*с возвращением домой
— Я…— Така хотел отомстить, но тепло и счастье уже разливались в груди, поэтому он просто тихо пробормотал «Тадаима*», прежде чем продолжить прожигать взглядом мужчину, перегородившего ему путь. — Свали с дороги! Мне нужно посмотреть на разруху, которую ты там устроил!*я дома
— Какую разруху? Гитарист выглядел таким серьёзным, он смотрел на Таку с непробиваемым выражением лица — спокойный, как удав — и если бы не годы, проведённые вместе, бесчисленное количество раз, когда они теряли самообладание, когда их маски трескались и они выговаривали друг другу все претензии, Така даже бы и не знал, что именно с таким лицом гитарист обычно пытался скрыть что-то или запудривал голову Таке и всем остальным. — Свали с дороги, — прошипел он. — Ты пьян, Така, — раздраженно сказал мужчина — раздражённо, серьёзно?! Почему именно он тут сыт всем по горло?! — прежде чем расцепить свои руки и дотронуться до его плеч. — Пошли, уложим тебя в кровать— — Сейчас только шесть вечера! — он оттолкнул руку и попытался прорваться мимо лидера — намереваясь попасть на кухню — но ублюдок схватил его за талию, заставив Таку вскрикнуть, как чёртову девушку, когда мужчина практически на руках потащил его обратно в гостиную, пока Така вырывался так, будто кто-то похищал его. — Отпусти, ты, трус!!! — Я не трус! — сказал Тору, положив Таку на диван и усевшись на его ноги, чтобы не дать тому пнуть себя по яйцам — и ох я бы точно пнул их, ты, ублюдок с лицом Гачапина, да я из них омлет сделаю, мысленно запугивал его Така, даже если он не был уверен, можно ли было и правда сделать из них омлет. — Тогда дай мне посмотреть на то, как ты разгромил мою кухню! — С чего ты вообще взял, что я что-то сделал с твоей, — ох, Така ненавидел ухмылку, появившуюся на губах мужчины. — Ох-такой драгоценной кухней? — Потому что ты был там, — огрызнулся он. — И твоё нахождение на кухне всегда ведёт к разрухе, Тору-сан. — Что— —…например, пожар, взорвавшаяся паста— — Я не— —…сгоревшее печенье и торты— —…я просто уснул— —…и сожжённая кастрюля с водой, — он сощурил глаза, наблюдая за тем, как мужчина, нависающий над ним, ёрзал от явной неловкости и чувства вины. — Ты же не думал, что я забыл о том случае, Тору-сан? И кстати, ты до сих пор не заплатил мне за ту кастрюлю! Она была дорогой! Тору выглядел совершенно ошеломлённым, потому что Така — их вокалист с нихуевой зарплатой — просил его заплатить за какую-то… кастрюлю, с которой произошёл несчастный случай несколько месяцев назад, когда Тору пытался вскипятить воду для пасты. — Ладно, — сказал Тору. — Я заплачу тебе, или мы можем поискать новую кастрюлю завтра, поэтому сейчас ты ложишься спать, хорошо? Така снова сощурился. Ублюдок не даст ему пройти на кухню, да? Прекрасно. Он уступил, придумав хитрый план, и кивнул, притворно зевая. — Ммм, ладно…— пробормотал он, закрывая глаза. — Я всё равно хочу спать… Такеру утомил меня…— из-за закрытых глаз он не мог увидеть, как на секунду мужчина состроил по-детски обиженную мину, прежде чем выражение его лица сменилось облегчением, что Така не настаивал на том, чтобы попасть на кухню. Он почувствовал, как гитарист аккуратно слез с него. Така приоткрыл глаза, чтобы увидеть, как тот медленно поднялся и направился на кухню— Это мой шанс! Така вихрем вскочил и перепрыгнул диван, посайгачив в сторону кухни. — Блять…— всё, что успел сказать Тору, перед тем как попытаться догнать его и оттащить Таку назад, но было слишком поздно — Така уже на всех порах мчался туда, скользя в носках по гладкому полу, и победно ухмылялся, прежде чем внимательно осмотреть свою кухню. Или точнее, то, что от неё осталось. Он… здесь было полным-полно белой херни — и он надеялся, что это мука, а не… что-то ещё… как стиральный порошок — на столешнице, будто кто-то разбросал её, как конфетти. Клубника и черника были жестоко изуродованы на разделочной доске, как и шоколад, растопленное сливочное масло и что… яйца?! Из духовки исходил ужасный запах горелого и, святое дерьмо, там монстр— Ладно, может он просто преувеличивал, но он подбежал к своей драгоценной духовке, чтобы выключить её, увидев поднимающееся… дерьмо… тесто… какая разница, что за хуйню запихнул Тору-сан в форму для выпечки. Это… Это… Така начал шумно дышать носом, не особо уверенный, хотел ли он плакать или швырнуть что-то, или швырнуть что-то в лицо своего любовника, потому что это— это, блять, полное уничтожение его кухни, это просто… просто… — Я пытался предупредить тебя, — его взгляд метнулся к дверному проему, где стоял гитарист, застенчива почесывая затылок. — Тут беспорядок. Да неужели. — Б-беспорядок, Тору? — пролепетал он, давясь собственными слезами. — Ты называешь это ёбаным беспорядком? — он наблюдал, как мужчина вздрогнул от пронизывающего холода в его голосе. — Это чёртово поле боя, ты, кретин! — Это вина Томои…— мужчина попытался ещё раз навешать лапши ему на уши, но Така просто сурово посмотрел на него. — Томоя с друзьями! —…или Рёты— — Он с Мишель-сан! —…я не знаю…— сказал мужчина, прежде чем, наконец, опустить голову в попытке выглядеть, как побитый щенок. — Я просто… Томоя сказал, что тебе понравится, если я испеку что-нибудь для тебя на Рождество, — тихо пробормотал он и, ох, неужели сердце Таки сделало сальто от этого. Какого хера. Он мог слышать, как его челюсть упала на пол с громким бум! от этого внезапного признания. Тору-сан в самом деле… разрушил его любимую кухню, чтобы что-то подарить Таке на Рождество? Он сделал это? — Ты сделал это… для меня…? — неверяще спросил он, запах горелого… теста всё ещё стоял в воздухе. — Ну да…— идиот, выглядел таким подавленным. Может, он все ещё страдал от смены часовых поясов и решил заразить Таку своим настроением, разрушив его кухню. — Но…— Така сглотнул, его губы внезапно пересохли, когда сладкое, сладкое тепло растекалось в его груди. —…ты даже не любишь готовить… Тору теперь нахмурился, и Таке это показалось очаровательным, он дулся, как Гачапин. И это мило. Очень мило. Даже если гитарист выглядел так, будто разрывался между тем, чтобы убежать и задушить Таку от стыда. —…Да, но…— он нахмурился ещё больше и засунул руки в карманы джинс. —…я хотел увидеть, как ты улыбаешься из-за моей готовки, — сказал он с явным кансайским акцентом, и Така капитулировал. Окончательно. И возбудился.***
Спустя несколько минут Така сидел на столешнице, обнимая своего любовника за шею, его ноги обвили сильные бёдра, пока Тору-сан делал свои… дьявольские делишки — включающие ягоды, взбитые сливки и шоколад — с Такахиро.