Что если, что если мы закроем глаза?
***
— Как тебе Чимин? — очерчивая круги на обнаженной спине самого невероятного парня, что лежит сейчас рядом с ним, такой уютный и домашний, интересуется Тэхён. Он любит такие дни, когда они могут найти немного времени друг для друга, просто вдоволь нацеловаться и, несомненно, заняться любовью. Нет, они не помешаны на этом. Просто, насколько здорово чувствовать дорогого и самого любимого человека каждой клеточкой своей кожи, ощущать исходящее от него тепло и бесконечную заботу. И блондин каждый раз просто живет этими моментами, просто растворяясь в своем молодом человеке. Потому что никто другой не нужен. Казалось бы, прошло столько лет, а их крепкие отношения настолько же идеальны, о чем даже не напишут в романах и не снимут ни в одном сопливом фильме. У них просто по-настоящему, словно другая реальность. Разве такое бывает? Но страх потерять то, что нажито годами и прочно пропиталось под кожу, с каждым годом нарастает, потому что, ничто ведь не вечно, так? И каждый день начинаешь задумываться, «а наша история тоже будет без хэппи энда»? Тэхён не хочет так. Тэхён хочет навсегда. Он не представляет, что когда-то не сможет коснуться этих губ, которые горят пуще любого, даже самого сильного огня, просто взять за руку, переплести свои пальцы с такими же длинными и невероятно красивыми. Неужели когда-то он не сможет этого сделать? Только не в этой жизни. Потому что у них все не так, а по-другому. — В смысле «как»? — переворачиваясь лицом к светловолосому парню, с явным недоумением спрашивает Чонгук, потому что не может понять, о чем пытается узнать его вечно активный мальчик. — В прямом, Чонгук, — от несообразительности своего парня Тэхён лишь глаза закатывает, потому что тот порой задает слишком глупые вопросы на самые очевидные. — Что ты можешь о нем сказать, точнее, какое мнение у тебя о нем сложилось? — Ну, он милый. И отвечает так быстро, даже не задумавшись, что у блондина чуть ли не челюсть отпадает, потому что тот всегда воздерживался от каких-либо комментариев или выражения своих эмоций, а тут так легко и беззаботно говорит. Светловолосый не хочет входить в число тех, кто постоянно ревнует свою пару и ограничивает личное пространство. Потому что он верил, верит и будет верить. Ведь так делают в отношениях, когда по-настоящему любят? Тэхён больше ничего не спрашивает, руку с загорелой кожи не убирает, продолжая поглаживать красиво выступающие лопатки. А Чонгук, убедившись, что больше с ним говорить не намерены, снова поворачивается лицом к противоположной стороне, наблюдая за пустой кроватью русоволосого мальчика, где аккуратно заправлена постель, расставлены подушки, а на спинке кровати висит домашняя одежда. И, прикрыв глаза, улыбается невольно, представляя, как уютно этот неловкий чудак смотрится в широких спортивных штанах и длинной футболке, явно не по размеру. Только, Тэхён все видит и про себя подмечает, что что-то с Чонгуком становится явно не так. И «причина» эта точно не в нем.***
Дождливые дни напрочь заполонили последние августовские деньки, не давая даже малейшей возможности задорному солнцу пустить парочку своих лучей, дабы распрощаться с прекрасной порой. За окном лишь грузные серые тучи, висящие словно надувные шарики, совсем не внушающие хорошего настроения и не придающие никакой энергии. В такие дни хочется лежать в уютной постели, читать интересные книги, полностью погружаясь в другой мир, и больше совершенно ни о чем не думать. Потому что, кто хочет высовывать свой носик в такую непогоду? Поэтому Чимин и Тэхён решают остаться в общежитии и просто проваляться выходные в комнате, может быть, заняться делами по их небольшому «дому» или просто полностью погрузиться в свои вечные проблемы, размышляя о вечном, таком далеком и никому непонятном, кроме самого себя. Только вот светловолосый мальчишка, не привыкший просиживать время в пустую и никак себя не развлекать, не собирается тупо пялиться в пустую стену, чем занимается сейчас русоволосый. Потому что еще слишком