Продавец счастья

— Ну вот, на Голливудские холмы не попали. — Да что ты там не видел? Ешь лучше быстрее свой хот-дог, а то начало представления пропустишь. — Ты так говоришь, как будто я постоянно жру… — А это не так? Вроде здоровый образ жизни ведет, а ест больше лошади. Они сидели на траве местного парка, оживленного разношерстной толпой. Повсюду слышались прокуренные голоса, женское стрекотанье и детский смех: все ждали начала светового шоу, которое проводилось здесь довольно часто. На улице уже было очень темно, только уличные фонари кое-как освещали парковую зелень и пеструю одежду посетителей. Локи, не без помощи Тора, покинул свою коляску, чтобы усесться рядом с Одинсоном. Тот неспешно доедал хот-дог из уличной лавки, на которую уже давно засматривался во время прогулки. Часы на руке тренера показывали девять вечера, что означало, что через час им нужно уже быть на остановке и садиться на автобус, чтобы в конце концов снова оказаться в Уэст-Голливуде. — Как тебе сегодняшний день, кстати? — спросил Тор, когда наконец проглотил последний кусочек. — Ну, вроде бы ничего, — отозвался Локи, рассматривающий созвездия на ночном небе, не заволоченном тучами. — То есть, тебе понравилось? Лафейсон тихо усмехнулся. — Ну хорошо, — он повернул голову к Тору, — это было невероятно неплохо. Тор одобряюще улыбнулся. — Осталось закрепить праздничным салютом. Локи слушал умиротворенный бас Тора, и почему-то поймал себя на том, что не может оторваться от утренней лазури его глаз. Они действительно были такие яркие, такие светлые, что сложно было поверить в этот голливудский темный вечер. В них отражался свет уличных фонарей, и Лафейсону было интересно, как будут выглядеть его глаза в искрящихся красках салюта? — Что-то на моем лице? — приглушенно спросил тренер, и Локи понял, что Тор тоже вовсю пялится в глаза напротив и тоже ищет в них что-то. Наверное, зелень молодых лесов или блеск изумрудов — он не знал. — Да нет.., — ответил он, сам не понимая, что говорит и что нужно говорить. Что происходит в его голове? Какой-то сумбур, какие-то громкие мысли о чем-то тихом и сокровенном. Эти мысли часто приходили к нему по ночам в последний месяц, и они отпугивали от него плохие сны. И эти глаза прямо перед ним… Он и сам не заметил, как они стали еще ближе к нему, и тогда Локи мог разглядеть свое отражение в крупных угольных зрачках. Голоса вокруг стихли, и фонарные столбы будто погасли, и казалось, что они оказались одни в этом теплом парке. Локи почувствовал чужой кончик носа на своем и вздрогнул, будто от удара. Еще чуть-чуть, и оба ощущают горячее дыхание друг друга на своих губах. — Знаешь, я обычно не целуюсь на первом свидании, — тихо прошептал Тор и осторожно коснулся пальцами бледной гладкой щеки парня. — И я тоже, — так же неслышно ответил Локи, боясь пошевелиться. Что-то должно произойти? — Тогда… мы… — Мы… что? -…что? Еще одно мгновение, красочная пестрая вспышка озаряет небо, и их губы соприкасаются друг с другом. Так нежно, опасливо и долгожданно, что становится больно от еще неосознанного минутного счастья. Их поцелуй долог и тягуч, Тор смелеет и становится более требовательным и напористым, и Локи окончательно тает от ласк и вкуса чужого языка. На их лицах пляшет свет разноцветного искристого салюта, ветер треплет волосы. Локи с блаженством ощущает шершавость больших пальцев Тора на своих щеках и охватывает ладонями во время поцелуя щетинистое лицо в ответ. Им не слышен салютный свист и грохот, их слух сейчас может уловить только сбитое дыхание друг друга. Тор осторожно прикусывает нижнюю губу парня напоследок, и они отстраняются, не прерывая зрительного контакта. Обоим сложно отдышаться и, особенно, отвести взгляд друг от друга. — И как это понимать? — с придыханием первый подал голос Локи, убирая прядь густых золотистых волос Тору за ухо. — А как ты хочешь? — улыбнулся Одинсон и снова коснулся своим носом чужого. — Мы едва знакомы. — И тебе это не помешало постанывать во время нашего поцелуя. Тор не выдерживает и снова впивается в тонкие