Никогда не оглядывайся назад

— Итак, куда мы едем? — спросила Мадлен, садясь в машину. Ида зачем-то застегнула молнию на кожаной куртке. Что-то ее знобило, и стоило, наверное, остаться дома, но все же она не могла этого сделать, иначе Мадлен обидится. Поэтому она приняла несколько таблеток, обычно помогающих при разных заболеваниях. — Это секрет, — просто сказала Ида, застегивая ремень безопасности. Она закрыла глаза, понимая, что, когда приедет в Корнуолл, придется выпить еще таблеток, благо в ее сумке всегда была косметичка с лекарствами. Только спокойствие, нужно просто провести этот день с Мадлен, ведь не хочется, чтобы их отношения портились из-за такого пустяка. Впрочем… это не пустяк. Ида знала наверняка. Мадлен злилась на нее за то, что она утаила то, что случилось в «Герцогине». Во всем виноват Шерлок Холмс, который, кажется, приклеился к ней, как репей, и что-то хочет от нее. Сколько раз Ида говорила Лестрейду, что совсем не понимает, как все связано с ней и ее прошлым в Польше. Кто вообще додумался до того, что весь след мог тянуться из Польши? У нее там никого не осталось, может быть, кроме нескольких друзей, с которыми она не общалась даже в социальных сетях, несмотря на то, что они пытались с ней связаться. Ида порвала все польские связи, потому что вовсе не собиралась туда возвращаться. К чему ей это сейчас? Но бобби и этот чертов детектив решили все иначе. — К черту! — очень тихо произнесла, не боясь, что Мадлен это может услышать. Хотя вряд ли она слышала, потому что сидела в телефоне, увлекшись какой-то незатейливой игрой. Ее вообще мало волновало, что Шерлок Холмс думал о ней, о ее жизни, бизнесе и всем том дерьме, что произошло с ней за последние пару дней. Главное, чтобы это побыстрее закончилось и можно было жить дальше своей заурядной жизнью, как часто любил говорить Кристофер. Бывший муж вообще не понимал, почему его жена предпочитала не вести светскую жизнь, и это при том, что она входила во многие круги общества благодаря своему салону. Но Иде все это было не нужно. — Черт! — простонала она, вспоминая о том, что все равно придется устроить праздник, ведь в «Герцогине» намечалось крупное торжество по поводу ее дня рождения. Да, всей этой мишурой будет заниматься Лидия, а еще Китти, потому что у нее есть связи в модном бизнесе, но безучастной не получится остаться. Все равно надо будет решать множество вопросов, все равно придется купить какое-нибудь дорогое платье в одном из тех бутиков на Оксфорд-стрит и выйти в свет, где надо будет всем улыбаться и смеяться над чужими шутками. Такая перспектива совершенно не радовала Иду. Она знала, что могла бы зарабатывать миллионы, если бы решилась работать с телевидением или блогерами, где можно было рассказывать о работе салона, мастер-классах и прочей чепухе, но Иду все устраивало. У нее была своя квартира, правда, ей купил ее Кристофер. Это была своеобразная компенсация за его измены. А еще машина, которую она приобрела недавно, и еще умудрялась платить за образование дочери. Алименты, которые получила от мужа, Ида складывала в банк, решив, что потом Мадлен деньги будут нужнее, чем сейчас. Нельзя распыляться на всякие глупости. — Так мы едем в Труро, — вдруг заметила Мадлен. — Как видишь, да. — Ида поправила волосы, выбившиеся из прически. — Что мы там будем делать? — Мадлен отложила в сторону смартфон. — Устроим небольшой пикник, — просто ответила Ида. Она совсем не понимала, почему ей нравилось в тех местах. Не понимала страсть дочери к этим полудиким местам, ведь Мадлен родилась в городе и жила там очень много лет, вернее, всегда, лишь только иногда они ездили куда-нибудь за границу, в основном во Францию, где любили останавливаться в каком-нибудь тихом городке. Она не питала к морю сентиментальных чувств, ее не волновали опасности или красоты — для нее это был близкий друг, каждую добродетель и недостаток, каждую улыбку и каприз которого она понимала. В Варшаве не было моря, но Ида всегда питала к нему страсть. Она помнила, как с родителями ездила на Балтику, потому что порой на большее просто не хватало денег, и несмотря на то, что море было холодным, а ветер порой сильным, Ида все равно ходила купаться. — О, а у тебя есть, что поесть? — вдруг поинтересовалась Мадлен. — Нет, мы зайдем в какую-нибудь лавку и купим что-нибудь там, так будет даже интереснее. А если повезет и не будет сильного ветра, то можно будет развести огонь и устроить импровизированное барбекю, — на ходу придумала Ида. На самом деле она слабо представляла, что они будут там делать. До Труро они доехали