Casual Affair

Проснулся Фума рано. Долго соображал, где он и почему подушка такая мягкая, потом ещё дольше таращился по сторонам: гостиная, где вчера устроил его гостеприимный хозяин, при дневном свете оказалась настоящим музеем всякой всячины! Теперь понятно, к чему было предупреждение «а вздумаешь что-то стащить и убежать — имей в виду, во дворе видеонаблюдение». Фума, конечно, в антикварном деле не понимал ровным счётом ничего, но это было и необязательно, чтоб понять: вон та ваза, вон тот столик и вот эта стеклянная фигня стоят охренительных денег! Да и всё остальное наверняка тоже. Всё-таки странный человек этот Мацунага Хисахиде, подбирать вот так совершенно незнакомого, приводить домой, оставлять без присмотра… наблюдение наблюдением, но, если бы натыканные по периметру камеры были стопроцентной гарантией от грабежа, полиция сидела бы без дела. А она не то что не сидит — бегает! С другой стороны — его ли это, Фумы, печаль? Он тырить точно ничего не собирался, даже трогать не рискнул, просто посмотрел и пошёл умываться. Там на него из зеркала глянула рыжая разновидность Ямамуры Садако — на голове бардак, под глазами синяки, цвет лица «простыня белая, на кладбище ползущая». Мда. В больнице точно оценят. А уж как оценят дома… хотя, если быстро прошмыгнуть к себе, может и обойтись. Преимущество бытности старшим в многодетной семье — по достижению дееспособного возраста родители практически перестают обращать на тебя внимание, кроме тех случаев, когда надо свалить на тебя присмотр за мелкими. Подтверждением тому являлся ноль входящих вызовов на текущий момент: наверняка решили, что заночевал у Цуру и даже не стали проверять. Вот и хорошо. Врать старшим Фума не особо любил, а правда была слишком странной, чтоб излагать её родителям. На завтрак он не остался — ему, собственно, и не предлагали. Просто обменялись добрым утром, Фума как воспитанный человек сказал спасибо за помощь — и пошёл на автобус. ....И только ближе к вечеру, уже дома, успешно осуществив незаметное проникновение в собственную комнату, понял, что забыл. Пакет с останками очков забыл, дубина! Да, практической пользы они уже не принесут, но подарок же… Слабая надежда, что очки остались у деда или на остановке, разбилась о чёткое воспоминание, как он, по привычке "входя домой — разгружать карманы", достаёт очки и кладет на подзеркальник в офигительно просторной прихожей. Ну, блин. Наверняка Мацунага их выкинул — на кой нормальному человеку разбитая вещь? — и остаётся смириться и забить... Но забить не вышло. Что называется — заело, даром что Цуру вошла в положение и пообещала в следующий раз подарить небьющиеся... И, когда закончился предписанный добрыми докторами постельный режим (легкое сотрясение Фума всё-таки заработал), на обратном пути от деда он сошёл на той остановке уже намеренно. Смеркалось. Собиралась гроза. Фума Котаро стоял у чужого подъезда злой, как разбуженный Король-Демон шестого неба. ...Нет, нужный дом он нашёл. Благо, там было только два подъезда. Вот только номер квартиры он, естественно, не помнил (и вряд ли тогда, в ночи, вообще обратил внимание), а тут был домофон, и звонить наугад и спрашивать… было как-то неловко. Опять же, вот делать людям больше нечего, как только вечером субботы на такие звонки отвечать! Всё-таки, что бы там ни думало старшее поколение, национальная японская вежливость была злом. Но процент гайдзинской крови в Фуме был, видимо, недостаточно велик, чтобы с этим злом бороться, поэтому, кляня всё на свете, он развернулся и зашагал восвояси... ...достаточно быстро, чтобы на повороте почти столкнуться с искомым объектом. — Ксссс… — Не засоряй мировое инфополе обсценной лексикой, юноша. — Гомэн, — вздохнул Фума, запрокидывая голову — Мацунага был изрядно выше. — И здравствуйте. — Добрый вечер, — оказавшиеся тёмно-карими глаза насмешливо блеснули. — Вот уж неожиданная встреча… Фума Котаро, верно? — Да, — подтвердил тот. — Как голова? — светски поинтересовался Мацунага. — Лучше, спасибо. Мацунага-сенсей, я… — Фума запнулся, отчего-то ощущая себя редкостным идиотом. Насмешка в карем взгляде стала ещё явственней: — Неужто забыл что-то в утренней спешке? — Забыл, — с облегчением сознался Фума. — Очки. Тёмные. В пакете. Вы не выкинули? Спрашивал он совершенно без надежды на положительный ответ — и потому совершенно оторопел, его получив: — На твоё