***
Сопли соплями, а работа сама себя не сделает, посему парни пишут очередной натюрморт в темпе вальса, лишь бы поскорее слинять и получить несчастные четверки. Они здесь, конечно, не за оценками, но тем не менее. Кенсу уже давно начал в цвете, а Ким все еще завис на построении. И не может ведь определиться: строить глазки или работать. Еще четыре часа проходят в ненавязчивой тишине и легком мате, когда что-то не получается, ведь работать под нажимом времени без души такое себе. Кенсу, тем временем, старается не смотреть на агрессивно всплывающие сообщения из мужицкой беседы со своими подружками, которые приходят с того момента, как парень заикнулся о недавней ситуации. Лухан желает всего самого лучшего, а Бекхен жаждет набить ебасос Чонина за то, что тот вообще посмел вести себя как ни в чем не бывало. И тем не менее, жоподрыгательная музыка помогает отвлечься и не замечать ни сообщений, ни старающегося привлечь к себе внимание Ким Чонина. Чем больше садится солнце, тем быстрее начинают работать одногруппники, ведь приходить еще и в воскресенье совершенно наотрез отказываются оба. И лишь с последней нотой трека Кенсу заканчивает и тут же встает, собирает банки-склянки и кисточки и выруливает в сторону раковины. Чонин нервно пытается исправить тон драпировки, ведь он не такой, как есть на самом деле, но ничего не выходит. Еще немного, и шестое покрытие гуашью даст о себе знать по краскам парня, а они, как мы знаем, не двадцать пять рублей стоят. До возвращается со скоростью света и уже начинает собирать свои шмотки, но замечает жалобный взгляд одногруппника и со вздохом подходит к его мольберту. — Дай я смешаю, а то ты только гуашь переводишь, — говорит он и с самым тяжелым вздохом садится рядом. Немного зеленого, белого и черного в нужных пропорциях, и вот вам волконскоит. Пока кисть в руках, Кенсу сразу же начинает накладывать мазки; аккуратно и неспеша. Чонин, довольнее собаки, которая только видит открывающуюся дверь с хозяином в проходе, нежно перехватывает кисточку и продолжает. — Не подождешь? — говорит Ким, чувствуя себя гораздо лучше, получив нужный оттенок. — Сдался ты мне, пес, — цокает Кенсу и накидывает джинсовку. — Всем спасибо, всем пока, — говорит он и выходит, не забыв прихватить барсетку. Парень подключает наушники к телефону и открывает беседу, сразу же включая голосовые и смиренно слушает их по пути. «А чего я, блять, еще ожидал? Пф». Ким вздыхает и откидывается назад на таком неудобном деревянном стуле с отходящей краской. Он не знает даже, за что браться: доделать эти несчастные стеклянные вазы и кувшины или же придумать, как вернуть Кенсу. Через силу и сраное настроение Чонин берет в руки кисть и палитру, решив сначала покончить с натюрмортом. И хотя смущенная моська одногруппника навязчиво заседает в его голове, парень не подает виду и даже старается бороться с этим, пытаясь заинтересоваться восковым виноградом, грациозно свисающим с вазы. Не так грациозно, конечно, как До Кенсу, стоящий на коленях перед тем говноедом, но тем не менее. Столько мыслей Чонин не выдерживает, поэтому громко кричит и, на удивление, успокаивается. Двадцать потных минут, и вот теперь работа готова. Не самое лучшее, что парень когда-либо рисовал, но исправлять что-либо и работать над деталями нет времени, ведь за порогом уже стоит недовольный охранник и явно жаждущий остаться со своим перегаром наедине. Ким закрывает окна, берет в охапку свои вещи и пулей вылетает из аудитории, не забыв кинуть ключи в сторону мужчины. Какого же его удивление, когда возле ворот его ждет раздраженный и замерзший До Кенсу. — И кого мы тут ждем? — как бы невзначай интересуется Чонин, подавляя довольную моську. — Подумал, что ты хочешь меня проводить, но ты так долго ебался со своей сраной работой, что я передумал, — говорит Кенсу и разворачивается в сторону дома. Он на самом деле и сам понятия не имеет, с какой радости приперся, спокойно ведь пошел уже до магазина и домой. Парень беспокоится, как бы этот пес не подумал, что он все это время его прождал; разбежался. — Я ведь не знал, что ты так жаждешь моего внимания, — подмигивает