молод для таких стариковских неинтересных вещей. — Чимин, я предлагаю тебе немного выпить, заказать еды и просто отдохнуть после тяжелой первой учебной недели. Что думаешь? — не отвлекаясь от своего телефона и что-то активно печатая, задает вопрос Тэхён, ожидая, что его собеседник не заставит долго ждать ответа. — Эм, не знаю, я не особо люблю выпивать, — слегка пожимая плечами, отвечает Чимин, вырисовывая светловолосого юношу, что не обращает на него никакого внимания. А тот вовсе и не знает, что этот проворный мальчишка не в первый раз прикладывается к своему скетчбуку, чтобы нарисовать своего забавного соседа, что день за днем открывается лишь с новой стороны. И сложно сказать, хорошая она или не очень, но они успели очень даже неплохо подружиться за все то время, что пребывают в одной комнате, напоминающей скворечник с хорошим ремонтом. — Боже мой, Чимин. Тебе сколько лет? — заливисто спрашивает блондин, пряча телефон под подушкой. — У нас тут сейчас молодость идет, двадцать один год бывает один раз в жизни, понимаешь? Поэтому, никаких возражений я не принимаю! Тем более, у меня есть отличный соджу со вкусом голубики, тебе стоит попробовать! Окрыленный своими наполеоновскими планами, Тэхён поудобнее усаживается в постели, скидывая с себя, мешающее сейчас одеяло, и вытаскивает откуда-то из-под матраца небольшую бутылочку с яркой этикеткой, демонстрируя опешившему русоволосому ее наличие, что тот теперь даже не представляет, как ему отмазаться от назойливого соседа. Потому что тот слишком уверен в себе и слишком неожиданно начинает звонить в службу доставки, заказывая две порции лапши-удон, кимчи и немного жареной свинины. Насчет еды Чимин вообще не против, но напиться чуть ли не до потери пульса не горит желанием, ведь тут поблизости нет Хосока, который бы после лечил его от дикого похмелья. Но компанейским тоже быть нужны, не показывать же себя занудой или человеком с самым пессимистичным настроем. Поэтому он напяливает на окаменевшее лицо подобие одобряющей улыбки и, пока заказ еще не привезли, а соджу остывает в небольшом комнатном холодильнике, идет в душ, потому что в ближайшее время у него точно не будет сил на водные процедуры с сильной-то головной болью на утро. Если только, конечно, ему пьяным не приспичит пойти мыться, на что он очень надеется и молит всех богов, что существуют, чтобы этого, ни в коем случае, не произошло. Не хватало еще потом в их комнатушке устроить потоп и залить не только соседей снизу, но и весь этаж. Закрыв на замок дверь, чтобы в случае чего Тэхён не смог к нему зайти, Чимин снимает с себя мешающую одежду, кидая ее в корзину для белья, что за несколько дней значительно пополнилась из-за нехватки времени у них обоих. Он быстро преодолевает расстояние до душа, регулирует воду в поисках нужного напора и степени теплоты, чтобы ненароком не ошпарить свою слишком чувствительную кожу и, найдя нужный вариант, прямиком встает под струи воды, плещущие ему прямо в лицо. И сейчас душ кажется таким идеальным, что хочется простоять тут несколько часов, вот так расслабляясь и получая необходимую энергию, которую больше не передает летнее солнце, щекочущее сонное личико ранним утром. Стоя тут, под неким водопадом, он признает, что очень устал, и это не столько физически, сколько морально, потому что, как бы он не улыбался и не пытался показать себя с хорошей стороны, ему чертовски тяжело. И вряд ли кто-то сможет его понять и попытаться хотя бы просто попробовать. Он не может похвастаться своей выдержкой и стержнем, что позволяют оставаться в позитивном настрое и смотреть на вещи совсем иначе, чем просто на пустоту, потому что их нет и никогда не было. И даже смешно, сможет ли он когда-то закалить себя и свое внутренне «я». Потому что пока что дела с этим совсем протекают хреново. Нет, он не жалуется, просто в душе он постоянно думает обо всем на свете, вспоминая свой дом, маму, что так и не позвонила с момента его переезда. А знает ли она вообще, что он больше не живет в Сеуле? Вряд ли. Ее никогда