Лишь шаг до тебя.

После заседания я рысью мчусь домой. Я снимаю крошечную квартирку с двумя спальнями, недалеко от метро. Я даже не подозревал, насколько красивая и зеленая часть севера Сеула, пока не перебрался сюда.       Войдя в свой блок, прежде чем подняться по лестнице, я заглядываю в свой ящик, нет ли там интересной почты. Там сплошь одна реклама, да еще кредитная квитанция, которую я пока не решаюсь забирать. Едва вхожу в свою квартиру, как на меня налетает Чунсо. На нем костюмчик пилота.       -Ты был хорошей обезьянкой для дядюшки? - спрашиваю я, взъерошив его каштановые волосы. Он кивает.       -Да. Мы играли в пиратов.       -Спасибо, Лухан. - Я трогаю брата за плечо. - Сегодня мне действительно нужна была твоя помощь.       -Пап, а как твои несчастные друзья? - спрашивает Чунсо. Недавно Чунсо случайно услышал, как мы с Луханом говорили об АА и моих несчастных друзьях, как Лухан их называет. Он вошел в пижаме на кухню и спросил:       -Что такое алкоголик? Мы с Луханом переглянулись.       -Это человек, который слишком много пьет, - ответил я.       -Так что? Если я пью слишком много молока, то я тоже алкоголик?       -Нет, милый. Он ждал, явно ничего не понимая.       -Это если ты пьешь слишком много вина или пива - взрослых напитков.       -Дядя Лухан пьет пиво и вино. Значит, он тоже алкоголик? Я уж не помню, как мы закончили этот разговор. Кажется, предложили Чунсо печенье или еще что-то вкусное. Лухан, Чунсо и я идем в гостиную, которая теперь выглядит так, словно в ней взорвалась бомба. Чунсо хватает свою игрушечную шпагу и делает выпад в мою сторону.       -Ты убит! Под одобрительные возгласы сына я шатаюсь и падаю на пол, схватившись за грудь. Но тут же оживаю и гляжу на часы. Начало вечера.       -Давайте уберем это безобразие, погуляем, а потом надо поесть. Ты будешь? - спрашиваю я у Лухана. - Я угощаю.       -"Пицца Экспресс", - кричит Чунсо, весело прыгая. В темноте брат держится рядом со мной. Иногда я беру его за руку и веду, чтобы он не ударился головой о фонарный столб или не споткнулся о какого-нибудь карапуза. Рост у Лухана под метр девяносто, у него такие же, как у меня, густые темные волосы и округлый животик, подпоясанный широким кожаным ремнем. Рядом с ним я с моими метр семьдесят выгляжу как лилипут. Мы часто удивляемся, как нас могла родить одна и та же женщина, а я шучу, что мне надо залезть на стремянку, чтобы поцеловать его на прощание. Впрочем, несмотря на животик, он в хорошей форме и использует любой случай, чтобы самоутвердиться - поднимаясь на горы и съезжая на лыжах по очень сложным трассам. Недавно он совершил восхождение на гору Килиманджаро. Лухан обещал моему сыну, что будет брать его с собой в горы, когда тот подрастет. И это будет строго мужской поход, время для укрепления дружбы. Впрочем, дядя Лухан и Чунсо и так друзья. Когда я ушел от Чанеля, брат стал для племянника кем-то вроде второго отца. Он не балует Чунсо, не прощает ему озорство из ложной жалости к ребенку, живущему без отца. Если Чунсо рассчитывает, что при слабовидящем дяде он сможет тайком съесть вторую зефирину в шоколаде, то ошибается. "Я вижу больше, чем ты думаешь", - говорит ему дядя Лухан, грозя пальцем.       -Осторожнее. Поставь ногу вот сюда, - говорю я.       -Ты лучше скажи, вверх или вниз? Так будет толковее.       -Ой, прости. Вниз.