Ким, отчего одногруппник морщится. — Пойдем, по пути кофе куплю, — продолжает он и накидывает на парня свое пальто, До сначала отпихивается плечами, но после даже придерживает его руками, чтобы не свалилось. — Не нужен мне твой вонючий кофе, — огрызается Кенсу, хотя не против согреть руки и горло. Чонин прекрасно понимает, что 50 на 50 заслуживает такую вредину, но ведь оба провинились. На улице не так много людей, потому что вечереет; лишь изредка появляются счастливые парочки, как будто специально вышли подразнить, мол "у нас все хорошо, а вы страдайте". Ким закидывает свою руку на плечо одногруппника, как приобнимая, и направляет в кофейню слева. Теплом обдает прямо на входе так, что Кенсу выдавливает довольную улыбку и усаживается на барный стул возле окна. Чонин возится с заказом и даже не флиртует с такой приятной девушкой на кассе, на удивление всех. Страна ахнула больше, чем когда выяснилось, что в голове этого красав4ика еще и не сено, вау. — И что это? — говорит До, когда довольный пес ставит перед ним стаканчик с трубочкой и подпирает свою моську ладонью, явно ожидая какую-то невероятную реакцию. — Попробуй, — кивает Чонин. Одногруппник с самым раздраженным выражением лица делает крохотный глоточек и тут же хмурится. — Нравится, да? — Он что, с халвой? — облизывая губы, спрашивает парень и тут же отпивает еще. Ладони обхватывают бумажный стакан, а трубочка впивается в губы. Ким мягко улыбается и кивает снова, подтверждая предположение. Непринужденная музыка тихо играет, но оба парня двигают головой и плечами в такт. Кенсу отворачивается от Чонина в сторону окна, но вместо аллеи, с которой они совсем недавно свернули в эту кофейню, видит лишь свое отражение. Как бы Ким не старался вызвать улыбку на чужом лице, тоска не хочет покидать сердечко До Кенсу. И даже самая классная собачка из всех, что он встретил за день, такая радостная и ждущая хозяина возле самого заведения, никак не может поднять настроение окончательно. Чонин копается в своих карманах и достает телефон, сразу же снимая чехол над столом; выпадает фотокарточка такого уютного Кенсу. Ким неловко улыбается и пододвигает ее ближе к главному герою полароида. До смотрит на фотографию и после переводит взгляд на ее обладателя, приподнимая брови и по-грустному надувая губы, как бы спрашивая "Ты все еще хранишь ее?". В ответ он получает пожимание плечами и покусывание пухлых уст. — Чонин, — шепчет Кенсу и бегает слезящимися глазами по одногруппнику. Это не что-то выходящее из ряда вон, но такое особенное для них двоих; в роде той самой красной зажигалки. Сам факт, что Чонин все еще хранит эту фотографию не смотря на все то, что происходило между ними, очень удивляет До; можно ли из этого сделать вывод, что Кенсу для него, как минимум, дорог? Или что все слова, сказанные той ночью, были со злости? Кто знает. — Чего ревешь? Все живы, все на месте, — ласково говорит Чонин, вытирая рукавом своего свитера щеки парня напротив и подмигивая. Кенсу хмурится и, поджимая губы, бубнит себе под нос что-то в роде "никто здесь не ревет". Парень чуть не сдох от шока, потому что обычно люди не замечают ни то, что слезы, а даже, когда с тобой что-то случается и ты ходишь сам не свой. И эта часть системы совершенно хуевая, если быть честным. Но вау, даже родная мама Кенсу не сразу догоняет, что с ним не все ок. Датс не окей, так сказать, да. — Ты этого не видел, — говорит До и отворачивается к окну, драматически высасывая кофе из несчастной трубочки. Ким чуть слюной не давится, но усиленно кивает и делает вид, будто ничего не было. — Хорошо сидим, да, — говорит Чонин так, словно воздуха в легких никогда и не было и поджимает губы; он совершает глубокий вздох и выпускает поток цэ о два, так сказать, кусочками, как будто выхлопная труба из детского мультика.***