очень быстро. Пробок в эту субботу совсем не было, что бывает довольно редко, ведь многие в хорошую солнечную погоду устремляются к морю. В магазине «У Дженсона» они купили немного сыра, хлеба, острых колбасок, пару соусов, спичек и немного поленьев, а еще в последнюю минуту Мадлен схватила маршмеллоу. Она всегда любила поджаривать эти разноцветные кусочки. Вместе они часто гуляли вдоль утесов, проходили многие мили, порой даже под дождем, когда по небу плыли низкие спустившиеся тучи, а море становилось тусклым и угрюмым, как покинутый любовник; иногда они шли по песку у кромки моря, куда волны приносили всякий мусор и поднимали радужные туманы над своими изломанными вершинами. Мадлен всегда радовалась тому, как бушевало море, а серое небо нависало над водной пеной. У нее все это вызывало особый восторг, даже несмотря на то, что когда ей было два года, они попали под дождь и Мадлен сильно заболела. Ида знала, что она это помнит, но любовь к морю перевешивала все. Наверное, это безумие, но Ида сама была такая же в ее возрасте. Она страстно любила «Prince Polo» [1] и не упускала случая опустить конфету в рот, даже когда знала, что у нее была аллергия на шоколад, а как позже выяснилось, на молоко. Но разве чесотка и высыпания могли заглушить ее любовь? Конечно нет. Не зря Кристофер в порыве гнева говорил, что они с Мадлен одного поля ягоды. Ида повезла их подальше от города, к Одинокой бухте. Нет, это было не название местечка, а целое поместье. Здесь они с Мадлен были впервые. Кажется, это были частные владения, и здесь, наверное, не стоило бывать, но рискнуть-то стоит. — Одинокая бухта, — прочитала Мадлен слегка истертые буквы. — Как думаешь, почему оно так называется? — Наверное, потому что стоит на отшибе. — Ида прищурилась, прикрывая глаза ладонью: осеннее солнце всегда бывает таким опасным. Даже отсюда была видна крыша дома: широкая, сияющая в лучах солнца. Трудно было не заметить дом, который являлся одной из здешних достопримечательностей. Хотя в последнее время интерес к нему как-то угас. Прошлый всплеск и интерес был связан с двойным убийством молодой наследницы, по словам полиции ее убил ее жених, а тело, как и машину, утопил в море. Тогда сюда и потянулись толпы туристов, но это было очень давно: тогда еще даже не было развитых социальных сетей, а молодежь пропадала на улицах. Ида помнила это время, хотя в Варшаве все могло быть иначе. Все же бывшая соцстрана. — Очень странное название, — вдруг произнесла Мадлен. — Ну в Польше тоже много странных названий, — парировала Ида. Раньше это был приметный дом, расположенный в очень живописном месте. Он и сейчас таким был, но теперь его окружал большой забор, чтобы не дай Бог сюда не пробрались папарацци, хотя Ида в это верила слабо. Построил его Энтони Хилскоп, старший сын знаменитого богача, незнамо как сколотившего свое состояние. Злопыхатели поговаривали, что он сделал его из воздуха, просто что-то выгодно продал и в итоге заработал много денег. Поместье, как он напыщенно заявил, должно напоминать жилище кинозвезды, не какого-нибудь второсортного актера, нет — Энтони интересовало все самое лучшее. Он видел особняк в Санта-Монике, владелицей которого была известная актриса: длинный, низкий, белый, с огромными окнами и маленькими окошками в виде иллюминаторов. Такой дом внушал мысль о блестящем обществе, новых мирах и смелом, ярком будущем. Когда строительство дома было наконец завершено, некоторые жители Труро пришли в ужас от его авангардности, и в кулуарах сетовали, что он как-то не совсем «вписывается». Но прошло время, а поместье привлекало к себе туристов, кто-то даже попросил внести его в фонд английского наследия, как произведение ар-деко. Ида опустилась на покрывало, принимаясь разводить огонь. Она всегда старалась обходить дом. Почему-то он ей не нравился, да и за Хилскопами тянулся кровавый след. Да, Дебора Хилскоп не раз пыталась затащить ее в свою компанию, ведь семья владела косметической фирмой: ароматическое мыло, шампуни, крема — и все в таких красивых коробочках, баночках и обертках. Но Ида старательно избегала подобной компании. — Будем жарить колбасу! — Мадлен радостно захлопала в ладоши. Ида кисло улыбнулась, ощущая, как ее снова знобит. Она потянулась к сумке, доставая оттуда пузырек с таблетками. Опустив в рот капсулу, Ида стала ломать хлеб. Признаться, она совсем не хотела есть, несмотря на то что утром позавтракала совсем плохо. — Ты тоже так проводила время с мамой? — поинтересовалась Мадлен. Ида вздрогнула от этого вопроса. — О чем ты? — решила уточнить Ида. — Ну, вы