Лишь шаг до тебя.

      -Мам, я заболел, - отвечаю я, когда она спрашивает, почему я не одет и не собираюсь в школу.       -Что с тобой? Она стоит у подножия лестницы; на ней синяя куртка, такая же юбка, туфли на каблуках; темные волосы убраны от лица и заколоты.       -Подташнивает, и вообще... Мама поднимается наверх и трогает мой лоб.       -Ты съел что-нибудь нехорошее? Я киваю. Она щупает мои гланды и смотрит на часы. Обычно мама отвозит меня в школу, потом едет на работу. Она работает почасовиком - собирает в Пусане средства на благотворительность для слепых и слабовидящих.       -Ты выглядишь неважно, - неохотно признает она. - Я позвоню на работу.       -Нет! То есть, мам, поезжай на работу. Я один справлюсь. На градуснике нормальная температура. Мама оставляет пластиковый тазик. На секунду я впадаю в панику, испугавшись, что она обнаружит под моей кроватью пустую бутылку. Она говорит, что вернется домой к ланчу.       -Но ты обещай мне, сын, что позвонишь, если тебе станет хуже, - говорит мама почти с нежностью.

Потом я наслаждаюсь сэндвичем с сыром и смотрю сериал "Друзья". Интересно, пошел Тэхи в школу? Потом позвоню ему. Вчера вечером мы делали вид, что выполняем задание по французскому, а сами курили у окна его спальни и пили. Хихикая, я прибежал домой, легко взлетел по лестнице наверх, сказав "Да!", когда папа крикнул: "Кенсу, это ты?" На кухне звонит телефон. Дьявол. Опять мама. Я слышу писк автоответчика, но голос не узнаю. Когда я захожу на кухню, чтобы сделать еще сэндвич, меня странным образом притягивает красный огонек на автоответчике. Перед тем как открыть холодильник, я нажимаю кнопку.       -Джорджина, это я, Вивьен. - Маму никто не называет Джорджиной. Но голос все-таки странно знакомый. Вивьен. Я захлопнул холодильник, забыв, зачем пришел сюда. - Я вернулась. Папа дал твой номер. Надеюсь, мы встретимся. Я понимаю, прошло много лет, но... - Она молчит. - Как там Кенсу? Я часто думаю о вас, - продолжает она. - Ты не отвечала на мои письма. Ох, послушай меня, я обещала, что не стану наговаривать на автоответчик, а только скажу "Привет". Пожалуйста, позвони мне.

Мама приезжает домой к ланчу, нагруженная пакетами. Она останавливается в дверях гостиной и спрашивает, как у меня дела.       -Утром звонила какая-то женщина. - Я иду за мамой на кухню. - Она оставила сообщение.       -Кто же это? Ты хоть немного поспал, сынок? - Мама выгружает продукты и просит помочь ей.       -Вивьен. Она забывает о своих покупках. Садится.       -Мам? Кто это?       -Моя сестра, - тихим голосом отвечает она, глядя перед собой.       -Я и не знал, что у тебя есть сестра. Молчание.       -Мам? - Я сажусь рядом с ней.       -Она... - Мама хватается за голову. - Она кого-то убила.       -Что? Кто?       -Перестань! Кенсу, прошу тебя, перестань! Я протягиваю маме клочок кухонного полотенца. Она сморкается, вытирает слезы.       -Мам, я боюсь. - Я не люблю, когда она такая расстроенная. - Почему вы не говорили нам с Луханом, что у тебя есть сестра? Что случилось? К моему удивлению, мама решительно берет меня за руку.       -Она села пьяная за руль и убила своего ребенка, моего племянника, - говорит она так, словно это произошло вчера. Я жду, чувствуя, что будет продолжение. - И убила моего брата, он сидел впереди... Выжила лишь она.