Курить в окно, когда все спят, потихоньку входит в привычное дело, что совсем невыгодно для Кенсу. Однажды он получит за это таких пиздюлей, что, возможно, не дай бог, бросит курить; дома, конечно же. «Так вы мутите или куда?» — приходит на телефон До Кенсу ближе к полуночи в мужицкую беседу. Для простоты слова конферэншион (читать с дебильным английским акцентом), состоящая из Лухана, Бекхена и Кенсу, разумеется, определенно называется "ъщещъ". Так, чисто по приколу. Можно, конечно, предположить, что за этим словом стоит огромный смысол, длинной в историю со смешными шутками. Но, нет, это просто слово с картинки, которая случайно попалась кому-то из ребят в интернете. «Мы теперь просто знакомые», — чуть подумав, отвечает парень, не желая ничем делиться. Он и так слишком вымотан за день такой кучей эмоций. Получится что-нибудь, хорошо; нет — так нет. Не очень хочется ему ставить себя в сраное положение, быть той самой парочкой, которая ругается и мирится по шесть раз на дню. Такое себе удовольствие. Давалось Кенсу быть с такими людьми в общих кругах, и это не самый лучший прикол. Так, аттракцион на один раз. Тем не менее, в ответ летят "да забей ты на него" и "найдем другого". Именно такой реакции парень и ждал, хотя надеялся на что-то более позитивное. В любом случае, в их тусовке на троих Ким Чонину не место даже для упоминания невзначай. И этот ньюанс самый важный для Кенсу, потому что "а вдруг получится все?". Как он в таком случае будет общаться и с теми, и с другим, вопрос интересный. До устало вздыхает, но не может не улыбнуться, потому что его мужицкие подружки решают замутить для него реабилитационную тусу. И приятно, и страшно. Это все, конечно, мило с их стороны, но парня беспокоят несколько аспектов: будет ли это просто чил на троих на чье-нибудь хате виз алкашка энд сом хэппинес настроение или показательная туса вместе с крутыми ребятами и Чонином "чтобы, мол, понял, что теряет". И не дай бог, это второе. Кенсу сгорит со стыда, если ему вообще расскажут заранее о планах. Спасает лишь то, что этот перфоманс будет в конце недели, и у До Кенсу еще есть время придумать Чонину много причин, чтобы остаться дома и не лезть в интернеты полтора года. Почему-то Кенсу совершенно не заботит, что он с какой-то радости смеет беспокоиться за "просто знакомого, ха". Мем смешной, ситуация страшная, как говорится. Молодой человек мотает головой и включает на открытом ноутбуке на столе свой хипхоп плейлист, потому что сегодня настроение на низкий флекс. По какой причине? Во-первых, Кенсу тоже заниженный, а во-вторых — надо сделать несколько эскизов к композиции. Звучит очень по-творчески, все эти поиски и вдохновение, но на деле Кенсу грустно листает пинтерест и тамблер с нужными параметрами. Ничего не лезет в голову, кроме трека и ненавязчивого покачивания плечами; всем, чем можно потрясти за столом. Несколько фотокарточек никак не сливаются воедино, как планировалось в голове парня. Семнадцать минут вынужденных мучений и легкие зарисовки для будущих эскизов готовы. А это означает, что можно включить сериал и успешно под него заснуть, потому что он больше не выдерживает так много учиться. Нет, Кенсу, конечно, понимал, что пары будут идти дольше уроков в школе, но чтобы два часа; это перебор.***
Слишком сияющая, легкая и чересчур искренняя улыбка с глазами-полумесяцами вдобавок мелькает перед Кенсу так часто, что пальцев рук уже недостаточно для подсчета. А его голос, колеблющийся от низкого и сексуального, что аж в дрожь берет, до высокого и взрывного, слово ребенок получил долгожданную конфетку, уже стоит звоном в ушах. Но не таким, как в церквях, что ты хочешь остаться нормально слышащим человеком, а как будто любимый трек на повторе уже кажется недостаточным. Кенсу боится, что в один момент, эта нарастающая пустота в минуты без одногруппника начинает напрягать; а это не будет хорошо для обоих, ведь прошло сколько? Два часа после их разговора? Ночь? Тем более, если его нет пол дня, уже сердечко делает нервные туки-туки, а что будет, если эта их история закончится не так хорошо, как ожидается? Но Чонин, будто чувствует эти переживания и старается так, что еще немного и кровь из носа затопит их город. Первым делом в распорядке дня Ким Чонина стоит написать Кенсу доброго утра и скинуть самого милого песеля на сегодня. В ответ приходит лишь комплимент четвероногому чуду, но парень все еще держится. Как