ездили загород и проводили время вместе. — Мадлен опустила в рот поджаренную колбаску. — Нет, мы не ездили в город. Мама очень много работала, потому что мы постоянно нуждались в деньгах. Никогда ни на что не хватало. Может быть, поэтому я окончила всего лишь школу и решила стричь людей, хотя твоей бабушке такая затея не очень-то нравилась. — Почему? — Потому что она думала, что я бы могла добиться большего, например, стать моделью. — Ида рассмеялась, чувствуя, как ее щеки пылают. — Но это всегда была глупая затея. Мне не хватало роста, да и я была не такой худой, как сейчас, а с польской кухней не будешь тонкой, как Твигги [2]. — Но ты бы точно могла стать моделью. — Мадлен насадила на шампур сыр. Сейчас начнется ее любимое занятие — плавить сыр. — Ты очень красивая. — Не глупи, Мадлен. Я ничем не отличаюсь от других. — Ида приблизилась к огню, чтобы жар согревал ее. — Поэтому нас называют польскими выскочками? Ида глубоко вдохнула. Она ничего не могла поделать с этим. Конечно, можно было поговорить с учительницей Мадлен, чтобы хоть как-то смягчить этот конфликт, или перевести девочку в другую школу, но проблемы это не решит. Все равно найдутся те, кто ее будут задирать. Вот если бы Мадлен была беженкой или дочерью лесбиянки, то все было бы иначе. А так всего лишь польская выскочка. Из грязи в князи. Ида начала уставать. Мадлен еще раз повторила свой вопрос, но она словно не слышала его. Ей было плохо, и девочка не сразу это заметила. — Мама… — Она дернула ее за руку. — Мама… — Ах, да… — сонно отозвалась Ида. — Мадлен, позвони кому-нибудь, мне очень плохо.

***

Шерлок считал в некотором смысле удачей то, что Мадлен Риддсон училась в одном классе с Рози. Конечно, во многом детям нельзя доверять. Они склоны преувеличивать и не рассказывать всей правды. Но, с другой стороны, это позволило ему узнать, где живет Ида. Он успел понять, что на самом деле она закрытый человек, а у таких врагов хватает. Как, например, у него. Но вот только кто? В ее случае это мог быть кто угодно, и подозревать можно было даже ту, у которой она однажды увела парня. Лестрейд сказал, что охранника убили точным ударом ножа, прямо меж ребер. Он недолго мучился. Такое мог сделать лишь только тот, кто знал, как надо действовать, а значит, это был не просто грабеж. Убийца точно знал, куда идти и что делать. Это в чем-то упрощает дело, а в чем-то даже усложняет. Таких умных личностей можно ловить годами, и приходится ждать, когда он проколется в очередной раз. Но все же ждать нет времени. Может быть, сама Ида в опасности, но защищать ее Шерлок не собирался. Зачем ему лишние проблемы? — Вы, как всегда, скучаете, — отметила миссис Хадсон, поставив поднос с чаем на столик перед креслом. — Я просто думаю, — отмахнулся Шерлок. — О деле той несчастной, что приходила к вам ночью несколько дней назад? — миссис Хадсон плеснула чая в белую чашку с картой Англии. — Это все поросло былью. Парня уже осудили, и он скоро выйдет, — раздраженно сказал Шерлок. — Есть вещи куда интереснее. К примеру, — зазвонил его телефон, и Шерлок подумал, что это был инспектор, — это. На самом деле это был неизвестный номер, который он видел впервые. Может, клиенты совсем обнаглели и решили, что не обязательно приходить на Бейкер-стрит. Он решил не отвечать, но кто-то решил позвонить еще раз. Обычно так делают, когда дело срочное. — Да, Шерлок Холмс, — он ожидал услышать чей угодно голос, но только не Мадлен Риддсон. — Мадлен? У Иды не было его номера, если только по доброте душевной Джон не всучил ей визитку, а она специально ее сохранила, не выкинув в порыве злости. Или… Вот это уже было фантастические предположение, но казалось сейчас вполне реальным. А что если это сделала Рози, когда они ехали вместе к Мадлен домой. Да, конечно, девчонки друг друга невзлюбили, но, может, Рози решила, что ей нужна будет помощь. — Что произошло? — спросил он. Просто так этот ребенок не стал бы звонить, потому что Ида просто на дух его не переносила, несмотря на то что виделись они всего лишь два раза. — Тут мама. Ей очень плохо. — Она начала плакать. — Я не знаю, что делать. Ее телефон не могу разблокировать. Гейл не отвечает на звонки, папа вообще вне зоны доступа. Осталась только бумажка с вашим номером. — Так, успокойся, — попросил Шерлок. — Скажи, где вы сейчас. — В Одинокой бухте, — хныча, ответила девочка. — Где это? — Шерлок впервые слышал это название. — Это под Труро. — Да, далеко вы забрели, — с иронией сказал Холмс. — Сейчас я вызову вам скорую. Сиди так и жди врачей, а когда окажетесь в больнице, то позвони мне.