***
Если вы любите шумные и людные места, где постоянно носятся дети, — торговый центр определенно для вас. Именно там Чонин ходит по магазинам с Луханом, пытаясь ему помочь выбрать подарок для Сехуна на годовщину их отношений. Они обошли уже половину торгового центра возле своего универа, но так ничего и не выбрали. После бизнес-ланча, а именно так они и называют перекус в фудкорте, парни продолжают поиски. — Как вы с ним начали встречаться? — вдруг говорит Ким, сам не понимая зачем. Может, он хотел бы встречаться с Кенсу? А может, просто думает, что эта история поможет выбрать подарок? Парень и сам не понимает. — На самом деле, это не самая романтичная история, — с усмешкой говорит Лухан, — Суть в том, что он был парнем моего лучшего друга, но важно то, что кадрить он начинал нас обоих, а я чисто из солидарности не кадрился, потому что друг сказал типа Сехун ему нравится и все такое, — продолжает парень, прицениваясь к рубашкам, но после проходит мимо них. — А дальше-то что? — спрашивает Чонин, предлагая красную шелковую рубашку. — Потом они расстались, и я помогал Сехуну вернуть моего друга, и мы стали с ним дружить, — говорит Лухан, — А рубашку запомним, мб потом вернемся сюда. — Кстати, может, просто соберем ему стартовый пакет? — предлагает одногруппник на выходе из магазина. — Ну вещи, которые всегда покупает Сех, — продолжает Чонин, заметив недоумение на лице Лу. — Думаю, будет классно, но это должно быть что-то особеннее, три года все-таки, — говорит Лухан, думая, как бы осторожнее спросить про их с Кенсу отношения. — Кстати, чего у вас с там с Кеней? — как бы невзначай говорит он. — Ты про то говно на прошлой тусовке? Пришел я, значит, после того, как расстался с Кристал, а Кеня чилится со своим дружком, — начинает рассказывать Чонин и тут же замечает, как лицо Лухана меняется. — Ты чего? — Такие вы долбоебы, это все, край, — говорит друг и выходит из торгового центра. Ким следует за ним и видит, как Лу достает пачку из внутреннего кармана бомбера и подкуривается. — Да че ты обзываешься сразу? — дуется Чонин и крадет сигарету у друга прямо из руки. Тот цокает и достает новую. — Он убивается по вашим ебучим отношениям, а ты даже не потрудился сказать, что все, ты свободен, — затягиваясь, объясняет Лухан и понимает, какой пиздец творится между ними. — Мы не в испанском сериале, давайте решайте свои проблемы, пока поезд не ушел. — Пиздосики, — говорит Чонин на выдохе, думая, что же делать теперь с этой ситуацией. Киму кажется, что теперь-то все гораздо легче исправить. Поговорить с Кенсу и объяснить ситуацию. Делов-то.***
Кенсу думает, что лучше всего сейчас бы прилечь на теплую постель, выпить вина и посмотреть какой-нибудь атмосферный фильм. Однако, прямо сейчас он сидит в своей шараге и заканчивает этот натюрморт. Сил двигать рукой и доделывать задние драпировки вообще нет, не то, чтобы в принципе тон еще подбирать и ходить за новой водой. Парень откидывается на стуле и думает, что лучше бы пошел вместе с Луханом на обед. Тем не менее, поздняк метаться. В аудитории на данный момент нет никого, кроме Кенсу и Чонина. Тут, конечно, где-то проходил еще и Исин, но он, скорее всего, просто-напросто слинял домой. В отличии от До, который действительно старался выполнить наставления преподавателя, Ким отчаянно листает ленту в интернете в надежде найти годные мемы. — Есть тут кто? — слышится в дверном проеме. Студенты поворачивают головы в сторону источника звука и видят ребят с третьего курса. Это друзья Лухана. Джексон, довольно забавный парень, Дженни и Тэен - они же лучшие подружки. — Разрешите доебаться, так сказать, — смеется Тэен, присаживаясь на место Лухана. — А где наша третья подружка? — Лухан на обеде, — поясняет Кенсу, улыбаясь. — А вы чего тут тусуетесь? — продолжает он, откладывая кисти на табурет рядом с собой. — У нас софит чинят, решили вас взбодрить, — говорит Джексон, занимаясь место между Кенсу и огромной статуей, с которой постоянно балуются студенты. — Не пихайся, — говорит он белому парню, случайно задев его локтем. — Он часто нас обижает, — добавляет Кенсу, кивая головой в сторону статуи. Чонину сразу не понравились эти ребята не только потому, что они цепляются к Кенсу, но и потому, что он сейчас в принципе раздражен из-за вчерашней ситуации в торговом центре (ир ты же все таки автор со стажем) (чисто по