ничего не интересует. И чаще всего вспоминает Хосока, что до сих пор ждет его звонка, он уверен чуть ли не на двести процентов. Но тот сам первый не позвонит, зная, что Чимин сам должен прийти к тому, когда захочет поговорить со своим братом, который днями и ночами думает лишь о нем, переживая, все ли у него там в порядке. А он знает про это все, и ему гадко, что ведет себя так паршиво с человеком, который всю жизнь для него так старался, даже сейчас, предоставив ему эту возможность учиться здесь и реализовывать свой талант. Но что он дает или делает взамен? Ни-че-го. И, видимо, никогда не научится. Былое напряжение постепенно исчезает, оставляя в молодом теле лишь едва ощутимую негу и распространяющееся тепло, приятно обволакивающее юношу. Сейчас ему хорошо, когда он вновь позанимался самобичеванием, и, оставив все заботы и переживания тут, в комнате «метр на метр», сможет вновь продолжать строить из себя человека, у которого в жизни все так хорошо и замечательно. А разве кому-то нужна другая его правда? Выключив воду, Чимин вытирает распаренную кожу махровым полотенцем цвета оливы, стирая усыпанные по всему телу капли, стекающие местами тонкими ручейками. Надевает чистые спортивные штаны и белую футболку, что немного ему большая и свисает с одной стороны, оголяя хрупкое плечо, но ему так удобно и безумно комфортно, и он не хочет что-то менять и идти против своего благополучия. Сушит тем же полотенцем волосы, убирая ненужную влагу, и отправляет мокрую ткань на батарею, чтобы не портить остальные вещи в корзине для белья. К тому времени, когда он выходит, такой расслабленный и румяный, Тэхён возится около стола, разбирая привезенные курьером блюда и расставляя приборы с рюмками для соджу. Слегка улыбнувшись уютности атмосферы, он молча подходит к соседу и принимается помогать ему расправляться с закусками, чтобы побыстрее закончить со всем приготовлением. Потому что, если честно, Чимин уже не против выпить, точнее даже хорошенько так напиться, чтобы окончательно расслабиться и раствориться во сей этой витающей обстановке вечного дома и очага, которого так не хватает всю жизнь. Блондин улыбается лучезарно на такого друга, от чего в уголках глаз собираются маленькие «гусиные лапки», что делают его немного ребенком, которого хочется вечно оберегать. Потому что теперь все так, как нужно, чтобы провести вечер с пользой и заразить друг друга хорошим настроением, или просто пооткровенничать. Они, приземлившись на пол для большего удобства, словно два самых голодных человека, налетают на удон и свинину, уплетая за обе щеки, но не забывая при этом гасить все соджу из голубики. Вкус получается весьма необычным, немного сладким, но Чимину нравится и он просит Тэхёна лишь подлить ему побольше, потому что не сразу берет в голове и аппетит лишь удваивается, чему он несказанно рад. Разговор льется сам собой за обсуждением последних новостей в интернете и того, что произошло с ними университете. Тэхён ведет себя совершенно спокойно, развалившись поудобнее на полу, рассказывает обо всем на свете, начиная от любимого цвета и заканчивая его опытом с девушкой. Только Чимин не обладает от слова «совсем» таким же энтузиазмом, а свое прошлое и вовсе особо не затрагивает, потому что не хочет углубляться в вечные проблемы, от которых пытается избавиться и жить дальше, но блондин не блондин, если что-то, да не спросит. — Почему ты перевелся сюда в течение середины своего обучения? — немного чавкая, спрашивает Тэхён, даже не думая прерывать свою трапезу. И при этом, на русоволосого мальчика, что весь сжался до малых размеров, даже не смотрит, чему того очень даже удивляет. — У нас в университете на факультете, где я учился, проводился конкурс, результатом которого являлся перевод сюда. Нужно было подготовить проект, а после уже определяли, кто и что занял, — выпивая еще одну рюмку соджу, спокойно отвечает Чимин, будто это все было таким обыденным и вовсе не с ним. — Так вышло, что я выиграл. Если честно, если бы не мой брат, то я бы там даже не