покрасневшие губы, теперь уже чуть грубовато сминая их и смакуя. Игнорируя свои же слова, Локи не может сопротивляться — и это тоже казалось слишком правильным, слишком нормальным, и в то же время слишком сумасшедшим. Сердце стучит, как бешеное, в висках пульсирует, и по телу разливается совсем забытое уютное тепло. *** Несколько маленьких столиков, негромкие перешептывания, теплый пряный воздух, яркое освещение — небольшое придорожное кафе, где удобно и приятно ждать такси или автобус, чтобы покинуть жизнерадостный шумный Голливуд. За стенами кафе сновали туда-сюда машины, черные деревья покачивались от поднявшегося ветра, и почти полная луна светила в огромные грязноватые окна. — Так что, мы теперь типа… встречаемся? Они не говорили об этом весь путь до остановки, и сейчас Тор первым решил поднять этот вопрос. Ожидать ответа было еще более волнительно, чем тогда, в душной тренерской каморке. Локи напрягся. Он поставил маленькую чашечку с эспрессо на блюдце с голубой каймой и нервно сцепил пальцы. — Не уверен, что ты будешь доволен отношениями с таким, как я. — С «таким» — это каким? — Тор нахмурился и тоже отложил в сторону свой кофе. — Сам не догадываешься? — в выражении лица Локи можно было прочитать отчаяние. — С инвалидом. — Выговорил он, понижая голос, будто это было неприличное слово, произнесенное в публичном месте. — Я же тебе с самого начала сказал: это ерунда. — Это не ерунда, Тор! — вспылил Лафейсон, испытывая желание стукнуть кулаком по столу, — я никогда не встану, понимаешь? Никогда! Я всю жизнь проведу в этой чертовой коляске, а ты что? — он пытался не кричать, но голос сам становился все громче и громче, и некоторые посетители кафе уже начали оборачиваться, — будешь постоянно бегать за мной, выгуливать и веселить? Врачи говорят: «пятьдесят на пятьдесят», но хрен там был, Тор! И… — Подожди, что? — прервал его Одинсон, схватив за руку. — Что? — не понял Локи, выдергивая руку из цепкого плена. — Ты сказал «пятьдесят на пятьдесят»? — И что? Лицо Тора просияло. — То есть, шанс есть! Локи закатил глаза. — Это бред. — Ты забыл, кто я? — Тор снова сжал ладонь Лафейсона и улыбнулся. — Нет, я помню. Ты идиот. — Да нет же! — он снова пропустил уже привычное оскорбление мимо ушей, — я тренер! — И? — Я буду заниматься с тобой, я подниму тебя на ноги! *** Лос-Анджелес — город теплых солнечных лучей и редких моросящий дождей. К приближению зимы, то есть в октябре, раздражающих прохладных капель с неба становилось здесь больше, но парней это мало волновало: они действительно были заняты только друг другом, поглощенные ранее неизведанным чувством. Тор вспоминал, как ежился в пропахшем ромашкой пледе внутри сквозного осеннего Нью-Йорка только месяц назад, как изнывал от хандры сентября и каким ненавидящим взглядом осматривал серое небо своего города. Сейчас, держа в своей руке другую, тонкую и бледную, но теплую, он вдруг понял, что багровые парковые листья и дрожь от холодного ветра не такие уж и пугающие: лишь бы ощущать на себе доверчивый и любящий взгляд зеленых глаз. — Давай, Локи, интенсивнее! Ты как креветка. Еще две недели назад, в голливудском кафе на остановке ему пришла в голову идея купить тренажер прямо к Локи домой. Парень долго упирался, что для Одинсона уже не новость, но попытки прекословить были прерваны — Тор был настроен решительно. — Закройся, Одинсон! — выговорил Локи из последних сил. На лбу уже появилась испарина, а его взгляд, казалось, мог прожечь дырку в тренере. Вот уже полчаса он мучает бедного парня: тренажер был сделан таким образом, чтобы напрягалось все тело, поэтому у Локи уже отнимались все конечности, кроме ног — их он не чувствовал. Еще минута, и он без сил падает на спину. — Это брехня, понимаешь ты, нет? — с отчаянием проговорил он, тяжело дыша, — ничего не получится, я только зря, — он запнулся, переводя дыхание, — стараюсь. Мышцы ныли. — Нельзя сдаваться, Локи, — Тор сел рядом на колени, — постарайся еще. — Нет! — Локи ухватился за ручку тренажера наверху, подтянулся и присел, — все, хватит. Еще