личным ощущениям не стоит перегибать) с Луханом. И даже шанса обсудить все с До совершенно нет, вечно вокруг него кто-то крутится. Как только Чонин решается поднять эту тему, приходит третий курс. «Ну надо же». — Неплохо для первого курса, — замечает Дженни, рассматривая работу Кима. Тот кивает в знак благодарности и бросает раздраженный взгляд в сторону Кенсу и его нового друга, который ко всеобщему удивлению еще и красавчик. «Вечно рядом с ним такие ребята вьются». На самом деле, Чонин не находит ничего удивительного, что к нему подбивают клинья разные девушки. Однако, в этот раз получается странно, ведь эта компания пришла к Кенсу и Лухану. Парень не догоняет, чего интересного Дженни нашла еще и в нем. Ведь До Кенсу — главная достопримечательность в этом кабинете, конечно, только после парня с диском. Ну и разве что, только по мнению Ким Чонина. Разумеется, последний замечает раздражение на лице Кенсу из-за общения с этой девушкой. Ким отвечает ему ухмылкой и начинает свою игру. — Классное платье, Дженни, — говорит Чонин, боковым зрением поглядывая на одногруппника. Девушка сразу же расцветает и смущенно благодарит, отмечая для себя вкус художника, ведь платье облегает донельзя; лишь завязанная прозрачная рубашка сверху делает образ не таким вызывающим. — Может, покурим? — предлагает Кенсу, перебивая Джексона со своей захватывающей историей. Ребята с третьего курса соглашаются, за исключением Дженни. Видимо, девушка надеется побыть наедине с Чонином, на его симпатию. Однако (вроде тут не нужна запятая) как только дверь закрывается за ушедшими людьми, Ким достает телефон и уходит с кем-то разговаривать.***
Ребята кричат как можно громче самую классную песню нойза, а Кенсу хочет просто умереть. Он сидит в самом углу, вокруг все ходят, очень сильно дымят и кричат. Голова просто сходит с ума. Хочется выключить звук и лечь на постель. Еще и эта ебучая Айрин все время вьется возле Чонина, мило улыбаясь и рассказывая глупые шутки. А этот долбоеб Ким-ебучий-конь-Чонин еще и лыбу давит, как будто не пидорас. Кенсу думает, что это гобен*. — Дайте пепельницу, — кричит Бекхен, пытаясь стать громче шума. Ему передают нужный объект, и парень тут же скидывает пепел. Чанель заботливо держит его пиво, как бы невзначай делая приличный такой глоток. Новые ребята, которых позвал Чонин, отлично вписываются в компанию, смеясь над локальными мемами и подпевая общим песням. Под общим рейвом совершенно незаметно, как Айрин целует Кима, а тот прижимает ее ближе. Никто не обращает внимания, кроме Кенсу, который буквально кусает локти, осознавая, что точно так же себя чувствовал одногруппник на прошлой тусовке; точно также умирал изнутри лишь от одного взгляда на эту парочку, как будто самого не поймали за интересными делами в туалете. «Не хочу играть в эти ебучие игры». Чен разливает на джинсы Кенсу пиво, и последний громко ругается и уходит в ванную. По пути художник боковым зрением замечает Чонина, сидящего на столе, широкие плечи которого поглаживает Айрин. До хмыкает и заходит в уборную комнату, он открывает воду и застирывает прямо на себе пятно. И тут резким щелчком приходит осознание того, что он увидел. Парень даже не знает, какие эмоции он чувствует, потому что сначала идет злость, а потом ее перекрывает осуждение. — Ну какого хуя? — протяжно стонет Кенсу, цокая и выключая воду. — Мало того, что изменял своей девушке со мной, так теперь еще и изменяет с этой Айрин, — говорит он и вздыхает, потирая лицо. Кто-то нюхает, кто-то заливает в себя застоявшееся пиво. но все мечтают о траве, на которую, к великому огорчению, нет денег. — Хочешь, плюху тебе заварю? — предлагает Джексон, откидываясь в кресле. — Типа, чтобы я не злился? — говорит Кенсу и невольно улыбается. Он хочет расслабиться и хотя бы полчаса не переживать насчет Чонина. Друг напротив улыбается в ответ и зовет на балкон. — У тебя же есть фаер? — уточняет по пути второкурсник. — Да, — кивает художник, вспоминая о том, что так и не вернул Киму его красную зажигалку. Сердечко делает волнительные туки-туки, а в животе неприятно тянет. Парень понимает, что это от тоски, и вздыхает. Кенсу скучает по заботе и нежным прикосновениям невзначай. Ему хочется прилечь и лежать до тех пор, пока Чонин не прекратит вести себя, словно говнюк. А тем временем Джексон протягивает До бутылку, придерживая отверстие