Прошло десять дней после того звонка. И вот сегодня Вивьен нас навещает. Она придет на чай. Суббота, и Лухан дома. Мама хочет, чтобы мы были все вместе.       -Как нам ее называть? - спрашивает меня Лухан, помогая накрывать на стол. Папа косит возле дома газон. Мама лихорадочно прибирает в доме. Все утро она твердила нам, чтобы мы убирались в своих спальнях и отложили все другие дела.       -Странно называть ее тетей Вивьен, раз мы совсем не знаем ее, - добавляет Лухан и кладет нож не с той стороны.       -Так никак ее не называй, - предлагаю я. - Скажи "здравствуйте" - и все.       -Кенсу, она плохая? - спрашивает он, словно она может оказаться кровожадным монстром.       -Я не знаю.       -Почему она приедет к нам?       -Я не знаю, Лухан.       -Интересно, как выглядела та тюрьма? Как ты думаешь, она расскажет об этом? Мне все-таки удивительно, что мама нам не говорила. Я киваю.       -Тебе не кажется, что она может скрывать от нас и другие секреты? Мама уже объяснила нам, что поначалу она хранила секрет о Вивьен, потому что мы с Луханом были слишком маленькими и не могли понять вред, который та причинила семье, но чем старше мы становились, тем тяжелее маме было затрагивать болезненные воспоминания. "Копаться в прошлом иногда слишком болезненно", - сказала мама. Папа поддержал ее: "Пусть уж все идет так, как идет". Мне хотелось возразить им, что мы с Луханом хотя бы имели право знать, что у нас есть тетка; но ведь я видел, как расстроил маму предстоящий визит Вивьен. Я попробовал представить себе, как кто-то по разгильдяйству, сев пьяным за руль, убил Лухана. Я бы не смог простить этого человека. Но теперь все стало проясняться. И слова деда Ли "Она должна была бы сидеть вместе с нами" в Рождество. И мама, не прикасающаяся к спиртному. "Джина, ты не Вивьен", - сказал тогда папа. Но папа все же смог рассказать нам с Луханом эту историю чуть поподробнее. Выйдя из тюрьмы, Вивьен не смогла жить в Корее, тяжелые воспоминания давили на нее. И она бежала от них в Америку.       -Как? Почему? Все это было так загадочно и трагично!       -Я ничего точно не знаю, Кенсу, так что не задавай вопросов, - взмолился папа. - Просто нужно, чтобы сегодняшний день прошел гладко, без драм. За ланчем мама не может есть. За час до прихода Вивьен она, нервничая, то и дело поправляет шторы. Папа старается держаться спокойно и говорит, что пойдет смотреть по телевизору теннис. Он готов сутками смотреть его. Мы с Луханом не знаем, чем нам заняться; чтобы убить время, идем гулять к озеру. Я выкуриваю пачку сигарет. Лухан просит, чтобы я дал му попробовать. Делает затяжку, страшно кашляет.       -Кенсу, это же гадость! Все равно что есть из ведра с отбросами. За пять минут до приезда тетки мы с Луханом чинно сидим на диване, словно образцовые дети. После прогулки мама заставила меня сменить джинсы на брюки.       -Пожалуйста, Кенсу, причешись, - велела она, после чего рявкнула Лухану, чтобы он подтянул штаны. Папа помогает маме готовить чай. Я слышу, как звякают на подносе чашки и блюдца. Мама решила поставить на стол свой лучший фарфор. Как выглядит Вивьен? О чем мы будем беседовать? Расстроит ли маму этот визит? Я грызу ноготь на большом пальце - мне уже не в кайф знакомиться с теткой. Понравится ли она мне? Да и должна ли она мне понравится после всего, что она сделала? Мы слышим звук приближающегося автомобиля. Я выглядываю в окно и вижу такси, остановившееся возле двери дома. У меня бешено колотится сердце. Лухан сжимает мне руку, и я радуюсь, что в этот момент мы с ним рядом. У нас маленькая семья, с папиной стороны есть только тетя Мин, но мы видим ее очень редко. Мы не привыкли к визитам родственников, и уж тем более тетки, которая убила маминого брата и собственного сына и потом оказалась за решеткой.