одна неудачная попытка, и я просто… Он не договорил: предательская влага подступала к глазам, в горле встал комок, и если бы он сказал хоть слово — слезы полились бы ручьями. Он отвернулся от сверлящего лазурного взгляда, но тут же почувствовал, как сильные руки обвивают его талию. — Хорошо, давай немного отдохнем, — Тор провел своим носом по гладкой раскрасневшейся щеке, а затем успокаивающе поцеловал подбородок, — а потом снова попробуем. Ладно? — Нет, не ладно, — Лафейсон все еще не поворачивал головы. — Локи… Шепот Тора обжигал шею, и по спине Локи пошли мурашки. Он чуть сжался, все еще не до конца привыкнув к такой близости, но не сопротивлялся и подставлял свою шею для чувственных и вдумчивых поцелуев. — Ты колешься, — хихикнул он и потерся щекой о жесткую щетину. Тор не выдержал и притянул Локи к себе ближе, вовлекая в поцелуй. И Локи всегда нравилось чувствовать чужое горячее дыхание на своей коже, осязать суховатые губы своими и перебирать пшеничные густые волосы. Ему нравилось, как руки Тора блуждают по всему его худому телу, как его же губы скользят по самым потаенным и запретным местам, как один сладостный толчок за другим полностью наполняют его, и тогда спальню с разбросанной по полу одеждой наполняют протяжные стоны наслаждения… А после слышать тихое: «Я так тебя люблю» и засыпать на широкой крепкой груди, забывая обо всем на свете. — Я постараюсь сделать тебя самым счастливым, — Тор положил голову Лафейсона себе на плечо и зарылся пальцами в черные патлы, — но только если ты мне позволишь. — Я уже давно тебе слишком много позволяю, — вздохнул тот, ловя на ощупь его ладонь и переплетая с ним пальцы, — только никуда не уходи. Ты знаешь, — Локи усмехнулся и повернул голову к Тору, — ты слишком приставучий бугай. Их дни были наполнены любовью, нежностью и иногда истериками Локи, который не верил и, казалось, не хотел верить, что вскоре ему удастся встать на ноги. Время бежало быстро и незаметно для них: каждая минута играла новыми красками, и пусть это было странно и непривычно обоим, оба были по-настоящему счастливы просто находиться рядом друг с другом. Тор иногда даже забывал, что его отпуск не вечен и закончится буквально через несколько недель; да и Локи особо не задумывался о том, что же будет, когда Тор снова уедет в Нью-Йорк — так сильно он привык просыпаться не один и чувствовать крепкие объятия и поцелуи на своем теле. Но лишь неделю назад Тор смог ночевать не на диване в гостиной, а в локиной спальне. Вообще, Локи долго препирался по этому поводу, и причина была, понятное дело, серьезной. Отчасти поэтому Лафейсон так боялся отношений с кем-то — он не хотел разочаровывать свою вторую половинку ни в каком плане, и уж тем более в таком деликатном моменте. Он понятия не имел, как это будет выглядеть и как это выглядеть должно, и все попытки Тора заканчивались неудачей — Локи в испуге шарахался от вездесущих рук Тора, вырывался из объятий и просил «оставить это на потом». Но однажды все произошло само собой, неудержимо и незапланированно. Вечером, в просторной спальне, под треск дождя и стук ветра об окно; так осторожно и опасливо, это было схоже с их первым поцелуем на парковой траве, только вместо залпов салюта слышалась дождевая дробь, и стоны были в несколько раз громче. И, несмотря ни на что, эта ночь запомнилась им как ни одна другая — это была волшебная, незабываемая дождливая ночь. Совместная жизнь била ключом, и ни один из них не хотел, чтобы было как-то иначе. Тор все еще иногда не мог поверить, что его мечта, появившаяся у него совсем недавно, в сентябре, осуществилась. — Угадай, кто? — Тор подкрался к сидящему за рабочим столом Локи и ладонями закрыл ему глаза. Самые тихие моменты в доме Лафейсона — это будние вечера, когда тому приходилось садиться за работу. Весь процесс работы заключался в тихой ругани парня, кружках пахучего глинтвейна или какао с маршмеллоу, ну и переводах художественных текстов, конечно, присылаемых ему работодателями: зарубежными писателями или редакциями журналов. В такие минуты Тор