***
Суматошность дня была волнообразной, и она ощущалась везде. Даже после полудня — движение на улицах «тише» не стало, а погода, наоборот, как будто замерла в ожидании. Или город? Или я?***
Дождя по прогнозу сегодня — не обещали, но как только я вышла с работы — он меня настиг. Проливной, холодный. Бегом, прячась то под одним козырьком, то под другим, я добралась до кафе. — Афина, намокнешь… — я почувствовала, как надо мной повис зонт. Я повернулась и удивилась — это был зонт Кевина. — Здравствуй, Кевин, спасибо за зонт, — мы смотрели друг другу в глаза спокойно. — Я случайно тебя увидел, — произнес Кевин. Я молча кивнула, а потом сказала: — Твое сообщение я прослушала, и раз мы стоим у кафе, давай обсудим, что ты хотел? — мой миролюбивый тон удивил его. — Давай. Везде стояли, висели зонты и сушилась на стульях одежда, а официанты быстро брали заказы. Пахло едой, напитками и пледы, накинутые на плечи и ноги сидящих, довершали уютность обстановки. — Как прошли встречи с режиссерами? — Кевин посмотрел на меня. — Хорошо. Мы познакомились друг с другом, на показе будут все. Впечатления у меня от всех приятное, — договорив последнюю фразу, внутри себя я улыбнулась, подумав об Алане Дженнингсе. И почувствовала в душе тепло. К чему бы это? — Да, показ обещает быть интересным. Совсем разные картины и люди необычные — взгляды, внутренний мир… — Кевин задумался. — Утром я встретилась с Уотсоном, и он мне оставил журнал «Кино и Время». Ты читал его статью? — Да, — Кевин отпил кофе. — Мне нравится его слог. — Он просил её обсудить на показе. — Вот как! — Кевин удивленно присвистнул. — За ним такое впервые. Его хоть и принимают в обществе, но мало интересуются его миром. Теперь уже я удивилась: — А почему? — «Философ не из мира, а для мира кино» — так его, по-моему, Маерс назвал в одной из дискуссий пару лет назад. Я улыбнулась. — Ну, Маерс думает, что он только такой один — неповторимый. Правда, когда я с ним в понедельник встречалась — совсем вид у него не эпатажный был. — Ну, он же не всегда так себя ведет… — Меня интересует его работа, а не поведение. — Как у тебя жизнь, Афина… после …нас? — сменил вдруг тему Кевин. — Хорошо, — просто ответила я. — Прости меня, я был странный. — Кевин, давай не будем ворошить прошлое. Было и было. Расстались. Живем дальше. — Я привык к этой мысли, — он спокойно посмотрел на меня, — и хочу, чтобы у тебя было счастье. Я кивнула и отпила чай. — Спасибо. Время придет и всё встанет по своим местам. — И опять мысль об Алане ярко сверкнула в голове. — Мне пора, Кевин. Еще встреча с Брукс и Энглер есть в графике. Прости… — я улыбнулась и, быстро взяв все вещи, вышла из кафе.