Вивьен входит в дом следом за мамой. На ней кремовое летнее платье; широкий кожаный пояс с золотой пряжкой подчеркивает ее тонкую талию. Мы с Луханом встаем, ведь сейчас мама нас представит. У нее загорелые руки, украшенные браслетами; длинные темные волосы падают на спину. Не то, что у мамы с ее короткой практичной стрижкой. Вивьен секунду колеблется, потом делает шаг ко мне. Никто не говорит ни слова, в конце концов мама бормочет: "Это Кенсу". Вивьен проводит ладонью по волосам. На ее лице нет никакой косметики, кроме темно-красной помады. Еще я отмечаю, что у нее в каждом ухе два кольца. Я парализован. Я просто стою и таращу глаза на эту красивую женщину, похожую на цыганку. Она хватает меня за руку и глядит мне в глаза. Потом, к моему изумлению, начинает плакать, и я не знаю, куда мне глядеть.       -Как глупо, - бормочет она, утирая слезы. - Я всегда была плаксивой старой коровой. - Она уже смеется, не отрывая от меня светло-карих глаз. - Просто... - Она поворачивается к маме. - Так приятно быть здесь. Мама сухо кивает, словно на деловой встрече. Они ну поразительно разные, а мама притягивает ее тепло, несмотря ни на что. Вивьен вовсе не такая, как я ожидал, не ужасная особа, о которой говорила мама. Вивьен подходит к Лухану.       -Я так много слышала про тебя, - говорит она. - Твоя мама говорит, что ты хороший лыжник. Лухан кивает.       -Моя школа выбрала меня, чтобы я тренировался и участвовал в Параолимпийских играх и в Чемпионате мира, - с гордостью сообщил он. - Я все время тренируюсь на сухих лыжных склонах.       -Когда я жила в Лос-Анджелесе, я каталась там на горе Лысая. Лухан хихикает, и Вивьен говорит нам, что ее тоже смешит название. Лухан показывает шрам над глазом.       -Мне зашивали. Я люблю кататься быстро, иногда даже слишком быстро. Я гляжу на маму, такую строгую и напряженную. Она не может сидеть неподвижно и ерзает, словно мы с Луханом на проповеди в церкви. Папа наливает всем чай и говорит Вивьен, что я испек кофейный торт с грецкими орехами.       -Ты любишь готовить, Кенсу? - спрашивает она. Я киваю с энтузиазмом.       -Он очень хорошо готовит, - добавляет мама. Я впервые слышу ее комплимент в мой адрес, и у меня кружится от гордости голова.       -Возможно, ты когда-нибудь станешь кондитером, - улыбается Вивьен, пробует торт и говорит, что вкус божественный. - Возможно, ты поселишься в Париже и станешь хозяйкой патиссерии.

За чаем Вивьен беседует с Луханом и со мной, задает нам вопросы о школе, о наших увлечениях. Я замечаю, какие у нее красивые руки, как грациозно она держит чашку. Она часто улыбается, даже смеется, но с ее лица все равно не сходит печаль. Мне даже хочется крикнуть маме, чтобы она была приветливее с Вивьен, простила ее; но я все время напоминаю себе, почему мама такая строгая к сестре. Я вежливо отвечаю на вопросы. Вивьен словно заколдовала меня - никогда еще я не следила так тщательно за своей грамматикой. А мама все вскакивает, подливает кофе, подает новые куски торта, хотя все уже наелись. Когда за Вивьен приезжает такси, я разочарован. Она прощается, обнимает нас с Луханом, словно старых друзей. Мама с папой провожают ее до машины.       -Она классная, - с удивлением говорит Лухан. - Мне она очень понравилась.       -Стой! - Я смотрю в окно. Кажется, Вивьен расстроена. Мама качает головой. Папа открывает дверцу, но Вивьен все еще стоит и что-то говорит маме. Ох, как жалко, что я ничего не слышу! По-моему, они спорят. Может быть, мама говорит, чтобы она больше не приезжала? Вивьен бросает взгляд на окно, словно почувствовав, что мы глядим на нее. Машет нам рукой. Я нерешительно машу в ответ. Когда она уезжает, я в смятении. Мне жалко маму: визит сестры явно причинил ей боль. Но Вивьен принесла в наш дом и лучик света, как когда-то дед Ли.

В тот вечер Лухан присел на краешек моей кровати.       -Кенсу, как она выглядит? Мне всем сердцем хочется, чтобы у меня была волшебная палочка, я бы исцелил его зрение. Я готов сделать все, что угодно, ради брата, но тут я бессилен.       -Ах, Лухан, у нее очень красивые пышные волосы. - Я описываю их: шоколадно-каштановые, вот как мои, только падают водопадом на спину. - И карие глаза, как у мамы. Еще на ней были сверкающие босоножки и красивые браслеты.       -Как ты думаешь, мама позволит нам видеться с ней?       -Я надеюсь.       -Я тоже. Когда Лухан уходит спать, я закрываю глаза. Я вижу ее слезы, слышу тепло в ее голосе и такой интерес к моей жизни, что почти верю - у меня восхитительное будущее. Патиссерия в Париже! Усталый, я засыпаю и уже сквозь сон слышу шаги на лестнице. Дверь моей комнаты со скрипом открывается, я вижу тень мамы, стоящей на пороге. Потом она тихонько уходит.