пропадал на кухне и готовил что-нибудь приличное на ужин, но в этот раз парни имели неосторожность сильно наесться днем в ресторанчике пиццы, поэтому ужин, естественно, отменялся. Локи вытащил наушник из левого уха и цокнул языком. — Кто это может быть еще, кроме моего придурковатого парня? — Эй, — Тор легонько дернул Лафейсона за прядь волос, — обидно, вообще-то. Локи повернул кресло к тренеру, протягивая к нему руки. — Ну не обижайся, бугай, — он обнял того за талию, — что есть, то есть. Тор хохотнул и обнял свою пару в ответ. — Когда ты уже закончишь свои писульки? Мне скучно. — Сам ты писулька, Тор, — Локи чуть отодвинулся и укоризненно взглянул на тренера из-под пушистых ресниц, — благодаря этим «писулькам» я все еще не подох с голода, — он снова повернулся к ноутбуку, — так что не мешай мне работать и займись чем-нибудь полезным. — Чем, например? — Одинсон облокотился на стол локтями и вдохнул, — посмотреть «Спасение слонов с Яо Мином» по Animal Planet? Обычно это для тебя «полезное дело». — Не гундось, зай, — Локи вставил в уши оба наушника, наслаждаясь чарующими нотами песни Эда Ширана «Perfect» и снова принимаясь за перевод, — иди покорми кота, он с полудня ничего не жрал. Пуфик, все это время дремавший на голубой лежанке в виде полумесяца, оживился, вскочил с нагретого местечка и тут же побежал на кухню, ожидая, когда его величество накормит его новый холоп. Тор проследил за ним взглядом и поплелся следом. На кухне пахло чистящими средствами и ромашкой. Запах летних цветов теперь частенько распространялся по квартире Локи по вине Одинсона, так сильно привыкшего к напитку, но Локи и не возражал — теперь он смешивался с запахом глинтвейна, и ему казалось, что эта маленькая деталь сближала их еще сильнее. Тор достал с нижней полки новую пачку корма для Пуфика, давно расположившегося у миски и недовольно зевавшего, попытался раскрыть громоздкий пакет и умудрился рассыпать часть сухого кушанья кота на пол. Чертыхаясь и благодаря Бога за то, что Локи в наушниках, и услышать, как рассыпался дорогущий корм, он не смог, Одинсон принялся убираться, как вдруг в кармане серой толстовки завибрировал телефон. Тор нахмурился и взглянул на экран, где белым по зеленому было напечатано: «Начальник» — Слушаю? — Тор? — послышалось в динамике, — у Джерри жена родила, так что он теперь дома засядет на неделю-две, — объявил голос, который Тору не хотелось бы слушать хотя бы еще несколько дней, — ты же не против, что твой отпуск закончится пораньше? Одинсон, немного ошарашенный новостью, только открыл рот, чтобы попытаться возразить каким-то образом, но его перебили, не оставив и шанса на протест: — Ну и отлично. Жду тебя послезавтра в зале. — Но я не в Нью-Йорке! — только и успел выкрикнуть Тор, но в телефоне уже послышались гудки. Чертыхнувшись снова, только теперь уже более смачно, он быстро насыпал корм недовольному долгим ожиданием коту и пошел к Локи, чтобы «обрадовать» неожиданным известием. — Локи? — начал Одинсон, но тут же вспомнил, что парень не слышит его. Он подошел к нему ближе и вытащил наушники. Лафейсон вздрогнул и резко обернулся, хлестнув Тора волосами по рукам. — Ты что, совсем больной? — не выдержал он, выхватывая наушники у тренера, — еще раз так сделаешь, и я за себя не отвечаю. — Надо поговорить, — нетерпеливо начал Тор и присел на маленький диванчик рядом. — Ну? Одинсон долго ерзал на месте, прочищал горло без надобности, но потом все-таки решился продолжить, упрямо смотря в пол. — Мне придется уехать завтра. Он осторожно взглянул на Локи исподлобья. Тот преобразился в лице — видно было его разочарование и напряжение. Он подъехал к Тору и еле заметно нахмурился — как всегда старался не выдавать своих эмоций, но выходило не совсем так, как хотелось. — Что случилось? — Мне нужно выйти на работу на неделю раньше, — Тор сделал виноватое лицо и протянул руку к Локи, — но я обещаю, что приеду на рождественские праздники. — На рождество? — неприятно удивился Локи и позволил чужим теплым ладоням накрыть его, — так долго? — Прости, но