говорится, расстроен, но не сломлен. Не смотря на все недовольства и ворчания по поводу погоды или еще какой-то только что выдуманной причины, они проводят время вместе. Будь то кино, куда Чонин чуть ли не заталкивает одногруппника по причине "Я давно хотел сходить на фильм, название которого увидел две минуты назад"; во время этого перфоманса, за который Кенсу, кстати, не платил, он нежится в объятиях Чонина в больной для глаз темноте, как в последний раз, а на выходе говорит, будто ничего такого не было, или же поход в ближайший супермаркет для "поглазеть на прикольные штуки, с которыми можно поиграться". До, если не обращать внимание на суровость, которую он хочет создать вокруг себя, ведет себя похлеще трехлетнего ребенка; он играется даже с несчастными апельсинами, сам не замечает, что светится с одногруппником как солнце в самый потный и невыносимый день; все девчата бы позавидовали этому хайлатеру, в котором, очевидно, родился этот пупс. А как он выпрашивает даже ненужный чупа-чупс, вы бы видели. Зачем? Он и сам понятия не имеет, зато как это весело для него. Это воскресенье проходит так хорошо, что наступающая тревога по поводу понедельника и всех этих пар и других выдуманных проблем, кажется совсем нереальной. А уж окончательно добивает Чунмен у порога, когда Чонин уговорил одногруппника зайти на чай. — Вечер добрый, — говорит подающий надежды без пяти минут архитектор в спортивных шортах и чониновской футболке. Кенсу смущается лишний раз посмотреть на друга Кима, его глаза как будто бы ухмыляются, мол я все знаю. И парень даже не знает, что хуже: то, что Чунмен утешал его в университетском туалете или тот факт, что составил компанию Киму выкрикивать разные гадости под окном. Так сказать, двойной агент. Тем не менее, рядом с этим парнем До становится не по себе. Чонин, будто толстокожий пес, каких еще поискать, ничего не замечает и с самой милой улыбкой включает электрический чайник. — Как свиданка прошла? — спрашивает Чунмен с легким смешком и переводит взгляд с покрасневшего Кени на довольного друга, который "по-крутому" опирается на столешницу и старается не начать рассказывать малейшие подробности. — Мы просто гуляли, — говорит Кенсу, набравшись смелости и сделав голос как можно серьезнее. На это архитектор пожимает плечами, будто говоря "нет вопросов", и уходит в другую комнату. Однако больше всех расстраивается Чонин. В его голове не укладывается, как может поход в кино и прогулка по продуктовому не быть свиданием. Да, неидеальным, но тем не менее. — Но, я думал.. — начинает Чонин, усаживаясь напротив одногруппника, и замечает, что тому некомфортно. — В чем дело? — мягко говорит он. — Меня смущает твой друг, — тихонько говорит Кенсу и вздыхает. — Я думал, мы вдвоем посидим в тесной обстановке и поболтаем там, а тут Чунмен в твоей пижаме ходит такой важный, как будто знает что-то такое, о чем и думать не хочется, — добавляет парень, сжимая в руках пустую кружку. — Не смеши меня. Чтобы тебя и кто-то смущал? — усмехается Ким, но после его словно осеняет. — А ты хотел поцеловаться или уединиться? — с кокетливой улыбкой продолжает молодой человек. — Чонин, — говорит Кенсу мягко, но хмурится для убедительности. А ведь и правда, чего это он. — Я пойду, наверное. И До действительно встает, но парень опережает его и аккуратно касается плеча, будто боясь сделать больно. «Все хорошо» — дрожащим голосом шепчет Чонин. Оба вздыхают так, словно разыгрывают сопливую сцену из сериала. Тишину и трогательность момента прерывает чайник, который мягко (очень громко цокнув) намекает на свое существование. Кенсу разворачивается, нежно перехватывая ладонь одногруппника в свои руки, и говорит с улыбкой: — Но чай попьем. Чонину дважды повторять не надо, на раз-два он ставит обе кружки впритык к друг другу, закидывает пакетики со вкусом мяты и горячего шоколада и заливает водой. 