где-то в середине; она наполнена дымом, и люди, незнающие дела, определенно точно подумали бы, что эти ребята — какие-то дебилы. Однако внутри дым от плюшки, что не может не радовать. Кенсу вдыхает целую, отчего друг удивляется, ведь обычно парень не мог справиться и с половиной. Немного держит в себе, а затем выдыхает. Пару минут, и мир становится немного спокойнее, а все углы в его жизни сглаживаются. «Главное — не загоняться». — Знаешь, а ведь есть плюсы того, что происходит с моей ебаной жизнью, — говорит Кенсу, сильно затягиваясь очередной сигаретой и откидываясь назад на стуле в кухне. — И какие же? — отвечает Джексон, балуясь с солонкой и просыпая ее на руки. Он смотрит на соль на столе, затем на Кенсу, и оба смеются. — Не знаю, — мотает головой студент, расплываясь в пьяной улыбке. — Но ты ведь сказал, что они есть, — по фану щурит глаза и снова улыбается. — Да, но я то их не знаю, — говорит Кенсу, и смеется, выдыхая дым.***
Ким Чонин пьет, как не в себя. Он забирает по пути сигарету у только подкурившегося Чанеля и подходит к Айрин. Она радуется, как в последний раз, когда парень просит пообжиматься на виду у Кенсу, даже не вникая в смысл просьбы. Чонин приобнимает ее за талию, ласково шепча "прижмись ко мне, пожалуйста". В его голове лишь мысли о том, как сильно будет ревновать До Кенсу, забавно хмуря свои густые брови. — Чонин, ты такой горячий, — говорит девушка со второго курса, проводя ладонью по шее художника. — Ага, — кивает он, глазами выискивая очаровательного бывшего любовника в толпе, заглядывая за спины высоких ребят. Кенсу находится лишь через минут семь, тем не менее тот замечает, как сильно излучает феромоны Айрин, обнимая Ким Чонина. Дым разъедает глаза девушке, и Ким, как истинный джентельмен, легко дует ей на лицо, пытаясь перебить сигареты. Ким Чонину совершенно не хочется использовать девушку в своих целях, но именно так и выходит. «А кто сегодня не ведет себя, как мудак?». Если бы парень уделил несчастной второкурснице больше времени, он бы наверняка заметил, что она не только выглядит просто ебабельно, но и в голове не мышь повесилась. Тем не менее, Ким позволяет себе в эту субботу быть говнюком, а потому отвечает очень поверхностно на какие-то высказывания его спутницы; он конкретно засел в своих мыслях, на автомате заливая в себя новый стакан спиртного. И находит себя лишь тогда, когда Айрин усаживается к нему на колени, имитируя всем знакомые движения бедрами. Художник никогда не был так смущен и ошарашен одновременно. Чонин лишь поворачивает в ее сторону голову и наконец обращает на несчастную особу внимание, одаривая ее укоризненным взглядом. Девушка под натиском встает и теряется среди друзей, будто бы ее и не существовало. — Я, наверное, домой пойду, — говорит Ким на ухо Сехуну, потому что в квартире слишком шумно. Тот кивает без вопросов и пожимает другу руку на прощание. Чонин долго ищет свою красную зажигалку, но ему становится так противно от самого себя, что такая незначительная мысль его здесь не задержит. Кроме Лухана, разве что, который появляется в дверном проеме ровно в ту секунду, что и одногруппник натягивает кроссовки. — Мб заберешь Кеню? — осторожно не намекает друг, что еще больше раздражает Чонина. — Да не встречаемся мы, сам справится, — говорит Ким и закуривает прямо в прихожей. Еще с минуту корчит недовольную моську, но неподдельные волнения в Лухане заставляют сдаться. — Давай тащи его сюда, — на выдохе продолжает он. — Он у тебя полежит, пока все не разойдутся, я потом с Се заберу его, — бросает друг и выводит из ванной комнаты мало что понимающее тело. Ким тут же прижимает губами сигарету покрепче, освобождая руки, и подхватывает Кенсу. — Что его блять так убило? — сквозь зубы говорит Чонин, понимая, что одногруппник в полном невминозе. «Это на мне карма так отыгралась?». Он стоит в дверном проеме с Су на руках и курит со слезами на глазах от едкого дыма. — Да я думаю, разъебало просто в тепле, но мб и Джексон руку приложил, — говорит Лухан, засовывая телефон Кени в задний карман Кима. Заметив сменившееся лицо на одногруппнике и поняв, что это совсем не радость, он дополняет. — Плюхой угостил или еще чем, я не следил за ним. — Пиздец, — еле слышно говорит Чонин на выдохе и подходит к лифту, мизинцев нажимая кнопку. — Ладно, звони, ес че, — бросает Лу и закрывает дверь со своей стороны. — Такой ты, конечно, взрослый и самостоятельный, ебучий До Кенсу, — цедит сквозь зубы Ким, бросив взгляд на тело в своих руках, и выплевывает бычок в урну рядом с лифтом. Только этого не хватает Чонину, помимо остальных ебучих проблем в виде долгов по учебе и нескончаемому нытью бывшей за то, какой он такой гей скрытный. «Я же как лего-ниндзяго скрывался, ага».***