пока только так, — он передвинул коляску Локи ближе к себе. Тор положил голову Локи к себе на грудь и провел рукой по волосам, потом крепко поцеловал в нос и макушку, вдыхая легкий ванильный запах. — Месяц так быстро пролетит, что ты даже и не заметишь, — уверил его Одинсон, — обещаю. — Узнаю, что ты там лапаешь грудастых посетительниц тренажерки — глаз выколю. Бугай. *** «Temple Gym» встретил Тора стрекочущей о прошедших событиях последних трех недель секретаршей и недовольной отсутствием ее любимого тренера Джерри шатенкой, ругающейся с первой и окидывающей злостным взглядом бедного Одинсона. Жужжание работающих тренажеров, подвижная музыка, бьющая из настенных колонок, топот, звуки скачущего мяча по полу, треск матов — по этой разношерстной мелодии он не скучал, но работа есть работа, поэтому тренер быстро переоделся, причесался поприличнее и побрел в зал, ощущая небольшую усталость от нервозного ночного перелета — рейс задержали на целых три часа. Большинство мыслей в его голове были заняты Локи, оставленным им далеко в Лос-Анджелесе. Он прекрасно знал, что его наставления парню по типу: «занимайся хотя бы по полчаса в день, выходи на улицу на часик, звони почаще» будут оставлены Лафейсоном без внимания, разве что последнюю просьбу он уже перевыполнил — три звонка за последние пять часов. — Мистер Одинсон, я правильно делаю? — сладкий высокий голосок вернул Тора в реальный мир мышц и тренажеров. — А, да-да, — ответил он и постарался сделать лицо более внимательным, — теперь надо бы немного ускориться, — он несколько раз нажал на кнопку беговой дорожки, и девушка с тихим «ой» засеменила босыми ногами по ленте быстрее. А что, если Локи забудет его? Перестанет проявлять интерес? Эти вопросы иногда всплывали в его голове, и Одинсону становилось не по себе. Этот невероятный вредный парень, который заставил Тора снова полюбить жизнь и увидеть все её краски в полной мере — неужели он может когда-нибудь ускользнуть от него, закрыться? Но сейчас, вспоминая теплый и преданный взгляд Локи, который тот всегда пытается скрыть за насмешливостью или показным безразличием, и доверчивые ласки парня, Тору почему-то с трудом верится, что их отношениям может в какой-то момент прийти конец. Тор сжимал ручку тренажера и слышал свист беговой дорожки, крутящей ленту на огромной скорости, частую дробь женских топающих ног и уставшие тяжелые вдохи. — Твою же..! — спохватился Тор, забывший в раздумьях про несчастную девушку, уже минуты три страдающую от слишком высокой скорости дорожки. *** Тишина давила. Пустые стены квартиры давили. Одиночество сжимало в своих цепких когтях, и даже топот кошачьих лапок раздражал и немного пугал — от пустоты дома, от которой Лафейсон уже как недели две отвык, кружилась голова и крутило живот: ни работать, ни слушать музыку, ни даже есть не было никакого желания. Локи подъехал к идеально чистому широкому окну, бездумно посмотрел на шумные городские улицы. Люди, машины, магазины, люди, опять люди, опять машины… Он кисло пялился в одну точку, не видя перед собой буквально ничего — только светящаяся вывеска где-то справа мигала и выводила своей яркостью из равновесия. Пуфик растерянно бегал взад-вперед, искал кого-то, и, так и не найдя, запрыгнул на колени к хозяину. Эта груда мышц, этот бугай… просто взял, пришел, наследил в уставшей, напуганной началом жизни душе, захватил все его существо, заставил находиться рядом и наслаждаться каждым его вдохом и ушел, оставил совсем одного, в этой опустевшей квартире, со страшными воспоминаниями и жирным котом наедине. Дома становилось прохладно, хоть термометр и показывал 62 градуса по Фаренгейту. До тех пор, пока Тор не пришел в его жизнь с этой его покупкой судьбоносного мяча, Локи устраивала такая жизнь: тишина, отстраненность, обособленность, одиночество… Может, не так уж и устраивала, но он хотя бы успел принять такое положение вещей, как данность. Сейчас же его избаловали вниманием и безграничной любовью, и теперь Лафейсону никуда не деться от скребущего, душащего чувства