживания.       Всю дорогу Валиде терзала себя догадками. Как там Мурад? Он не написал матери ни одного письма, когда оказалось, что его брат никак не связан с нападением в лагере. Что с Баязидом? Ведь для Кёсем он всегда будет её сыном. Где Касым? Её львёнок взрослеет, становясь похожим на отца. Как себя чувствует Ибрагим? Самый младший и самый беззащитный из всех мальчиков.       Но самый главный вопрос, о котором думала Валиде, уже подъезжая к дворцу, мучал её до сих пор. Где Кеманкеш?       Как ей сообщили, Повелитель уже в своих покоях. Его переодевали. Кёсем и Гевхерхан поспешили в гостиную, где уже были Атике, Фарья и приглашенная Айше. Девушки поприветствовали Валиде и Султану. Но можно было физически ощущать неприязнь младшей дочери к старшей, так как их вражда за все эти шесть с половиной месяцев похода Султана не угасла, а наоборот подзадорилась. Случай с Мехмедом и Силахтаром пагубно отразился на отношениях Атике и её супруга. Они часто ссорились. Ругались. Не редкостью была поднятая рука на девушку. Но она молчала. Молчала и любила. Молчала и думала, что Силахтар изменится и наконец поймёт, как она его любит. Но чудо не происходило. Она была разбита. А вот Гевхерхан была счастлива в браке. И это бесило Атике. Видеть сестру с улыбкой на лице и радостными глазами было невыносимо. Атике постоянно думала просто себя: «Я должна была быть на её месте! Я должна была быть счастлива с Силахтаром! Я должна была испытывать все эти эмоции!». Но понимая, что Валиде, как всегда, станет на защиту старшей дочери, Атике не произносила пагубных слов вслух.       Женщины приготовились встречать Повелителя, когда дверь открылась, и вошла Гюльбахар. Вот её точно никто не ожидал. Она медленно прошла мимо слуг и остановилась напротив Кёсем. Всем своим видом она будто насмехалась над ней. Но Валиде молчала. — Чего ты добиваешься, Кёсем? — внезапно набросилась на неё Гюльбахар. — Хочешь, чтобы Повелитель меня и моего сына считал предателями? Хочешь очернить нас в его глазах? Добиваешься нашей смерти? — Ты сама этого добиваешься. — Да я тебя!.. — Достаточно!       Все присутствующие затихли. Они узнали голос Гевхерхан. — Перед вами не рабыня! Не смейте так разговаривать с мамой! — на её лице появились нотки негодования, которые она сдерживала. Кёсем повернулась к дочери, но ничего ей не сказала. — Не вмешивайся в это, Гевхерхан Султан, — Гюльбахар нахмурилась и даже сделала шаг вперёд, чтобы напугать девушку, но та не отступила. — Вы не смеете мне указывать, что делать! — Гевхерхан чуть повысила голос. Она нашла свою стойкую позицию и держалась за неё. А Валиде тем временем испытывала гордость, радость и восторг. Однако её лицо ничего не выражало. — Я прекрасно знаю, что вы сделали с моей мамой. Она приказала мне молчать. Иначе вам пришлось бы отвечать перед Повелителем!       Гюльбахар совсем потеряла цвет лица. Ожидая каких-либо оправданий со стороны Кёсем или других выдумок, она вдруг столкнулась с Гевхерхан — тихой дочерью Валиде, которая и мухи не обидела бы. Но это что-то невероятное. Такое же чувство испытывала и Атике. Султана отступила назад от сёстры, боясь попасть под раздачу. — Гевхерхан… — Кёсем хотела бы закончить это всё, но девушка не дала. — Нет, мама. Я не собираюсь молчать. Это уже чересчур! Никто не смеет с вами так разговаривать! — Гевхерхан говорит правду.       В открытых дверях стояли Мурад, Баязид и Хаджи Ага. — Внимание! Великий Султан Мурад Хан Хазлетрели! — немного запоздало раздался голос евнуха.       Гюльбахар опустила голову, поклонилась ему, как и все остальные, а после встала в самый конец, за Айше Султан, понимая, что Кёсем не разрешит ей стать рядом. Да и не очень-то хотелось.       