Чонин украдкой рассматривает заснувшего До Кенсу. По пухлому и мягкому лицу прыгают солнечные зайчики, и Ким даже не хочет задумываться, что уже наступил рассвет. Лухан все еще не позвонил, но это не сильно и волнует художника. Куда больше его сейчас интересуют веснушки, которые почему-то прячутся все время. Он бы заметил, что разит в квартире не по-детски, если бы от самого так не несло. Перегар — дело обманчивое; кажется, что его совсем нет, но замечают все, кроме тебя. Вот и сейчас Чонин лежит рядом с одногруппником и думает, какого черта они хуйней страдают. И если бы Кенсу так мило не посапывал рядом, Ким бы давно его отнес в квартиру ниже. Разумеется. Синие огоньки освещают спальню. Они как говно в отношениях Чони и Кени: раздражают глаз, но так красиво и выключать даже не хочется. В их грудных клетках образовывается пустота, размером с чёрную дыру. Она совершенно не хочет давать шанс вздохнуть спокойно, без ощущения этих проблем, которые, будто вирус, разъедают их изнутри. Труднее всего взять себя в руки, когда тонешь в пучине из плохих отношений, где никто не старается, но и не отвергает намеки на их наличие. Именно поэтому Чонин берет сигарету, которая расслабит и заглушит угнетающие мысли, которые прорвались сквозь редкое спокойствие и расслабленность по маленьким ниточкам из спиртного. Парень чувствует себя таким грязным, даже помыв руки с мылом. Вероятно, это не микробы, а развязанность и мудачество отзываются в нем. Он попросту не может чувствовать себя иначе, когда рядом такой беззащитный До Кенсу, позволивший себе оступиться. Не то, что Ким, делающий все, что мог, намеренно и осознавая происходящее. — С какой радости я сплю здесь, а не дома? — севшим голосом бубнит Кенсу, подкравшийся незаметно к одногруппнику. — По той причине, что ты объебался, — на выдохе говорит парень, переведя дыхание после испуга. — Иди дальше спи, лучше станет, — уже мягче продолжает Чонин, затягиваясь сильнее обычного. Но Су не слушается и чмокает губами в воздухе, намекая, что хочет тяжку. Ким хрипло смеется, но сигарету протягивает. Одногруппник слегка касается своими пухлыми губами смуглых пальцев, отчего по телу Чонина проходится тысяча иголок; он слегка дергается, но делает вид, что ничего не произошло. Кенсу затягивается и отстраняется, слегка держит в себе, чтобы взяло получше, и выдыхает. У обоих легкое ощущение, словно туман, будто бы все хорошо и никаких плохих ситуаций не случалось. Хочется шутливо толкнуть друг друга в плечо и в обнимку лечь спать. А еще незаметная жажда решить главные вопросы раз и навсегда; разойтись или всегда быть вместе: что угодно, лишь бы уже закончилось мучительное время. — Я и забыл, какая твоя кровать удобная, — усмехается Кенсу и достает из кармана в своей толстовке сигарету, отложенную на утро. — Хотел косвенный поцелуй, — поясняет он на очень смятенное ебало Чонина. — Чиво? — одними губами произносит парень, буквально забывая про тлеющую сигарету меж пальцев. — Да шучу я, чего напрягся, — улыбается Су, подкуриваясь красной зажигалкой. — Так вот она где, — говорит Ким и тянется, чтобы забрать обратно, но ему не позволяют. — Оставлю себе, как залог на что-то хорошее, — говорит художник, сжимая объект в руке чуть сильнее обычного. Так они и стоят, обдаваемые легким осенним ветром, который освежает не только волосы, но и чувства; совершенно беззаботные лишь на это утро, хотя желательно навсегда. В сердцах что-то щемит, и оба надеются, что нервные туки-туки из-за того, что они алкаши; никак не из-за разбитого состояния и даже не потому, что такой желанный человек стоит меньше, чем в метре, и улыбается так свежо и нежно. Отголоски громкой музыки, таких же громких слов и разгоряченных губ на чужих эхом раздаются в каждой затяжке сигарет. Никто из них не знает, что делать и как лучше поступить. Разве что, нежный чмок немного ниже плеча будет правильным? Так ведь делают друзья, верно? Или эта смущенная улыбка, прячущаяся за слоем дыма.