Лишь шаг до тебя.

Первым из регулярных посетителей появляется наша местная знаменитость — восьмидесятилетняя писательница. Она приковыляла сюда два года назад, после того как упала с лестницы и сломала два ребра и запястье. «Старость — это проклятие», — сказала она и объяснила, почему сама не может готовить себе еду. Ее часто сопровождает такая же немолодая подруга; они называют нас «кормильцами» и «социальной опекой». Не задавая лишних вопросов, я приношу им суп и по бокалу красного вина — «в лечебных целях», как они это называют. Далее приходит местный серийный любовник, иллюстратор, работающий дома. Я не видел его с самого Рождества. Он сканирует взглядом нашу доску с меню и заказывает цыплят.       — А еще, пожалуй, красавчик Кенсу, если у меня в животе останется место, то кусок вашего замечательного яблочного пирога.       — У вас всегда хватает места.       — А-а, Мэри-Джейн, как дела? — спрашивает он с лукавой улыбкой. — Как провели ночку с пылким возлюбленным? Мэри-Джейн шипит, как дикая кошка.       — Замолчите, иначе я вылью кипяток вам на голову! — Она со стуком ставит кувшин на стол. <i>Вскоре кафе наполняет гул голосов, посетители переговариваются через столы, а мы с Мэри-Джейн носимся по залу, разнося суп, чай с ромашкой и мятой или красное вино Жана — под цыпленка. Внезапно я замираю, увидев, как в кафе входит Чонин. В руках у него пакеты с какими-то покупками. Жан оглядывается, чтобы посмотреть, кому это я машу рукой.       — Ты темная лошадка, Кенсу.       — Он просто друг, — улыбаюсь я.       — Холостой? Я уверен, что тетя Вивьен собирает через него сплетни обо мне.       — Кажется, да. <i>Жан пожимает плечами.       — Хорош. Натурал?       — Гей.       — Почему же тогда вы с ним не трам-трам, как кролики?       — Как ты деликатно выразился, Жан.       — Стараюсь, — хохочет он. Не успел я объяснить своему боссу, что это не мой вкус, как Чонин целует меня в щеку.       — Мне нравится твой новый облик! — Я дотрагиваюсь до его подбородка.

Жан, слава богу, дает наверху мастер-класс по выпечке хлеба, наши завсегдатаи удалились, и мы с Мэри-Джейн можем наконец-то поесть. Я беру кусок цыпленка, сажусь за столик к Чонину и спрашиваю, что он купил.       — Одежду. Ро ныла, что…       — Как хорошо!       — Что? Не понял…       — Она разговаривает! Он кивает.       — Со мной беседовала директриса, сказала, что Ро спрашивает учительницу, вернется ли назад мама. — Он виновато хмурится. — Ты была прав, Кенсу. Я не должен делать вид, будто ничего не случилось. Ей это не помогает, мне тоже, и теперь мы перед сном разговариваем о Гейс, вспоминаем случаи из нашей жизни.       — Какая она была?       — Необыкновенная, независимая. С открытым сердцем. Но часто и раздражала, потому что всегда настаивала на своей правоте. Я рассказывал Ро о наших летних каникулах в детстве, как мы с Гейс могли часами плавать в море… — Его голос дрогнул. — Изображали из себя рыб. Прости. — Он кашляет, скрывая свои эмоции.       — Говори, говори, мне интересно. — Я считаю, что ему полезно выговориться.       — Ее страстью была китайская медицина и помощь людям. Я даже завидовал ей. А наш отчим всегда старался выпроводить нас из дома… Я рассказывал Ро и про учебу Гейс в пансионате. Как-то раз она намочила в ванной полотенце и выжала его на голову директрисы. — Он улыбнулся. — Ро понравилась эта история, но я сказал ей, чтобы она не подражала маме и что я не хочу увидеть ее имя в красной книге. Я засмеялся.       — А Ро рассказывала тебе какие-нибудь истории?       — Она рассказала мне, как ее мамочка один раз оставила иглу на лбу пациента, между бровей. Еще у нее много историй про Чогива.       — Чогива?       — Гейс чувствовала себя виноватой за то, что у Ро нет брата или сестры, и они взяли себе собаку по кличке Чогив. Порода неизвестная, но…       — Когда умер Чогив? — В моей голове зреет идея.       — Около года назад. У него была опухоль, бедняга Чогив умер совсем молодым. Помнится, Гейс спрашивала меня, как объяснить Ро, что такое смерть, — сказал он с заметной иронией.       — А что?       — Да так. — Просто кто-то из посетительниц сегодня сказала, что у ее соседей ощенилась собака, шотландский терьер. Четыре щенка, и вот последнего, девочку, никак не могут определить.