участвовал, но он настоял, а я спорить не стал. И вот я тут. Тэхён в знак одобрения кивает, словно соглашаясь со всем сказанным, и засовывает себе в рот еще немного кимчи и свинины, совершенно наплевав на то, что соус стекает с его губ и пачкает единственную чистую домашнюю кофту. Чимин смеется, прикрывая рот ладошкой, от него, такого неуклюжего и бесконечно забавного, но салфетку все же протягивает, чтобы не испортить хорошую вещь жиром, и просит пойти застирать, дабы не осталось пятна. Блондин что-то невнятно бурчит, но в ванную все-таки направляется, при этом проклиная чистоплюйство русоволосого и его схожесть с Чонгуком. Чимин на знакомое имя реагирует очень резко, но мальчишка, скрывшийся за дверью, слава богу, этого не замечает, и он выдыхает с облегчением. Ему не хочется каждый раз чуть ли не заходиться нервным тиком от произнесенного имени, но, кажется, теперь так будет постоянно. А ведь после прошлого раза они так и не поговорили и ничего не выяснили. Но если честно, мальчишка боится с ним встречаться лицом к лицу, боится еще больше утонуть в этом омуте черных глаз, хотя понимает, что встреча неизбежна. Как бы он этого не хотел. Потому что рано или поздно Вселенная вновь соединит двух одиноких странников, блуждающих вдали друг от друга. Пока он спокойно жует свой до безумия вкусный удон, совершенно ни о чем не парясь и думая о чем-то своем, отдаленном от реальности, за дверью слышатся едва различимые шаги, а после негромкий стук дверь, какой-то необычный с чередующимися ударами и небольшими паузами, словно какой-то сигнал. Чимин немного пьян и не понимает, что это может значить, потому что мозг немного отключился, но дверь все-таки спешит открывать, хотя раньше этим занимался Тэхён. И его сейчас совершенно не заботит, что он слегка нетрезв, а на полу стоит соджу и полупустые рюмки с алкогольным напитком. Он, бубня себе что-то совсем невнятное под нос и проклиная все на свете, пытается справиться с упрямым замком, что сейчас ему вдвойне сложно подается, чем обычно. Он уже ненавидит его всем своим самым добрым сердцем, которое только может быть, потому что тот никогда его не слушается, а лишь Тэхёна, что так умело открывает их занудную дверь с вредным характером. Когда все же миссию удается выполнить, мальчишка упрямо хватается за металлическую ручку, как за опору, надеясь, что она на выдаст его слегка неуравновешенного состояния, и, повернув, открывает дверь, впуская виновника их спокойствия. А на пороге Чонгук собственной персоной, с такими же розовыми волосами, о которых Чимин грезит ночами, такой же до ужаса красивый и такой манящий, что мальчишка теряется, не зная, что ему делать и сможет ли дверь спасти его от падения. Потому что тот смотрит также проницательно и также в душу, выворачивая ее наизнанку, тот улыбается также изящно, вовсе не мило, а слишком сладко и с неким превосходством, только непонятно в чем. А русоволосый просто смотрит и молчит, внимательно изучает, запоминая эти родинки на лице, этот кожаный бомбер, широкую кофту цвета хаки и свободные спортивные штаны в комплекте с белыми кроссовками, явно новыми. И это сочетание всего так сводит Чимина с ума, что ему хочется утопиться в душе, лишь бы скрыться от этих кроличьих зубов и черных глаз, не сводящих с него пожирающего взгляда. И спасибо Тэхёну, что, как не странно, выходит как раз вовремя, пока обстановка между этими двумя совсем не накалилась и не превратила эту комнату в сплошное пепелище и разруху. Находясь в расслабленном состоянии и в футболке с большим мокрым пятном на груди, блондин совсем не замечает едва ощутимого напряжения, что витает в этой уютной комнатке. Он совершенно спокойно подходит к Чонгуку, чмокая его в сухие губы и, взяв за руку, тянет в глубь, забирая при этом пакет с алкоголем, как с самым драгоценным. Чимин, отсчитав до десяти и немного успокоившись, закрывает за гостем дверь и направляется за ними, надеясь, что после еще пары рюмок ему совсем станет все равно на все происходящее и, наконец, его просто отпустит. Чонгук