70 процентов кипятка, 30 холодной воды. Идеальное соотношение для теплого чая. Запах вызывает теплые улыбки обоих, а тихо работающий телевизор из соседней комнаты дает возможность почувствовать себя дома после тяжелого школьного дня, когда ты получил четверку, но мама не ругается, лишь чмокает в макушку. Хоть каждый изначально планировал поговорить о непринужденных темах, теперь оба сидят в своих мыслях, наслаждаясь покоем на несчастные четыре минуты. Чонин молча предлагает своих шоколадных мишек, которых по идее надо кушать с молоком на завтрак, но тот кушает их просто так. Кенсу улыбается и угощается. «Чаепитие в третьем классе, ей богу». Ему даже кажется, будто он оформил подписку на Чонина, потому что тот отчаянно просится выйти проводить, как бы До не отказывался и не говорил, что его встретят друзья, и даже, о боже, чмокнуть в щечку на прощание. Кенсу мягко улыбается, легонько приобнимает парня и выходит быстрее, чем Ким успевает надуть губы трубочкой для чмока. — Тебе ок, что ты требуешь с него, будто вы уже месяц мутите? — говорит Чунмен на перекуре под попсу с музтв, включенную для фона. — Ничего я не требую, — отвечает Чонин перехватывает сигарету друга, затягиваясь. — Так, стараюсь быть милым, — добавляет он и передает обратно после двух тяжек. Будто по-армейски, но не на грани жизни и смерти; разрешают себе выдыхать. — Да вы на днях друг друга засирали, а теперь на свиданки ходите, как будто вам 13 с половиной лет, — говорит парень и усмехается, пуская дым с носа. — Давай без этого, я и сам не врубаюсь, что у нас происходит. — Опять. Друзья одаривают друг друга взглядом легкого осуждения, а после забивают на эту тему. Теперь на повестке вечера стоит вопрос "по какой причине Чунмен проебывает пары в другой стране". Оказывается, много знать не надо, чтобы сразу понять: всего лишь трата денег, исполняя минутную прихоть. Чонин, конечно, подозревает, что у друга проблемы в отношениях, посему и сбежал. Если и так, то Киму будет вдвойне обиднее, что от него это скрывают. И тем не менее, они обнимаются на прощание крепче какого-нибудь виски, который держали в вонючем подвале питсот миллионов лет. Много слов не надо, оба понимают, как скучают и хотят видеться почаще, лишь объятия чуть сильнее в последние секунды перед самолетом. Чонин идет домой пешком и слушает музыку из темы 70-80х из разряда фильмов "клуб завтрак" и ему подобных. На сердечке неспокойно, но это и понятно: уехал снова лучший друг, а Кенсу.. с ним одни проблемы, которые надо решать, но сил на это не осталось совершенно. Поэтому он сильно удивляется, когда тот присылает сообщение ближе к 11 вечера. «Если хочешь, можешь завтра после пар сопровождать меня на перфомансе» — светится на ярком экране в глуши комнаты. Ким теряется во времени еще между пятью и семью часами вечера, а потом, когда и вовсе темнеет так, что от телефона глаза начинают слезится, как в самый разгар мелодрамы, понимает, что вставать совершенно не хочется. Что это за такой перфоманс, парень даже гадать не собирается. Главное — что его вообще позвали, и хорошо. Настроение поднимается до такого уровня, что Чонин смотрит сериал и делает скетчи его любимых персонажей. Утром студент даже не может решить, что бы такого надеть, вот прям крутого, чтобы Кенсу увидел и решил отдаться вместе со своим сердечком прям в ту же секунду. Он и сам прекрасно понимает, что такого не случится, поэтому все равно наряжается, будто мама в семь лет просит надеть все самое лучшее. С таким положением дел Чонин и спешит на пары быстрее всех и даже ждет немного преподавателя, настолько волнуется перед "не-свиданием" с Кенсу, как его обозначил чуть позже сам До в сообщениях. Когда появляется остальная часть группы, которая не Ким Чонин, все идут в учебную часть за зачетками. Оказывается, уже началась контрольная неделя перед сессией, что смуглый художник благополучно выкинул из головы после смс от одногруппника. Посему полтора часа просмотра и сбора всех работ после проходят быстрее, чем пробка в пятницу вечером.***