Мурад всматривался в лица сестер, жён и матерей. В любом случае, он был на стороне своей Валиде. Он слышал, за дверью, как Гюльбахар стала предъявлять претензии его матери, как Гевхерхан говорила о чём-то, что случилось с Валиде, как Кёсем стояла и молчала. Мужчина до сих пор удивлялся, откуда в этой женщине столько силы, столько терпения, столько запала, столько идей! Это поистине великая Валиде. Но иногда он это забывает. За его спиной Баязид бросил осуждающий взгляд на мать, от чего Гюльбахар заметно поутихла. А после парень посмотрел на Кёсем Султан и опустил глаза. Как уже извиняться перед ней за свою мать? Какими словами? — Мы все очень рады, Повелитель, что вы вернулись целыми и невредимыми, — Гевхерхан прервала гробовую тишину. И брат поддержал её.       Кёсем улыбнулась — её дочь выросла характером. Возможно это её материнская защита сработала, возможно, ей действительно всё это надоело. Но теперь Валиде была уверена, что такой Гевхерхан и останется. — Благодаря вашим молитвам, Валиде, — Султан подошёл к матери, склонился к её ладоням и поцеловал их, — нас обошли неприятности.       Кёсем кивнула, и Мурад пошёл к остальным. К ней подошёл Баязид. Парень до сих пор боялся смотреть в её глаза из-за стыда. — Простите, Султана, за сложившуюся ситуацию… — едва прошептал, поприветствовал шехзаде. — Как отдохнешь, я хочу, чтобы ты зашёл ко мне, — она говорила тихо, чтобы дать ему понять — женщина не в обиде, а наоборот.       Закончив, Мурад попросил Валиде и Гевхерхан зайти к себе. — Валиде! — Султан недовольно обернулся на мать, скрестив руки на груди. — Сколько это может продолжаться?       Кёсем более чем спокойно отреагировала на эту внезапную вспышку гнева сына. К таким ситуациям она уже была готова. — Это будет до тех пор, пока в этом дворце не останется одна из нас. — О чём вы? — Гюльбахар и дальше будет продолжать давить на Баязида, внушая ему, что это он должен быть Падишахом. — Значит, я выгоню вас из Топкапы! Мне не нужен гарем, в котором постоянно бунтуют, травятся и убивают друг друга! — Только посмей! — теперь в беседу вмешалась и сестра. — Гевхерхан! Не забывай, кто перед тобой! — Я и не забываю! Передо мной мой брат! — девушка вышла на середину комнаты поближе к Мураду. Её брови опустились, глаза недобро засверкали. Брат ещё никогда не видел Гевхерхан в таком состоянии, поэтому растерялся. Даже Фарья в своих истериках теперь казалась нежным одуванчиком. — Если ты отправишь отсюда Валиде, то и я уйду следом! Оставаться здесь, в логове змей, без той, которая защищает нас от всех неприятностей, я не намерена! — Значит, вы и Баязида будете охранять?! — его ирония нисколько не ранила Кёсем. Мурад давно огрубел и давно потерял чувство меры. — Да! — Валиде указала на закрытую дверь, всё ещё смотря в глаза сыну. — Я буду защищать Баязида! Если нужно, отдам за него жизнь!       Гевхерхан ошарашено повернулась к матери. Но женщина продолжила. — Отдала бы, как за него, так и за тебя, и за Касыма, Ибрагима, Гевхерхан, Атике, Фатьму и Айше! За каждого из своих детей! Отдала бы за Османа и за Мехмеда! Да вот только не успела…       При упоминании имён братьев, Мурад понял, что не прав, что задел Валиде за живое. И следовало исправлять ситуацию. Срочно.       Но в голову ничего не шло. Вновь повисла тишина. Даже Гевхерхан не знала, что сказать им. Тогда Мурад подошёл к столу, взял небольшой свёрток и отдал Кёсем. — Что это? — Кеманкеш Паша написал мне, что они возвращаются. Через несколько дней будут в столице. Их путь занял чуть больше времени, поэтому мы вернулись первыми. — А твои братья? — Живы и здоровы.       