усаживается на пол, раскинув широко и даже как-то вызывающе свои крепкие ноги, а Тэхён, словно это обычная ситуация, усаживается между ними, сразу оказываясь окольцованным руками своего любимого мужчины. Тот оставляет легкий поцелуй на румяной щеке, от чего светловолосый юноша ежится, потому что тот слишком холодный для первых сентябрьских вечеров. А Чимин просто рассматривает свои небольшие ладошки, чтобы только не лицезреть эту душетрепательную картину, потому что у него так никогда не было и вряд ли когда-то вообще случится, статус «одиночка» вечно с ним будет. И он вовсе не замечает, что пока Чонгук целует одного, смотрит совершенно на другого, думая о том, каково это, касаться его молочной кожи губами. Они выпивают еще немного принесенного юношей соджу со вкусом граната и персика, закусывая уже солеными снеками и оставшимся удоном. Чонгук, не обращая на них никакого внимания и возмущений Тэхёна, выпивает несколько рюмок в раз, аргументируя тем, что нужно догнаться до их состояния. Тот лишь закатывает глаза, чмокает в немного покрасневшие губы и, выпутавшись из крепких объятий, восстает в середине комнаты. — Нам нужно немного развлечься, — верещит блондин, вытаскивая из-под подушки завалявшийся телефон. — Предлагаю немного потанцевать! — Тэхён, — вздыхает Чимин, потому что не очень хочет это делать при одном парне с нежно-розовыми волосами, что не сводит с него своих темных глаз. Но предложение соседа слишком заманчиво, и он практически готов сдаться. — Чимин, просто выпей еще пару стопок, и будешь чувствовать себя свободно, — протягивая русоволосому рюмку, подбадривает Тэхён. И видимо в этот момент что-то у мальчишки трещит по швам, потому что он соглашается на предложение юноши, выпивает залпом предложенный напиток, даже не закусив, и принимает руку, что тот ему протянул, чтобы уверенно подняться и не встретиться с полом или рядом стоящим столом. Тэхён, довольный своей работой, включает Троя Сивана с любимой песней «Seventeen», гасит в комнате свет, оставляя лишь фонарь на телефоне, чтобы создать нужную атмосферу и просто расслабиться. — Тебе нравится Трой Сиван? — воодушевленно интересуется Чимин, хлопая в ладоши. Блондин лишь кивает несколько раз подряд, будто показывая всем видом, что его просто нельзя не любить. — Я тоже его обожаю и эту песню особенно. Когда из динамика доносится любимая мелодия и голос, пробуждающий все внутри, Чимин просто отдается своим ощущениям и ритму, что исходит от чудесной композиции. И ему кажется, что он просто растворяется в пространстве, пока стоит тут, посередине комнаты с порозовевшими щеками и плавно движется, отдаваясь полностью любимой музыке. Его тело словно превращается в пластилин, такое же гибкое и мягкое, будто из него можно лепить все, что душе угодно, лишь бы только для этого нашелся скульптор. Он, от переизбытка чувств, прикрывает глаза цвета кофе с молоком, в надежде ощутить спектр эмоций сполна, расслабленно улыбается и тянет тонкие руки к вверху, оголяя этим свой плоский живот и показывая небольшое тату на левом боку на выделяющихся ребрах. И медленно покачивается из стороны в сторону, плавно прогибаясь в спине и двигая немного бедрами, потому что ему хорошо и плевать на все. Хотя, нет. Ему даже отлично. Тэхён где-то рядом тоже отдается подступившей эйфории и чувствам, что льются наружу, двигаясь так, как позволяет нетрезвое тельце. Он слишком пьян и мало что соображает, потому что напрочь забывает о своем парне, что разлегся на его кровати, попивает из горлышка соджу и смотрит слегка расфокусированным взглядом на Чимина, что так невероятно движется, сексуально и просто изящно. Его заинтересованный взгляд скользит по подтянутой фигуре, стройным бедрам и тонкой талии, будто подмечая, что он просто идеальный, черт возьми. И если бы кто-то был рядом, то точно бы ему втащил, что тот слишком откровенно пялится на запрещенный объект, что под стальным замком и с красной табличкой «нельзя» над головой. Только вот в мозгу у него одна единственная мысль мигает, которая