брошенности. — Ну что, не будем надоедать нашему бугаю, да? — спросил Локи у Пуфика, принявшегося лизать его щеки, — а то еще помешаем зырить на фитоняшек. Он устало и скучающе вдохнул и снова взглянул на улицу. — Пора, наверное. И, не одеваясь в уличное, направился на выход из квартиры. *** В каморке было тепло от нещадно палящих батарей и только что кипящей в чайнике воды. Тор уже успел забыть эту повседневную рутину, пусть и прошло совсем немного времени. Неизменная шоколадка лежала на кофейном столике, и кружка ароматного травяного чая с Бэтменом на ней манила своим мягким пахучим паром. Тренер скучающе взглянул на скудный натюрморт, стоящий так, нетронутый, уже с минуту, а после потянулся рукой к телефону. Не глядя на экран, нажал на значок мессенджера Фейсбука и нашел диалог с Локи, последнее сообщение которого датировалось прошлой неделей и содержало всего четыре слова: «принеси с кухни бутерброд». «Ну что ты там, не скучаешь без меня?» — написал он, несмотря на отсутствие парня в сети, и добавил эмоджи-поцелуйчик. Ответа ждать он не стал, хоть и знал, что Локи почти всегда держит телефон при себе и обычно быстро замечает новые сообщения. Тем более перекур уже подходил к концу, в зале собралась куча народу, жаждущего заполучить за несколько занятий идеальные фигуры, поэтому Тор встал с диванчика, вылил обжигающее содержимое кружки в раковину, упаковал нетронутую темную шоколадку с миндалем и отправился к посетителям, чтобы вновь и вновь выслушивать то недовольства, то нытье, то еще чего похуже. *** Пестрый город и манил, и отталкивал. Но манил он как-то странно: хотелось быть частью его, но так, чтобы тебя никто не видел, не замечал; по крайней мере, пусть замечают, но не сверлят взглядом с неприязнью или жалостью. Управлять этой «махиной» самому на такой большой дистанции было несподручно, но сидеть дома в четырех стенах, казалось, еще невыносимее, поэтому особого выбора у Локи не было. Мимо снова проплывали громкие прохожие, но теперь ему приходилось обращать на них большее внимание, чем на прогулках с Тором — тогда хотя бы на него не смотрели так странно. Локи чувствовал, что каждый, кто встречается с ним взглядом, старается сделать вид, что он не обращает на парня в инвалидной коляске никакого внимания, однако зачастую это было не совсем так. Однако он не останавливался — упрямо двигался вперед и дышал относительно свежим воздухом, если городские выхлопные газы можно назвать так. Как и просил его Тор — все честно. Вот та самая пекарня, в которой Тор накупил мороженого разных вкусов, а потом не знал, куда его деть, вот книжный магазин со странным названием «Book Soup», где тот же самый Тор чуть не снес стенд с главными новинками сезона, вот магазин одежды и ресторан «Fred Segal» — место, которое семья Лафейсонов частенько посещала когда-то, и некоторые работники этого заведения уже успели запомнить маленькую принцессу Рокси, которая любила бегать по залам и задавать интересные заковыристые вопросы консультанткам и официанткам. Высотные здания, маленькие уличные кафе с плетеными стульями и круглыми столиками, деревья, кусты, проезжая часть, огни светофоров… Они становятся чуть расплывчатыми, глаза щиплет, перед глазами мечутся размытые силуэты разноцветных авто, а дальше… а что дальше? *** Уже целых пятнадцать минут «особо важный клиент», как назвал его утром начальник, объяснял Одинсону, как правильно он должен проводить с ним индивидуальные занятия. Тор терпеливо выслушивал, делал умный вид и качал головой в такт длинной речи серьезной шишки, являющейся еще и спонсором фитнес-клуба, которую разочаровывать своим безразличием и закатыванием глаз было ну никак нельзя, но тут поучения маленькой пухлой персоны прервал звонок телефона, так кстати раздавшийся в кармане спортивных штанов. Тор вежливо извинился, кашлянул и отошел в сторону. На экране уже четвертый раз за день высвечивалось имя Лафейсона. — Да? — с нескрываемой улыбкой ответил на звонок Тор, переминаясь с ноги на ногу. — Тор Одинсон? — в трубке послышался незнакомый голос, и