Кёсем уже собралась к себе, как вдруг Мурад загородил ей путь. — Валиде, простите меня, — он обнял мать, и мелкая слезинка пробежала по его щекам. — Я устал. Все убеждают меня, что они друзья, хотя на самом деле это не так. Я не знаю, кому верить. — Когда ты был маленький и только взошёл на трон, помнишь, что я тебе говорила?       Мурад молчал, а Гевхерхан молча слушала. — Многие люди захотят дёргать тебя за ниточки. И лишь я всегда буду рядом, как надёжная охрана. Они будут пытаться поссорить нас, чтобы ослабить моего льва, — Кёсем провела ладонью по его бороде и улыбнулась. — Но никто не принесёт зла в жизнь моих детей.       Казалось, Мурад давно не плакал. И сейчас искренность съедала его внутреннюю сторону жестокости, не оставляя ничего. Ещё раз извинившись перед Валиде, Султан поклонился ей, и она ушла. — Почему ты не сообщила брату радостную новость? — как-то по пути в покои спросила Кёсем. Гевхерхан лишь ухмыльнулась. — Он слишком сильно провинился сегодня перед вами, Валиде.       Они обе засмеялись и пошли отдыхать. Весь день Кёсем провела с Хаджи. Она прочитала письмо, навестила гарем, разобралась с их проблемами, ещё раз столкнулась с Гюльбахар, но так и не могла утешить себя. Женщина ждала своих сыновей, своего мужа. Однако до самого вечера так и не дождалась.       Вместо этого её навестил Баязид. Парень вёл себя необычайно тихо, хотя и прежде не отличался болтливостью. Его глаза, как всегда, опущены вниз, немного сгорбленный, поникший, печальный и сдержанный. В нём боролись противоречия до сих пор, поэтому былое спокойствие казалось ему чем-то непостижимым.       Кёсем поднялась со своего дивана, который стоял вдоль всей стены её гостевых покоев Валиде, и чуть приблизилась к парню. Зная его характер, повадки с детства, женщина могла угадать его настроение. Но для этого ей нужно было посмотреть ему в глаза. Однако Баязид предпочёл виновато стоять перед Валиде. — Я знаю, что делает Гюльбахар. Знаю, что она задумала убить меня и моих детей. Хочет лишить меня счастья, — с каждым её словом голова Баязида опускалась все ниже и ниже, пока подбородок не коснулся груди, а на глаза не накатились слёзы. От них ему стало душно, он не мог оставить свою боль, но и не мог поделиться ею.       Султана смягчилась. Она провела ладонью по его волосам, укладывая их так, как делала ему маленькому. Это немного успокоило Баязида. И Кёсем продолжила. — И я также знаю, что было спланировано нападение на Повелителя. Твоё слово должно было стать для него решающим.       Шехзаде резко поднял голову. В глазах проснулся страх, который он плохо замаскировал. Картинки того рокового вечера в лагере навсегда останутся в его памяти. Офицер подошёл к нему с недвузначным вопросом и уже пошёл выполнять приказ, пока другие янычары прикрывали Баязида. И вдруг шехзаде пронзило одно чёткое воспоминание. Как Мурад в одиннадцатилетнем возрасте спас его от тёмных глубин озёра, что так тащили мальчика на дно. И Баязида затрясло. Не от холода ночи, не от ожидания власти, а от вины. — И я также знаю, что именно ты его спас. Однако, Баязид, твоя вина велика, — смотря на парня, Кёсем сама едва не заливалась слезами.       Эти слова были чистой правдой. В последний момент шехзаде забежал к Мураду. Как бы его не сдерживали бостанджи, Баязиду удалось предотвратить свою ошибку. С поднятым кинжалом он бросился на изумленного янычара, глаза которого вскоре опустели, остекленели.       