"Пицца Экспресс" на Белсайз-Парк, возле кинотеатра с шикарными кожаными креслами. В ресторане я замедляю шаг, чтобы Лухан привык к полумраку. Официант ведет нас к столику возле окна. Посетителей много, еще не закончились рождественские праздники. Я замечаю, что Чунсо поглядывает на соседний столик, где папа с сыном изучают меню. Подходит официантка с ведерком, в котором лежат фломастеры, мелки и бумага - для Чунсо, чтобы он мог рисовать.       -Ну я уж догадался, что это не мне, - шутит Лухан. Я заказываю яблочный сок и пончики для Чунсо, потом вслух читаю Лухану меню. Брат не может читать в темном ресторане. На работе он читает текст с экрана компьютера, увеличивая буквы. У него частичное зрение из-за сильного косоглазия. Он видит только уголками глаз, ему трудно смотреть прямо на человека, сидящего напротив него. По его словам, когда он попадает в незнакомое место и ему не у кого спросить дорогу, ему легче идти боком. Он называет это "сексуальной пробежкой краба".       -Лазанья, - говорит Лухан, обрывая меня на полуслове. - И все. Когда мы заказываем блюда, официантка спрашивает, не хотим ли мы ознакомиться с винной картой.       -Нет,- говорит Чунсо, поднимая голову от своего рисунка, - мой папочка алкоголик. Ой, Чунсо!       -Ах,понимаю, - смущенно бормочет девушка и отбегает от нашего столика.

Пока мы ждем наш заказ, Чунсо гоняет по полу свои полицейские машинки - играет в хорошего и плохого копа.       -Не уходи далеко, - кричу я ему.       -Как прошла ваша встреча? - интересуется Лухан. Не называя имен, я рассказываю брату, что видел кое-кого из школы, добавив, что они быстро ушли.       -Может быть, им было не слишком комфортно? - предположил Лухан. - Ваши чаи с печеньем - не наркотики, не всякому понравятся.       -Извини, но мы не безумные хиппи.       -Тот человек видел тебя?       -Вроде да. У его сестры был инфаркт. Она умерла, Лухан. По-моему, она была наша ровесница. - Я грызу ноготь. - Должно быть, ему сейчас тяжело.       -Поговори с ним при случае. Я киваю.       -Да, кстати, как прошло вчера твое свидание?       -Не думаю, что мы пойдем в скором времени к алтарю.       -Никаких искр?       -Абсолютно.       -Ох, какая досада! Ведь этот вариант казался таким интересным. Лухан стал клиентом брачного интернет-агентства. Он убеждал меня присоединиться к веб-сайту родителей-одиночек, но мне сейчас хорошо и одному. Я больше не горю желанием встречаться с незнакомыми мужчинами в пабах. К тому же, мне нравится одинокая жизнь. Сейчас я сам себе хозяин; хожу дома в чем хочу и ем мороженое из коробки перед новым выпуском "Танцев со звездами". Мой последний роман с юристом по имени Дэ закончился девять месяцев назад. Дэ был старше меня на шесть лет. Казалось бы, о таком партнере любой может мечтать: красивый, словно модель из каталога мужской одежды; солидный - всегда заказывал столик в ресторанах; еще он не любил футбол (ура!), умел внимательно слушать (редкое качество) и честно признавался, как он хочет скрепить нас узами браками и наладить размеренную жизнь. А ведь большинство мужчин не предлагают даже встретиться во второй раз. С Дэ я познакомился в художественной галерее. Я разглядывал скульптуру Пикассо - голову мужчины - и внезапно поймал на себе взгляд высокого темноволосого незнакомца. "Я рад, что у меня не такой большой нос", - сказал он, догадавшись, отчего я улыбаюсь, а потом представился. В тот вечер мы ужинали в ресторане; к моему удивлению, его не испугали Чунсо и мой прошлый алкоголизм. По мере развития наших отношений он всячески поддерживал меня, намекал, что тоже отказался от спиртного. Дэ абсолютно не походил на Чанеля. Я уговаривал себя: ничего страшного, что мой пульс не учащается во время наших встреч и что меня не преследуют мысли о нем, когда мы врозь. Чего ждать от таких отношений? И какое-то время я радовался, что у меня есть кто-то. Наши отношения продлились год. Мама видела его два раза и была сильно разочарована, когда мы расстались. Тэхи приходил в ярость, когда я твердил что он слишком безупречен, тем более что его последний кандидат поскандалил, когда ему принесли счет, утверждая, что он не ел чесночный хлеб. Лухан симпатизировал ему, но понимал, что искры между нами не летят. Еще меня смущало, что Дэ не умел говорить с детьми. Вопреки моим надеждам, у них с Чунсо не заладились отношения. Я видел раздражение Дэ, когда Чунсо вторгался в его время, отведенное на чтение газет, или проливал сок на его бумаги. Когда Дэ заговорил об отпуске и о том, чтобы мы поехали вдвоем, я понял, что все, с меня хватит. Я не спал всю ночь и набирался решимости. Я понимал, что лгал себе и Дэ, притворяясь, что все дело в Чунсо. На самом деле я просто не был готов, потому что не любил.       -Она все время твердила "бедняга", - говорит Лухан, возвращая мои мысли к его свиданию. - Она не понимает простую вещь: если ты родился слепым, то это все, что ты когда-либо знал, и не нуждаешься в жалости. Я жалел лишь о том, что не мог увидеть цену вина, которое она так радостно заказывала. К концу вечера я остался без гроша. Лухан рассказывает все свои истории в эфире. Он журналист и радиоведущий. После окончания университета стажировался на Би-би-си и мечтал пробиться либо на радио, либо в большую журналистику. Сначала он работал в производственной группе. Пять лет назад он оказался по другую сторону микрофона, когда стал вести блог о том, как живется человеку со слабым зрением, и получили так много откликов, что ему дали возможность вести собственное шоу на "Радио-2" под названием "Как я это вижу". Лухан честен во всем; он рассказывает про жидкость для барбекю, оставленную на холодильнике, которую он чуть не принял за фруктовый сок; про то, как он справляется с поездками в метро и автобусах; про фильмы и книги, про политические взгляды. Но популярней всего в его передачах тема одинокого человека в Сеуле. Мои мысли снова возвращаются к Чонину. Интересно,ходит ли он с Ро в ресторан. Я никогда не встречал его нигде, даже в супермаркете. На мой взгляд, ему где-то около тридцати.       -Кенсу?       -Да? Ой, извини.       -Ты ведь думаешь о том парне из школы, верно?       -Я удивился, когда он так неожиданно ушел.       -Может быть, он придет на какую-то другую встречу, - говорит Лухан. - Свежему человеку ваши заседания могут показаться скучными.