Кенсу прощается со своими друзьями и не идет с ними флексить, оправдываясь бизнес-планами, которые успешно ждут его за магазином на углу. Отчего такие прятки? До не планировал стыдиться перед своими мужицкими подружками, но и скрывать своего недо-горе-любовника было хуже всего. А тому, судя по его довольной физиономии, наплевать от слова "я не знаю слова стыд, когда рядом Кенсу". Они пересекаются и направляются в сторону высоток неподалеку. Ким начинает спрашивать, куда они идут, только после того, как крысий (по его сугубо личному мнению) мужской голос в домофоне ласково впускает До. — Я собираюсь набить свою первую тату, поэтому позвал тебя с собой, — говорит Кенсу, мягко улыбаясь. — Это чтобы я держал тебя за ручку, когда тебе будет больно? — довольно переспрашивает Чонин, но после лица типа "ты че угораеш" продолжает уже спокойнее. — Почему тату? — Окружение такое, да и всегда хотелось выглядеть круче, чем есть, — поясняет парень прежде, чем на восьмом этаже открывает дверь самый классный пацан на деревне. Они лыбятся друг другу и обнимаются, после чего их пускают внутрь. Естественно, Чонин недоволен этой близостью и совершенно не врубается, откуда у пуськи Кенсу такие знакомые. К слову, тот молодой человек, который после известен как Лео, также довольно высокий, весь забитый татуировками и выглядит так, словно только что вернулся с модного молодежного сериала, где играет крутого плохиша, который оказывается романтиком. И судя по всем параметрам в его профиле, который у себя в голове выдумывает Чонин и складывает туда любую информацию, которую видит, Лео обещает быть тем стереотипом, который чуть ранее выдумал Ким, как обидно ему от этого не становится. Молодой парень, который к тому же на пару лет старше одногруппников, с улыбкой предлагает располагаться в гостиной-студии и показывает Кенсу трансфер, который был распечатан еще вчера. На листе изображена крутая стрекоза, которую будто прибили и высушили пару лет назад. Выглядит странно, но на теле, видимо, будет выглядеть классно. До нервно курит в окно и улыбается; старается настроиться на жужжание машинки и боль. Из колонок доносится очередной плейлист с какого-то левого сайта, и именно под него Кенсу кладет на подставку свою руку с закатанным рукавом толстовки. Чуть ниже локтя ему брызгают антисептиком и прикладывают вырезанный трансфер. Чонин залипает на молчаливую работу и позволяет себе едва не задохнуться от возмущения, когда Лео очень (крайне сука) близко находится своим лицом от моськи одногруппника. Его вовремя успокаивает Кенсу, требуя ладошку подержаться. И Ким с лицом самого главного папочки дает свою руку и сжимает покрепче чужую, как бы говоря всем своим видом "видишь этого красавчика? это я. то есть это мой будущий парень, ага". Тишину (если не считать музыку из колонок) периодически нарушают базовые вопросы мастера из ряда "не больно?" или "можешь поболтать рукой, дать ей отдохнуть". И Ким доволен этим как никогда, ему хочется думать, что Лео затих после того, как понял, что Кенсу занят. Как будто ему было до этого дело, да. Зачем весь этот перфоманс и почему Чонин должен на нем присутствовать, парень не до конца понимает, но тем не менее, рад, что его вообще позвали. Вскоре они непринужденно курят все вместе на перерыве и Чонин просит по-быстрому набросать ему на костяшке среднего пальца контурное сердечко. Лео, на удивление, соглашается и посмеивается, оглядывая парня и косясь в сторону Кенсу, который, кажется, смутился до ужаса.***
От тату-мастера одногруппники выходят более, чем счастливые. Еще лучше настроение становится, когда они берут по нольпятке темного козла в пятерочке по скидке и приходят на заброшенную детскую площадку. Глоток за глотком, тяжка за тяжкой. Упс, совершенно невзначай Чонин на очередную смущенную улыбку Кенсу не выдерживает и мягко целует его в пухлые губы, аккуратно притягивая того за голову, где меж пальцев тлеющая сигарета. Да и кому она нужна, если До с самым настоящим желанием тянется в ответ и двигается почти вплотную, насколько это позволяет не такая уж и широкая скамейка. Такое ощущение, будто оба до этого так старались подавить в себе эти чувства и притяжение, но теперь, из-за такого подходящего момента можно дать волю. Парни сминают пухлые губы друг друга, иногда слегка прикусывая их и оттягивая. Ровно до того момента, когда Чонин, желая приблизиться еще ближе, задевает стеклянную бутылку на земле, высвобождая пиво из