Повелитель обернулся к брату, смотря, как тот ложит труп предателя к его ногам. В мгновение ока заскочили Хусейн и Юсуф Паша — бывший перс Эмир Гюнеш, принятый Султаном на верную службу. Они забрали у шехзаде всё оружие, забрали тело и вышли, оставив их одних. Мурад не отводил нахмуренный тяжёлый взгляд от брата. Но и сказать ничего не мог. Благодаря Валиде Мурад знал о предательстве Баязида. И очень сильно горевал. Так как любил его всю жизнь. Вынести приговор для него стало невыносимым грузом и… Эта ночь изменила всё. Абсолютно. Мурад тогда разговаривал с братом целую ночь напролёт. Это не касалось случая в шатре, ни ситуации в целом. Просто разговор двух братьев. — Почему ты так сделал?       На это у Баязида не было ответа. Кёсем улыбнулась и, взяв его руку, положила ему на грудь. — Это исходило отсюда. Верно?       Мальчик никогда не был жестоким. И сейчас его сердце заплакало. Он кивнул.       Женщина обняла Баязида, нежно, ласково, с заботой. И он ответил тем же. Так они стояли, пока Валиде не почувствовала, что его плечи больше не содрогаются в немом плаче. И как бы ему сейчас плохо не было, Кёсем должна это сказать. — Я это говорила Мураду, скажу и тебе. Ты, как и остальные шехзаде, очень важны для меня. Вы — мои дети, мои сыновья. Я отдам жизнь за каждого из вас и за тебя тоже, — Баязид больше не опускал глаза. Он слушал её и, что немаловажно, слышал. — Этот выбор я сделала ещё давно, когда приняла в семью тебя и Османа. Но я не могу защитить вас от вас самих.       Этот разговор всё больше и больше ятрил его душу, выворачивал наизнанку, заставляя понять ошибку и научиться жить наново. Умываясь своими слезами, Баязид пытался вымолить прощение, на которое не заслуживал, как он думал. А Кёсем была к нему всё такой же искренней и доброй. Но каждую минуту парень с дрожью во всём теле ждал тяжёлый стук сапог палачей. Знал, что не может быть будущего, когда ты лично сломал свою жизнь. Знал, что Кёсем Султан не зря вспомнила брата Османа. Только он надеялся, что его смерть будет не такой ужасной. Лёгкое прикосновение ладони женщины, и он закрыл глаза. Шаги. Это они. Баязид уже слышал их во снах и в детстве, когда дядя Мустафа приказал казнить всех детей Кёсем. Всех. Шехзаде улыбнулся. Султана не обманула его. Она и правда считали их своими: Османа, который сел на трон вместо Мехмеда и убил его, Баязида, который покушался на Мурада. Но шаги приближались, и с этим ничего не поделать. Единственное, что ему вдруг захотелось — обратиться к Кёсем так, как она действительно того заслуживала. — Валиде… — голос изменился из-за боли в душе. Баязид улыбнулся. — Простите меня, моя Валиде.       Услышав, как он назвал её «мамой», Кёсем вновь не сдержала слёз. Двери покоев открылись, и вошли четыре палача. Один из них держал толстую белую верёвку.       «Это конец», — вдруг пронеслось в голове Баязида. — «Я знал, что это они, знал».       Валиде смотрела на мужчин и на шехзаде. Его лицо побледнело, заплаканные глаза потеряли душу, а рассудок затуманился. Он попросил прощения у Валиде Кёсем Султан, и его миссия исполнена. Набрав полные лёгкие воздуха, Баязид отошёл в сторону от Валиде, чтобы она не смотрела на это и сам встал на колени. Руки безвольно повисли вдоль тела, голова опустилась. Он покорно ждал. Кёсем взмахнула ладонью.       Палачи двинулись с места. Они стали перед шехзаде. Кёсем обошла их всех и вытерла ладонью слёзы. На это было не то что больно, а невыносимо смотреть. Сильная женщина уже потеряла власть над своими эмоциями. Но всё ещё держалась.       