тренер вмиг побледнел, — вы знаете человека по имени «Локи Лафейсон»? — Да, конечно, — Тор серьезно забеспокоился, пальцы вцепились в подоконник, — кто это? — Вас беспокоит Эдвард Холл, главврач городской больницы Уэст-Голливуда… — Что произошло? — испуганно перебил говорящего Тор, бледнея еще сильнее. — Вы единственный, кого мы нашли в списке контактов мистера Лафейсона, — связь была некачественной, и на фоне слышалось шуршание, — его привезли к нам несколько часов назад, по данным очевидцев, молодой человек бросился под машину. К счастью, его удалось спасти, сейчас он в реанимации. Голос в динамике говорил, а Тор пугался все больше, пальцы впивались в пластмассовый подоконник и дрожали, дыхание участилось. Бросился… под машину? Сам? — Мистер Одинсон? — снова зашуршало в трубке, и тренер попытался взять себя в руки. — Да, я здесь. — Вы сможете приехать в ближайшее время? — Я, — Тор вздохнул и выдохнул, приводя свой голос в порядок, — я в другом городе, но я сейчас же вылетаю. Говорите адрес. Мысли путались, ноги слушались с трудом. «Особо важный клиент» начал кричать что-то вслед ошарашенному тренеру, но тот не слушал его и почти побежал в сторону каморки, чтобы забрать свои вещи и заказать билеты до Лос-Анджелеса на ближайший рейс. *** У Тора не укладывалось в голове, как такое вообще возможно, как нечто подобное могло произойти с ним. Раньше что-то похожее он видел только по телевизору, в сюжетах глупых женских мелодрам или по новостям, и в реальность происходящего верилось с трудом. Неужели, Локи, его Локи, так скрупулезно провожающий его в дорогу, так старательно собирающий его вещи и так тяжело отпускающий в душное пространство такси до аэропорта мог сотворить с собой такое? Неужели, обретение новой семьи ничего не значило для него, и он так просто решил закончить свою жизнь? Тор не верил в это, или ему просто не хотелось верить. До больницы такси домчало его всего за полчаса, и, не теряя ни минуты, он взбежал вверх по лестнице и влетел в здание, чуть не снося работников заведения на своем пути. Он быстрым шагом дошел до ресепшена и выпалил, не переводя дыхание: — В какой палате Локи Лафейсон? Худенькая медсестра вздрогнула и закопошилась в документах на полукруглом столе. — В тридцать восьмой, — ответил тонкий растерянный голос, но потом девушка тут же опомнилась, — а кем вы ему приходитесь? — Я брат, — выговорил Тор первое, что пришло ему в голову, — у него больше никого нет, впустите к нему. Медсестра в ту же секунду сделала какой-то звонок, а после указала Тору дорогу в реанимационное отделение, предупредив, что для начала нужно будет дождаться врача. К счастью для Тора, ждать долго не пришлось — немолодой высокий человек лет шестидесяти, — как понял Одинсон, доктор Эдвард Холл, уже стоял у дверей палаты. — Вы, должно быть, Тор Одинсон? — поприветствовал он и протянул жилистую руку. — Да, это я. Как он? К нему же можно? — Конечно, можно, — уверил его врач, в успокаивающем жесте положив ладонь ему на плечо, — даже нужно. Он пришел в себя полчаса назад, ему сейчас необходима ваша поддержка. Но только ненадолго, прошу вас. Мистер Холл пригласил Тора присесть на кушетку. — Как я понимаю, у него паралич нижних конечностей? — Да, так и есть, — согласился Тор, надеясь, что правильно понимает этот диагноз. — Боюсь, такое потрясение может как навредить организму, усугубив его положение, так и подействовать прямо противоположно, — осторожно объяснял доктор, уже привычно сохраняя полное спокойствие и выдерживая мягкий поучительный тон. — То есть… он может встать? — Мы будем надеяться на лучшее, мистер Одинсон, — Эдвард Холл учтиво улыбнулся, — я не знаю, кем вы ему приходитесь, но в любом случае вы нужны ему сейчас как никогда. В конце концов, первое, что он сказал, когда очнулся — ваше имя. Тор поджал губы и тихонько кивнул, не в силах произнести и слова. Впервые за несколько лет ему хотелось пустить скупую мужскую слезу. Лишь войдя в помещение реанимации, Тор услышал тихое размеренное пиканье аппаратов и громкое дыхание единственного