— Давай-ка посмотрим, что ты купил, — спрашиваю я, размышляя, не сошел ли я с ума. Сможет ли Чонин, помимо всего прочего, справиться еще и со щенком? Я не могу себе представить собаку в его безупречной квартире. Но, с другой стороны, может быть, именно этого как раз и не хватает их дому? Чонин извлекает из сумки покупки.       — Что? — спрашивает он, увидев, какими глазами я смотрю на унылую юбку грибного цвета и такую же водолазку.       — Это что — единственный цвет, который был в продаже? Чонин озадаченно таращит глаза, словно я говорю об астрофизике.       — Гейс, наверное, покупала ей вещи… ну… красивой расцветки.       — Да, но они ей уже стали малы… Я вот схватил…       — Вижу, — говорю я, пожалуй, слишком сурово, извлекая из сумки штаны цвета хаки. — У Ро есть нарядное платье? Что она наденет на день рождения Мэй? В воскресенье дочке Тэджу исполняется пять лет. В честь этого родители устраивают детский праздник в надувном замке.       — Платье? Нет! Мы должны ей что-то купить. Вероятно, Чонин почувствовал, что это «мы» застало меня врасплох, и добавляет:       — Ведь ты поможешь мне, правда? В его взгляде я читаю такую отчаянную мольбу, что мне становится жалко его.       — Конечно. — Я складываю покупки в сумку. — Давай отнесем это назад и…       — Что вы отнесете назад? — спрашивает тетя Вив, подойдя к нам. Я и не заметил, как она пришла. Тетя Вив пять лет работала у Жана — продавала книги и прочее. Про кафе Жана она услышала совсем случайно. Тогда она вернулась из Америки, и ей нужно было устроиться на работу. Она сидела в автобусе и просматривала в газете объявления о вакансиях, когда услышала, как какой-то француз жалуется, что его персонал безнадежен, а дела идут плохо, что придется ему уехать из Англии. Они разговорились, Жан предложил ей работу, а вскоре они стали любовниками. Жан стал для нее идеальным партнером — он необычный, много ездил и повидал мир, темпераментный — держит тетю Вив в тонусе, — но в глубине души добрый. Я знакомлю Чонина с тетей Вивьен. Я вижу, как он настораживает слух, услышав ее имя. В тот вечер в его квартире я рассказал о ней все. Он внимательно выслушал рассказ о ее первом визите и спросил, что было потом. Ну, Вивьен регулярно навещала нас, но мои родители всегда тщательно режиссировали наши встречи. Всякий раз нас загоняли в гостиную и редко оставляли наедине с ней. По-моему, мама даже подслушивала наши разговоры. Я рассказал Чонину про один случай, когда тетя Вив попросила нас с Луханом показать ей затонувшую лодку. Когда мы через час не вернулись, мама выслала поисковый отряд в виде нашего папы. В тот раз, сидя втроем на лодке, мы с братом вели себя более непринужденно. Тетя Вив мало говорила о прошлом, никогда не упоминала ни их с мамой брата, ни тюрьму, ни своего ребенка. Она только сказала, что после семи лет ада дед Ли спас ее, купив ей билет в Америку. В Лос-Анджелесе жил его школьный друг, согласившийся ее принять. Дед дал ей денег и на короткое пребывание в лечебнице; остальное было ее делом. «Вот в океане есть что-то магическое. Он помог мне вылечиться», — сказала она нам.       — Я вижу, как вы похожи, — говорит Чонин, отрывая меня от моих мыслей. Пышные темные волосы тети Вив теперь приправлены сединой и заколоты пряжкой. На ней красное шерстяное платье и замшевые сапоги.       — Да, мы похожи, — подтверждает тетя Вив. — Только у меня гораздо больше проклятых морщин! Я объясняю, что это Чонин, тот самый, с которым я познакомился в школе; его племянница учится в одном классе с Чунсо.       — В субботу мы пойдем покупать ей платье, — говорю я тете Вив, показывая Чонину, что я не забыл о его просьбе.Чонин уходит. Тетя Вив загадочно смотрит на меня.       — Он прелесть. Я понимаю, что моя дружба с Чонином скоро станет предметом сплетен. Уже и школьная мамочка Габи надула губы, не в силах скрыть ревность, когда я сказал ей, что у нее очень вкусная лазанья. Я не удержался. Иногда из меня прет озорство. В воскресенье Габи тоже придет к Мэй на день рождения. Я постараюсь держать себя в руках.