Осужденные на смерть и проклятые

Целый день после этого к нам никто не заходил, кроме Пибла. Тот появился, чтобы принести еду и рассказать Морлену про Йока. Того уволили. Я этому известию не обрадовалась. Какая мне-то разница? Санитары все одинаковые. А тот, больше бы ко мне не притронулся. Я бы точно его убила. Может, даже лучше было бы отомстить? Мне давно так плохо не было. Сидела и ревела без остановки. И оставшуюся часть ночи не спала. От слез у меня опухло все лицо. Нос мне разбили, глаз заплыл… Джесси, которая проснулась лишь утром, долго хохотала, увидев меня. Она очень удивилась, узнав, как шумно было ночью. Ее попытки изобразить мое лицо очень насмешили меня. Я этого не хотела, но не смеяться сквозь слезы не могла. У девчушки очень хорошая мимика. У меня не было зеркала (оружие!) и самой увидеть себя я не могла. А то интересно было бы глянуть. Гарвольт сказал, что я все равно красивая. Но мне не хочется поддаваться на его лесть. Камера у меня очень маленькая. Всего в пять шагов. Зато живу со всеми удобствами. Не знаю, кем нас считают. Больными или преступниками, но за дверкой (без щеколды, разумеется), есть душ и туалет. Туда можно спрятаться и прикрыть дверь. И тебя не видно. Хоть несколько мгновений можно сидеть без постоянного наблюдения. Еще нам иногда приносят книжки с картинками. И всегда детские. Без описаний сражений и насилия. В детстве, мне мама читала сказку про волка, который обижал козленка. Потом, бедняжка вырос в красивого козла и скинул серого в яму. Нам такое не разрешили бы читать. Еще, иногда нам приносят вкусности. И за них надо говорить слова всякие. Например, «спасибо», «благодарю от всей души», «а можно мне еще, пожалуйста?». Или что-то в том же духе. Многим испытаниям мы подвергаемся... Джесси меня все-таки окончательно развеселила. Лучше забыть обо всем неприятном. Если жить, то без хлопот и без памяти! Энди пытается ложкой перепилить решетку. Звук ужасно раздражает, но этого придурка ни о чем попросить нельзя. Я столько раз умоляла пересадить его подальше от меня! Может, стоит повторить мою просьбу этому Глоссу? Нет! Я даже вздрогнула от этой мысли. После того, что произошло, нам лучше вовсе не встречаться! Мне будет стыдно, а он будет злиться. А может быть, и нет. Он очень странный. Я знаю, что ему было больно. И все же, он после этого меня защитил. Из чувства долга? Но стал бы он в таком случае снова перевязывать мне ладонь и вытирать слезы? У меня остался его платок. Он, правда, не совсем чистый, но я его постираю. Нет, это не то, что подумать можно! Просто мне он пригодится. Вдруг насморк? Или опять ночью разревусь… Однако, заснула я на этот раз быстро, несмотря на то, что Ким храпел, а Глория бредила. И снилось мне что-то хорошее. Только я забыла... Утро меня удивило. Нас разбудил Главный Врач. Он шел по проходу, щелкая по полу своими щегольскими крокодиловыми ботинками. Его халат, развивался белоснежными крыльями. Я еще не говорила о нем? О Главном? Он очень странный. То добрый, то жестокий. Но нас он презирает всегда и руками никогда не касается. Только в перчатках. Мы грязные и заразные? Он единственный, кто здесь носит темные очки. Я никогда не видела его глаз. Он улыбается редко, что совершенно бесчувственно. С сотрудниками он предельно вежлив, даже с санитарами и уборщицами. Не слышала, чтобы он кричал. Если кто-то его оскорбит, обрадует или просто удивит, он похлопает в ладоши. Коротко, чуть наклонив голову. Кстати, в этом положении он любит нас разглядывать. И я чувствую себя букашкой под микроскопом. Самое удивительное, это то, что за ним шли остальные врачи. Доктор Карфо – самый ужасный из них. Он немолодой, но ужасно энергичный и похотливый. Ненавижу ходить к нему на осмотры. Он смотрит на раздетую меня так, будто вот-вот набросится и изнасилует, прямо на глазах изумленных санитаров. Доктор Шифер – добродушный весельчак. Но мы его не любим, потому, что он вскрывает Проклятых и изучает их трупы, роется в мозгу… И при этом, он шутит с санитарами. Доктор Церрис – женщина. Про нее я мало знаю. Мне она кажется деревянной. Насколько я понимаю, семьи и детей у нее нет. Уколы она делает грубо, даже таких маленьких, как Джесси не жалеет. Последним, брел доктор Глосс. Он выглядел измученным. На меня даже не взглянул. Обидно. Мучители наши остановились в конце коридора и принялись чего-то обсуждать. Джесси вытянула шею. Бэб тоже напряженно вслушивался. А мы, старшие, сделали вид, что нам абсолютно все безразлично.