Первым сдался Баязид. Он поднял глаза, но не палачей, а на веревку, которая опасно приближалась к нему. Казалось, что на ней невидимыми чернилами написаны все его грехи, проступки и неповиновения. Они напоминали о себе изо дня в день. Мучили. Терзали. И сегодня они пришли в последний раз, чтобы напомнить шехзаде о том, кем он был до их появления. Баязид даже не вспомнил о своей родной Валиде — Гюльбахар Султан. Только чтобы Кёсем Султан не видела его казни. Но она стояла. Недалеко, но стояла. — Пусть будет так, — прошептал себе шехзаде и замер.       Палачи приблизились к нему. Он ожидал, что веревка сразу окажется на его шее и начнёт душить в наказание… Однако на его плече легла чья-то ладонь. Это была Валиде. — Встань, мой лев, — Кёсем вытерла свои последние слёзы, движением руки остановила палачей и повернулась к Баязиду. Она увидела следы влажных дорожек на его щеках, ещё не застывших, и сразу же вытерла их. — Подними голову, Баязид.       В покоях, в которые проникал свет луны и горели несколько десятков свечей, в этот момент она казалась самой светлой и чистой. Луноликой Валиде. Шехзаде поднял голову и встретился с её улыбающимся взглядом. — Подними голову, Баязид, — повторила она, ласково гладя его по щекам, — и больше никогда не опускай её. Будь сильным, мой шехзаде. За свои грехи мы все понесем наказание. Но твоё время ещё не пришло.       Лишь сейчас Баязид смог посмотреть в глаза своим палачам, своей смерти. Они стояли молча, склонившись перед ним и Валиде. Казалось, её прикосновение заставляло саму смерть отступить и не приближаться к детям. Парень посмотрел на Кёсем. — Посмотри им в глаза и запомни, что больше ты их не увидишь. Ты не увидишь смерть от их рук, — Валиде велела палачам уйти, и те послушались жеста её руки. — Баязид.       Шехзаде вновь взглянул на Султану. — У тебя совершенно другая судьба. Зачем ты играешь по правилам Гюльбахар? — в её взгляде читалось горькое недопонимание. — Ты был примером для Касыма. Для Ибрагима. Ты был опорой для Мурада. А что сейчас?       Баязид молчал. — Посмотри, во что она тебя превратила? Я понимал, что она твоя Валиде, — Кёсем поправила его прядь. — Она пыталась лучшего будущего для тебя. Но какой ценой? Твоей собственной жизнью!       После недолгого молчания Валиде продолжила, видя, что достучалась до голоса разума шехзаде. — Грядет время, Баязид. Всем нам придётся сделать выбор.       Он нахмурился, взяв Кёсем за руку. — Какой выбор, Валиде? — Все мы это узнаем, когда придёт время, — молчав, она улыбнулась. Горько улыбнулась. — И я хочу, чтобы мои дети всегда были рядом со мной. По одну сторону баррикад.       Баязид продолжал её слушать, когда его душа вдруг отпустила весь свой тяжкий груз и наконец успокоилась. — Я потеряла слишком много. И вновь терять детей я не готова.       Она крепко обняла Баязида, успокаивающе гладя его по спине. А после отстранилась. — В последний момент ты понял, что так неправильно по отношению к Мураду. Ты исправился. Нашёл в себе силы и поступил честно. Я никогда ни о чём тебя не просила. Но сейчас попрошу.       Шехзаде внимательно посмотрел на женщину и кивнул. — Я слушаю вас, Валиде. — Пожалуйста, когда придёт время, сделай правильный выбор.       Ему было над чем подумать, выходя из покоев Кёсем Султан. Кроме того, он ожидал, что закроются двери, и палачи набросят на него веревку. Но их не было. Шехзаде спокойно добрался до своих комнат и погрузился в размышления.       В это время Кёсем всё ещё стояла на том же месте в своих покоях, смотря, как закрываются двери за Баязидом. Тут же за её спиной открылись другие и вошёл Мурад. Подойдя к матери, он приобнял её и улыбнулся сквозь печаль. — Как думаете, Валиде, он понял? — Скоро мы это узнаем, — с надеждой ответила Султана.