навязчивой трелью звенит у него в ушах. Он не должен, но хочет. И что с этим делать? Немного перебравший Тэхён, что пытался смешать все виды соджу, извиняется, кланяясь перед каждым, и убегает в туалет, громко хлопая дверью, потому что стало немного мутить. Действительно, от чего бы? Но русоволосый никак на выходку соседа не реагирует, продолжая двигаться в такт музыке, погружаясь в нее полностью. А Чонгук считает это знаком сверху, потому что иначе это нельзя назвать. Он аккуратно пристраивается сзади, обустраивая свои крепкие руки на тонкой талии, которой так давно хотел коснуться. Его горячие ладони пробираются под задранную футболку, поглаживая плоский живот с едва выступающим рельефом и тазовые кости и нащупывая ту самую надпись на реберной кости, обводя ее подушечками длинных пальцев. И ему кажется, что все настолько правильно, что он забывается совсем и растворяется в этом русоволосом мальчике полностью, не представляя, как можно после из этого выбраться. Потому что не знает, когда произошла это точка невозврата, но она есть и вряд ли существует хотя бы какое-то спасение. Хотя, ему нравится и так, когда слишком близко и слишком много этого русоволосого чуда. Его губы оставляют невесомые, влажные дорожки поцелуев под идеально стриженым загривком, опаляя нежную кожу своим горячим дыханием, заставляя мальчишку под ним дрожать и немного выгибаться в спине. Но тот не отстраняется, не просит уйти, просто позволяет двигаться вместе с ним в такт музыке и касаться его так. Чон понимает, что это алкоголь и вряд ли это когда-то еще повторится, но сейчас, он готов плюнуть на все, лишь бы иметь возможность чуть дольше быть рядом с Чимином, расслабленным и позволяющим практически все. Он выцеловывает каждый свободный участок кожи, не скрытый майкой, касается оголенного плеча, оставляя едва заметный алый след, потому что не мог удержаться, не оставив никакую метку на такой сладкой коже. Водит носом по открытым участкам, возвращаясь к загривку, вдыхая вкусный запах карамели, который сейчас просто дурманит его мозг еще больше, чем высокоградусный алкоголь. Он точно съехал с катушек, потому что творит непонятно что, зная, что его парень сейчас за соседней дверью и ему явно плохо. А он тут, упивается тем, кто не покидает его сознания даже на секунду, с мыслью о ком он засыпает каждую ночь. Что происходит? Кто-то может объяснить?! А Чимину безумно приятно, когда горячие ладони касаются его кожи, оставляя после себя ожоги, от которых ни одна мазь не поможет. Ему слишком хорошо, чтобы это было реальностью. Но когда раскрывает глаза и замечает под своей широкой футболкой сильные руки, держащие так крепко и властно, осознание приходит само собой. Это Чонгук. Он рядом с ним. И он его касается. Так, как не касался никто. И это неправильно, черт возьми. На ощупь он находит под майкой чужие руки, что являются его самой большой мечтой, проводит своими миниатюрными пальчиками, очерчивая выступающие костяшки и вздувшиеся вены, и, зацепившись за запястья, убирает то, что не должно на нем быть. Нельзя. Даже если сердце умоляет, оставить все на своих местах и позволить этому наглому парню делать все, что он только захочет. — Чонгук, прекрати, — говорит строго, сухо и безэмоционально, только чтобы тот перестал так умело им манипулировать. — Я тебе «хён», вообще-то, — шепчет на ушко, касаясь губами и оставляя за ним легкий поцелуй. — Неважно, просто прекрати это все, — отстраняясь, говорит Чимин, отходя на приличное расстояние, но только чтобы не услышал Тэхён. Его ужасно трясет и это точно не от выпитого алкоголя, потому что он прекрасно соображает. Он смотрит прямо в черные бездны, не отрываясь, и тот делает также, будто два одиноких зверя пытаются выяснить, кто же из них выйдет победителем. Но выйдет ли? И Тэхён появляется как никогда вовремя, вновь погружаясь в музыку и сгребая в охапку два пасмурных лица, не готовых больше веселиться. Но розоволосый, как ни странно, поддается этому желанию, обнимая двух миниатюрных парней и оставляя легкие поцелуи