пациента. Он подошел ближе, стараясь унять дрожь в коленях, а после сел на стул для посетителей. Локи лежал на больничной кровати, бледный, с израненным краем лба и поцарапанным подбородком. Для этой кровати он казался слишком маленьким и хрупким, и таким слабым, что хотелось взять его на руки, чтобы дать ощущение защищенности и опоры. Лишь Тор провел пальцами по мягкой щеке, как длинные черные ресницы задрожали, и Локи разлепил глаза, с трудом вглядываясь в родное лицо перед собой. -…Тор? — хрипло произнес он, сам удивляясь своему голосу. Голова кружилась от перенесенной операции и недавнего наркоза, — ты же не здесь… — Все хорошо, — Тор аккуратно взялся за тонкую руку, стараясь не задеть многочисленных проводков, и начал нежно поглаживать бледные пальцы, — я здесь. Локи не ответил. Он жадно оглядывал своего посетителя, стараясь насладиться, упиться своим то ли возлюбленным, то ли сном в бреду. — Глупый, зачем ты это сделал? — не выдержал Тор, касаясь чужих пальцев губами. — Это уже третий раз, — захрипел Лафейсон, — когда такое случается со мной. Тор насторожился. — Третий? — Второй был год назад, сразу после больницы, — объяснял Локи, чувствуя, что он обязан выговориться, — наглотался таблеток. Правда, тогда я не запер входную дверь. Медсестра пришла сделать укол, увидела меня на полу, — он взял передышку, а после продолжил, — говорит, сразу вызвала скорую. Тогда мне не хотелось жить. — Локи, ты не… — Ч-ш-ш, — прервал его Локи, желая продолжить свою мысль, — тогда мне не хотелось жить, Тор, — он высвободил свою руку из пальцев Тора и сам, хоть и слабо, взялся за чужую ладонь, — но не сейчас. Сейчас мне есть, ради кого, правда… Я бы никогда… Он замолчал и выпытывающе взглянул в глаза напротив, ища там веры в его слова. — Но врач сказал, что ты кинулся под машину, — Одинсону не хотелось так прямо говорить об этом, но нервы не выдерживали, — сам. — Только придурок мог поверить, — Локи хотел сказать это грубо и едко, но вышло совсем любяще и нежно, как сам он не ожидал. Он тут же смутился своего тона и замолчал. — Ничего, мы с этим разберемся, — Тор наклонился к чуть приоткрытым губам и невесомо поцеловал их, — главное, что сейчас ты со мной и с тобой все хорошо, — он погладил Локи по волосам, успокаивая и будто забирая всю боль Лафейсона себе. Тут дверь в палату открылась, впуская туда врача. — Мистер Одинсон, время посещения подходит к концу, — вежливо сообщил он, намекая на то, что посторонним вообще не следовало бы находиться здесь дольше трех минут. — Дайте нам еще минуту, пожалуйста, — попросил он, умоляюще взглянув на Холла. Тот нерешительно кивнул головой, снова оставляя парней наедине. — Я так не хочу, чтобы ты уходил, — признался Локи, сжимая пальцы Тора крепче, — опять. — Я приду снова, — Тор снова поцеловал его, пытаясь сделать это максимально нежно — словно так, чтобы хватил до конца этого дня, — а после больницы, я обещаю, что заберу тебя к себе. — Чего? — не понял Лафейсон, даже немного приподнимаясь с подушки. Тор легко толкнул его обратно на кровать. — Я все устрою, Локи, — тон Тора был решителен как никогда, — обустрою и ванную, и уборную, как тебе нужно, и твои вещи все перевезем, и купим двухъярусную когтеточку для Пуфика. Обещаю, тебе будет удобно! Тор говорил, а Локи скептически смотрел на него, не перебивая и не выказывая возражений. В конце концов, в глубине души он был невероятно счастлив, слушая воодушевленные речи своей пары. Хотелось бы верить в них всей душой. — Прикажешь мне все бросить здесь и уехать в сказочную страну с прекрасным бугаем на белом самолете? — скорее для вида, чем серьезно спросил он, пытаясь не улыбаться. — Может быть, не прикажу, но очень попрошу, — Тор сам еле сдерживал счастливую улыбку. — Ладно, иди уже, — прошелестел Локи и поцеловал напоследок Тора в указательный палец — первое, что ему попалось под губы, — возьми мои ключи у медсестры и не забудь покормить Пуфика. Бугай. Тор хохотнул, попрощался с Лафейсоном до завтрашнего дня и вышел из палаты, стараясь тихо закрыть за собой дверь.