The Book of Dreams

       Кевин Робертс был человеком идеи — если ему в голову приходила какая-либо мысль, которую можно реализовать, он брался за это дело. В этом году мой отдел и отдел Кевина разрабатывал проект «Английское кино». Ему-то и было посвящено сегодняшнее совещание. Кевин сидел в кресле из черной кожи во главе стола, и сосредоточенно листал бумаги по проекту. Сотрудники переговаривались вполголоса, чтобы не помешать боссу думать. Совместный проект Международного Отдела Киноведов и Кинематографистов и отдела международных отношений, заключался в перекрестных культурно-коммуникативно-просветительских мероприятиях: показе последних выпущенных фильмов той страны, контракт с которой директор и главы отделов подписывают в начале года, в программах обмена опытом, конференциях. В конце года, по завершению проекта проводится конкурс на лучшую критическую статью и лучшего киноведа. По итогам конкурса — победитель получает грант на поездку, и возможность публикации своей статьи в специализированном партнерском издании. — Герман, скажите, пожалуйста, все ли у Вас готово? — Кевин посмотрел на мужчину в темном свитере, сидящего напротив меня. Герман откашлялся и спокойно ответил: — Да. К показу готовы все 4 заявленные киноленты. Все режиссеры будут на показе, я с ними держу связь. — Кинокритик Маерс — тоже будет в делегации? — Кевин посмотрел в лист, где напротив фамилии В. Маерс — стоял вопросительный знак. — Виктор Маерс обещался быть, — ответил Герман, — Как он мне сказал, все сложности улажены. Кевин кивнул и поблагодарил Германа. Передо мной на столе лежала стопка распечатанных статей всех режиссеров и кинокритиков, участвующих в проекте, я должна буду с ними встретиться в начале сентября. Кевин перевел взгляд с Германа на меня. — Афина, как Вы можете охарактеризовать Маерса? «Виктор Маерс нестандартно мыслит в рамках кинокритики, но некоторые его высказывания по фильмам вызывают у меня спорные чувства…», а вслух я лишь произнесла: — Я уважаю его мнение. Он довольно четко акцентирует внимание в своих статьях на обсуждаемых вопросах, но иногда статьи и его очерки кажутся мне «суховатыми». Критика Маерса часто печаталась в профессиональной прессе и вызывала споры, да и сам Виктор был человеком со своеобразным видением мира. Обычно строгий костюм классических оттенков, он дополнял странными аксессуарами разного размера и совсем не подходящей гаммы… Как мне кто-то когда-то сказал, это была попытка выразить себя, оставшаяся еще с юности. И поэтому довольно интересные формы слов в статьях, обороты, подача себя на людях, да и вообще возможность держать себя — выделяли Виктора среди остальных. Я не обращала внимания на то, что о нем судачат. Мне были интересны его мысли, видение материала. А как уж он одевается и какие мотивы в его голове на сей счет — интересовало чуть ли не в последнюю очередь. Все присутствующие улыбнулись на мой ответ, а Герман недвусмысленно подмигнул. Еще на совещании обсуждались режиссёры, темы брифингов, а завершая, Кевин подвел итоги прошлой недели.        Все стали постепенно расходиться. Я сидела за столом и укладывала документы в сумку. Кевин молчал и делал вид, что смотрит бумаги. Я встала из-за стола. — Афина, подожди… — Кевин подошел ближе. — Я хочу поговорить. «Снова говорить о том, что и так ясно…» — со вздохом подумала я. — Кевин, я спешу. — Прошу, удели мне минуту, Афина. Отступать было некуда. — Хорошо. Пять минут тебе хватит? — Да. Мы сели. — Афина, что происходит? — Кевин, между нами уже полгода ничего не происходит. Ты только сейчас заметил? — Но… — он запнулся. — Я всё время жду. Когда у тебя будет время, отпуск, свобода в мыслях. Я для тебя не существую вот уже который месяц. Всё кончилось, Кевин, я устала ждать. Я не хочу ничего налаживать. Ничего уже путного не выйдет. Мы встречаемся только здесь, на совещаниях. — Но ты же видишь… — Он не знал, что говорить, он пытался выйти из странных мыслей, какие роились в его голове… — Вижу, что тебе все равно на мои чувства. — Неправда. — Кевин твердо это сказал и подался вперед. — Ты не права, Афина. У меня к тебе не изменилось отношение. В моей душе всё по-прежнему. — Кевин, не надо, пожалуйста… — я чувствовала, что закипаю внутри… — Афина, я люблю тебя, но сейчас сложное время… — Любишь меня? Сложное время?! У тебя оно всегда сложное! — я взорвалась. — Я устала, Кевин! Я хочу нормальных теплых, взаимных отношений, а не быть временной игрушкой, с которой можно провести час или ночь, когда у тебя есть настроение… — Афина, перестань! Ты — не игрушка. — Хватит, Кевин! Довольно! — у меня внутри клокотал вулкан боли, обиды и отчаянья. Я из последних сил сдерживала застрявшие в горле слезы. — Афина, дай мне шанс, пожалуйста! — Кевин смотрел на меня, и глаза у него были печальные, в них читалась просьба. — Нет. Всё кончено, Кевин! Я вдохнула и, закинув сумку на плечо, вышла из кабинета.