счастье — нет. Хотя ремонту они не подлежат… но, полагаю, дороги тебе как память о чём-то? Фума ошалело кивнул. Мацунага усмехнулся чему-то. — Тогда идём. Мне они ни к чему. Очки действительно лежали на подзеркальнике, только завернуты были аккуратнее, и… Фума сперва глазам не поверил: склеены были так искусно, что, если бы не пустота в тех местах, откуда вылетели слишком мелкие осколки, можно было бы принять за целые. — С-спасибо… — Фума от такого как-то даже дар речи потерял. — Не за что, юноша. — Мацунага неторопливо расстёгивал своё странное двуцветное пальто, похожее на мундир. — А теперь поторопись, не то снова опоздаешь на автобус. Фума глянул на часы — и мрачно констатировал, что уже. — Ладно, пешком… На улице ГРОМЫХНУЛО. И сверкнуло. И полило. — Не дойдёшь, — закончил Мацунага. — Разве что одолжить тебе зонт? — Буду очень благодарен, — сказал Фума, запихнув подальше все порывы вежливо отказаться, потому что перспектива намокнуть была куда менее привлекательна, чем опять оказаться в долгу. Ему вручили полутораметровое, не меньше, чёрное чудовище с рукоятью под катану. Фума клятвенно пообещал вернуть чудовище через неделю и устремился навстречу стихии. А через неделю он снова стоял у того же подъезда, понимая, что он всё-таки дерево — и отнюдь не сакура, и место его в лесу, потому что номер квартиры он ОПЯТЬ не посмотрел. Хорошо хоть приехал не под вечер, а днём, так что мог позволить себе пару часов поторчать на крыльце в ожидании чуда — и чудо свершилось: кто-то вышел, позволив ему проникнуть в подъезд, а уж этаж он помнил, и найти нужную дверь был в состоянии. Дверь ему, что примечательно, даже открыли. — Здрасьте, — выдохнул Фума, снимая чёрное чудовище с плеча. — Вот, я принёс. — День добрый. Благодарю, — Мацунага забрал зонт и внимательно его осмотрел. Фума уже открыл рот, чтоб сообщить, что с зонтом всё в порядке, но не успел.  — Непредусмотренных конструкцией зрительных и двигательных органов* не наблюдаю, — задумчиво изрёк Мацунага и, подняв взгляд на Фуму, добавил: — В таком случае, отчего ты так спешил? Фума завис на пару секунд, соображая, что собеседник имел в виду. Потом фыркнул и замотал головой. — Я не спешил. Просто… это же не моя вещь. — И что из этого? — то ли искренне не понял, то ли всё-таки сыграл Мацунага, отступая на шаг: — Зайди, между прочим, не через порог же разговаривать. Фума машинально послушался — и, только уже стоя по ту сторону порога и разуваясь, сообразил, что вообще-то не собирался задерживаться. Гипнозом этот странный врач владел, что ли?! Учитывая его специализацию — Фума бы вот даже не удивился. Вот только — зачем? Нормальный человек, наверно, не задавался бы такими вопросами, а поспешил смыться подальше, но Фуме стало интересно понять. Причём самому, а не спрашивая в лоб (тем более, он был на сто процентов уверен, что ответа не получит). Именно поэтому он не только не ушёл, но и согласился на чай, и честно попытался объяснить, чем его так дёргало, что он пользуется чужим, и вообще — принимает помощь, ничего не отдавая взамен. Мацунага слушал с живейшим интересом, задавал уточняющие вопросы, и говорить было легко, хотя непосредственно подбирать слова — не очень, не было у Фумы опыта формулирования таких вещей… Очнулся он посреди разговора уже о чём-то совершенно постороннем. Глянул на часы — ксо, почти три, а на полчетвертого они с Цуру договаривались в кино! — Куда-то торопишься, юноша? — осведомился Мацунага, проследив направление его взгляда. — Честно говоря, да. — Так кто же тебя держит? - в карих глазах, на свету отливающих янтарём, снова зажглись насмешливые искры. И правда, что он как приклеенный... Фума благодарно кивнул и заторопился выбраться из-за стола. — Спасибо за чай. И вообще… — Юноша, — наставительно произнёс Мацунага, поднимаясь следом, — учись формулировать свои мысли до конца — пригодится. — Обязательно, Мацунага-сенсей, — очень серьёзно пообещал Фума. И, мысленно послав всё гореть синим пламенем (в конце концов, в худшем случае просто откажут), спросил: — А можно я к вам ещё раз приду? — Неужто так интересны оказались стариковские рассуждения? — усмехнулся Мацунага. — Можно, отчего же нет. Телефон только оставь, чтоб понапрасну не ждать, если вдруг передумаешь. — Да, конечно. Фума наскоро продиктовал номер, впрыгнул в кроссовки, накинул куртку, попрощался — и полетел на автобус.