сосуда. Шипение и тихие маты, а после заливистый смех. Даже такая романтик ситуация идет по пизде, если в нее погрузить этих горе-любовников. Кенсу со смущенной и вперемешку довольной улыбкой пьет пиво, поглядывая на такого же счастливого одногруппника. Оба рады этому подростковому поцелую и всей сложившейся ситуации, но никто и не предполагает, что До на счастливых щах согласится зайти к одногруппнику покурить (как будто на улице нельзя). Табаком там даже и не пахнет, лишь крышесносящим аксом и полуголым Кенсу, соблазнительно и провокационно двигающим своими сочными бедрами на кухонном столе. Как мы все уже поняли, Чонина дважды просить не надо; и секунда не успевает добежать, как парень пристраивается к одногруппнику между его ног, которые притягивают за спину Кима еще ближе. Они целуются так самозабвенно, будто слегка дразня друг друга и усмехаясь прямо в губы. Руки Чонина так бережно поглаживают тело Кенсу, спускаясь ниже. Тихий полустон, разрезающий эту пустоту, и довольная ухмылка украшает опухшие губы Кима. До поддается бедрами вперед, навстречу манящим обжигающе теплым ладоням парня, накрывшим его промежность.***
На парах в 9 утра Чонин считает, что как только придет До, тот обязательно его одарит утренним поцелуем, потому что ливает еще поздно вечером, оправдываясь переживающей мамой. Если вы когда-нибудь чисто случайно попадались на канал дискавери, где показывают природу и животных пупсов, то вы наверняка видели и даже слышали, с каким шумом бьются волны о скалы в океанах. Именно с таким звуком рушится представление о приветствии между двумя недо-любовниками в крохотной и ребяческой голове Ким Чонина. Он считает, или считал до этой секунды, когда Кенсу радостно одаривает всех улыбкой и спокойно занимает свое место, что До обязательно всем покажет, что они теперь вместе и любят друг друга до смерти. Как говорится, кто знал-кто знал. Такой дисонанс Чонин ощущает впервые, точно так же, как и использует это слово ("дисонанс") у себя в мыслях. И студент уже был готов окончательно расстроится, но ловит Кенсу в фонде натюрмортов и зацеловывает его до опухших губ в окружении гипсовых голов и частей тела. До очаровательно, по мнению Кима, ругает одногруппника, мол, как я покажусь остальным. Его ошибка в том, что он делает это с улыбкой, отчего ни Чонин, ни он сам не верят этим словам. Точно так же, как и Бекхен с Луханом сомневаются насчет дебильного оправдания "переволновался". — Какой пиздеж, До Кенсу, — говорят друзья в один голос, но вопросов на эту тему больше не задают. Возможно, потому что Чонин чересчур довольно пялится на Су, или потому что не хотят наседать. Ху ноус, как говорится. Они тихонько держатся мизинчиками за ладони друг друга, когда Чонин провожает парня; Кенсу тепло смеется, мол, щекотно, когда тот целует заживающую татуировку; Ким чмокает каждый уголочек моськи одногруппника, когда они сидят у него на квартире и смотрят мультики перед сном, потому что ночуют вместе, потому что посчитали, что это весело, и потому что они могут себе это позволить. Они курят одну напополам, выдыхая дым друг другу в рот и после снова целуясь, забывая про сигарету, тлеющую в пепельнице. Кенсу врет своим пивдружкам и не идет с ними гулять, ссылаясь на простуду, которая в прямом смысле одолевает его. Просто потому, что Ким Чонин кажется таким желанным, будто его вот-вот заберут и больше никогда не вернут. Кенсу позирует Чонину в одной лишь его рубашке и сладко улыбается после, поманивая пальцами, что не может не заводить обоих. До соблазняет его снова и снова, нахально усаживаясь на колени занятого заказным рисунком за рабочим столом парня, и тот позволяет это, даже более чем довольно усмехается и прижимает ерзающие молочные бедра ближе, поддаваясь навстречу и зацеловывая шею. Кажется, что все происходит слишком быстро, но в их ситуации, можно даже сказать, что они затягивают, и пора бы оформиться официально. Нет, не в загсе. Так, перед френдиками признаться, вот, мол, мы теперь вместе и хули вы нам сделаете. И тем не менее, это их секрет. Тот, который не знают; который хотят сохранить только они, между собой.