на их лохматых макушках. Блондин смеется, прижимаясь ближе к любимому парню, будто надеется получить от него такое сейчас необходимое тепло, спокойствие и умиротворение, которого давно не испытывал. А Чимин, заметив, как атмосфера вновь разделилась на два и один, выпутывается из ловких рук Чонгука, что пытается его удержать за ладошку, и уходит в душ, надеясь, что когда он выйдет, того уже просто напросто тут не будет. Он садится на кафельный пол, поджав под себя ноги, и, прикрыв лицо миниатюрными ладонями, роняет горькие слезы, что опаляют его горящие щеки еще больше и делают немного румянее. Он рад, что из-за музыки, что доносится из комнаты, его никто не слышит, и это позволяет ему хотя бы ненадолго спустить все тормоза и отдаться напрочь своим эмоциям, что сочатся сейчас из открытой раны. Ему нужно выпустить все, чтобы стало легче, хотя бы чуть-чуть. Потому что вся его жизнь идет непонятно как, разве не может быть все нормально, без этих чертовых треугольников. Он чувствует себя паршиво, поддаваясь этим крепким рукам, что так умело дергают за нужные веревочки и с каждым днем подчиняют под себя окончательно, бесповоротно. И он боится, что в один из дней просто опустит руки и отдаст себя и свое сердце на растерзание этому зверю, что так и жаждет, наконец, его заполучить. Только вот Чимин не знает, хочет ли того же. Потому что есть Тэхён, и он ни в коем случае не сделает ему больно и никогда не разрушит то, что создавалось годами трудом, потом и слезами. Он не знает, сколько точно просидел в ванной, на холодном полу в окружении грязного белья и высохшего на батарее полотенца. Но когда очнулся, разлепив свои слипшиеся от слез глаза, за дверью не было слышно музыки и разговоров неугомонного Тэхёна и того безумца. Приоткрыв дверь и высунув свою светлую макушку, он замечает на кровати спящую парочку, удобно устроившуюся в объятиях друг друга, разбросанные коробки еды на полу и невыключенный фонарь. Картина была действительно милой, и русоволосый пообещал себе ее обязательно нарисовать, кроме, конечно, мусора, что сейчас окружает их скромную комнату. Выключив свет и не расстилая постели, Чимин укладывается на свою постель, что за столь короткое время стало уже такой родной, и моментально погружается в сон, ощущая перед этим аромат любимого кондиционера для белья. Только вот Чонгук совсем не спал, ждал, когда же тот выйдет из своего убежища, чтобы убедиться, что он действительно в порядке и он не переборщил со своими желаниями, что словно горный поток бьют в голову. Услышав мерное сопение русоволосого мальчика, он, выпутавшись из объятий Тэхёна, встает с кровати, двигаясь максимально тихо, дабы не задеть пустые коробки, к соседней, где, свернувшись в комок, уместился Чимин. И Чонгук не может не умилиться с того, как тот выглядит так беззащитно и несчастно, что юноше хочется перевернуть весь мир, лишь бы только этот мальчик был по-настоящему счастлив и также искренне улыбался с легким румянцем на щечках. Найдя в шкафу еще одно одеяло, Чонгук нежно покрывает русоволосое чудо, чтобы тот не замерз ночью, потому что не может себе позволить его оставить в таком состоянии, потому что, кажется, он влюблен. Спящий Чимин — это нечто, а желание прикоснуться к нему просто невероятное, заставляющее совершать безбашенные поступки, на которые он бы раньше точно не решился. А тут, видимо, система дает конкретный сбой, когда только рядом находится этот мальчик, совсем не его. Поцеловав на прощание прохладную щеку русоволосого чуда, что мило морщит маленький носик, Чонгук выходит из комнаты, напоследок улыбнувшись макушке под пуховым одеялом. Он не знает, что будет дальше. Не знает, как ему теперь жить и как себя вести. Что правильно, а что нет. Но где-то внутри что-то твердит ему, что Чимин послан ему судьбой, и он не сможет больше без него, как бы не старался. Потому что он теперь глубоко под кожей, течет по венам и засел в сердце. Если это не влюбленность, то что? Только вот Тэхёна он любит. Очень. И к кому сильнее его чувства, он не знает.