В тот вечер, придя домой, я стал укладывать сына спать. После ресторана он выглядит каким-то притихшим. Его костюмчик висит теперь в гардеробе рядом с костюмом клоуна. Рядом с Чунсо под одеялом собака Фидо - уже безглазая, с вытертым мехом. Это была игрушка дяди Лухана. "Фидо полуслепой, - шутит Лухан. - Как и ее бывший хозяин".       -Мы благодарим нашу счастливую звезду за дядю Лухана, правда? - говорю я. - Что тебе больше всего запомнилось сегодня?       -Пап?       -Что?       -Почему папа ко мне не приходит? Я тяжело вздыхаю. Понятное дело, Чунсо задает все больше вопросов, особенно когда мы бываем в парках и ресторанах и видим там дружные семьи.       -Папа занят... - Я глажу его. - У него много проблем, он их решает. Тут ничего... Чунсо отталкивает мою руку. На секунду сердитое выражение глаз сына напоминает мне его отца.       -Какие проблемы? Где он?       -Ему пришлось уехать...       -Куда? Я знать ничего не знаю об этом.       -Чунсо, он...       -Неужели он не хочет увидеть меня в новом костюме?       -Нет, то есть да... - Жалко, что я не знаю, что ему ответить. Что можно и что нельзя говорить пятилетнему ребенку? - Он не может вернуться домой, Чонсу.       -А где его дом? Мы можем сами пойти к нему. Я качаю головой.       -Чунсо, у твоего папы проблемы, - повторяю я и спешу добавить: - Я не могу тебе все объяснить. Но это не значит, что он не любит тебя.

Когда Чунсо засыпает, я сажусь в кресло-качалку в углу своей спальни. Это мое любимое место в квартире. Тут мне хорошо думается. Из окна виден парк и большие соседние дома с эркерами. Я часто гадаю, что за семья живет за таким вот окном. Вот так, покачиваясь в кресле, я даю себе слово рассказать Чунсо правду о его отце, когда он подрастет. Меня гложет чувство вины, что я воспитываю его один, но в то же время лучше бы Чанель никогда не появлялся на моем горизонте. Наконец-то я перестал оглядываться назад, спокойной спать по ночам. Да, я одинокий, но ведь все когда-нибудь погружаются в одиночество, верно? Я сплю, не беспокоясь, что он ходит возле моего дома и подглядывает за нами, не прислушиваясь среди ночи к чьим-то шагам. Я никого не виню за свой выбор. Я должен привести себя в норму. Я встал на этот путь и не хочу, чтобы что-то помешало нашей с сыном нынешней жизни. Но я не могу избежать вопросов, которые появляются у Чунсо. У моих родителей было слишком много секретов. Я помню,как моя мать поджимала губы, когда я спрашивал у нее что-либо. Она годами хранила секрет моей тетки Вивьен. Когда наступит подходящий момент, я расскажу Чонсу о своем прошлом и о том, что привело нас сюда.